«Даня? — окликнул незнакомый голос. — Даня Петров, ты в порядке?» — уже строже повторил, и в этот момент словно удар током прошёл по телу брюнета, вернув к реальности. Он как и прежне стоял посреди коридора в паре метрах от кабинета психолога, так и не решившись войти. Точнее он хотел, но в самый неподходящий момент сознание подвело его и он снова потерял связь с окружающим миром. Сердце парня ходило ходуном, а рубашка, пропитавшаяся холодным потом, прилипла к спине, по которой бегали неприятные мурашки. «Снова… Это снова повторилось, » — еле слышно прошептал встревоженный парнишка, положив ладонь на грудь, чтобы хоть как-то успокоиться и прийти в себя. Пальцы невольно сжали белую ткань, а тело наклонилось вперёд. Если бы не сзади стоящий человек, то он бы грохнулся на свои колени и скорее всего потерял бы сознание. Рука незнакомца крепко обвила талию бедолаги, придерживая равновесие. Это был Кирилл. Длинноволосый юноша практически в таком же одежде, как Влад, только у него она была вся чёрная да мрачная. С его рук свисали бинты, а тёмные глаза были устремлены вперёд. Кирилл — это та самая тень в классе, которую вспоминают на перекличке.

— Ты в последнее время выглядишь ужасно, — прервал тишину одноклассник, стараясь сделать свой голос более расслабляющим. — К психологу бесполезно ходить. Сам понимаешь о чём я. Но я пришёл не отчитывать тебя, а помочь.

— Что?.. — всё ещё не понимая, где находится, прошептал младший.

— Помочь тебе хочу, — повторил, разворачиваю парнишку к себе. — Всё хорошо? Дань, ты меня слышишь?

— Мне?..

— Это я тебя так напугал? Извини, я не думал, что ты такой пугливый.

Даня посмотрел сначала на обеспокоенного одноклассника, а потом на кабинет психолога, где за стеклянной дверью женщина общалась с кем-то по телефону. Сознание наконец-то стало понемногу возвращаться и вскоре придя в себя, зеленоглазый убрал чужие руки и, крепче схватившись за лямку рюкзака, еле волоча ноги за собой пошёл прочь.

— Постой, — не громко попросил Кирилл, догоняя.

— Уходи. Мне некогда.

— Послушай, — схватил за руку и недолго думая, аккуратно прижал мальчишку к стенке, чтобы никуда не убежал.

— Ты что творишь? Совсем страх потерял? — недовольно прошипел, пытаясь оттолкнуть его от себя. — Я тебя знать не знаю. И ты реально думаешь, что я поверю в то, что ты мне хочешь как-то помочь? Сейчас сто процентов выскочат малолетки с криками: «Ха-ха, он повелся!». Мне ещё одни проблемы не нужны, так что по-хорошему отпусти меня.

— Зачем мне это делать? — игнорируя угрозы, стоял на своём. — Я понимаю тебя, поэтому хочу помочь.

— Я, по-твоему, знаю? Мало ли что в твоей башке. Вдруг ты ещё больше конченный, чем Влад или Коля… Отвали от меня, пока я тебя не стукнул…

Кирилл, выждав небольшую паузу, полез в свой рюкзак, откуда достал плеер с наушниками. Он не собирался отпускать свою «жертву», но и давить не хотел, поэтому просто ждал, когда Даня согласиться.

— Что ты собираешься сделать? — с некой опаской спросил, готовясь дать отпор в случае необходимости. Кирилл не выглядел угрожающе, а даже наоборот, располагал к себе. Однако Даня не верил в его добрые намерения. Вдруг это просто образ, чтобы расположить к себе. Мало ли, что в головах этих длинноволосых безумцев. — Ха, серьёзно? Музыка? Ты думаешь, что она поможет мне с моим проблемами?

— Да.

Зеленоглазый протяжно выдохнул.

— Ладно-ладно, допустим я согласился, но скажи, почему ты хочешь мне помочь пускай даже вот таким дурацким способом? Ты же меня всё это время не замечал, а сейчас строишь из себя Робин Губа. У всех длинноволосых так?

— Не сравнивай меня с ним, — сразу же ответил. — Ты помогал мне на уроках. Забыл уже? Помнишь ты отдал мне булочку? Я её до сих пор храню в рюкзаке. Ты добрый человек и я хочу отблагодарить тебя. Мне ничего не нужно взамен. Ты с каждым днём всё хуже и хуже выглядишь. Ты, наверное, думал, что только Ян это замечает, но нет. Я ещё первого сентября понял, что тебе будет тяжко здесь, — положил проигрыватель в маленькую ладошку. — Если тебе это даже не поможет, то я хотя бы постарался. Ты добрый и искренний, каким бы агрессивным себя не строил. Это твоя защита. И это нормально.

Сердце младшего замерло.

