«Он уже знал, что жизнь в значительной степени иллюзорна, что, хотя и могут случаться удивительные вещи, но вместе с этим, сколько разочарований получаешь в качестве компенсации: и он также знал, что жизнь может предложить кое-что похуже — вероятность того, что вообще ничего не произойдет».

Уильям Сэнсом[5]

(Писатель и вспомогательный пожарный во время Второй мировой войны)

________________________________________

Джон Ватсон вдыхал пепел.

Сам воздух, казалось, был опален и вонял гарью; сырая, жестокая вонь от бомбежки, раздражение, вызванное измельченными обломками разрушающейся каменной кладки, были ничем по сравнению с густым, холодным дымом неутихающего пожара.

Шу-Лейн[6] была охвачена пламенем, и, несмотря на тяжелые установки, прицепы с насосами и интенсивные усилия ВПС[7], спасать скоро будет нечего; быстро распространяющееся пламя выигрывало эту неравную битву.

Все началось сразу после того, как прозвучали сирены, призывающие к затемнению, с выстрелами зенитных орудий и лязгом, похожим на грохот лотков с консервными банками, после чего лопнули тысячи флуоресцентных ламп, как впечатляющий фейерверк; смертоносные и опасные, они предсказывали появление осколочных мин — пятисотфунтовой взрывчатки, что разлетелась на смертоносные осколки после мощнейшего взрыва.

Джон не был вспомогательным пожарным, всего лишь скромным уполномоченным службы гражданской обороны[8]. Он патрулировал район Олдвич[9], когда над внушительными зданиями викторианской эпохи поднялось розово-оранжевое облако. Не обращая внимания на отсутствие опыта в тушении пожаров и раненое плечо, он побежал навстречу опасности, используя защитную каску и ведро, набирая в них собранный по пути песок, пытаясь потушить как можно больше «зажигалок». 

Он был настолько поглощен своей задачей, что не обратил внимания на бушующий ураган огня, охвативший «квадратную милю»[10], приближающийся к любимому куполу собора Святого Павла. Рядом с ним находилась Патерностер-Роу[11] с ее заполненными книгами складами и магазинами; бумага, что вспыхнет так же легко и быстро, как пучки соломы.

У него текло из глаз и из носа, поэтому он вытер лицо тыльной стороной грязной ладони и не поверил своим ушам, когда услышал слова знаменитой детской считалочки: «Один человек пошел косить, пошел косить луг; один человек и его собака, пошли косить луг. Два человека пошли косить, пошли косить луг»[12], — пели двое молодых людей, сидевшие в чем-то вроде самодельного ландо[13], к задней части которого были прикреплены насос и шланги.

— Давай отсюда, приятель, эти стены долго не продержатся, — сказал один из них, быстро соскочив с автомобиля и поспешив прикрепить насос к уличному гидранту. Его друг разворачивал шланги и насвистывал оставшуюся часть мелодии себе под нос.

— Билл, ложись! — внезапно крикнул тот, кто крепил насос; трое мужчин пригнулись как раз вовремя, чтобы избежать встречи со свалившейся с неба зажигательной смесью; она затряслась и зашипела, а затем засияла зеленоватыми огнями, которые положили бы начало еще большему числу пожаров, если бы не Джон, быстро потушивший устройство своей каской.

— Ублюдки! — крикнул он, наступая на адскую трубу резиновыми сапогами на толстой подошве. — Извините, — добавил Джон, когда один из мужчин бросился ему на помощь.

— Все в порядке, — ответил он, улыбаясь. — Уильям Сэнсом, Билл, — сказал он, пожимая руку Джону. — А вон тот негодник — мой брат по оружию, — Леонард Розоман[14].

— Джон Ватсон, — улыбнулся в ответ наблюдатель и хлопнул Сэнсома по плечу. — Лучше не буду тебя отвлекать.

Высокий пожарный с худым лицом кивнул и, по-видимому, поняв замешательство Джона, произнес: 

— Нам сказали, собор Святого Павла весьма в плачевном состоянии; они примут любую помощь.

— Желаю удачи! — ответил Ватсон и, махнув рукой в сторону Розомана, пошел через руины, мимо Флит-стрит, вниз по Ладгейт-хилл.

Даже лавина огня, обрушившаяся на Шу-Лейн, не подготовила его к зрелищу Патерностер-Роу: здания пылали в таком море неистового оранжевого света, что это выглядело почти как летний полдень; вода, которую накачивали, а после заливали ею бушующее пламя, казалось, не оказывала никакого воздействия и ничего не гасила.

Горстка добровольцев копалась в руинах, пытаясь спасти хоть что-то, в то время как другие ухаживали за ранеными.

Ватсон собирался было присоединиться к последней группе, когда услышал какой-то вопль, долетевший из здания, бывшего книжным издательством — «Trubner & Co».

Великолепные помещения знаменитых издательств были уничтожены осколками бомб, но нижние этажи кое-где еще как-то держались, хотя и их быстро пожирал огонь. 

Стиснув зубы и пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь слезящиеся, покрасневшие глаза, Джон вышиб ногой опаленную дверь и, когда она упала, прыгнул сверху, чтобы та не вспыхнула, превратившись в огромный факел.

