— Ну же, Чонин-а, перестань дуться, ты должен радоваться за меня, — сказал Сынмин, ухмыляясь своим ногам, когда он вытянул их на диване.

— Я не дуюсь! — ответил Чонин, выпячивая губу, на самом деле надуваясь, что вызвало смех нескольких парней вокруг него.

— Я рад за тебя! Я просто-… — он затих, печально уставившись на гипс Сынмина. — Я очень много над этим работал,

Сынмин рассмеялся, внимательно изучая гипс на своей ноге.

— Чонин, это заняло у тебя двадцать минут и перманентный маркер, — сказал он.

— Двадцать пять минут! — прошипел Чонин. — И я убил перманентный маркер Чан-хена…

Сынмин вытащил телефон из кармана и сфотографировал творчество на его гипсе.

— Ты прав, мне очень жаль. Этот шедевр определенно нужно сохранить, они должны поместить его в музей-…

— Теперь ты просто грубишь, — нахмурился Чонин. Но по тому как светились его глаза, пока он смотрел сделанные Сынмином фотографии, Джисон мог сказать что он был доволен компромиссом. — Ладно, можешь снять гипс, но ты никогда не удалишь эти фотографии, обещаешь?

Сынмин закатил глаза.

— Обещаю

— Чонин-а, а что это вообще за картинки? — спросил Хенджин, небрежно усаживаясь на диван рядом с Сынмином и наклоняясь вперед, чтобы осмотреть неровные линии вокруг гипса. Он немного нахмурился над одним, приподнимая брови в замешательстве. — Это кусок пиццы с лицом?

Чонин злобно ухмыльнулся.

— Это Чанбин-хен, — сказал он, сверкнув своей лучшей улыбкой в сторону парня, который стоял, прислонившись к стене.

Услышав свое имя, Чанбин оживился, свирепо глядя на гипс с его изображением.

Хенджин даже не моргнул, просто продолжал рассматривать рисунок.

— Хорошо, но за что он держится? — он спросил.

Чонин раздраженно фыркнул.

— Разве это не очевидно? Не что, кто. Он держится за руки с Феликс-хеном!

Феликс, сидевший на стуле рядом с диваном, покраснел, отказываясь смотреть кому-либо в глаза.

Глаза Чанбина расширились, и он, наконец, оттолкнулся от стены, чтобы взглянуть на каракули. Его глаза сузились, увидев рисунок, на котором он и Феликс держались за руки, и нахмурился.

Джисон смотрел на его лицо, опасаясь, что он скажет что-то, что расстроит младшего, и собирался пробормотать предупреждение, но все, что он сказал, было «Хен…», прежде чем Со вытащил свой телефон, чтобы сфотографировать каракули.

— Мне это нравится, Чонин-а, — решительно сказал он, делая четыре отдельных снимка.

Чонин засветился.

— Видишь, ему нравится, — сказал он, выразительно посмотрев на Хенджина.

— Я никогда не говорил, что мне это не нравится! — защищаясь, сказал Хван. — Я просто не уверен, что понимаю. Кто остальные?

Чонин гордо улыбнулся и соскользнул с дивана, чтобы поближе взглянуть на гипс и подробно описать каждый рисунок.

— А вот и ты, — начал он, указывая на лицо, похожее на Хенджина. — Ты танцуешь, видишь, — он обвел движения фигурки из палочек.

— Ты заставил меня делать дэб? — спросил Хван, его голос был полон нежного отвращения, Джисон даже не подозревал, что подобное, возможно совместить.

— Раньше ты так делал, хен, — сказал Чонин и его голос звучал почти с выговором. — Хорошо, теперь позволь мне закончить. Это ты делаешь дэб, а мы с Сынмин-хеном здесь и смеемся над тобой. Это Ёнхён-хен готовит завтрак — он поёт песню женской группы, и я знаю, что он это делает, когда готовит для нас завтрак и думает, что на кухне никого нет.

Джисон поднял брови, обменявшись взглядом с Чанбином, который сказал, что они никогда не позволят этой информации распространиться.

— А вот и Чанни-хен! — радостно сказал Чонин. — Он мой любимчик на рисунках, было действительно сложно сделать его правильно,

Джисон присмотрелся к чему-то, что выглядело как размазанная капля на гипсе.

— Что он делает, Чонин-а? — осторожно спросил он, не в силах разобрать случайные черные линии и каракули.

— Он присматривает за всеми, кто на других картинках, — сказал Чонин, как-будто это было очевидно. — Видишь? Он улыбается,

— Где я? — спросил Джисон, глядя на последний рисунок, который Чонин еще не объяснил, надеясь, что это не то, о чем он подумал.

