Дождь лил как из ведра. «Водный» сезон едва вступил в свои права, а повышенная влажность не следовала прогнозам так же, как и приличному поведению девушка, со всех ног бегущая по тротуару, скрипя от злости зубами. Несколько человек удивленно посмотрели ей вслед, успев поймать только проблеск вымокших рыжих волос да задравшуюся юбку, из-под которой виднелись школьные спортивные шорты.

Кляня про себя всех синоптиков за слепую в них веру, девушка пересекла зебру, выйдя на финишную прямую, громко выдохнув и переведя дух от невозможности выместить гнев, ускорилась, хотя это, казалось бы, невозможно. Школьники в идентичной ей форме предпочли не заметить ее существования, а в особенности выбешивающей ее причины — полупрозрачную промокшую блузку с короткими рукавами. Несколько учениц начали перешептываться, как только она пробежала рядом, что только подстегнуло — они уже все прекрасно видели.

Но она даже не обернулась, чтобы показать им язык, и продолжила бег мимо знакомых и нет лиц, игнорируя редкие выкрики жалости пойти под одним зонтиком. Пришла в себя она только на пороге школы. Мокрая с ног до головы, уставшая и вспотевшая, с взлохмаченной головой она вызвала этим у спокойно переодевающих обувь школьников припадок сплетен и смешков. Оглянувшись по сторонам, въедаясь глазами во всех, кто косо глянул на нее, она, каким-то образом приняв гордый вид, сложив перед собой руки крест-накрест, запомнила каждого, чтобы погодя, собравшись с мыслями, отомстить за то, что они увидели ее в таком постыдном виде.

— Что здесь происходит?

 Девушка обернулась на волевой мужской голос, уже готовая одарить его обладателя колким взглядом, но не обнаружила в смотрящих на нее глазах ничего предосудительного. Там не нашлось места ни состраданию, ни злорадству, ни похоти и даже ни нежеланию иметь со всем этого дела. Простая преданность обязанностям, ничего более. Прежде чем она как-либо успела отринуть еще не озвученную помощь, ей на плечи опустился пиджак, буквально опалив замерзшую кожу теплом, полностью закрывая мокрую блузку.

— Кто-нибудь, принесите полотенца. Я отведу ее в медпункт, — обратился он ко всем, и, что совершенно не странно, учитывая, кем он являлся, его послушали и зашевелились. Затем он заговорил с девушкой, убедившись, что она прилично выглядит, перед этим взглянув на ее галстук. — Третий год. Идем.

Она хотела было отказаться, но, к своей неожиданности поймав на себе множество завистливых взглядов ровесниц, передумала и даже взяла под руку благодетеля, мило ему улыбнувшись. Реакция школьниц согрела ее не хуже, чем тепло пиджака, и, насколько это было возможно в ее-то виде, девушка гордо удалилась.

Когда они остались наедине в пустом коридоре, ей пришлось выслушать нечто неприятное.

— Если бы я не знал, что ты таким не интересуешься, то мог подумать, что ты затеяла все это только ради того, чтобы привлечь мое внимание, Акабане-сан.

— Откуда это ты знаешь мое имя? — Без нужды притворяться счастливой Акабане нахмурилась, выпустив его руку. Сохраняя дистанцию — около метра, она, ежась, без каких-либо проблем пошла рядом, поспевая за широким шагом собеседника. — Если бы ты так подумал, Асано, то я бы не раздумывая тебе врезала. За кого ты меня принимаешь?

— Неужели это настолько оскорбительно? — он определенно дразнился, что ввело ее в замешательство. — Насколько мне известно, ты не так уж и часто, как говорят, применяешь физическое насилие.

— Я гляжу, ты много обо мне знаешь, хотя нас и не представляли друг другу. Президент студсовета — сталкер? Думаю, школьная газета отдаст многое за такие подробности твоей личности.

— Лучше не надо, ради твоего же блага. — Улыбка на его лице сменилась с доброжелательной на дежурную, какой обычно он одаривал всех без разбора. — Я обязан знать обо всех нарушениях, что происходят в школе, тем более о таких серьезных, как у тебя. Разве это удивительно, что я немного о тебе знаю? До меня доходят очень интересные сведения.