— Есть тут кто? Вы меня слышите? — закричал он, но ответа не было, если не считать таковым яростное шуршание — словно стая подвальных крыс разрушала битком набитую кладовую. «Крысы тут не остались бы, они не захотят поджариться, — подумал Джон. — Значит, мародеры, — решил он, и кровь ударила ему в голову. — Преступники и подонки, воспользовавшиеся этой ужасной войной ради легкой наживы, были хуже паразитов».

— Проклятие! Я вас достану, мерзавцы!

Когда от нависшей опасности кровь застучала в ушах, Джон забыл об усталости и о резкой боли в плече. На грязном полу валялся осколок каменной кладки; он схватил его и, размахивая им, как дубинкой, пошел навстречу источнику шума.

Если этот мужчина и был аферистом или прощелыгой, то типаж был совершенно не тот: на нем не было ни фетровой шляпы, ни костюма в полосочку. На первый взгляд он выглядел как молодой человек с эксцентричной внешностью: черные кудри, не по моде длинное темное пальто, которое было ему слишком велико, и поразительное угловатое лицо с выступающими скулами и раскосыми глазами. Он прижимал к груди стопку томов, в то время как полка, с которой он их достал, была уже охвачена пламенем.

— Какого черта ты делаешь? — закричал Ватсон, приближаясь к безумцу и резким движением сдергивая шарф с его шеи. Нет ничего опаснее, чем висящий конец легковоспламеняющегося материала, подумал он, проклиная недостаток здравого смысла у незнакомца. Мужчина повернулся и пристально посмотрел на него, но не прекратил свою опасную миссию.

— Ладно, — сказал Джон и без дальнейших церемоний ухватил мужчину за талию и оттащил от его добычи. Под объемной одеждой тот оказался стройным, как школьник, однако с характером, потому как пытался бороться, хотя, тонкий как спичка, не мог тягаться с более сильным наблюдателем.

— Ты должен позволить мне, — взмолился парень, как только стало ясно, что Джон не собирается разбираться со своим противником. — Возможно, ты не понимаешь, но это же первое издание «Drömboken»[15].

Джон никогда и не слышал о такой публикации, но ему было совершенно ясно одно: если в следующую минуту они не покинут здание, то разделят судьбу этих книг.

— Либо ты идешь со мной, либо мне придется тебя вынести, — ультимативно постановил Джон, глядя парню в глаза, дабы убедить в серьезности намерений.

— Ужасная досада, — пробормотал незнакомец, но, тем не менее, последовал за Джоном. Воздух был наполнен едким дымом и пеплом, и когда они вышли на тротуар, морозный воздух ощущался словно бальзам на их разгоряченной коже.

— Что заставило тебя прийти сюда так поздно? Разве ты не знаешь о затемнении? — упрекнул его Ватсон, но парень не обращал на него никакого внимания; он гладил книги, как будто они были единственными вещами, которые имели для него значение. Это должно было разозлить Джона, но вместо этого он невольно развеселился.

— «De Rerum Natura»[16] — одно из старейших изданий, когда-либо существовавших за пределами музея, и оно почти сгорело, — объяснил мужчина хриплым голосом, в котором сквозила окалина тысячи сигарет; сочная тональность говорила о частной школе, ухоженных зеленых лужайках и чае со сливками в «Савое»[17]. «Аристократ», — подумал Джон со смесью насмешливого пренебрежения и горьких мечтаний. 

— Шерлок Холмс, — продолжил тем временем шикарный мальчик. Извини, что заставил тебя рисковать.

В ярком свете глаза его были, словно чистое серебро; странной формы губы дрогнули в полуулыбке.

— Джон Ватсон, — ответил наблюдатель, возвращая улыбку и едва удерживаясь от того, чтобы осмотреть паренька на предмет возможных полученных травм.

— Доктор Ватсон, если быть точным, — возразил Холмс и, наслаждаясь удивлением своего спасителя, перечислил: — Ты окинул меня взглядом врача, а пальцы обладают ловкостью и гибкостью, присущими твоей профессии. Тем не менее, ты не принимаешь активного участия в войне, что подразумевает травму, которая не позволяет тебе продолжать эту деятельность; поскольку кисти не повреждены, это должны быть либо руки, либо плечи; вероятно, небольшой тремор; ты все еще мог бы практиковать, но не оперировать по своей специальности. Поскольку ты злишься на жизнь, то вот так и рискуешь ею каждую ночь. О тушении пожара также не может быть речи из-за характера травмы, так что есть ли лучший способ встретиться со смертью, чем патрулирование улиц в ночное время, когда Люфтваффе делают все возможное, чтобы стереть нас с лица земли?

Вокруг них по-прежнему бушевала битва, и шло разрушение Сити; стоял оглушительный шум, и все-таки на мгновение Джону почудилось, что мир внезапно остановился, замер, застыл в ожидании: этот высокий, долговязый юноша, казалось, очень хорошо его знал — глаза, как кинжалы, вскрыли все и подвели баланс его нынешнего затруднительного положения. И вновь Джон понял, что не зол, а скорее заинтригован.