Чонин с гордостью указал на него, и Джисон почти пожалел о том, что спросил.

— Это ты и Минхо-хен, — сказал он. — Вы, как всегда, спорите.

Желудок Джисона сжался. Чонин был прав — они действительно много спорили, но никто из банды ничего не знал об остальном. В голове Джисона вспыхнуло воспоминание, в котором пару дней назад он заснул в объятиях Минхо, окруженный теплом, и проснулся возле лица старшего, такого спокойного и красивого во сне. Джисон подумал, что он больше никогда не сможет спать один. Он немного покраснел, надеясь, что никто из присутствующих не сможет сказать, куда улетели его мысли, заставляя себя сосредоточиться на картинке. Он прищурился, глядя на текстовое облако, которые нарисовал Чонин, чернила слились вместе, так что Джисон не мог разобрать символы.

— Подожди, о чем мы говорим?

Чонин озорно ухмыльнулся, а Хенджин усмехнулся с другой стороны, очевидно, уже понимая.

— О, это я знаю, — злобно рассмеялся Чанбин, делая еще одну фотографию этой каракули. — Вы признаетесь в своей бессмертной любви друг к другу. Видишь сердца?

Джисон покраснел, ударив Чанбина по руке сильнее, чем стоило.

— Отъебись, — прошипел он. — Это не-…

— Тебе не нравится, хен? — спросил Чонин, снова дуясь, и хотя Джисон знал, что это фальшивая обида, и младший просто дразнил его, он сдался.

— Я… конечно, мне это нравится, — пробормотал Джисон.

Чонин широко улыбнулся ему.

— Знаешь, если подумать, я никогда не показывал это Минхо-хену…

— Ах ты, маленький говнюк, иди сюда, — прошипел Джисон, спрыгивая с дивана, чтобы схватить самого младшего, который попытался отпрянуть.

— Феликс, помоги мне, — сказал Чонин, на что Ликс хихикнул, и без раздумий, легко присоединился к битве с щекоткой.

— Хенджин-хен! — крикнул Ян сквозь смех. — Помоги мне!

Джисон повернулся, чтобы взглянуть на парня, приподняв бровь, получив в ответ взгляд полный веселья. Не отворачиваясь, Хенджин облокотился на диван и сказал:

— Ты сам втянул себя в это, Чонин-а

— Чанбин-хен! Сынмин-хен! — отчаянно пытался звать на помощь Чонин, когда Феликс прижал его руки, а Джисон начал щекотать.

— Да, я собираюсь снять гипс, и я точно не планирую ломать что-то еще, — небрежно сказал Сынмин, как раз в то время, когда Чанбин добавил: — И я не принимаю чью-либо сторону в драках с щекоткой, — проговорил он сквозь смех, который на самом деле означал, что он принял сторону, наслаждаясь страданиями младшего.

Пять минут спустя Чонин лежал на земле и все еще смеялся, хотя Феликс и Джисон отступили, закончив атаковать.

— Вы, ребята, худшие, — хихикнул Чонин, пытаясь отдышаться.

Феликс улыбнулся, сверкая глазами.

— Ты любишь нас, Йенн-и, — сказал он, взъерошив волосы, когда встал с пола и потянулся. Джисон подавил еще один смешок, наблюдая, как глаза Чанбина следят за его движениями.

Джисон тоже сел, прислонившись спиной к дивану. Видимо, пол, показался Чонину хоть немного комфортным, потому что тот не попытался подняться. Он просто растянулся еще больше, вытянув руки по обе стороны от себя.

— Знаете, для банды вы, ребята, мягкие как дерьмо.

— Эй, малышам нельзя ругаться, — отчитал его Хенджин, протягивая руку, чтобы со смехом пнуть мальчика по полу. — Где ты научился таким плохим словам?

Джисон засмеялся, тоже толкая самого младшего.

— Да, где, блять, ты научился так ругаться… — Хана прервал Хван, который свирепым взглядом впился ему в лицо.

— В любом случае, как я уже говорил, я никогда бы не подумал, что члены банды будут драться с помощью щекотки, — задумчиво сказал Чонин. — Или готовить друг другу завтрак. Не знаю, это странно.

Джисон откинул голову назад, чтобы взглянуть на Сынмина с легкой улыбкой.

— Думаю, мы не такие, как большинство банд, — сказал он, и Сынмин улыбнулся ему в ответ. — Я имею в виду, что все в Стреях не могут быть так близки, как мы все в этом доме, — он бросил взгляд на Феликса, который смотрел в пол немного грустно. Джисон настойчиво призвал его поднять глаза, и когда тот сделал это, потому что он сделал паузу, Джисон сказал:

— Нет ничего, что я бы не сделал для них

Феликс отвернулся, но он улыбался, и, возможно, его глаза немного увлажнились, но Джисон не обращать на это внимание.

