Мягкость подушки не позволяла открыть глаза, но чувствительный слух ловил звуки копошения рядом. Все тело было прижато к постели так, словно парень ничего не весил. Первым, что увидел Мин — это пожилой омега в медицинском халате, который устанавливал капельницу с прозрачным содержимым. Первая мысль, посетившая лежачего, была о возможном отравлении в результате пьянки. Но реальность ударяла жестокостью, когда вмиг в голове пронеслись последние слова, услышанные в каком-то ангаре, перед тем, как сознание в очередной раз предаст. Усталость мгновенно снялась, а Юнги попытался привстать в постели. Свободная рука начала ощупывать свой живот, теряясь в плотном одеяле и чужой футболке. Кожа под пальцами не ощущалась, а паника росла с каждой минутой.

— Пожалуйста, успокойтесь, — врач постарался прижать больного к постели, но безуспешно. Тот старался только оттолкнуть, выдернул неугодную иглу вместе с катетером прямо из вены, приводя омегу в замешательство. Юнги лишь вскрикивал нечленораздельные звуки, когда в комнату зашел человек.

— Боже мой, Юнги, прошу, — чьи-то руки попытались прижать к себе брыкающегося парня. — Господи, я ведь его просил, умолял. Он ничего не сделает, обещаю. — Вроде знакомый голос, сопровождаемый нахлынувшими слезами трезвонил прямо над ухом журналиста.

Но та паника, которая заглушала все, не поддавалась контролю. Намокшие глаза не фокусировались на происходящем, Юнги всхлипывал и продолжал искать искалеченное место на своем теле. Но кроме пары ссадин не удалось найти ничего. Может быть, он плох в анатомии и физиологии. А может, его так долго держали в отключке, что все уже и зажило. Однако, парень был абсолютно уверен в удалении органов, ведь последние слова Чона ясно дали это понять. А их он на ветер не бросает. Теперь его точно отдадут в руки какого-нибудь больного извращенца, который в конце концов убьет.

— Мини, посмотри на меня, давай же, — парень со знакомым голосом обхватывает горячими ладонями мокрое лицо, стирает остатки слез и старается попасть в затуманенный страхом взгляд. — Это я, все хорошо, все будет хорошо, я обещаю.

Омега жадно хватает воздух сухими губами, пытается выровнять дыхание и посмотреть на парня. Но сердце замирает повторно, когда перед ним оказывается Ким. Тот самый Ким Тэхён, о чей судьбе он переживал в злополучном зале для совещаний. Человек, который отговаривал от статьи, помогал все годы. Верный друг, подхватывающий любую безумную идею, пропускающий вместе с Юнги пару бокалов виски в баре возле работы, да и просто важный в жизни омеги.

— Почему? — парень сглатывает сопли, немного расслабляется. — Он меня продал, кастрировал. Как ты оказался здесь? И тебя продали? — Вопросы сыпались без перерыва, Мин лишь качал головой, как безумный.

— Я здесь, с тобой. Никто никуда не продал, услышь меня, — Ким повышал голос и тряс друга, но истерика не сдавалась. — Чонгук пообещал мне.

Фраза не успела закончиться, как в комнату вошел еще один человек в строгом черном костюме-тройке. Мужчина встал позади Тэхёна, старающегося насильно прижать к себе парня.

— Тэхён, выйди, — строгий тон низкого голоса, словно чудо, остановил поток звуков от покрасневшего омеги.

— Но Юнги нужна помощь, — Ким не оборачивался, узнал хозяина голоса и, как мама-кошка, поглаживал по спине. Юнги опустил голову на плечо друга и неотрывно смотрел в черные бездонные глаза, отдающие неприятным холодом.

— Ты не слышишь меня? Мне позвать Хо? Я и так уступил братцу из-за желания его ненаглядного, но ты не думай, что сможешь перейти черту, — Тэхён осторожно отпустил чужое тело. Пристыженный, как котенок, с опустившейся головой, покинул спальню. Врач внимательно следил за разговором, но в момент накала сразу же осторожно испарился за тяжелой дверью.

— Если не ошибаюсь, то в наш разговор говорил, что покажу тебе истинный мир, не такой, как в сфере журналистики. Ты ведь офисная крыска, которая копается в чужом мусоре в поиске годной пищи. И ничего, кроме нее, тебя не интересует. Твое видение мира ограничено в вечном поиске свежего мяса. Поэтому чувство самосохранения не сработало, — Чонгук присел на край кровати. Холодными пальцами провел на бледному лицу, аккуратно заправив опавшую прядь за ухо.

— Я тебе говорил, что ты ебанный ублюдок, — Мин больше не дрожал, не дергался, не моргал. Смотрел ровно в глаза напротив и позволял чужим пальцами трогать собственное лицо. — Не смог продать, потому что за такую цену не хотели брать? Так подарил бы бесплатно.