— Как ты догадался? — спросил он, когда Холмс извлек из нагрудного кармана пиджака мятую пачку «Caporal»[18].  

— Я никогда не гадаю, — ответил молодой человек, прикуривая две сигареты одной спичкой. — Я наблюдаю, вот и все; я в чем-то ошибся? — и Джону показалось, что он уловил в его голосе нотку неуверенности, пробивающуюся сквозь беззаботность; отчего-то ему это не понравилось, так что он поспешил успокоить его.

— Нет, ты был прав во всем. Довольно удручающе, да? Гунны[19] разрушают Европу, а я абсолютно бесполезен, — ответил Джон, затягиваясь предложенной Холмсом сигаретой. — А ты? Выглядишь довольно неплохо, хотя не помешало бы нарастить чуть больше мяса на этих костях.

— Еда — ненужное отвлечение, — заявил Холмс, взмахнув своей бледной изящной кистью. — Кроме того, она лишь замедляет меня. Что касается этой войны, то это долгая история, но, скажем так, мое присутствие необходимо здесь.

Он произнес слово «война» с угрюмым выражением, достойным недовольной вдовствующей знатной дамы, столкнувшейся с перспективой слушать музыку и принимать участие в танцах.

— Я хотел бы узнать больше, но я должен вернуться, — начал было Джон, но был грубо прерван грохотом еще большего количества «зажигалок», упавших у входа в здание, где хранились сокровища древних книг. Огонь, что уже облизывал стены, взметнулся вверх, и в считанные секунды то место, где недавно были они с Шерлоком, превратилось в рушащуюся раскаленную печь.

— Если бы не ты… — пробормотал юноша и непроизвольно взял Джона за руку, крепко, до боли, сжав ее.

— Я лишь оставлю книги в крипте[20], а потом найду тебя, — произнес Шерлок, хотя уже начинал сомневаться в собственном здравомыслии.

Он возвращался из редакции «Дейли Мейл» на Тюдор-стрит — ужасная трата времени, если вы его спросите, — когда сирены, напоминающие о необходимости затемнения, пропели свою заунывную песню. 

Не в его характере было оставаться на месте или искать убежища на ночь: вместо этого он бросил вызов бомбам и пошел в сторону Чаринг-Кросс, но внезапно остановился, когда мысленно представил всю Патерностер-Роу, сожженную дотла, со всем драгоценным содержимым, навсегда потерянным для человечества.

В свои двадцать он, по общему мнению, все еще был в расцвете юности, но его называли бессердечным, холодным и расчетливым больше раз, чем он хотел бы помнить; не было ничего необычного в том, что он больше переживал за предмет или за идею, чем за плоть и кровь, если только эта плоть и кровь не оказывалась достойной его внимания.

Человеческие существа либо наводили на него скуку, либо раздражали, по крайней мере, пока были живы и лишены преступных намерений.

Джон Ватсон не казался каким-то особенным: он был простым и честным человеком — в этом Шерлок был уверен, — и все же в докторе было что-то такое, что будоражило его воображение. Дело было не только в том, что он спас его, ничего настолько банального, хотя он и позволил пафосу того момента запятнать его хладнокровие. Эмоции. Он вздрогнул при воспоминании о своей руке в сильной и мозолистой руке Джона. Встряхивая пыльными кудрями из стороны в сторону, как мокрая собака после купания, он прогнал этот образ из своих мыслей.

Ватсон дал понять, что пойдет помогать людям в соборе Святого Павла, так как на куполе будет много очагов огня, которые нужно будет потушить. Обычно, к собору было приписано определенное количество пожарных и дежуривших добровольцев, но в эту ночь чрезвычайная ситуация была столь серьезной, что они, несомненно, будут рады дополнительной паре рук.

— Я тоже могу прийти и помочь, — сказал он. Слова вырвались прежде, чем он смог их остановить. Джон нахмурился и все-таки проверил его на наличие травм: осмотрев кожу головы Шерлока и затылок. Молодому человеку очень понравилось такое обращение, хотя он и притворился, что против подобного.

— Ты уверен, что справишься? — спросил доктор, разглядывая худощавое телосложение своего нового друга и его впалые щеки.

— Я в отличной форме, — фыркнул он, гордо вздергивая нос. — Иногда я даже фехтую[21], — добавил он, не подозревая о забавном подтексте этого замечания. Почерневшее лицо Джона преобразилось, когда он прыснул со смеху: синие глаза засияли ярче, а губы сложились в ослепительную улыбку. Шерлок не мог не присоединиться и даже не пытался сопротивляться.

— Давай, д'Артаньян, — произнес Джон, глядя на молодого человека с чем-то похожим на нежность, — пойдем, сразимся с врагом.

У Уолтера Мэтьюза[22], декана собора Святого Павла, был затравленный взгляд и ввалившиеся глаза человека, который не спал неделями.

— Джентльмены, — запыхавшись, произнес он, то и дело поглядывая наверх. Шерлок подозревал, что прелат даже не замечал этого нервного жеста, будучи слишком измученным, чтобы полностью осознавать движения своего тела.