— Я тоже, — сказал Сынмин.

— Я тоже, — повторил Чанбин с легкостью.

— Я тоже, — сказал Феликс мягким, но сильным голосом.

— Хены? — спросил Ян нерешительно. — Это… а можно я тоже? А Хенджин и Минхо-хен?

Все в комнате замерли, и Хенджин опасливо посмотрел на Джисона. Он был старше, возможно, лучше осознавал количество дней, которые им осталось провести вместе, прежде чем придется вернуться к своей реальной жизни, но Джисон заметил проблеск любопытства — только на секунду, прежде чем отвернулся, возможно, боясь того, что скажет Хан.

Сон не знал, что сказать. Он знал, что сделает для Чонина все, что угодно — только для того, чтобы сохранить улыбку на его лице. И он сближался с Хенджином, не желая ничего больше, чем то, чтобы он был в безопасности и защищен, ну и надрать ему задницу в Марио Карт, а насчет Минхо — Джисон не был уверен, что может позволить себе даже подумать о старшем сейчас. Он знал, что чувствует, но это пугало его до смерти, и их отношения все еще были несколько шаткими, неизвестными.

Джисону не нужно было отвечать, потому что голос Чанбина наполнил комнату, уверенный и успокаивающий.

— Конечно, Чонинн-и. Ты же в доме, да? Конечно, это касается и тебя.

Хван рядом с ним, напрягся.

Чонин моргнул, глядя на Чанбина, пытаясь сесть. Было странно видеть самого младшего таким серьезным, неуверенным в себе.

— Но мы не будем здесь вечно, — сказал Чонин. — Мы уйдем, когда сможем вернуться к нашей безопасной жизни, верно?

Чанбин закусил губу, его глаза метнулись к Джисону.

— Ага, — мягко сказал он, опустившись на колени рядом с младшим и подтягивая колени к груди. — Но это не имеет значения. Я съехал из дома пару лет назад, — сказал он, наблюдая, как глаза Чонина расширились от удивления. — Я знаю, ты не поверишь, потому что я все равно провожу здесь все свое время. Но я так и сделал. И это ничего не изменило. Я знал, что все еще могу положиться на всех здесь. Ёнхён-хен тоже, да? Он здесь не живет, но он один из нас, и мы заботимся о нем так же, как он заботится о нас.

Чонин немного нахмурился.

— Но я не в банде. Боюсь, что когда мы уйдем, вы, ребята, забудете о нас, и забудете обо мне, — признался он.

Сердце Джисона немного разбилось, и, наконец, он сложил все воедино. Минхо и Хенджин были всем, что было у Чонина. Его мамы никогда не было дома, а когда была, то не для того, чтобы его увидеть. Хан знал, каково это, когда человек, который должен любить тебя больше всего на свете, заботиться, когда тебе это нужно, не находится рядом. Но в случае с Джисоном все было иначе. Его выгнали, и он нашел дом, семью. Хан не мог представить себе те ощущения, когда твоя собственная мать забывала о тебе.

— Не думаю, что мы когда-нибудь сможем забыть тебя, Йенни, — сказал Сынмин, мягко улыбаясь мальчику на полу.

Чонин шмыгнул носом, кивая.

— Все, что у меня было, это мои хены, — сказал Чонин, озвучивая мысли Джисона. Он с благодарностью посмотрел на Хенджина, который ободряюще улыбнулся ему. — Минхо-хен и Хенджин-хен, вероятно, единственная причина, по которой я все еще жив, — остановился Чонин, его голос сорвался под конец. — Наверное, моя мама забыла обо мне или перестала заботиться, не знаю. Я просто не хочу-…

— Теперь у тебя есть мы, — яростно и громко сказал Чанбин. — Восемь хенов, хорошо? Мы всегда будем у тебя, да?

Чонин медленно кивнул, и Джисон не выдержал, скользнув вперед, чтобы обнять младшего.

— У меня были те же заботы, Чонинн-и, — сказал он. — Я тоже не хочу, чтобы ты исчез. Любой из вас, — добавил он, взглянув на Хенджина. Глаза последнего блестели непролитыми слезами, но он слегка улыбнулся, слезая с дивана, чтобы присоединиться к объятиям. Вскоре они все превратились в огромную кучу конечностей, собравшуюся вокруг Чонина. Даже Чанбин присоединился, бормоча что-то о «кучке младенцев», но он держался дольше всех, взъерошивая волосы Яна, когда тот отстранился.