— Скажу, что удивлен. Или совру. Но зачем избавляться от того, кто веселит? В этом мире так мало вещей, которые не захочется продать, если вдруг найдется покупатель. Тем более, я показал тебе не весь мир, — Чон гладил парня по влажным от пота волосам, ловил на себе ненавистный взгляд и даже не скрывал улыбку.

Мину нечего добавить. Унижаться и умолять не в его стиле, особенно, при виде такой реакции на любое слово омеги. Чонгук свои угрозы исполняет и совсем не стыдится, питается энергией нового домашнего питомца.

— Отпусти Тэхёна, ты сам в курсе, что статья моя. Он тут не при делах и не заслуживает такого обращения, — Юнги, сквозь маленькие белые зубки, шипел. Сидевший альфа стал звонко смеяться прямо в лицо и облизывать ехидно губы.

— К сожалению, не я решаю, в какой момент надо отпустить парня собственного брата, — довольный голос забил последний гвоздь в прежнюю жизнь омеги. Значит, Ким все знал изначально. О торговле людьми, о похищениях и про статью. Видимо, поэтому старший оттягивал момент ее выпуска, чтобы не столкнуть друга теперь уже с семьей.

Мин отвел взгляд на толстое одеяло, покачиваясь на кровати так, словно еще секунда, и он потеряет сознание. Омега надеялся, что потеря в этот раз будет окончательной. Карьера разрушена, свободы больше нет. Детские мечты о поимке злостных преступников привели к тому, что жертва теперь он. Юнги так беспокоился о коллегах и друге, что мысль о собственном будущем не сразу дошла до коры головного мозга.

Ким парень брата такого монстра, следовательно, сам братец точно такой же, а может быть, еще и хуже. Все тонкие логические линии сводятся в голове омеги в одно большое умозаключение: его друг, скорее всего, такой же ублюдок. Все вечера, когда Юнги забегал к нему в кабинет с новым расследованием, приобретают совершенно иной оттенок. Тэ улыбался и хвалил за статью об очередном конченном человеке, но при этом жил и встречался с подобным. Омега прокручивает разговоры за бокалом вина, в которых друг рассказывал о тайном мистере, что усыпал букетами и красиво ухаживал. Рассказы про свидания, первом сексе в машине и порхающих бабочках в животе, были о брате человека, что перекрыл кислород Юнги.

Чон, сидевший на кровати, наблюдал за омегой, чей взгляд размыто пялился куда-то в стену. Пару минут даже казалось, что молодой парень совсем не дышит, чем напрягал альфу. Последний иногда переводил глаза на изголовье кровати в ожидании, когда Мин вернется из своего космоса и продолжит обвинять. И в какой-то момент, когда Чонгук почти расслабился рядом с журналистом, Юнги резким взмахом ноги пихает того в грудь и накидывает сверху одеяло, а сам сбегает с кровати и несется прямиком к двери. Пересечь комнату у него почти выходит, но в решающий момент маленький лоб насильно сталкивается с дверью, заставляя упасть возле порога. Свой шанс спастись он проебал еще раз.

— Куда ты, блять, намылился, — Чонгук хватает за отросшие слегка волосы и бьет лицом снова о дверь, краем глаза замечает капли крови, образовавшиеся на полу. Он повторяет такое еще пару раз, уменьшая силу. Омега в его руках перестает дергаться и только издает звуки, похожие на всхлипывания. Альфа переворачивает парня, осматривая разбитый кнопочный нос и окрашенные кровью маленькие губы. Зверь внутри беснуется от мысли, что купленная игрушка захотела так нагло сбежать, но еще и от желания обладать ей полностью.

Никто не церемонится с плачущим омегой, его поднимают крупные руки и броском скидывают на кровать. Чон залезает сверху, блокируя собственным весом худые ноги и давит парня лицом в постель, наблюдает, как белые простыни пачкаются кровью и слышит тихие хрипы. Мин не пытается бороться с альфой, он дерется за жизнь, ловя губами кислород и пытаясь не захлебнуться кровью.

— Ты писал о жестокости так подробно, хотя сам ни разу на себе ее и не пробовал. Ну, что ж, давай сделаю тебе очередную экскурсию в мир, о котором ты говорил, но сам не видел, — грубая рука продолжает прижимать омегу, вторая насильно сдирает нижнее белье, рвет хрупкую ткань, что оставляет красные следы на бледной коже.

До Юнги доходит, чтобы его вовсе не собираются избивать, и лишь в этот момент начинает дергаться всем телом под сидящим на нем Чоном. Тот окончательно убирает остатки ткани трусов, задевая ногтями и оставляя царапины на теле омеги. Парень не может кричать, но старается мычать, изредка приподнимая голову, когда альфа ослабляет хватку.

