Когда Антону было всего шесть лет, его самым главным героем всегда была бабушка – Емельянова Антонина Петровна. Возможно, так бы и продолжалось дальше, но мальчик взрослел и его интересы менялись, а сказки  от женщины теряли тот былой пыл в карих глазах взрослеющего подростка. Уже не хотелось ехать в глушь посёлка, чтобы без возможности выхода во всемирную паутину, проживать очередное лето в одиночестве.

Но это будет дальше, а сейчас, юный кучерявый мечтатель сидел на старом диване рядом с бабушкой и внимательно слушал её рассказ о монстрах и странных детях, которые жили где-то там, куда ему никогда не попасть. Крохотные ручки держали пряжу из которой вязался новый зимний комплект состоящий из варежек, шарфа и шапки. Такие же вещи были у одного из героев, а будучи фанатом, Антон пожелал себе точно такой же. 

Бабушка даже не подумала отказать любимому и единственному внуку. Наказала родителями купить нужное количество клубков, сказала какой цвет и уже в ближайшие выходные те привезли вместе с продуктами и пряжу. Мальчик был так счастлив, сразу же пообещав помогать Антонине Петровне с этим сложным делом. Вдвоём они точно управятся быстрее. 

В первый же вечер, как родители уехали назад в Воронеж, женщина сделала чай с сахаром, принесла в тарелке любимые внуком баранки, поставив на стол перед диваном, чтобы тому было веселее помогать и начала свой новый рассказ.

Антон держал маленькими пальчиками клубок, распутывая тот, и приоткрыв немного рот, внимательно слушал то, что говорит ему женщина. От истории, мальчик даже позабыл про любимое лакомство, ведь весь его разум был отдан взрыву фантазии, которая происходила у него в голове. 

— Вся моя родина кишела чудовищами, — неспешно говорила женщина, полностью увлеченная спицами, которые уже сделали несколько заходов для основания шарфа, — нельзя было просто пройти мимо людей, чтобы среди них не затаился один из них. 

— Какими чудовищами? — словно в первый раз спрашивал ребёнок, на что Антонина Петровна спокойно ему объясняла в который раз. 

— Ужасные сгорбленные чудовища с гниющей кожей и черными глазами, — отвечала бабушка, — А ходили они вот так!

С этими словами она тяжело поднимала руки и начинала имитировать их движения, от чего рядом сидевший мальчик только хохотал. Его детский и не окрепший разум ещё не мог отделить выдумку от реальности, потому вся эта история казалось только наиболее сюрреалистичной. 

Каждый раз она добавляла к их образам все новые отвратительные подробности. От этих мерзких существ разило, как от разлагающихся отбросов. Они были невидимы, и заметить их можно было только по тени. В их ртах таились целые гнезда извивающихся щупалец, которые могли в одно мгновение будто выстрелить и тут же втащить жертву в пасть с мощными челюстями. 

Еще более фантастическими были её рассказы о жизни в детском доме. Вот что было действительно больше всего интересно Антону. По её словам, это было зачарованное место, созданное специально для того, чтобы оберегать детишек от чудовищ, и находилось оно так глубоко в лесу, на отстраненном острове, где каждый день светило солнце и никто никогда не болел и не умирал. Все жили вместе в большом старом доме, охраняемом древней мудрой птицей. Во всяком случае так утверждала бабушка. 

— А какая птица их охраняла? — поинтересовался в очередной раз ребёнок, на что получал каждый раз один и тот же ответ — небольшая птица, которая курила трубку. 

— Почему чудовища на вас охотились? — впервые решил поинтересоваться ребёнок. 

— Потому что мы были не такими, как другие люди. Мы были странными.

— В каком смысле странными?

— У всех были разные странности, — пожала плечами женщина, — Одна девочка умела летать, в теле другого мальчика жили пчелы…мы все были странными. 

Антону никак не удавалось понять, насколько серьезно говорит бабушка. Мальчик воспринимал эти истории больше как выдумку, приятную и жуткую сказку на ночь. Пусть при этом и слушал так заинтересованно, будто всё это было правдой. Но вроде бы бабушка не была шутницей. И потому, увидев на лице внука сомнение, она усмехнулась, впервые решив преподать этот рассказ, как нечто настоящее.

— Ну хорошо, ты можешь не верить мне на слово, — произнесла она с озорцой в голосе, — У меня есть фотографии!

Убрав в сторону пряжу и спицы, женщина встала с дивана и ушла в свою комнату, оставив мальчика одного. А минуту спустя вернулась, сжимая в руках большую коробку из-под чайного императорского набора. Мальчик наклонился, чтобы получше разглядеть четыре помятых, пожелтевших снимка, которые достали на свет.

Первая фотография изображала нечто похожее на костюм, в котором… никого не было. Если допустить, что там кто-то был, то у этого человека не было головы.

— Конечно, у него есть голова! — улыбаясь, заверила бабушка внука, увидев смятение в его взгляде, — Только её не видно.— Почему? Он что, невидимый?

