Бэкхён сидел на полу в ванной и смотрел, как по аккуратным бёдрам сочится кровь из порезов, которые он только что нанёс себе. Рядом лежал небольшой кухонный нож, а по щекам текли слёзы. Шрамы неприятно щипали, но это ощущение немного приглушало боль внутри, совсем чуть-чуть притупляло. Красные капли бежали по светлой коже и, кажется, гипнотизировали Бёна. Хотя для него всё вокруг давно было тёмно-серым. Свет погас. Звёзды больше не горели в его вселенной.

Парень откинул голову назад и, зажмурившись, нажал тонкими пальцами на свежие раны, чувствуя, как физическая боль становится сильнее. Он отдался во власть этих ощущений, бесшумно плача. Внутри всё разрывалось на части, он распадался на атомы, мечтая просто исчезнуть раз и навсегда. Никому от этого хуже не будет, потому что у него никого и нет.

Бэкхён не знал, в какой момент его жизнь пошла под откос, но вот он здесь — один во всём мире, без веры и надежды. Ещё пару месяцев назад он был ярким, шумным и общительным парнем, а теперь просто не мог и не хотел жить. За два месяца он из света превратился в тень, и его это уже даже не пугало.

Бён не знал, запустился ли этот процесс самосгорания в тот момент, когда парень, которого он невероятно сильно любил, сказал, что все их отношения были спором; или это произошло позже, когда посреди пары ему позвонил врач и сказал, что его мама, которая уже долгое время болела, умерла; а может намного раньше, когда отец отказался от него, узнав об ориентации. Он не помнил, но знал, что всё это сломало его. Он потерял всё, что у него было.

Когда сил плакать уже не было, молодой человек просто вытер полотенцем кровь на своих ногах, убрал капли, попавшие на пол и, бросив белую махровую ткань с красными пятнами в корзину для белья, ушёл в комнату. На столе всё ещё лежали открытые тетради с конспектами, но Бэкхёну было абсолютно наплевать на то, что надо что-то делать. Он просто закрыл их и упал на кровать, бездумно уставившись в окно, за которым падал первый снег.

Он так и не смог уснуть, хотя очень хотелось спать.