Сколько Освальд себя помнит, это всегда было с ним — из бессонной ночи в ночь. Сонливо-серые дни сливаются в одну массу усталости, тревоги и раздражения… так, может быть, это, наконец, прекратится..?

Когда пару месяцев назад, там, в лесу, Освальд просил о помощи, истекая кровью и стоя на коленях, он точно никак не мог подумать, что понятие помощи настолько широко. Даже представить не мог, что оно может включать в себя, кроме медицинской части, частые развлечения в виде извращённых убийств с предварительными пытками и отменный секс.

— Что заставляет тебя чувствовать себя счастливым, Освальд? — да, вопросом на вопрос без каких-либо прелюдий. Как всегда. И Эд соврёт, если скажет, что его маленький, несложный в теории, но грандиозный план не затратил у него слишком много времени. Вместе с собиранием чувств и эмоций по мельчайшим кусочкам — месяцы. И если чувства Эда разобьются о стену непонимания прямо сейчас, он не знает, что будет делать. Это первый его план, не имеющий путей отступления. — Что ты настолько любишь?

— Как же тебе немного нужно, Эдди, — Освальд знает наверняка, что Эд сейчас хватается за крепкие верёвки на руках за спиной, сжимает кулаки, впиваясь короткими ногтями в кожу ладоней, и как поджимаются пальцы у него на ногах… Освальд знает его наизусть. — Неужели ты кончишь, стоя передо мной на коленях, только от того, что я соизволил уделить тебе внимание, предложил помочь тебе… — и Освальд ведёт тростью уже по внутренней стороне бедра, пока Эд лишь шире расставляет колени. — …с твоей проблемой.

И всё-таки его любимое — то, как они с Эдом влияют друг на друга. Действуют, как наркотик. Быстро, головокружительно… просто сносит крышу. Своего рода зависимость. Один взгляд через зеркало заднего вида, пара грязных фраз — и вот они все в сперме в каком-то отеле, название которого Освальд даже не удосужился запомнить. К чёрту. Оно ему и не нужно.

Внимание Эдварда не могло обойти, что в последнее время Освальд экспериментирует с макияжем. Подведённые чёрным глаза, накрашенные таким же чёрным ресницы, иногда тёмные тени, а сейчас… сейчас помада. Пускай и не чёрная, а тёмно-бордовая, но у Эда голова пошла кругом ещё вчера, когда Освальд появился первый раз с накрашенными губами, строго и сосредоточенно заходя на собеседование. И если бы Эд уже не знал, что поехал крышей, то со вчерашнего дня точно начал бы подозревать, что что-то не так