Он повел их по извилистому пути, ведущему к куполу, и именно в этот момент Холмс предложил сначала избавиться от своего драгоценного груза.

Джон кивнул и последовал за другим наблюдателем по крутому и узкому проходу.

Оказавшись на крыше, он с тяжелым сердцем окинул взглядом горизонт и не смог подавить ошеломленный вздох. Лондон был разорван в клочья, разбит и изранен, но не сдавался без боя; его жители сопротивлялись нападениям на свои дома и жизни не только с помощью оружия, но и благодаря своей порядочности, чувству юмора и стойкости.

— Впечатляющее зрелище, не правда ли? — прошептал ему на ухо глубокий интеллигентный голос. Джон кивнул и на мгновение почувствовал себя практически загипнотизированным от соединенной мощи пейзажа перед его глазами и теплого тела Шерлока рядом.

— Душераздирающе, — двусмысленно ответил он. — У нас полно работы, Холмс, — добавил Джон, топчась на остатках обугленного куска дерева.

— В игру, Ватсон, в игру! — воскликнул молодой человек и, взмахнув полами длинного пальто, начал избавляться от остатков бомб, разбросанных по краю купола.

— Вряд ли это игра, — пробормотал Джон, но, приступив к работе, не смог сдержать легкой усмешки. Жизнь отчасти избавилась от своей унылости, и он искренне приветствовал это вновь обретенное чувство цели.

— В крипте для всех есть горячий чай, — сказал декан. Робкая улыбка осветила его измученное заботами лицо.

Сирены все еще выли «отбой», и серое утро холодного нового дня освободило их от изнурительной службы.

Джон был весь покрыт грязью. Он в жизни не чувствовал себя настолько изгвазданным, но хуже всего было то, что Шерлок, отбросив со лба спутанные кудри, выглядел почти безупречно.

Он уже собирался уточнить, как же ему это удалось, когда юноша, предложив Джону сигарету и закурив сам, произнес:

— Тебе нужно хорошенько вымыться и поесть горячего, — он взял чашку, которую жена декана поставила перед ним, и отхлебнул обжигающе горячего напитка.

— Да-а, — ответил Ватсон, думая о своих темных комнатах со спартанской мебелью и холодными каминами. Нормирование не очень-то способствовало поддержанию морального духа и не очень-то помогало раненому плечу. 

— У меня больше еды, чем я могу съесть, — продолжал Холмс, избегая встречаться взглядом со своим собеседником, как будто боялся, что его прямота напугает старшего мужчину.

— В этом я не сомневаюсь!

— И мне понадобиться помощь, чтобы донести книги.

— Я думал, ты в отличной форме. Где твоя нора?

— Бейкер-стрит, рядом с Риджентс-парком.

— Улица сильно пострадала еще в сентябре.

— Да, я оказался одним из счастливчиков. А как насчет тебя, где ты живешь?

— Разве ты не можешь пронаблюдать? — спросил Джон с усмешкой, показавшейся его спутнику неотразимой.

Они допили свои напитки и медленно направились к выходу из собора на синевато-серый, едкий воздух, где столкнулись со столь ужасным зрелищем разрушения и опустошения, что оно даже лишилось благородных одеяний трагедии.

— Камден-Таун, — пробормотал Джон, на мгновение закрыв глаза.

— Мы практически соседи, — заметил Шерлок. — По парку.

Для доктора было очевидно, что юный друг пытается отвлечь его от встретившего их удручающего зрелища.

— Я буду безмерно рад увидеть конец этого ужасного года, — вздохнул Джон.

— Осталось недолго, — согласился молодой человек. — Нужно отпраздновать.

— Горячая ванна вполне подойдет, премного благодарен.

Теперь настала очередь Шерлока ухмыльнуться.

— Мы могли бы доехать на метро с Чаринг-Кросс, — предложил он.

— Давай я помогу, — произнес доктор, выхватывая пару томов из рук Шерлока. — Итак, ты говоришь на латыни и французском, — продолжил он, отметив название одной из книг.

— «Méthode de nomenclature chimique»[23] — имеет первостепенное значение, как, я уверен, ты знаешь.

— Ты произнес это, чтобы я мог услышать твой безупречный акцент, — сказал Джон, едва сдерживая улыбку.

— Едва ли безупречный, — пробормотал Шерлок, чьи щеки, несмотря на героические усилия, приобрели очаровательный розовый оттенок.

Примечание переводчика:

1 — Джон Гулд Флетчер (англ. John Gould Fletcher; 3 января 1886, Литл-Рок, Арканзас — 20 мая 1950) — американский писатель и поэт-имажист, лауреат Пулитцеровской премии.

Большую часть своей жизни Флетчер прожил в Англии. Позднее Флетчер вернулся в Арканзас, где его поэзия стала более традиционной для североамериканских штатов.

2 — Четвертое мая — день «Звездных войн» (иначе — День Люка Скайуокера). Дата выбрана из-за часто звучащей в фильме и ставшей знаменитой цитаты May the Force be with you («Да пребудет с тобой Сила»), которую многие поклонники обыгрывают как May the fourth be with you (англ. fourth — четвертый и May — май). 