— Все, что я делаю, — это унижаю ваше хваленое мужское достоинство. — Она хотела было положить руки за голову, что выказало бы ее самоуверенный настрой, но вовремя спохватилась, удержав пиджак на плечах. Вместо этого пришлось ограничиться ухмылкой, и ее слова прозвучали не слишком-то довольно. — Будь я парнем, думаю, никто бы не стал тебе плакаться. А так как их избивает девчонка, они даже не могут собраться против меня толпой, потому что тогда об этом узнает вся школа.

— Если дойдет до такого, то попроси защиты у дисциплинарного комитета. Если тоже застесняешься, то можешь обратиться через меня.

— А вот это не твое дело. Я сама прекрасно справлюсь.

Тут она, конечно, блефовала — пять человек было ее пределом, и, случись что подобное, ей и впрямь пришлось бы искать помощи. К счастью, они уже стояли перед дверью медкабинета, и обещание сопровождения потеряло свою силу. Отвернувшись, Акабане явно дала понять, что в присутствии Асано уже нет надобности.

— В таком случае мы попрощаемся тут, если тебе так неприятна моя компания.

— Не то чтобы. — Тут она ответила почти что честно, осознавая, что это не очень-то справедливо с ее стороны — звонок на урок уже прозвенел и из-за нее парень опаздывал. Если бы в этом не было ее вины, то она бы посмеялась над испорченной посещаемостью Асано, однако… — Ты хороший парень, Асано, спасибо, — умерив пыл, она глазами указала на пиджак. — Верну, как постираю.

— Быть достойной похвалы самой Акабане-сан, — он явно издевался, верно, мстя. — Что же, думаю, это стоит того, чтобы немного опоздать.

Девушка проводила его презрительным взглядом, но все же вошла в медпункт, устало опустившись на койку. Она до последнего представляла президента скучным и зацикленным на правилах, с приторно-сладкой добротой к окружающим, каким он казался со стороны всем без исключения. Стыдно за этот образ мыслей ей не стало, скорее досадно, что она оказалась в серой массе общего мнения. Впрочем, неожиданность становления объектом его шутливости, компенсировало это чувство. Не то чтобы ей это особо понравилось.

«Медсестры» в кабинете не оказалось, чему Акабане не удивилась, дожидаясь обещанных ей полотенец, задаваясь вопросом: почему именно медкабинет, а не раздевалка? Когда довольно скоро появилась незнакомая ей школьница с пачкой полотенец, девушка, растянувшись в дьявольской улыбке, осознала причину. Небрежно приняв их от ровесницы, она едва сдержала смех, когда та всем видом показала, что это поручение противно, и, фыркнув, удалилась. Будучи той, кем она была — Акабане Акане, печально известной на всю школу нарушительницей спокойствия и предводительницей хулиганов, откровенная зависть или ненависть не являлись для нее чем-то новым, однако же эти чувства именно как к девушке, на которую обратил внимание симпатичный парень, были проявлены впервые. 

Асано был достаточно мил, чтобы оградить ее от учениц, определенно бы начавших сцену ревности, окажись она с ними рядом. Куда уж там было бы до переодевания, если произойдут такие страсти? Акабане состояла в клубе легкой атлетики, так что для нее было привычным приносить с собой запасную форму и белье на смену, поэтому проблемы, даже находясь не в раздевалке, у нее не было. Асано и это знал? Скорее всего, учитывая, что он даже сделал вид, что не признал ее, когда заговорил. Весьма предусмотрительно.

Восхитительное чувство злорадства не отпускало Акабане благодаря быстро разошедшимся слухам до самого обеда, к началу которого она сочла сегодняшнее утро хорошим началом развлечений. Не желая, чтобы усилия Асано пропали зря, она использовала одолженный пиджак как накидку, хотя правильнее было сказать флаг, свидетельствующий, что ее «сёгун» праздновал победу, заполучив благосклонность великолепного «вассала», так что даже те, кто еще не знал о личности хозяина пиджака, поглядывали на нее с интересом.