Чон раздвигает чужие ноги, коленями сдавливая их, чтобы лежащий не дергался. А сам обсасывает два пальца своей руки, которые через секунду гуляют между ягодиц омеги . Юнги замирает, съеживается и молча ждет. Альфа давит свободной рукой на спину, а пальцами обводит мышечное колечко по кругу, размазывая по поверхности свою слюну.

— Только не говори, что до этого ты не развлекался с кем-то, — мужчина насмехается, осматривает дырочку и еще раз облизывает пальцы, смазывая большим количеством слюны. — Мне так смешно, что ты и подобные тебе пишут о том, в чем никогда не участвовали.

Юнги под ним дрожал, чувствовал себя так, как будто сдавал кровь, будучи ребенком. И просто лежал в ожидании порции боли, а размазанная кровь по лицу теперь не доставляла никакого неудобства. Маленькие зубки прикусили губы, чтобы слышимое мычание не переросло в крик, когда Чон принялся погружать оба пальца сразу. Мышцы начали интенсивнее их сжимать в надежде не пропустить внутрь глубже, но альфа настойчивее, прикладывает больше силы и сразу проталкивает их до конца. Он тянет стенки так небрежно и резко, что Мин готов снова разрыдаться.

Пальцы принципиально обходят чувствительную точку, доставляют один дискомфорт, то погружаясь, то выходя из покрасневшей дырочки. Альфа не особо старается растянуть для себя, больше наблюдая за тем, как вздрагивает тело от любого движения. Он вытаскивает влажные пальцы и расстегивает ремень вместе с ширинкой, а звук пряжки пугает парня до ужаса. Тело от паники и страха окончательно парализует, Чонгук даже убирает руку от спины, но омега не двигается, сжав небольшие кулачки в районе своей груди, держа их между ней и кроватью. Ему страшно, а организм фантомно начинает болеть во всех точках мгновенно.

Чонгук подсовывает плотное одеяло под пах омеги для того, чтобы приподнять задницу под нужным углом. Естественно, все действия не знак заботы, а организация удобства для себя, любимого. Мужчина спокойно снимает с себя брюки и белье, оставляя покрасневшие ноги уже без принудительной фиксации, потому что парень не двигается, лежит пластилиновой куклой, которая примет любую нужную позу. Внутреннее чувство победы над свободолюбивым журналистом вызывает стояк даже больше, чем податливое трясущееся тело снизу. Член изнывает, рука размазывает капли предэякулята по головке, забирая немного липкой жидкости от набухшей дырочки омеги. Смесь влаги альфа растирает членом между ягодиц, одну из которых довольно грубо сжимает крупными пальцами. Он тянет время, иногда шлепая ладонью по заднице, и наслаждается, ласкающим слух, звуком. Головка члена проезжает по дырочке, дразня и играясь до момента, пока резким толчком не проталкивается в узкие стенки. Громкий крик раздается в ту же секунду, а альфа вновь утыкает парня головой, чтобы не раздражаться. Первый стон издает сам альфа, когда упругая и влажная слизистая обволакивает член со всех сторон. Он не ждет, пока Мин привыкнет, начинает двигаться в своем темпе, осуществляя грубые толчки.

Юнги из последних сил пытается расслабиться, чтобы уменьшить боль, но организм не слушается, только больше сжимается в надежде исчезнуть совсем. Кричать и молить бесполезно, омега только тихо хрипит в натирающую ткань постельного белья, сжимает глаза до звездочек, слезы больше не катятся. Чон двумя руками давит всем весом на узкую поясницу, насильно прогибает спину парня и вдалбливается в упрямое тело. Кровь на члене не появляется, и Чонгук воспринимает это в качестве хорошего признака.

В комнате звучат слабые стоны альфы и только шлепки двух тел с примесью противного звука хлюпающей жидкости между ними.

Защитный механизм Мина заключается в медленном подсчете цифр, которые уже давно перевалили за две сотки, когда он представляет в голове часы. Минуты тянутся так долго, что омега сбивается и начинает считать заново, а тело перестает сжимать все свои мышцы из-за безумной усталости. Он не слышит ничего вокруг, только призрачные ход призрачный часов в своей голове, издающих тик-так. Тик-так.

В какой-то момент, словно в бреду, горячий жар ощущается внизу, когда Чон заполняет теплой спермой чужое тело. Даже это не вызывает слабой реакции Мина. Альфа выходит из растянутой дырочки, обтирая свой член и задницу омеги концом того самого одеяла.

Звук часов резко прерывает громкий хлопок двери. Он благодарен за отсутствие лишних слов, бессмысленных разговоров и низких оскорблений. Шаг в новый мир успешно сделан.

Теперь Юнги здесь совсем один.