3 — Фильм «Начались пожары» — британский фильм 1943 года, сценарист и режиссер Хамфри Дженнингс. Фильм снят в документальном стиле, и показывает жизнь пожарных во время «Блица» в период Второй мировой войны. В фильме задействованы настоящие пожарные, а не профессиональные актеры.

О фильме: Во время Второй мировой войны в одну из пожарных бригад Лондона приходит новичок. Он знакомится с пожарными, среди которых не только мужчины, но и женщины, проводит с ними свободное время и отправляется на первое задание — тушение пожара на складе со взрывчатыми веществами на улице Тринидад возле доков Лондона.

В Интернет есть этот фильм, и даже на русском — «Я был пожарным»:

Песня из фильма — по времени на 00.25.40.

4 — «Блиц: самая длинная ночь в Лондоне». Ссылка на YouTube, если кому интересно (на англ.): часть 1 и часть 2.

5 — Уильям Сэнсом — талантливый британский писатель и журналист, актер-любитель, член Королевского литературного общества. Сэнсом родился и получил образование в Англии.

Стремясь к карьере в международном банковском деле, он два года путешествовал и изучал языки в Европе, прежде чем в 1930 году начать работу в британском филиале немецкого банка. Пять лет спустя он стал копирайтером в рекламном агентстве. 

Во время Второй мировой войны, Сэнсом был пожарным Национальной противопожарной службы, устранял последствия немецких бомбардировок в Англии. 

После войны году Сэнсом стал профессиональным писателем и опубликовал свой первый сборник рассказов.

6 — Шу-Лейн (англ. Shoe Lane) — улица в лондонском Сити. Проходит с севера на юг в западной части города, от Флит-стрит до границы с Камденом на Чартерхаус-стрит.

В № 23 с 1900 года находилась британская газета Daily Express, прежде чем в 1933 году она переехала на Флит-стрит. 

На фото ниже: Башня отражается в фасаде Шу-Лейн возле виадука Холборн. /Крис Даунер (2008) 

7 — ВПС — Вспомогательная пожарная служба (AFS — Auxiliary Fire Service) была впервые сформирована в 1938 году в Великобритании как часть Службы гражданской обороны. Ее роль заключалась в том, чтобы дополнять работу бригад на местном уровне. В этой работе ей серьезно мешала несовместимость оборудования, используемого этими разными бригадами — самое главное — отсутствие клапана гидранта стандартного размера. Вспомогательная пожарная служба и местные бригады были заменены в августе 1941 года Национальной пожарной службой. После войны ВПС была реформирована.

Члены ВПС были добровольцами, работающими неполный рабочий день, но при необходимости их можно было призвать на постоянную оплачиваемую работу. Присоединиться могли мужчины и женщины, причем последние в основном выполняли административную роль.

8 — В оригинале — ARP (Air Raid Precautions) — служба, занимавшаяся мероприятиями по пассивной противовоздушной обороне. Всего в системе было задействовано около 1,5 млн. человек, из них штатных сотрудников — до 130 тыс. человек. Вероятно, была комитетом Министерства внутренних дел. Сотрудники следили за соблюдением затемнения, но не только — тут были и пожарные, и спасатели, и водители «скорой помощи», и бригады с носилками, и «бегуны» — те, кто доставлял информацию. 

В задачи входило оповещение гражданского населения, обучение, выдача средств индивидуальной защиты (противогазов), отслеживание соблюдения мер противовоздушной обороны, участие в спасательных операциях — разбор завалов, оказание первой помощи пострадавшим и т.д. 

Правительство издало серию листовок для каждого домохозяйства; в первой из них давались основные сведения о гражданской обороне и перечислялись меры предосторожности при воздушных налетах, включая использование бомбоубежищ и противогазов. 

Начиная с 1938 года, формировался корпус добровольцев в области мер предосторожности при воздушных налетах — уполномоченные по гражданской обороне, наблюдатели (следящие за появлением самолетов), пожарные наблюдатели, спасатели, курьеры и др. Небольшая часть из уполномоченных по гражданской обороне работали на условиях полного рабочего дня и получали небольшое денежное пособие. Добровольцев набирали только из гражданского населения; они проходили ускоренную подготовку по программе, связанной с их обязанностями. Как правило, на протяжении всей войны они проявляли отличное умение, храбрость и другие выдающиеся качества.

Наиболее заметной среди добровольцев ARP была деятельность уполномоченных по гражданской обороне. Они были наделены полномочиями устанавливать правила светомаскировки, определять условия объявления сигналов воздушной тревоги и давать задания по организации бомбоубежищ. Кроме того, они помогали полиции, когда это было необходимо. Формы сначала не было. Их экипировка включала шлемы (защитные каски) с эмблемой «W», наручные повязки, свистки, а также трещотки для предупреждения о газовой атаке и знаки отличия (в первые годы серебряные) — значки у мужчин, булавки у женщин. Пост отмечался табличкой (ARP wardens' post).

9 — О́лдвич (англ. Aldwych) — небольшая улица в центре Лондона, в округе Вестминистер. В 1211 году было записано как Aldewich. Ближайшее метро — станция Олдвич.