— Я не хочу, чтобы твои руки гнили из-за инфекций, — продолжил, показывая свои бинты. — Не разрушай своё прекрасное тело. Не повторяй моих ошибок.

— Откуда ты знаешь о порезах? Я же их скрывал…

— А ты думаешь человек, похожий на труп, не будет таким заниматься?

— Но раз уж твои руки гноятся, то почему ты продолжаешь этим заниматься? Разве музыка тебе не помогает? — с подозрением выпалил Даня. — Да и я уже таким не занимаюсь, — замолчал, прикусывая губу. — По крайней мере стараюсь.

— Помогает, но не до конца. Ты ещё не на самом дне, как я. Я не хочу допустить этого с тобой.

— Ты безумец. Вместо того, чтобы потратить все силы на себя ты предпочел потратить их на совершенно левого человека. Тебе заняться нечем? Да и не может быть всё так гладко. Это явно какая-то подстава.

— Если тебе здесь не нравится, то можем пойти в другое место.

— Зачем мне куда-то с тобой идти?

— Чтобы уединиться.

— Уединиться для чего? — с недоверием сщурился. — Если ты удумал что-то извращенное, то…

Длинноволосый отпустил младшего и направился в сторону лестницы. Даня смотрел на отдаляющийся силуэт. Что-то в душе подсказывало, что этой заблудшей душе можно доверять, поэтому засунув свои опасение поглубже в зад, парень побежал за ним. Место «терапии» выбирал Кирилл и что же ещё мог выбрать такой мрачный человек как не лес возле кладбища?

— Обязательно именно туда идти? — опасливо прошептал Даня, останавливаясь около ворот. — Выглядит так, словно ты хочешь провести со мной какой-то дьявольский ритуал, а жертвой буду я.

— Я таким не занимаюсь, — сухо ответил, снимая с себя кожаную косуху, которую положил на траву под высоким деревом. — Садись, — указал рукой на подготовленное место, а сам сел рядом.

— А выглядишь как типичный сатанист, — опустил взор на куртку и замешкал. — Я же не принцесса какая-то, чтобы со мной так обращаться.

Кирилл ничего не ответив, продолжил рассматривать знакомые памятники в десяти метрах от них. Даня некоторое время возникал, пока не присел своей мягкой точкой на царское место. Теперь они оба смотрели на красивое надгробие.

— Когда-то эти люди радовались жизни, а теперь их нет. Живёшь-живёшь и тут бац, жизнь обрывается и тебя постепенно забывают. Такое место меня только сильнее в тоску наводит.

— Мне нравится. Только здесь я могу себя ощутить живым.

По коже Петрова пробежал табун неприятных мурашек.

— И часто ты здесь отдыхаешь?

— Да.

— Сам?

— Да.

— У тебя совсем нет друзей?

— Да.

— Какой ты многословный, Господи, — саркастично выдал. – Ничего кроме «да» не знаешь?

— Ты веришь в Бога? — с неподдельным удивлением спросил Кирилл, повернув голову вбок.

— Чего? При чём здесь он вообще?! — засмеялся.

— Ты обратился к Богу. Значит ты в него веришь.

— Это такое выражение. Или ты никогда его не слышал? В сарае вырос что ли? — сжал пальцами свои ляжки. Нужно утихомирить свой характер, а то так никогда не найдёт общего языка с окружающими. — Я в него не верю. Если бы он был, то мне бы не пришлось всю жизнь страдать. Если он так любит людей, то почему не даёт им лучшую жизнь? Войны, убийства, воровство… Где он в такие моменты? Мне проще в Деда Мороза поверить. Что насчёт тебя?

— Идентично.

— Что нас ждёт после смерти? Мне вот кажется, что душа отправится в свой идеальный мирок. У меня наконец-то появится гоблин-библиотекарь. Давно о нём мечтаю, — улыбнулся. — Ради такого не жаль умереть.

— Нет никакого мира. Нас ждёт пустота, — холодно ответил. — Тело изгниёт, а души нет. Поэтому пустота. О тебе даже никто не вспомнит после смерти.

— Какой ты оптимист.

— А зачем свой мозг обманывать хорошими мыслями? Бога нет, значит Рая и Ада тоже. Есть только космос и планеты с галактиками. Ученые не нашли ещё огромного светящегося мужика с голубями в придачу.

— Почему ты так негативно относишься к нему?

— Он заслужил моей ненависти.

— Расскажешь почему?

— Если я расскажу, ты поверишь, что я тебя не обманываю? — посмотрел прямо в глаза напротив. — Хотя ты, наверное, в этом уже убедился, но я всё равно расскажу. Я вырос в семье заядлых верующих стариков. Они наказывали меня за каждый проступок, даже когда я не был виноват.

— Например?

— Когда у меня голос срывался из-за криков, и я не мог даже разговаривать. Что уж говорить о молитве. У меня не было голоса, но им было плевать. Они заставляли меня молиться, а я мог только хрипеть, но их это только сильнее злило.

