Над вязким туманом медленно поднималось совсем уже по-летнему ранее солнце, оно заливало своим розовым румянцем макушки деревьев, обласканные лёгким ветерком. Птичий гомон, не стихавший всю ночь, становился еще громче. Лес просыпался, а вместе с ним приветствовала новый день небольшая деревенька, надежно скрытая гудящим бором от чужих глаз. В маленьком поселении каждый знал своё место и дело, которым он должен был заниматься, чтобы соблюдение чтимых испокон веков традиций приносило деревеньке лишь процветание.
Солнце поднялось еще чуть выше, чтобы пробиться своими лучами сквозь хвойный полог, когда скрипнула первая дверь, и на крыльце одного из домов появился тонкий юноша. Его заспанное личико, как и тело, еще помнило тепло кровати, но обязанности есть обязанности, поэтому, лихо подхватив корзинку, паренёк резво спустился с умытых росой ступенек и полетел в лес. Нужно было успеть собрать сладкую морошку как можно раньше, пока она не переспела и не стала безвкусной. Ему было восемнадцать, и семья До полностью возложила поход за ягодой на плечи сына, и КёнСу с удовольствием выполнял это небольшое поручение.
Деревня, в которой жила семья КёнСу, была далеко не единственной на просторах леса. Каждая стая селилась обособленно, подыскивая себе безопасное место, наиболее богатое дичью. В былые времена подконтрольные территории часто служили предметом стычек и кровопролитной борьбы между стаями, но с тех пор уже минуло несколько десятков зим, и пыл бойцов поутих. Истории о храбрых волках-воинах уже превратились в сказочные легенды, которые так любят слушать малыши-волчата перед сном. Но старики ещё помнили, какую цену им пришлось заплатить, чтобы стая осела именно здесь, поэтому каждое поселение жило достаточно замкнуто.
Они до сих пор с опаской и предубеждением принимали чужаков, пришедших из знакомых соседних поселений, и совсем были не рады, если к ним стучался неизвестно откуда и куда идущий путник. Жители деревни старались всеми силами поскорее выпроводить его за ворота, чтобы тот не накликал беду, если путник не смог убедить их в своих благих намерениях.
Безусловно, встречались и такие племена, что жили душа в душу с собственными соседями, но это было скорее исключением из правил. Хотя, чем дальше во тьму времени уходили кровавые битвы прошлого, тем беззаботнее становилась молодёжь, выросшая в тёплых бревенчатых избах и пуганная только дедушкиными страшными рассказами у потрескивающей огнём печи долгими зимними вечерами.
Иногда случалось и так, что омегу из одной деревни сватал альфа из другой, но тогда между вожаками, если они не враждовали, происходил сговор, и деревня альфы либо выплачивала внушительный выкуп, либо отдавала одного из своих омег для равного обмена. Но такие браки, объединяющие семьи из разных стай, случались до сих пор еще достаточно редко. Что уж говорить про объединение деревень и территорий? Об этом не могли даже и помыслить, чтобы не быть осмеянными.
Каждый волк радел за собственный дом, и поманить его в чужие края могла только большая нужда. С детства маленьким альфам в пример ставили великих предков, которые костьми легли за то, чтобы их дети могли жить и радоваться, поэтому никто и помыслить не мог о предательстве семьи для собственного спасения. Если когда и случались стычки между стаями, то стояли до последнего волка, а что уж говорить о том, если на деревню нападали разбойники. Поэтому, несмотря на иллюзию мирного времени, границы территорий, да и сами деревни, тщательно охранялись.
Чужаков вычисляли достаточно просто: у тех был и запах не тот, и окрас шерсти. В стае, как правило, встречались очень близкие оттенки. Лесные волки отличались бурым окрасом, в зависимости от стаи он мог быть светлее, чуть ли не переходя в рыжий, или темнее до коричнево-землянного.
Но лес был не бесконечен, как рассказывали старцы. Далеко на север путь ему преграждали высокие горы, за которыми начиналась Белая Пустошь. Там обитали Северные волки, легенды о которых доходили даже до глухих деревень. Они носили белоснежный мех под цвет бескрайних снежных равнин, где нельзя было найти ни одного дерева. Встречей с белым волком мог похвастать далеко не каждый, благо, если бы во всем лесу нашёлся бы хоть кто-то один такой.
Но не все волки жили так осёдло, как Лесные или Северные. Русые восточные Степняки слыли лихими торговцами. Они, не боясь превратностей дороги, собирали караваны обозов, нанимали охрану и колесили по всей земле, чтобы первую половину товаров продать по дороге и отдать в качестве пошлины вождям лесов, по чьим территориям они проезжали, а вторую половину всё-таки довести до броских на диковинки чужаков. Торговцы рассказывали много историй о том, что на западной границе Леса начинается Море, где живут серые волки, которых в лесной стороне тоже никто не видел.
Молодые волки, слушая рассказы купцов, не раз порывались идти с ними, но мудрые старцы живо осаждали их, напоминая о свободных нравах Западников, не гнушающихся иметь дел даже с Южанами. Тут уж и самый ретивый не мог поспорить.
Южных волков в Лесу звали Чёрной смертью, и ни один вожак не желал принимать к себе в стаю хоть одного Южанина. Каждый волчонок знал, что на юге лес переходил сначала в степь, а потом в выжженную солнцем пустыню, где и по сей день рыскали стаи чёрных волков, несущих лишь горе и смерть. Несмотря на охрану южных границ, в лес всё же проникали разбойничьи шайки. Они грабили торговые обозы, безжалостно вырезая охрану, разоряли деревни, насилуя омег и убивая альф. И если после такого омеги всё же выживали и рождали волчонка, то их не принимала ни одна деревня. Никто не желал, не то чтобы кормить, но и видеть чёрного выродка рядом со своим ребёнком. Поэтому уже одно упоминание о Южанах сбивало спесь с юнцов, возжелавших великих путешествий.