Младший выглядел лучше, его глаза сияли, когда он улыбался, а брекеты сверкали. Он выглядел облегченно, и Джисон удивился, как долго он хотел сказать это, снять это с его плеч.

Сердце Хана переполнилось самыми нежными чувствами, и, не задумываясь, он снял кольцо с пальца и вложил его в руку Чонина. То самое кольцо, которое Чан и Чанбин подарили ему в первую ночь — символ доверия.

— Я хочу, чтобы оно было у тебя, — сказал Джисон, когда Чонин неверяще поднял голову. — Как обещание.

— Хен, я не могу…

Джисон усмехнулся.

— Теперь оно твоё, Йенни.

Глаза Чонина расширились от удивления, он кивнул, уставившись на кольцо с открытым ртом, а затем с благоговением надел его на свой палец.

— Спасибо, хен, — прошептал он.

— Не за что, — сказал Джисон в ответ.

Позади него Хенджин сжал его плечо, наклонился вперед и прошептал: «Спасибо». Джисон повернулся, честно улыбаясь.

— Я серьезен, на счет всего, — сказал Хан. — Все мы. Ты ведь знаешь это, да? Тебе здесь всегда будут рады, тебе не обязательно быть частью банды, чтобы быть одним из нас.

Хенджин обнял Джисона быстро, но многозначно.

— Спасибо.

— Конечно, — сказал он. Спустя мгновение губы Джисона расплылись в зловещей ухмылке. — Кто-нибудь готов сыграть?

— О, черт возьми, нет, — хихикая, сказал Чанбин, выходя из гостиной. — Я не собираюсь быть растерзанным кучкой донсэнов, я потеряю свой имидж!

Смеясь, Феликс вскочил при упоминании об играх, подбежал к дивану, чтобы протиснуться между Хенджином и Сынмином, и Чонин последовал его примеру, перекинувшись через все их колени.

— Кто готов проиграть?!

***

Джисон склонился над блокнотом, пытаясь не обращать внимания на время в пятый раз за час. Было не так поздно, но он не мог не волноваться. Он нахмурился, поддаваясь желанию проверить время снова, и вздохнул, когда понял, что прошло всего шесть минут, с последнего раза как он посмотрел. Хан нацарапал в блокноте еще одну строчку, затем сдался, небрежно бросив карандаш на стол.

Минхо ушел сегодня утром, и хотя он нередко проводил почти весь день вне дома, Джисон все же обнаружил, что трясет ногой, ожидая за кухонным столом. Он не мог удержаться от мысли, что случилось что-то, но если бы это случилось, Минхо написал бы ему, верно? Если только он не был в состоянии.

Сон быстро отбросил эту мысль, глубоко вздохнув. В отчаянной попытке отвлечься, он разблокировал телефон и включил негромко музыку. Около часа назад большинство ушли спать, все, кроме Чана, который, как знал Джисон, пробудет еще как минимум еще час. В результате Джисон сидел в полумраке, сгорбившись над столом и стараясь не казаться навязчивым или чрезмерно заботливым, несмотря на то, как ускорялось его сердце каждый раз, когда он слышал отдаленный шум.

К тому времени, как он заполнил целую страницу, что по его мнению, в основном было бесполезными каракулями, и почти прошелся по всему плейлисту, он наконец услышал, как скрипнула входная дверь. Хан старался не вскочить на звук, не спешить к двери. Он сел и прислушался, как замок снова защелкнулся, и человек начал подниматься по лестнице, прежде чем остановиться.

У Джисона перехватило дыхание, когда Минхо вошел на кухню вместо того, чтобы подняться наверх.

— Джисон? — спросил он.

Джисон застенчиво моргнул старшему, борясь с румянцем, угрожающем растечься по его щекам.

— Привет, — ответил он тише. Это было бессмысленно, никто их все равно не услышит, но он был слишком напуган, чтобы говорить громко, как будто это могло разрушить некую иллюзию присутствия других членов банды.

Минхо мягко сел на стул рядом, все еще пытаясь удержать с ним зрительный контакт, которого Джисон застенчиво избегал.

— Джисон, уже поздно. Почему ты все еще не спишь?

Хан слегка пожал плечами, возясь с листом бумаги, на котором писал. Он заметил, как глаза Минхо следили за каждым его движением, но старший ничего не сказал, просто терпеливо ждал ответа.

— Я просто не мог уснуть, — честно сказал Джисон. Наконец, он встретился глазами с Минхо, надеясь, что тот поймет.

Хо приподнял бровь, поглядывая на руки Сона, все еще возящиеся с блокнотом.