— На-ги-са-к-у-ун ~

Излучая несвойственную ей беззлобную веселость, Акане пододвинула свой стол к соседнему через ряд — там сидел единственный во всей школе человек, которого, особо не лукавя, она могла назвать другом. Без нее он всегда обедал в одиночестве, что происходило не по его вине, а Акабане, отгоняющей всех желающих, о чем он не ведал, так что никогда не был против ее компании.

— Акане-чан. — Парень кивнул ей и, хотя в этом не находилось смысла — все явно было написано на ее лице, поинтересовался. — Мне стоит тебя поздравить или посочувствовать?

— Первое. — Широко улыбнувшись, девушка обвела кабинет взглядом, заставив некоторых одноклассников, смотрящих в ее сторону, поперхнуться или закашляться, и открыла свой бенто. — У меня раньше не было причины с ними связываться, но раз уж так вышло, то почему бы не поставить эту секту на место?

Сказав «секта», она, конечно же, имела в виду единственный и неповторимый фан-клуб Асано Гакушу. Ученицы в нем состоящие едва ли не обожествляли свой объект воздыхания и всегда тыкали в его совершенство остальных школьников, безмерно действуя на нервы даже тем, кто симпатизировал президенту. Что уж говорить о тех, кто его даже слегка недолюбливал и отпускал по этому поводу нелестные комментарии? Они подвергались множеству нападок от девичьего объединения и, в конце концов, все же признавали свою неправоту хотя бы внешне, больше не смея раскрывать рот для опорочения ученического идеала.

Акабане в числе тех, кто за, и тех, кто против этого «фронта», не состояла, занятая своими собственными перепалками, игнорируя его существование, потому и не пересекалась с ним лично. Сегодня все изменилось. Посягнув на священного идола фан-клуба и «осквернив» его, ее явно заметили, и волей не волей, хотя не то чтобы она была против, девушка оказалась вынуждена выбрать сторону. Мелкие стычки с парнями теперь отошли на второй план — она собиралась поживиться крупной рыбой.

— Ты уверена? — Шиота засомневался в ее смелом порыве. — О них ходят очень странные слухи. Это тебе не парней после уроков пинать.

— Если я могу справиться с пятерыми хлюпиками, то эти вертихвостки не станут проблемой. Стекла в обуви и подножек у лестниц я не боюсь.

Одноклассники не без интереса прислушивались к их беседе, заключив, что Акабане собралась попробовать покорить сердце Асано, из-за чего была готова выйти на тропу войны с дикими фанатками. Это было недалеко от истины, однако единственным, прочитавшим между строк, стал Нагиса, прекрасно знающий ее характер. Да, она бы попыталась понравиться президенту, однако только чтобы злить и высмеивать его фанаток, не более. Но это развлечение все же было не из простых, тем более что неизвестно, как на это отреагировал бы предмет спора — Асано.

— Ты точно уверена, что все будет нормально?

— Конечно.

Получив исчерпывающий ответ, Нагиса удовлетворился этим и поверил, а вот остальные ученики уже не могли дождаться, пока одноклассница с другом не покинут класс, чтобы сделать ставки — происходящее слишком напоминало какую-то дораму с заезженным сюжетом, где хулиганка и самый классный парень школы влюблялись друг в друга. Некоторые поверили, что так и будет, кто-то, напротив, предпочел реальность сказке. А сама же Акабане… 

Девушка прекрасно осознавала этот вариант, но не собиралась уступать веселье из-за возможности влюбиться. Она, не с виду, но как и любая другая ученица, признавала привлекательность Асано, однако ничуть не беспокоилась о том, что завяжет с ним отношения. Напротив, для нее это был неплохой шанс наконец-то начать с кем-то встречаться. Сегодня Асано показал себя достаточно нагло, чтобы вызвать у нее интерес, а это что-то да значило. В конце концов, даже если бы ничего не вышло, она в любом случае осталась бы в выигрыше, получив хорошие плоды в самом ближайшем будущем.