— А почему у тебя голоса не было? Это ты так с ними отношения выяснял?

— Меня били розгами до крови. Пятьдесят раз — это самая малость, бывало и больше двухсот. Как здесь не кричать? И знаешь, когда отец раздирал мне спину до мяса он с любовью повторял, чтобы я не ныл, что Бог ещё сильнее накажет. Что он бьёт меня, потому что любит и хочет для меня вечного счастья. Когда всё заканчивалось, он не проявлял никакой заботы, он только и говорил, что это всё ради моего блага.

— А мать твоя что?

— Ничего. Она поддерживала его во всём. И как же я радовался, когда мать меня наказывала, потому что не так больно было, — усмехнулся. — Думаю, это не очень здорово.

— Ты с ними до сих пор живёшь?.. — опасливо прошептал.

— Нет, я в четырнадцать лет переехал в общежитие. Уже год там живу.

— Как так? А как же органы опеки? Им вообще плевать? — удивлённо вскинул бровь.

— Да, родителям тоже плевать. Они думают, что в меня бес вселился, и что все усилия напрасны, — хрипло засмеялся. — Даже святой водой меня брызгали, а я специально рычал, и они верили, даже сестра… Хотя не удивительно. Она у них удалась. Святая из святых.

— Я в шоке… Как так можно… Ты же их ребёнок.

— Уже привык. Так как тебе песни?

Даня посмотрел на старшего, а после на плеер.

— Это что за жанр?

— Рок, а если конкретнее, то норвежский блэк металл, — сразу ответил он. Было видно, что данная тема приносит ему удовольствие и в его кукольных глазах зажегся огонёк.

— Так значит ты тоже из «этих»? — показал на волосы, намекая на Влада. — Так вот. Ничего милого я от тебя не ожидал, но как по мне, вокалист слишком часто орёт будто резанная свинья. А так мне даже очень нравится. Но я не особый ценитель музыки.

— Его крики разве не передает боль и отчаяния?

— Хм, а знаешь, в твоих слова есть логика, — от недавних слов про наказания, по телу прошлась дрожь. Теперь понятно почему он именно такую музыку слушает и так одевается. Полная противоположность того, что хотели родители. — Знаешь, а ты оказывается не такой жуткий и странный, как говорят другие. Да, у тебя есть свои тараканы в голове, а у кого их нет? Кстати, пошли уже по домам? Солнце заходит.

— Рад, что твоё мнение обо мне поменялось, — слабо ухмыльнулся. — Боишься призраков? Здесь никого кроме алкашей ночью нет, и то, они не частые гости.

— Я больше боюсь тебя, — натянуто улыбнулся. — Ты, конечно, извини меня за прямоту, но я слышал, как одноклассники обсуждали тебя. Что ты якобы сатанист и всё такое. И меня это, мягко говоря, настораживает, особенно учитывая, куда ты меня привёл. Так что я не могу тебе ещё на все сто процентов доверять.

Длинноволосый не раз слышал такие догадки не только от учеников, но и от учителей, поэтому не обратил внимания.

— Да, ты прав. Я сатанист и приношу детей в жертву. Сейчас я тебя съем, а то не ел трое суток. Видишь свежую яму под деревом? Там я закопал труп младенца неделю назад, — угрожающе оскалил зубы и потянул руки к однокласснику, словно зомби. — Беги, а то больше такой возможности не будет.

— А ты попробуй меня догнать! — с улыбкой на лице крикнул и подорвался с места. Даня бежал к выходу из кладбища и слышал быстрые шаги позади вперемешку с тяжёлым дыханием. Он чувствовал себя жертвой маньяка, что будоражило кровь лучше фильмов ужасов. Выбежав на обочину, он уже почти выскочил на дорогу, как резкий рывок оттащил назад. Кирилл прижал наглого мальчонку к своему торсу, не позволив выбежать на дорогу, где почти в ту же секунду проехала машина.

— Машины ездят. Жить надоело? Хотя что я спрашиваю, конечно да. Но в отличии от тебя водителю не нужны проблемы и психическая травма на всю жизнь, так что если захочешь умереть, то выбирай менее травмирующий способ для окружающих.

— Мне кажется суицидники не думают о людях вокруг. Всё равно после смерти им уже будет плевать, что о них подумают.

Кирилл ничего не ответил. Ему бы тоже было плевать.

— Я тебя поймал, — клацнул зубами. — Готовься быть съеденным.

— Смотри, мертвец восстал!

Длинноволосый повернул голову в сторону кладбища и в этот момент брюнет вырвался из ловушки. Даня показал Кириллу средний палец и перебежал на другую часть трассы. «До завтра, мелкий сатанюга!» — кричал тот, махая рукой. Старший неподвижно стоял всё время, пока младший не скрылся из поля зрения.