— И почему же? — серьезно спросил он.

Джисон фыркнул, глядя на Минхо.

— Ты знаешь почему, — он почти хныча произнес эти слова. Минхо только моргнул, затем смущенно склонил голову. Джисон был уверен, что дразнит его, но теперь казалось, что Минхо на самом деле не уверен. Разочарованный, Джисон надулся, упрямо отворачиваясь от Минхо.

— Ты еще не вернулся, — пробормотал он.

— Ты… ты не мог заснуть, потому что меня не было? — спросил Минхо.

Джисон скрестил руки на груди.

— Дело не только в тебе! — защищаясь, сказал он. — Я никогда не сплю спокойно, если не знаю, где все находятся

Минхо нахмурился, и Джисон понял, что все еще сбит с толку.

— Но… я всегда возвращаюсь поздно, а ты спишь?

— В большинстве случаев, я не спал на самом деле, — фыркнул Джисон, как будто это было очевидно. Он нервно посмотрел на Минхо. — И… сейчас сложнее… уснуть…

На лице Минхо появилась небольшая ухмылка, вызванная последним комментарием Джисона. Всю последнюю неделю они спали в постели Джисона, лежа друг в друге. Младший засыпал на груди Минхо, от ощущения того, как та поднимается и опускается, при дыхании, и слушая биение его сердца. Физическая близость была утешением, в котором нуждался Джисон, и если бы он мог быть еще ближе, то сделал бы это. Он не хотел, чтобы его отпускали. Минхо наклонился вперед, в опасной близости от его губ, и Джисон почувствовал очертания его ухмылки на своих собственных губах.

— Ты милый, — прошептал Минхо, прежде чем отступить.

Джисон вздрогнул, взволнованный комментарием и предыдущей дистанцией (а точнее её отсутствие), и его раздражало то, что Минхо отстранился.

— Я не милый! — запротестовал Хан, чувствуя, что краснеет.

Минхо ухмыльнулся, его глаза весело заблестели.

— Ты ведь даже не представляешь насколько, не так ли?

— Я в буквальном смысле в опасной банде, я не могу быть милым, — возразил Джисон. — Кроме того, я просто имел в виду, что беспокоился о тебе, в последнее время ситуация дерьмовая, плюс не безопасно, и… почему ты смеешься? — прошипел он.

Минхо покачал головой, продолжая смеяться над ним, легко и воздушно.

— Прости, я не должен смеяться. Просто… ты знаешь, что у тебя щеки надуваются, когда ты начинаешь оправдываться?

Джисон нахмурился, глядя на Минхо, стараясь втянуть его щеки.

— Я не милый, — пробормотал он. — Я член банды

— Как скажешь, — ответил Минхо, по-прежнему озорно улыбаясь. Он протянул руку вперед, подставив пальцы под подбородок Джисона, поднимая его взгляд на себя, внимательно изучая. Когда Джисон покраснел, Минхо снова засмеялся. — Милый.

— Я ненавижу тебя, — пробормотал Джисон, отрывая лицо от хватки Минхо и пытаясь скрыть румянец своим свитером. Он взглянул на Ли, осознав, что лицо старшего приобрело более серьезное выражение, внимательно рассматривая Сона.

— Я серьезно, — пробормотал Джисон, все еще скрывая часть своего лица.

Минхо дразняще приподнял бровь.

— Серьезен в том, что ты меня ненавидишь?

— Нет! — прошипел Джисон. — Ты знаешь, что я не это имел в виду.

— Да, но так весело наблюдать за тем, как ты смущаешься, — засмеялся Минхо.

— Заткнись, — сказал Джисон, но засмеялся, слегка ударив Минхо одним из своих рукавов. — Я имел в виду, что серьезно беспокоился о тебе. Я не хочу, чтобы ты пострадал-

Минхо кивнул, его улыбка стала чуть меньше, снова становясь серьезным выражением лица.

— Знаю. Думаю, я просто не привык, чтобы за мной кто-то присматривал, — медленно признался он. Это немного напомнило Джисону об одном из их первых разговоров, когда Хан сказал ему, что присматривал за ним в подземелье. Тогда это было, в основном, шуткой, но сейчас всё слишком реально. Минхо должно быть заметил, что Джисон все еще на грани, потому что он мягко улыбнулся, сказав:

— Со мной все будет в порядке.

— Ты не можешь этого обещать, — заметил Джисон, выпрямляясь на стуле. — И кроме того, это не меняет того факта, что я волнуюсь. Ты очень много делаешь для нас, и я благодарен, ведь ты даже не Стрей. Ты подвергаешь себя большой опасности для банды, к которой даже не принадлежишь.

