По намджуновой собственной теории, песни, с точки зрения процесса их написания, можно разделить на несколько видов:
1. Песни, когда прилетела мелодия, и надо под нее намастрячить слова, но намастрячить надо по-быстренькому, «если ты хочешь, чтобы она попала в следующий альбом, а не осталась в твоей знаменитой папке «R-chive» на веки вечные или пока вообще нечего будет в альбом пихать».
И поэтому ты мастрячишь текст, который некогда ни доработать, ни вычитать, и за него немного стыдно, но мелодия великая, поэтому хер с ним, хоть эти придурки троллят и лыбятся ехидно при каждом удобном случае.
А когда потом арми начинают искать в этом тексте «глубокую символику» и «ключевые мотивы», и СМИ задают тебе глубокомысленные вопросы о том, «как писался этот шедевр», ты можешь вспомнить только, как у тебя во время написания чесалась нога и поджимали сроки.
2. Песни, когда прилетел текст, и он гениальный, и гениальный во всем, в том числе и в своем нежелании ложиться на какую бы то ни было мелодию.
Вот не ложится, сука, и все. Потому что, видимо, рожден быть стихотворением, а его пялят в песню, а рожденному летать, как говорится, ползать неохота.
И тогда ты начинаешь изобретать велосипед со встроенным джакузи, то есть насильственно совмещать несовместимое и впихивать гениальный текст хоть в какую-нибудь мелодию или хотя бы, тупо, какой-нибудь приемлемый бит. Но, как говорит двоюродный брат Намджуна, в нашей жизни все впихуемо, а брату видней, он — дизайнер интерьера. Поэтому текст в итоге впихивается в мелодию, и получается песня. За которую тоже немного стыдно, и придурки троллят и лыбятся еще ехиднее, особенно тот мелкий сахарный придурок, который эту мелодию в итоге пытается аранжировать, громко матерясь и насылая на Намджуна все известные миру проклятия;
3. Песни, когда не прилетел ни текст, ни мелодия, но написать тупо НАДО.
Причины могут быть разные:
— нужен фарш для альбома, ибо дыры;
— кто-то хороший знакомый хорошего знакомого сильно попросил коллабнуться, а этот хороший хорошего как раз по совместительству хайповая звезда, соответственно, надо быть дураком, чтобы не коллабнуться.
Намджун — не дурак. Во всяком случае, он так думает сам и так говорят другие. Поэтому он скрывается с ноутбуком на коленках от действительности и пытается выродить хоть что-нибудь, что покатит на коллаб.
По закону подлости, на заказ всегда получается крайне херово. Особенно когда ты сидишь и знаешь (и сам знаешь, и все ПиДи, включая центрового, как один поддакивают), что вещь должна получиться модной-стильной-молодежной, чтобы прыгать по топам и чартам как горячий хотток по сковороде.
Получается так себе. Всегда так себе. Но промоутится и пиарится подобная хрень всегда на разрыв аорты, поэтому, честно сказать, прокатывет. Худо-бедно, но заходит на публику.
Ну и ч.т.д. с ним.
4. Песни, которые… Ну вот хер его знает, как они написались вообще? Потому что единственное, что помнит Намджун о процессе написания, это что он не ел, почти не пил, практически не спал, и вообще, кажется, в этот момент не существовал.
Такое ощущение, что тебя макнули куда-то в смежную реальность, выжали там до капли, а потом затолкнули назад в этот мир.
И, оказывается, пока тебя не было в собственной реальности, ты песню написал. И песню настолько крутую, что сам не веришь, что написал ее именно ты. Что ты вообще МОГ написать такое. Ну вот просто ОТКУДА В ТЕБЕ ЭТО ВСЕ? И ГДЕ это было раньше?
Единственное, что указывает на истинность происходящего, — это ощущение тотального эмоционального похмелья. Будто бы ты где-то все эти дни бухал с последствиями, и теперь в теле — пустота, в голове — тоже пустота, но шумящая (бывает, оказывается, и такая), но вот сердце наполнено как никогда непонятным чем-то… предвкушением, что ли… ожиданием любви…
И вот за такую песню не стыдно. За нее не троллят и ехидно не лыбятся.
За нее смотрят настороженно,
…мол, «нихерасе, чува-а-а-ак!»…
…мол, «бро, я горжусь, что ты — мой бро, и всё такое…»…
…мол, «Намджуни-хен, держи-ка, я тебе сделал кофе как ты любишь»…
…мол, «…а я, Намджуни-хён, за печеньями сгонял, помнишь, тебе в прошлый раз те шоколадные с орешками понравились?»…
…мол, «ты, RM-ним, если пива захочешь или еще чего, так я мигом сгоняю, серьезно, только скажи!»…
И, самое главное: мол,
«Я так тебя люблю, что мне даже страшно… Иногда мне кажется, что меня разорвет изнутри… Господи, какой же ты потрясающий! Неужели вся эта куча гениальности — моя собственная? В смысле, она твоя, конечно, но ты же мой, поэтому… Ну ты понял, что я хотел сказать, Намджуни, подожди, не слюнявь мне футболку, я только что переоделся… ну вот, айщ! Подожди, я сам сниму… да что ж такое-то, я же не убегаю никуда! Мгмнмн-н-м-м-м… Ох, вот так сделай еще раз… Да…. Вот я считаю, что в этом есть какая-то высшая несправедливость! Ну почему и весь талант — тебе, и губы такие — тебе, и ноги такие — тоже тебе? У меня претензии… Так нечестно! Намджуни, ну не смешно, отпусти мою ногу, я же боюсь щекотки, ты же знаешь… Ай, да что ж такое… ладно, честно, честно… Ну, скажи: «Хоби — мое солнышко!»… да… «Хоби — мое счастьюшко!»… ага… «Хоби — самый красивый мальчик на земле… после Сокджина!»… Потому что! Говори, как я сказал, я не удивлюсь, если Джин-хён нас пелленгует на эти темы всех тут…»…
Так что, да.
За такие песни не стыдно.
Еще на заре общебантаньей карьеры ПиДи-ним собрал их в гараже перед записью и сказал:
«Бойцы, я сейчас скажу вам одну вещь, и вы должны запомнить ее на всю свою жизнь. Выступать перед огромной толпой всегда проще, чем перед одним человеком.
Всю вашу жизнь вас будут убеждать в обратном, пытаться развить в вас пренебрежение к маленьким аудиториям и звездную болезнь. Знаете, зачем? Потому что человечеству всегда интереснее наблюдать за тем, как кто-то падает, чем за тем, как кто-то поднимается.
Но если вам будет одинаково не стыдно показать свой труд и одному человеку, и целому залу, то вы не упадете».
И с тех пор Намджун проверяет все свое творчество именно по этому принципу: глаза в глаза на самых близких людях. На зрителях, которые настолько объективны в своей необъективности, что будут придираться к каждой мелочи, лишь бы только их любимый ты был лучше всех. Всегда лучше всех.
Поэтому некоторые песни он несет с беспокойством и неуверенной опаской. Некоторые не несет вообще. А некоторые…
— Слушай, пап… Я приеду к тебе сегодня? Надо одну вещь показать… Послушаешь? И маму позовем, и бабушку, да?
— Сынок, ты же знаешь, из нас плохие ценители — мы половину вашего молодежного языка вообще не понимаем…
— Ну, Spring day же вы поняли, помнишь?
— Помню… Хорошая песня.
— Ну вот. Так я приеду?
— Приезжай, сынок.
Глаза в глаза всегда страшно.
И именно поэтому начинать нужно только так.