В VII веке англо-саксонский торговый центр (англ. Lundenwic) был открыт, примерно, в миле к западу от Лондиниума, примерно на месте улицы Олдич. Вероятно, здесь, в устье реки Флит, швартовался флот, торговые суда и рыбацкие лодки. Подтверждается это археологическими исследованиями данного места, которые проводились в начале строительных работ на улице.

Альфред Великий построил укрепления в Лондоне, в конце IX века, и старое место Лондиниума стало называться Ландерберн (англ. Lundenburh), а Ланденвик переименован в Иелдвик (англ. Ealdwic, означает «старый рынок»). В 1211 году название записывалось как Aldewich.

В 1888 году улица была перестроена и сокращена. Современная улица Олдвич появилась в начале двадцатого века. 

План 1888 года, где показан Олдвич до строительства современной улицы. Восточная часть новой улицы пересекала полосу к северу от Уич-стрит.

10 — Лондонский Сити (англ. City of London) — административно-территориальное образование со статусом «сити», церемониальное графство в центре региона Большой Лондон, историческое ядро Лондона, сформировавшееся на основе древнеримского города Лондиниум (Londinium).

Площадь в границах Лондонской стены римского происхождения — 2,9 кв. км, отсюда происходит прозвище — «квадратная миля» (англ. Square mile). К востоку от Сити простирается «пролетарский» Лондон — Ист-Энд, а к западу — более респектабельный Вест-Энд. Девиз Сити — Domine dirige nos («Направляй нас, Господи»).

11 — Патерностер-Роу — улица в лондонском Сити, которая была центром лондонской издательской деятельности, на которой работали книготорговцы. Патерностер-Роу описана как «почти синоним» книжной торговли. 

Во время Второй мировой войны Улица была разрушена воздушными бомбардировками и после переименована в Патерностер-Сквер.

Предполагается, что улица получила свое название от монахов и духовенства Собора Святого Павла, которые идя процессией, воспевали великую ектенью и читали «Отче наш» (Патер Ностер — вводная строка на латыни) на этой части маршрута. Молитвы, произносимые во время этих процессий, возможно, также дали имена близлежащим Ave Maria Lane и Amen Corner.

Альтернативная этимология — ранние торговцы, которые продавали вид четок, известных как «pater noster» (католические четки. По ним читаются такие молитвы как «Pater noster» («Отче наш…»), «Ave Maria» («Богородице Дево, радуйся!..»).

12 — Текст считалочки и коротенькие видео тут и тут

13 — Ландо́ (через фр. landau от нем. Landau(er)) — легкая четырехместная повозка со складывающейся вперед и назад крышей. Название образовалось от названия города Ландау в Германии, где повозки этого типа были изобретены в XVIII веке.

А так, ландо — это тип кузова автомобилей с открывающимся над задними сиденьями верхом или с имитацией открывающегося верха в отделке крыши автомобиля.

14 — Леонард Розоман был британским художником. В 1981 году он получил OBE РА (офицер ордена британской империи).

В начале Второй мировой войны Розоман присоединился к Вспомогательной пожарной службе, которая в 1941 году стала Национальной пожарной службой, и начал создавать картины, основанные на его опыте пожарного во время битвы за Британию и Блица в Лондоне. На одной из этих работ «Дом, разрушающийся на улице на двух пожарных», Шу-Лейн, Лондон, EC4 (1941), ныне находящийся в Имперском военном музее, показан инцидент в ночь с 29 на 30 декабря 1940 года. 

Тогда молодой пожарный, который только что сменил Розомана на его позиции, был убит обрушившимся зданием в лондонском Сити. В то время как другой пожарный, писатель Уильям Сэнсом, выжил, эта сцена не давала покоя Розоману, и он несколько раз переделывал картину. Розоман иногда называл свою работу «Падающая стена». Она была завершена в августе 1941 года. Картина была показана на выставке художников-пожарников в Королевской академии в 1941 году. 

Розоман был избран членом Королевской академии в 1960 году и стал полноправным академиком в 1969 году.

15 — «Drömboken» — «Журнал снов», который написал Эммануил Сведенборг (Emanuel Swedenborg, урожденный Эммануил Сведберг, Emanuel Swedberg) — шведский ученый-естествоиспытатель, христианский мистик, теософ, изобретатель. Занимался космологией, механикой, математикой, анатомией, физиологией, политикой, экономикой, металлургией, геологией, горным делом и химией. Автор трудов по обработке металлов. Считается родоначальником таких дисциплин, как минералогия и физиология мозга.

В 1744 году Сведенборг совершает путешествие в Нидерланды, во время которого начинает видеть странные сны. Следует отметить, что в большинстве своих путешествий Сведенборг брал с собой путевой журнал, который вел в ходе путешествий. Местонахождение этого журнала долгое время было неизвестно, однако в 1850 г. он был обнаружен в Королевской Библиотеке и был опубликован под названием «Drömboken» («Журнал снов») в 1859 г.

