Как-то так выходит, что они оба забывают зонты дома. Асано винит в этом отца, отдавшего машину с водителем на утро, но не вечер. Акабане не оправдывается и лишь смеется, разбрызгивая воду под ногами. Заражаясь его настроением, Асано забывает об недовольстве и бежит следом. До дома Акабане они добираются в рекордное время.

За мгновения, пока Акабане возится с ключами, дождь становится ливнем. Пара длинных капель успевает шлепнуть Асано по спине, прежде чем он пересекает порог. В доме, в отличие от улицы, сухо и душно. Акабане на ходу скидывает школьные туфли, бросает сумку рядом и уходит в направлении кухни. Пока Асано разувается, тот шумит. Когда Асано, стараясь не наследить водой на полу, заходит на кухню, Акабане неожиданно громко говорит:

— В ванную первый пойдешь?

Оборачивается, замечает Асано и отходит от плиты с поставленным чайником. Переспрашивает уже тише. Асано качает головой и садится за стол. Ставит на колени сумку.

— Иди ты, а я проверю, целы ли документы.

Акабане морщит нос, но ничего не говорит. Они это уже обсуждали. Выполненная вовремя работа — то личное, в которое нельзя встревать. У него самого это видеоигры, во время которых, если режим одиночный, Асано не пытается помочь ему «умереть».

— Я быстро, — заверяет Акабане, как будто его спросили. Оборачивается, перед тем, как выйти из кухни и присматривается.

Асано уже аккуратно, чтобы не замочить, извлекает документы, предусмотрительно положенные в папку. Не глядя, говорит:

— У меня что-то на лице?

— Не, просто… забудь.

Асано поднимает взгляд, но того уже нет. Мысленно пожав плечами, он еще раз просматривает отчет по клубам, чтобы удостовериться, не обделен ли кто финансированием. На собрании студ. совета уже случалось, что кто-то пропускал в нужных местах нули, и повторять ту перепалку у него нет никакого желания.

Со второго этажа доносится шум воды. Уверившись в правоте данных, Асано забывается и заправляет выбившуюся прядь волос за ухо. Берется этой же рукой за бумагу и запоздало замечает, что ладонь мокрая. На чистом листе расползается едва заметное пятно. Вздыхая, Асано откладывает бумаги дальше на стол. Отклоняется на спинку стула и закрывает тяжелые веки. В последнее время он устает больше обычного. Возможно, что совмещение идеальной успеваемости и активного участия в жизни школы в старших классах сложнее, чем в средних.

Асано кладет руку на шею и не находит полотенца, которое должно там быть — он забывает попросить, а Акабане — предложить. Несмотря на сырость, ему совсем не холодно, напротив, уютно и тепло, будто он только что из продолжительной согревающей ванной. Свистит чайник, и он испуганно вздрагивает, распахнув веки. Перед глазами пробегает пара белых «мошек». Сморгнув их, Асано идет выключить газ. Прервав истошный визг чайника, разворачивается и, было направившись обратно к стулу, оседает на пол. Шкафчики, стол и несколько стульев, с потолком приятного кремового цвета делают перед глазами невообразимый кульбит, и Асано хватается за пол, чтобы удержаться.

Акабане появляется рядом так же неожиданно, как и пропадает. Касается лба прохладной ладонью, и Асано прикрывает глаза от удовольствия.

— Ты весь горишь, — констатирует очевидное Акабане. — Не спи здесь. Вставай. Пойдем.

— Куда? — сонно возражает Асано. Не без помощи Акабане поднимается и слегка качает головой. Головокружение не отступает, и комната покачивается перед глазами. — Нашел я время заболеть.

— Потом будешь жаловаться.

Акабане приобнимает его за талию. Тянет за собой и Асано идет.

— Да ты на ногах еле стоишь!

Асано морщится.

— Не кричи, и без того тошно.

— Нечего было себя до такого доводить.

Возразить Асано нечего, и он молчит, пока они не добираются до двери ванной комнаты.

— Иди, я принесу тебе вещи на смену и полотенце.

Асано было хочет упомянуть, что тот не принес его раньше, но забывает об этом, слыша:

— Ты сам справишься? Может, мне тебе помочь?

Они долго смотрят друг другу в глаза. «Серьезность ему не идет», — решает Асано. Берется за ручку и говорит:

— Если услышишь очень громкий шлеп, заходи.

— Ты точно заболел, — усмехается Акабане.