Покачав головой, Минхо вздохнул.

— Но на самом деле я делаю это не для Стреев, — сказал он, очевидно, тщательно подбирая слова. — Я делаю это для Чонина и Хенджина, для себя. — Он взглянул на Джисона, оценивая его реакцию. — Для тебя тоже.

— Для меня? — вторил Джисон, приподняв бровь.

— Знаешь, беспокойство может быть обоюдным, — сказал Минхо, закатывая глаза. — Я тоже не хочу, чтобы тебе было больно. И чем скорее закончится история с Акулами, тем лучше я буду себя чувствовать. — Он помедлил немного, прежде чем продолжить, — и может быть, я не знаю, может быть, это вроде как для Стреев? Я не знаю, что случится, но я знаю, что, скорее всего, все станет намного хуже, прежде чем станет лучше. И мне неприятно это признавать, но на самом деле вы мне нравитесь, придурки. Так что, если я могу помочь… — он замолчал.

Джисон потерял дар речи, потрясенно уставившись на него. Признание Минхо, что он вроде как заботился о Стреях, было последним, чего он ожидал от него услышать, и чем дольше он смотрел на старшего, тем более неуверенно смотрел на его слова, но тот не отступал:

— К тому же я действительно ненавижу Акул, — поспешил добавить Минхо, взмахнув руками.

На это Джисон рассмеялся, и ему пришлось напомнить себе, что другие люди в доме спят. Он покачал головой, слегка улыбаясь.

— Ты действительно нечто, ты знаешь это? — сказал он. — Это многое значит, надеюсь, ты это понимаешь. И я знаю, что тебе не нравятся банды, но Стреи — моя семья. Без них, без Чана… — Джисон оборвал себя, не совсем понимая, что сказать. У него действительно не было слов, чтобы выразить то, что его семья значила для него, или где он был бы без них. Он вздохнул. — Я бы умер, чтобы защитить их.

Минхо немного напрягся, глядя в глаза Джисону с такой интенсивностью, которой тот никогда раньше не видел.

— До этого никогда не дойдет, — сказал он темным и многозначительным тоном.

Джисон не испугался, и с легкостью выдержал взгляд Минхо.

— Надеюсь, что нет, — сказал он. — Но я бы так и сделал. И я знаю, что любой из них сделал бы то же самое для меня. Может, это безумно, но…

Минхо закусил губу, затем слегка покачал головой. Действие было настолько коротким, что Джисон его почти не заметил. Минхо серьезно посмотрел на Джисона.

— Это не безумно, — сказал он.

Долгое время Ли молчал, но это было комфортное молчание. Джисон был уверен, что еще есть многое, что нужно сказать, многое, что возможно должно быть сказано, но когда он заговорил снова, то обнаружил, что полностью меняет тему.

— Итак, ты раньше был танцором?

Минхо моргнул, явно немного озадаченный вопросом.

— Да, — ответил он, подозрительно глядя на Джисона.

Джисон приподнял бровь, откинулся назад и игриво ухмыльнулся.

— Ты был хорош?

Минхо усмехнулся.

— Очевидно, — сказал он, попадаясь на удочку. Ли легко соответствовал игривому тону Джисона, оба наслаждались коротким отвлечением.

Сон потянулся к телефону, небрежно прибавив громкость. Он ухмыльнулся.

— Докажи это, — сказал он с вызовом в голосе.

Минхо прищурился, наклонившись вперед, подперев подбородок руками.

— С чего бы это? — спросил он невозмутимо. — Мне нечего доказывать.

Джисон пожал плечами, вставая, чтобы уйти.

— Ты прав. Не нужно. Наверное, я никогда не узнаю, был ли ты на самом деле хорошим танцором, — сказал он. Он оглянулся через плечо, когда почти вышел из комнаты, зная, что Минхо смотрит, как он уходит, с темными глазами. — Хотя, может быть, это и к лучшему. Я имею в виду, я уже видел, как ты дерешься, и… — он снова пожал плечами и вел себя так, как будто это было самое скучное, что он когда-либо видел, а затем снова развернулся.

Почти мгновенно Хан почувствовал, как руки обвили его талию, таща обратно на кухню, к музыке. Джисон немного хихикнул, и, хотя его сердце колотилось, он почувствовал вкус победы. Он мурлыкал, удобнее устраиваясь в объятиях Минхо, когда старший притянул его невероятно близко, и они покачивались в такт.

— Это не танец, — прошептал Хан, прикрывая глаза. Он отклонился и положил свои поверх рук Минхо, сначала нерешительно. Когда руки Минхо сжались вокруг него, он воспринял это как хороший знак, переплетая свои пальцы с пальцами Минхо.

