К чести Коро, он молчит до последнего. Асано Гакухо приходится прекрасным дополнением к атмосфере ностальгии, и никто из бывших одноклассников не считает его присутствие ненужным. Ну, или не показывает. Акабане в числе последних. Со своим Асано, в отличие от Коро, делающего буквально все, только не прилипая к мужчине, он за вечер даже не заговаривает, а свой Асано, к тому же обиженный за вынужденное присутствие по просьбе матери, к этому и не стремится. Из-за этого у Акабане нет настроения ни слушать, ни общаться, ни наблюдать, ни даже подшучивать, подкладывая друзьям васаби в напитки. А ведь он так ждал этого вечера…

Его вины в этом несомненно нет. Она на Коро, который отчего-то не поступил так, как от него ожидалось и не объявил во всеуслышание очень смущающую новость, на Асано-старшем, ни секунду не колеблющемся в своем выборе нового партнера по жизни, пускай и не официального и, разумеется, на Асано-младшем, всем своим видом показывающим, что он действительно наслаждается общением с когда-то бывшими ему соперниками по учебе. Гакушу даже жмет руку Терасаке. Одно это вынуждает Акабане сдерживаться изо всех сил, чтобы не протереть глаза. Не то чтобы это так удивительно. В конце концов, Терасака за последние пару лет растет в умственном развитии. Но это же Терасака Рёма! А руку ему соглашается пожать не кто иной, как Асано Гакушу! Да от одной мысли об этом планета должна взорваться подобно луне! Разумеется, ничего не взрывается, как и никто не считает странной дружелюбность Асано. Того, который младше, по крайней мере, на старшего слава богу поглядывают с некой осторожностью.

Акабане прихлебывает сок и морщится. Не от вкуса, а именно от того, что это сок. Апельсиновый сок. Других напитков на столе, около которого он стоит, предостаточно, да только все они безалкогольные, а единственные спиртосодержащие жидкости караулит Карасума, около которого «воркуют» и Коро со своим Асано. У них там свой стол. Для взрослых. Можно конечно попробовать пробраться мимо и попытаться умыкнуть стаканчик, но… Акабане смотрит на широко улыбающегося Асано, и отметает план действий по похищению «веселящего» напитка. Он его убьет. И тот и другой Асано убьют его в лучшем случае, а когда об этом прознает Коро, то тому нечего будет уже наказывать. Остается только и делать, как мысленно вздыхать, да время от времени поправлять скучающе-удовлетворенное выражение лица своим «отвоеванным» от других углом. А ведь он «охраняет» даже не клубничное молоко, а всего лишь апельсиновый сок.

Или досада все-таки проступает на его лице или же Накамура получает приказ из космоса, велящий ей так сделать, но она смотрит прямо на Акабане, отчего тот замирает. Всего на секунду, но той этого достаточно. Накамура не без прощальных слов отходит от Асано и, лавируя меж одноклассниками, идет прямо в его сторону. Сквозь толпу. Через всю часть огороженного под праздник двора перед старой школой. Неумолимо надвигаясь и надвигаясь на Акабане широкой улыбкой, становящейся все шире и шире с приближением. Когда она подходит к другу, она даже посмеивается. До прежней Накамуры, подтрунивавшей над Шиотой ей не достает только телефона, чтобы заснять компромат.

— Приве-е-ет, Карума-кун! — едва ли не напевая, приветствует она его, хотя они уже здоровались. Встает так, что закрывает Акабане вид над на Асано. И так же сладко-добродушно тянет. — А что это ты тут один? Знаешь, Окуда-чан хотела подарить тебе пару своих наработок без вкуса и запаха, но я успела вперед и забрала себе почти все!

Не совсем понимая, ловит ли она его на скуке или же на том, что он пялится на Асано, Акабане поступает наихудшим образом — старается смотреть сквозь Накамуру будто она стеклянная. Казалось бы, это хорошее решение показаться неучтивым, но Накамура не оскорбляется. Напротив, она краснеет. Едва заметно, так что цвет ее щек буквально не меняется, однако Акабане замечает именно потому, что пристально смотрит. Залпом, выпивая стакан сока, он отворачивается, чтобы налить себе из графина еще. Впрочем, когда он поворачивается обратно, Накамура все еще рядом, все еще немного смущена и все еще выглядит так, будто не уйдет, пока не получит ответа на неправильно понятое ей внимание.

Акабане с несколько секунд думает, чтобы плюнуть на это дело и просто сбежать, оставив девушку разбираться со своими чувствами. Разумеется, не в серьез, а чтобы дать себе понять, что не стоит так поступать. Останавливается он на правде. Полной правде, которой она заслуживает, пускай она и бОльная.

— Я встречаюсь с Асано и смотрел на него.