6 апреля 1744 года он был, по его словам, удостоен посещения Господом Иисусом Христом. Он писал: «В эту же ночь открылся и мой внутренний взор, так что я получил возможность видеть обитателей мира духов, небеса и ад, и, благодаря этому, множество скрытых аспектов бытия. После этого я совершенно оставил мои занятия в земных науках и посвятил себя исключительно духовным постижениям, и Господь Сам руководил моими записями об этом.»

Еще информация, если интересно.

Это о нем писала русская поэтесса Елена Шварц (1948 — 2010):

Мне Аббатиса задала урок — 

Ей карту Рая сделать поточнее. 

Я ей сказала — я не Сведенборг. 

Она мне: будь смиренней и смирнее. 

/Уроки Аббатисы Из поэмы «Труды и дни Лавинии, монахини из ордена Обрезания Сердца (От Рождества до Пасхи)» /

16 — De rerum natura («О природе вещей») — философская поэма Тита Лукреция Кара, в которой римский автор I века до н. э. изложил учение греческого философа-материалиста Эпикура. Поэма говорит о том, что материя вечна, что она состоит из атомов, о безграничности вселенной, ее постоянном движении и изменении, о том, что человек не должен бояться смерти, с которой никогда не встречается (когда он жив, ее нет, а когда она наступает, то уже нет его). С целью избавить людей от страха перед тем, что ждет их души после смерти, здесь опровергаются представления о существовании загробного мира.

Экземпляр поэмы был обнаружен в январе 1417 года Поджо Браччолини в библиотеке одного из немецких монастырей. Этот экземпляр до настоящего времени не сохранился, но сохранилась его копия, сделанная другом Поджо, Никколи. Сейчас эта копия хранится в библиотеке Лауранциана во Флоренции («Codex Laurentianus 35.30»).

Первое печатное издание De rerum natura было выпущено в Брешии, Ломбардия, в 1473 году. Вскоре появились и другие печатные издания книги.

В молодости Макиавелли снял копию с поэмы, Мольер сделал ее стихотворный перевод (текст утрачен), Джон Ивлин перевел первую часть поэмы. «Опыты» Монтеня содержат почти сто цитат из De Rerum Natura. У Томаса Джефферсона было, по меньшей мере, пять латинских изданий поэмы и ее переводы на английский, итальянский и французский языки. Экземпляр поэмы, принадлежавший Бену Джонсону, теперь хранится в Библиотеке Хаутон в Гарварде.

17 — Savoy Hotel — роскошный отель, расположенный на Стрэнде в Вестминстере в центре Лондона. Построенный импресарио Ричардом Д'Ойли Карт на прибыль от его оперных постановок Гилберта и Салливана, он открылся 6 августа 1889 года. Он был первым в группе отелей и ресторанов Савойи, принадлежащих семье Карт более века. Savoy был первым роскошным отелем в Великобритании, в котором во всем здании было электрическое освещение, электрические лифты, ванные комнаты в большинстве роскошно обставленных номеров, постоянная горячая и холодная вода и многие другие новшества. Carte наняла Сезара Рица на должность менеджера и Огюста Эскофье — шеф-поваром; они установили беспрецедентный стандарт качества гостиничного обслуживания, развлечений и элегантной кухни, привлекая членов королевской семьи и других богатых и влиятельных гостей и посетителей.

В отеле есть два известных ресторана: Grill Room (обычно известный как Savoy Grill), расположенный на северной стороне здания, с выходом на улицу Strand, и ресторан Savoy (ранее известный как ресторан River, теперь называется Каспарс), на южной стороне, с видом на Темзу. Последний уже давно славится своими изобретательными поварами, начиная с 1890 года, со знаменитым шеф-поваром Огюстом Эскофье. Эскофье создал множество известных блюд в ресторане Savoy. В 1893 году он изобрел хлеб Мельба в честь австралийской певицы Нелли Мельба, а в 1897 году — тост Мельба. Другими творениями Эскофье были бомба Néro (пылающий лед), fraises à la Sarah Bernhardt (клубника с ананасом и сорбет из Кюрасао), baisers de Vierge (безе с ванильным кремом и кристаллизованными лепестками белой розы и фиалки) и suprêmes de volailles Jeannette (заливные куриные грудки с фуа-гра). Еще одно фирменное блюдо — омлет Арнольда Беннета, созданный шеф-поваром Жаном Батистом Вирложо. 

18 — Вообще «Caporal» — это крепкий крупнолистовой темный табак, качественный и доступный по цене продукт, выпускаемый датским предприятием Mac Baren Tobacco Company. Уже больше столетия компания производит курительные и жевательные табачные смеси, пользующиеся успехом у потребителей. Крупная корпорация начиналась с маленького магазинчика, который семья Халберг приобрела в середине XIX века. Постепенно, осознав возможности табачного бизнеса, Харальд Халберг, глава семейства, начал расширять свою торговую сеть. Сегодня владельцем компании является Хенрик Халберг, потомок Харальда в четвертом поколении. Благодаря упорному труду и тщательному изучению опыта и традиций производства табака, компания в настоящее время является одним из лидеров в этой области, а продукция предприятия поставляется в более чем 80 стран мира.