Минхо наклонился, обдавая дыханием шею Джисона.

— Правда что ли? — пропел он. — Есть музыка, мы двигаемся. Думаю, это считается танцем.

Джисон надулся.

— Я хотел увидеть, как ты танцуешь по-настоящему, — возразил он. Хан не был искренне расстроен, и теперь, когда он был в объятиях Минхо, он не хотел уходить — даже если Минхо действительно предложил бы станцевать для него. — Но это тоже нормально. Наверное.

Минхо рассмеялся.

— Наверное?

Джисон пожал плечами, хихикая.

— Я не знаю. Могло быть лучше, — поддразнил он, просто желая увидеть реакцию Минхо.

Хо ухмыльнулся, и Джисон почувствовал это, губы хена были близко к его уху.

— И как же? — он прошептал.

У Джисона перехватило дыхание, от осознания, насколько близко они были, чувствуя каждое движение, потому что был прижат к Минхо. Это было почти нереально, его сердце билось быстро, но он все же собрал всю свою храбрость, чтобы прошептать:

— Ты мог бы меня поцеловать.

Минхо бархатисто рассмеялся у него над ухом, не пытаясь сдвинуться с места. Он наклонился, почти касаясь губами шеи Джисона. Последний напрягся, прежде чем расслабиться. К его смущению, он издал легкий стон, который только побудил Минхо сильнее сжать талию Хана, контролируя их движения.

— И зачем мне это делать? — спросил он спокойным и ровным голосом, разительно контрастируя с колотящимся сердцем и прерывистым дыханием Сона.

— Потому что ты хочешь, — дерзко ответил Джисон, отказываясь отступать, хотя старший, очевидно, имел преимущество.

Минхо куснул Хана за шею, затем извиняющимся тоном поцеловал ее после того, как Джисон резко вдохнул.

— Ты сегодня требователен, — сказал он небрежно.

— Ты сегодня придурок, — язвительно ответил Джисон, наклонив голову, чтобы убедить Минхо продолжать целовать его. На что тот только усмехнулся, отстраняясь, а Джисон раздраженно фыркнул. Он с легкостью развернулся в объятиях, не готовый к тому, как Минхо смотрел на него. Его взгляд был темным, полным желания, но в то же время мягким, и Джисон понял, что то, как руки Минхо обхватили его, когда он развернулся, так осторожно, просто желая, чтобы он был рядом. Как будто инстинктивно, руки Джисона обхватили шею Минхо, так что они оказались лицом к лицу. Продолжая покачиваться, младший счастливо вздохнул.

— Теперь это похоже на танец, — сказал он.

Минхо улыбнулся.

— Мы буквально делали то же самое, — отметил он, упираясь большими пальцами в нижней части рубашки младшего, мягко кружа на его талии. Джисон даже не был уверен, что старший знал, что делает, или о том как влияет на него.

Джисон закатил глаза.

— Дело в намерениях, — заявил он так, как будто это было очевидно. — В чувстве.

Глаза Минхо весело заблестели.

— Намерении?

Джисон хмыкнул в подтверждение.

Минхо наклонился, почти касаясь его губ своими.

— И что же ты собираешься делать?

Не в силах больше терпеть поддразнивания, Джисон нетерпеливо сомкнул их губы. Это был быстрый поцелуй, и Минхо едва успел ответить, как Джисон уже отстранился.

— Это, — просто сказал он. Озорно ухмыльнулся, и выскользнув из рук Минхо, наблюдал на расстоянии, как глаза последнего потемнели.

— Ну, уже поздно… — сказал Джисон, снова медленно разворачиваясь. — Наверное, нам пора…

Минхо резко оборвал его, потянув за руку, разворачивая, и немедленно соединяя их губы. Он не терял времени зря, небрежно прижимаясь к Джисону, открывая тому своим языком рот. Младший охотно отвечал ему, довольный тем, что наконец вывел его из себя, радуясь тому, что его влияние на старшего было таким же сильным, как и у Минхо на Сона.

Хо повел Хана назад, пока его ноги не коснулись стола, при этом не отрываясь от его губ. Джисон легко скользнул на стол, выгнувшись, чтобы углубить поцелуй. Когда у него закончился воздух и пришлось отодвинуться, Минхо наклонился, целуя сначала его подбородок, затем шею, слегка посасывая местами, получая тихие всхлипы от младшего.