Убеждая себя, что уши у него от этого не горят, Акабане стоит титанических усилий продолжить смотреть Накамуре в лицо. Та реагирует достаточно заторможенно. Чуть склоняет голову, так что пара прядей сползает с плеч на грудь, прикрытую очень идущим ей бежевым платьем, о чем он решает сказать ей, но чуть позже; вытягивает лицо в странном выражении, высоко поднимая брови и… смеется. Да так, что все присутствующие прерывают свои собственные разговоры и обращают на них внимание.

— Т-ты… т-ты с-серьезн-но?.. — едва выдавливает из себя Накамура, хохоча во все горло так, что она едва в состоянии дышать не задыхаясь.

Понимая, что оплошал, да к тому же еще и крупно, Акабане не оправдывается. Минутное желание быть серьезным из него улетучивается и заменяется глубоким не смущением, но смиренностью с происходящим. Накамуру теперь не заткнет ничто. Разве что Коро, да только тому это не нужно.

— Что случилось? — спрашивает Окуда. Несмело косится на Акабане, обходит его, наливает в стаканчик сока и идет обратно к Накамуре. — Выпей.

Еще не отсмеявшаяся свое Накамура все же прерывается и пьет жадными глотками. Показывает она себя сегодня истинной леди, но испорченное впечатление ее ничуть не заботит, тем более что оно в кругу друзей, знающих ее настоящую. Акабане даже не думает об оправданиях, когда она хитро улыбается. Он сам в этом виноват. А что касается Асано… обоих Асано, то они в неведении наблюдают за устроенной сценой, как и остальные.

— Карума-кун сказал, что он и Асано-кун встречаются!..

Акабане пропускает все остальное мимо ушей и смотрит на Асано. Тот к своей чести держится достойно, сносит удивленные комментарии и взгляды и остается настолько невозмутимым, что Акабане даже не удивляется, когда на его месте ему казится Асано-старший. Яблоко от яблони, как говорится?

Однако на этом «позор» не кончается. На самом деле Акабане не рассказывает одноклассникам не потому, что смущается, а это не их дело. Разумеется, этому объяснению никто ему не верит. Не верит и сам Асано, осуждающе сверлящий его знающими в таком деле толк фиолетовыми глазами, что вообще-то уже слишком.

— А когда я предложу ему за меня выйти, то вручу кольцо с аметистом.

Неожиданное высказывание Акабане вызывает больший шок, чем слова Накамуры. Сам Асано выпучивает свои «аметистовые» глаза, естественно, понимая этот намек, и какого-то черта краснея после такого глупого комплимента. Но Акабане уже не смущается — дальше просто уже некуда. Так ему кажется, пока второй Асано не обращает на себя всеобщее внимание, с улыбкой произнося:

— Какое совпадение. Я очень рад, что ты такой ответственный мальчик, Акабане-кун.

И все бы ничего, ведь хоть он и относится к этому с чрезмерным пониманием, отца, пускай и показывающего себя никак иначе, чем строго, трудно винить в подобном, но… на руке Асано-старшего красуется нечто из рук вон выходящее… Акабане кажется, что из рук вон выходящее буквально: часы из конфет, какие можно купить в любом магазине сладостей. Девчачьи. С «драгоценностями» из сахара, сиреневых оттенков. Однако на этом «картина» не кончается. Сглатывая, Акабане опускает глаза ниже с чужого запястья на ладонь. Ладонь, которая сжимает в своей желтое упругое щупальце, обвивающееся вокруг руки. И тут-то все и кончается. Вернее, начинается.

Краснеющий Коро не может связать и двух слов. С ответами на шквал вопросов вместо него играючи справляется Асано-старший. Прежде, чем бывшие одноклассники свяжут отца, сына, осьминога и его самого в единый «узел», Акабане успевает незаметно умыкнуть младшего из толпы. В этом ему помогает подмигнувшая, прежде чем толкнуть к нему в руки Гакушу, Накамура, но ее заслугу в этом Акабане не признает. Убегать, в общем-то, бесполезно, тем более от друзей, которые знают его любимые места в окрестностях, но он все же выбирает попытаться и отсрочить стыд. За что? Он и сам не знает, однако схожее с его собственным глубоко ошеломленное и сконфуженное лицо Асано, вынуждает об этом не задумываться. В конце концов, не все подвержено логике, в особенности все то, что касается смущения за действия близких перед всем остальным миром.

«А ведь он еще не знает, что они и вправду планируют брак», — вскользь проносится в сознании Асано, пока Акабане увлекает его подальше в лес. Рассказывать об этом самому ему не хочется и Асано предпочитает не брать ответственность и отсрочить объявление этого хотя бы на пару часов. По крайней мере, это даст ему обмануть и себя, притворившись, что он и сам об этом не знает и все это ему приснилось.