Табак для сигарет Caporal производится из смеси разных сортов — Вирджиния, Кентукки и Берли. Виргинский табак занимает 70% рынка сбыта и составляет основу большинства курительных смесей и изделий из них. Сорт отличается высокой сахаристостью. Темный табак Кентукки придает самокруткам крепость и насыщенный дымный вкус. Сорт Берли выведен относительно недавно, он имеет интересный ореховый привкус и используется в основном для ароматизации табачных смесей. Берли содержит мало сахара, высокую концентрацию никотина и отличается длительным тлением. Определенные пропорции разных сортов придают сигаретному табаку Caporal оригинальный насыщенный вкус, а средняя нарезка гарантирует легкость набивки и ровность горения самокруток. Продукт выпускается в герметичных кисетах, сохраняющих вкусоароматические свойства смеси.

Но были еще сигареты «Sweet Caporal», и поскольку Шерлок достал мятую пачку, то, возможно, именно о них идет речь, а может, и нет, но тогда надо предположить, что Шерлок крутил самокрутки из табака.

«Sweet Caporal» — это один из старейших сигаретных брендов, продававшихся на канадском рынке не менее 125 лет, пока выпуск не был прекращен в 2011 году.

В Канаде в 1940 году «Sweet Caporal Plain» был переупакован в сигаретную пачку «sleeve». Она представляет собой склеенную прямоугольную коробку без верхних или нижних клапанов с внутренней выдвижной частью. Во время Второй мировой войны компания Imperial Tobacco Company of Canada Ltd. выпустила серию коллекционных карточек с самолетами союзников и противника под названием «Серия самолетов «Корректировщиков». Эти карточки были выпущены в рамках нескольких дизайнов упаковок сигарет «Sweet Caporal». По-видимому, было четыре основных дизайна/размера упаковки, с несколькими сериями для двух размеров.

На обратной стороне упаковки располагалась карточка с самолетом и надпись, что эта серия самолетов «Корректировщик» предназначена только для учебных целей, без добавочной стоимости — «Учись отличать друга от врага». На внутренней части упаковки написано, что сигареты «Sweet Caporal» дарятся канадским военнослужащим, находящимся на действительной службе, а не для перепродажи. 

Отсюда. 

19 — С началом Первой мировой войны британская пропаганда подхватила метафору о гуннах и превратила их в синоним немцев и их варварского поведения. В Британии немцев стали называть гуннами. Реквизированные у Германии пароходы в Великобритании назывались «гуннскими». Сравнение с гуннами использовалось как метафора ведения жестокой войны.

20 — Крипта — сводчатое помещение в христианском храме, расположенное ниже уровня пола. В раннехристианской сакральной архитектуре с IV века криптами назывались склепы мучеников под алтарями храмов.

21 — Глагол «fence», кроме одного из значений «фехтовать» в слэнге переводится как — укрывать краденое; укрыть краденое; торговать краденым, — и именно на это ссылается Автор.

22 — Уолтер Роберт Мэтьюз был англиканским священником, теологом и философом.

Он был рукоположен в сан дьякона в 1907 году и священника в 1908 году и был викарием в Кенсингтоне аббатства Святой Марии и Святого Петра на Риджент-сквер. После этого он был лектором, а затем профессором теологии в Лондонском Королевском колледже. С 1918 года он также был деканом колледжа. В 1931 году он стал почетным капелланом короля и деканом Эксетера. Затем, в 1934 году, он стал деканом собора Святого Павла, занимая этот пост в течение 33 лет. На момент своего назначения он был избранным президентом Союза современных церковников. Его предшественник Уильям Инге описывал его как «ортодоксального модерниста».

2 июня 1940 года термин «чудо Дюнкерка» впервые был использован Мэтьюзом в своей речи. Он восхвалял спасение тысяч британских солдат и их союзников из окружения немецкой армии во Франции.

23 — «Метод классификации химических веществ» или «Метод номенклатурной химии» (фр. Méthode de nomenclature chimique) — книга, опубликованная Королевской академией наук в 1787 году, по праву считается вехой в истории ранней современной химии. Это также, хотя и менее справедливо, считается плодом химической революции Лавуазье. Фактически, основные черты номенклатурного и классификационного предложения метода основаны на фундаментальных химических концепциях, которые разделяли и приверженцы флогистической химической системы.

В 1787 году четыре выдающихся французских химика — Луи Бернар Гайтон де Морво (фр. Louis Bernard Guyton de Morveau), Антуан-Лоран Лавуазье (фр. Antoine-Laurent Lavoisier), Клод Луи Бертолле (фр. Claude Louis Berthollet) и Антуан Франсуа Фуркруа (фр. Antoine François Fourcroy) — опубликовали книгу под названием «Метод номенклатурной химии». В этой книге они предложили новую номенклатуру химических веществ, объяснили свои принципы методического построения химических названий и далее представили таксономическую таблицу химических веществ. Историки химии единодушно высоко оценили «Метод» как ключевой документ химии восемнадцатого века, и особенно эпохи Лавуазье. Поскольку номенклатурные и таксономические предложения «Метода» были построены в соответствии с антифлогистической химической системой Лавуазье, большинство историков рассматривали его как плод и проявление этой химической системы, а некоторые из них даже изображали его как хитроумное устройство для ее распространения.