Джисон ухватился руками за рубашку Минхо, все еще задыхаясь, но уже нетерпеливо притягивая к себе для еще одного поцелуя. Их губы встретились с воодушевлением, и сердце младшего забилось от тихого стона, который издал Минхо. Его руки снова легли на талию Джисона, притягивая его всё ближе и ближе. Джисон обвил ногами спину Минхо, так, что их груди соприкоснулись, и запустил руки ему в волосы, наслаждаясь одобрительным гудением, которое получил в ответ.

Через несколько секунд им обоим пришлось отстраниться, чтобы отдышаться, прижавшись лбами друг к другу. Хану казалось, что теперь мир вращается совсем иначе. Он целовался с Минхо раньше, но каждый раз это было по-другому, по-новому. Для него никогда не было достаточно близости, и он рассеянно водил руками вверх и вниз по спине, просто желая продолжать прикасаться к нему.

Минхо наклонился, чтобы в последний раз коснуться его губ, мягко, неспешно, прежде чем прошептать:

— Джисонн-и…

— Да? — ответил Джисон ошеломленно. Его глаза все еще были закрыты, и когда он моргнул, собираясь пожаловаться на то, что Минхо больше не целует его, он увидел нежность в его взгляде и в мерцании его темно-карих глаз. Хо улыбнулся, откидывая волосы Джисона назад и кладя руку ему на щеку.

— Как бы весело это ни было, мы на кухне. В доме, в котором живут еще семь человек. Ёнхён убьет нас, — сказал Минхо, все еще держась за Джисона.

Младший надулся, потянувшись вверх, чтобы снова поцеловать Минхо, но старший откинулся назад, так что он был вне досягаемости.

— Уже поздно, Джисонн-и, — мягко сказал Минхо. Когда Джисон продолжил пялиться, тот засмеялся, томительно касаясь его губ.

— Последний танец? — сказал Джисон. Минхо пристально посмотрел на него, но, казалось, легко сдался, мягко рассмеявшись, держась за руку Джисона, чтобы помочь ему соскользнуть со стола.

Младший без колебаний пристроился к Минхо, одна рука лежала на его плече, а другая переплелась с его пальцами. Старший аккуратно вел его по кухне.

— Эй, Минхо? — спросил он, кладя голову на плечо старшему. Минхо промычал, показывая, что слушает, и Джисон проглотил свои сомнения по поводу того, что собирался спросить. — Мы сошли с ума?

— Возможно, — без колебаний ответил Минхо. — Но это зависит от того, почему ты спрашиваешь.

— Я не знаю, — вздохнул Джисон. — Думаю, это просто глупо. Или не к месту. Типа, мы члены банды, дети улиц, в ​​разгаре войны между бандами, при этом мы с тобой целуемся и танцуем на кухне, как будто все в порядке

— Ты счастлив? — спросил Минхо совершенно неожиданно.

— Что? — Джисон заикался, опешив. — Я просто…я имел в виду, что мы не знаем, что произойдет, и все это — мы сумасшедшие? Потому что…

— Джисон, — мягко сказал Минхо, отстраняясь, чтобы заглянуть ему лицо. Джисон закусил губу, чтобы удержаться от высказываний. — Ты счастлив?

— Да, — выдохнул он, придвигаясь ближе.

Минхо широко улыбнулся, вновь укладывая голову Джисона себе на плечо.

— Тогда ты не сумасшедший. Почему мы не можем немного потанцевать? Быть счастливыми?

— Потому что мы не знаем, что произойдет в следующую секунду, — прошептал Джисон. Тем не менее, он позволил себе расслабиться в объятиях Хо.

— Может быть, поэтому мы и должны это делать, — сказал Минхо. Он поцеловал Джисона в лоб. — Ты прав. Может случиться что угодно, и я боюсь того, что произойдет с Акулами, как и ты, — сказал он, сжимая руки сильнее, защищая. — Но это не имеет значения, потому что я хочу быть здесь, с тобой. Я так долго пытался этого избегать, и если честно-?

— Что? — Джисон вздохнул.

— Не знаю, как я вообще пытался убедить себя, что смогу прожить без тебя в своей жизни, — честно и беззащитно сказал Минхо.

Джисон моргнул, его сердце сильно забилось. Он почувствовал, что краснеет, затем спрятал лицо в шее Минхо.

— Я тоже не представляю свое будущее без тебя, — прошептал он.

Он улыбнулся, все еще прячась в шее Минхо, но наконец-то почувствовав покой. Минхо был прав. Он мог бояться того, что случится с Акулами — надвигающейся угрозы нападения, — но это не меняло его чувств. Возможно, эта спешка лишь усилила его чувства, из-за того, что он должен быть рядом с Минхо, пока может, пока он здесь. Какой бы ни была причина, это не имело значения, потому что он был счастлив. Все остальное могло подождать, по крайней мере, до утра.