— Ого! Да ты у нас мозговитый малый! — женщина приподняла брови, как будто поразилась дедуктивными способностями. 

— Его звали Стас. Чудесный был мальчик, а после она подала другое фото и, подождав, пока его рассмотрят, поинтересовалась, — Ну? Что ты видишь?

— Девочку.

— И?

— У нее на голове корона.

— Как насчет её ног? — женщина постучала пальцем по нижней части фото. Ноги девочки не касались земли. Но она не подпрыгнула. Она как будто парила в воздухе. От удивления Антон даже  открыл рот.

— Она летает!

— Вот видишь, это всё взаправду. Ты веришь мне? — мальчик размышлял, глядя то на снимки, то на серьезное открытое лицо бабушки. Зачем ей врать?

— Я тебе верю, — кивнул Антон. 

И он действительно верил. Во всяком случае на протяжении нескольких лет. Впрочем, в основном потому, что хотел верить, так же, как другие дети верили в Дедушку Мороза. 

Мы держимся за свои сказки до тех пор, пока цена веры в них не становится слишком высокой. 

Для Антона это произошло в третьем классе, когда во время обеда одноклассник принялся дразнить мальчишку перед столиком, за которым сидели девочки, и объявил всем, что в домовых верят только детишки. Это было расплатой за то, что школьник повторял в школе бабушкины рассказы. В эти унизительные секунды он увидел перед своими глазами, как прозвище «зачарованный мальчик» тащится за ним из класса в класс, и, хотя это было совершенно незаслуженно. 

Придя домой после школы, Антон первым делом набрал по стационарному телефону номер женщины и после длительных гудков, та, наконец, ответила. 

— Почему ты обманывала меня? — сразу же выпалил мальчик, не скрывая свою обиду в голосе, — я рассказал твои сказки в школе и надо мной стали издеваться. 

— Какие сказки? — переспросила женщина, хотя сама прекрасно понимала о чём они говорят.

— Те самые. О странных детишках и чудовищах.

— Я не рассказывала тебе никаких сказок.

Антон не думая выпалил, что выдуманная история и сказка – это одно и то же, и что сказки рассказывают малышам, которые еще писают в штанишки, и что фотографии – это подделка, а истории – сплошной обман, и это отлично известно. 

Вот и всё. Больше они к этой теме не возвращались. Скорее всего, это было ожидаемо. Рано или поздно внук должен был вырасти из детской веры в чудеса. Но из-за того, что женщина даже не попыталась убедить ребёнка в подлинности своих историй, он почувствовал себя ещё более обманутым. Не мог понять, зачем всё это было придумано, зачем заставили поверить, что на свете бывает то, чего на самом деле быть не может. 

Лишь несколько лет спустя мама всё объяснила. Когда она была маленькой, бабушка тоже рассказывала свои страшилки. На самом деле они были не ложью, а лишь утрированной правдой. История детства бабушки Антонины Петровны оказалась далеко не сказкой. Она была самым настоящим кошмаром.

Антонина стала единственным членом своей семьи, которому удалось бежать из Польши до начала Второй мировой войны. Ей было всего девять лет, когда родители посадили её в поезд, отправив к совершенно незнакомым людям в СССР. У девочки не было ничего, кроме детского чемоданчика. И она уже никогда не вернулась на родину. В Польше у неё остались мама и папа, старшие братья, но никого из них она больше не увидела. Все они умерли прежде, чем ей исполнилось четырнадцать.

Их убили те чудовища, от которых ей удалось едва успеть спастись. Но это были вовсе не чудища с гниющей кожей и щупальцами во рту, которых способно породить воображение шестилетнего ребенка. Это были марширующие рядами монстры в элегантной военной форме. Они выглядели настолько обыденно, что, когда ты понимал, кем они являются на самом деле, бывало уже слишком поздно.

Так же, как истории о монстрах, правдой, щедро приукрашенной фантазиями, оказались и рассказы о зачарованном острове. По сравнению с теми ужасами, что творились в Европе, детский дом, принявший бабушку, должно быть, представлялся ей раем. Поэтому в воспоминаниях он и превратился в надежное пристанище, где всегда было лето и где ангелы-хранители оберегали особенных детей. 

Странность, за которую их преследовали, заключалась в том, что все они были еврейскими детьми. Сиротами, выброшенными на тот маленький остров волнами крови, затопившими Европу. И удивительными их делали вовсе не фантастические способности. Чудом было то, что им удалось избежать гетто и газовых камер.

Антон перестал просить бабушку рассказывать эти истории. Тайна плотной стеной окружила подробности детства и юности. Никто не хотел бередить эти раны. Она прошла сквозь ад совершенно одна и имела право на тайны. Мальчику было стыдно, что он когда-то завидовал этим приключениям. Цена увлекательной судьбы была слишком высока, и благодаря небо за свою обычную жизнь, в которой не было места чудесам и которую Антон получил в дар, ничем не жертвуя.

Но однажды, когда Шастуну исполнилось шестнадцать лет, произошло необычайное и ужасное событие. И его собственная история раскололась на До и После.