Его тихая гавань...

Кэйл мягко, не по-мошеннечиски улыбался, глядя на измазанные в соусе мордочки котят и Раона. Он всегда со вздохом брал свой носовой платок и предельно аккуратно их вытирал.

Кэйл никогда не осуждал своих детей. Он поддерживал их во всём, понимал и уважал их решения. Он никогда не относился к ним как к немощным и всегда верил в их силы. Стоит вспомнить и то, как он был рядом с Раоном во время пыток Вениона, и как поддерживал Он и Хонга во время пересечения их с племенем Туманных Котов.

Кэйл мог не реагировать на их болтовню, но он всё слышал и помнил. Стоило Он вскользь упомянуть о слишком густой и легко спутывающейся шерсти, как она вскоре получила от Кэйла расчёску в подарок. Раон мог просто посмотреть на очередное магическое устройство дольше, чем он делал это обычно, как он вдруг обнаруживал в своей комнате точно такое же с подписью «От Кэйла». Хонг интереса ради читал энциклопедию ядовитых растений, а наутро обнаружил на своём подоконнике маленький садик из тех цветов, что ему особенно понравились.

Кэйл всегда беспокоился об их состоянии, невзначай прикладывая руку ко лбу, если находил их дыхание слишком тяжёлым, неровным или поверхностным, на поле боя проверял надёжность их позиции и держал их рядом с собой. Он всегда волновался, даже если пытался это не показывать, а наоборот получше скрыть.

И так было со всеми, не только с детьми. Каждый получал от Кэйла знаки его внимания и беспокойства, каждый ловил на себе его тёплые взгляды.

Поэтому всех не особо волновало, что Кэйл не выражает свои чувства словами через рот. От этого они не становятся менее очевидными для них.

Кэйл выглядел равнодушно и спокойно, безразлично и бесконечно апатично. Он мог улыбаться нагло и нахально, но это происходило всё реже и сменялось его выражением приятного покоя. Невнимательному человеку он мог бы показаться безэмоциональным, но это было совершенно не так.

Поднятие правой брови – скрытая насмешка и презрение; хмурящиеся брови и дрожащие уголки губ – брезгливость (дети видели у него такое выражение лица только когда Кэйл пил лимонад); слегка подрагивающие веки, опущенный взгляд и печально приподнятые уголки губ – искреннее счастье.

Распознавать подобное стало совершенно обыденным, поэтому для его семьи не имело значения, малоэмоционален или многоэмоционален Кэйл. Они точно знали – он не бездушен, он не то чудовище, каким его называли в прошлом Рок Су.

От Кэйла не требовали сближения, разговорчивости, эмоциональности и прочей чепухи. Его не вытаскивали из зоны комфорта и позволяли преспокойно находиться там.

Кэйл чувствовал и понимал, что его семья лучшая. Он был непомерно счастлив, что все они живы и выбрали быть рядом с ним.

Даже если он чувствовал, что недостоин этого, Кэйл эгоистично желал продлить этот миг счастья.

Эрухабен, Рон, Он, Хонг и Раон, научившись читать по его лицу, помогали гнать эти жуткие и гнетущие мысли прочь. Да, действительно нет смысла думать об этом. Его уже приняли и отталкивать явно не собираются.

Ким Рок Су, Кэйл теперь, чувствовал, что наконец нашёл свою «тихую гавань», которая на деле оказалась очень даже шумной из-за детского смеха.