***

Спустя некоторое время Асано лежит в чужой кровати. На нем теплая пижама в клубнику (присланная Акабане в подарок родителями, но кто в это поверит?); волосы заботливо высушены феном; концы одеяла подоткнуты. Акабане, приговаривая что-то не несущее особого смысла, хлопочет рядом, «жонглируя» бутылкой с водой, стаканом, таблетками и порошковым лекарством. Голова у Асано легкая-легкая и поразительно пустая. В памяти само собой всплывает кажущееся прошлой жизнью время, когда семья была обычной и полноценной.

— Выпей вот это, — прерывает Акабане.

Асано привстает, берет из рук поднесенный к губам стакан и пьет, следом принимает таблетки и запивает. Ложится обратно. Рот наполняет неприятный привкус.

— Стоило чем-то подсластить?

Асано не уверен, шутит ли он или серьезно. Еще раз подоткнув одело, Акабане собирает лекарства.

— Я позвонил твоему отцу и предупредил, что ты сегодня у меня переночуешь.

— Спасибо.

Повисает отчего-то неловкая тишина. Раздумывая, стоит ли самому попросить Акабане остаться, Асано было погружается в дрему, как с улицы доносится гром. Ошеломленный, он озирается по сторонам, но в комнате больше никого нет. Акабане возвращается спустя долгую минуту. Только сейчас Асано замечает, что на нем тоже пижама (без клубники). В руках у него подушка. Прежде, чем удается спросить, Акабане устраивает ее с краю кровати рядом с головой Асано. Подталкивает его, двигая на другой край. Приподнимает одеяло и забирается на кровать.

— Я тебя согрею, — заверяет он, прижимаясь бок о бок, — и сказку расскажу.

Руки у него холодные. Асано переплетает пальцы с чужими и ближе двигается к прохладе. Сонно бормочет в плечо:

— Уже не надо…

Последнее, что он помнит, прежде, чем провалиться в сон — прикосновение чего-то холодного ко лбу.

***

Утром Асано открывает глаза в привычные полчаса до времени, в которое встает среднестатистический школьник. Кроме перекинутой через грудь руки, его не тяготит ни жар, ни головная боль. Потолок твердо зафиксирован там, где следует. Медленно сдвинув с себя руку, Асано стаскивает одеяло и обнаруживает, что Акабане цепляется за него и ногами. С минуту вглядывается в его спокойное спящее лицо, касается плеча и несильно трясет.

— …а? — лениво мямлит Акабане, плотнее сомкнув веки, — еще рано.

— Уже утро. Ты вчера нашу одежду постирать не забыл?

— Возможно… — Акабане приоткрывает один глаз. — Тебе уже лучше?

— Я поправился.

— Да ладно.

Асано касается его лба, чтобы убедиться в причине чужой вялости.

— Вместо меня теперь болеешь ты.

Акабане морщит нос и тыкается лицом в руку. Пытается прижаться всем телом, но Асано отодвигается.

— Я не хочу еще раз заболеть, — возражает Асано. Выбирается из кровати.

Акабане смотрит недоверчиво, с прищуром. Садится.

— Только не говори, что собрался в школу, а меня одного оставишь.

В его голосе слышна не уместная в этот момент детская обиженность, но тон, каким бы Асано сам попросил его остаться на ночь рядом. Без раздумий, Асано говорит:

— Разумеется, нет. Кто-то должен будет накормить тебя, ведь вчера ты благополучно об этом забыл.

Акабане неловко улыбается.

— Сначала я позвоню в школу, затем займусь нашей одеждой, а потом приготовлю завтрак.

— Омлет с надписью? — оживляется Акабане.

— Рисовую кашу, — отрезает Асано. — Или куриный бульон. Если твой холодильник пуст, схожу в магазин.

— Пуст, — кивает Акабане, — может, пиццу закажем? А то опять перенапряжешься.

— Думай лучше, как выздороветь самому.

— Да, папочка~.

Они переглядываются. Акабане смотрит на руки.

— Это прозвучало излишне… — Асано не заканчивает. Мотает головой, пытаясь отогнать всплывшую картину. — Пожалуйста, больше так не делай.

— Угу.

Асано почти выходит из комнаты, когда Акабане его окликает.

— А одеялко подоткнуть?

Внутренне закатывая глаза, Асано возвращается и помогает ему устроиться. Прежде, чем попытаться уйти еще раз, наклоняется и касается губами его лба.

— Поспи пока. Когда проснешься, я буду рядом.

И действительно, в следующий раз, когда Акабане открывает глаза, Асано рядом. Сидит на стуле поодаль и, не наученный болезнью, что-то читает. Присмотревшись к обложке, Акабане сменяет гнев на милость — это что-то из его коллекции манги. Он не просит, но Асано подсаживается рядом на кровать. После краткой процедуры с таблетками, предлагает:

— Хочешь почитаю?

— Давай.