У животных, обученных убивать, особенный взгляд. Не так уж сильно отличающийся от взгляда загнанной жертвы. Дикий, пристальный, наполненный желанием действовать.

Но у этой собаки он был другим. Холодным.

Тусклым.

— Ха-ха! Что, Сольф?! Теперь ты не такой смелый?!

— Неужели моя девочка так сильно тебя напугала?

Тяжёлые лапы вспороли землю, оставив глубокие бороздки — следы нетерпения.

— Скажи, что берёшь свои слова назад, и я дам тебе уйти, Сольф.

— Нет. Если надо, могу повторить!

— Тогда пеняй на себя. Мирта! Покажи ему, кто здесь ничтожество!

Утробный рык предвкушения растаял в воздухе. Псина сорвалась с места подобно выпущенной стреле — неудержимо.

Сольф вскинул руку.

Словно наткнувшись на препятствие, зверь остановился. Под когтями взвился сгусток земли, шерсть на холке встала дыбом. Два чёрных внимательных глаза — пронзительных точки — были прикованы к нему.

Она внимала. Она была…

…покорна.

Он мог заставить её перестать дышать усилием мысли. Но…

— Делай то, чего хочешь на самом деле, — приказал Сольф.

И тогда её взгляд изменился. Он стал правильным, острым. Живым.

Под тёмной шерстью медленно перетекли жёсткие мышцы. Новый прыжок был упругим и азартным.

Крик ужаса разнёсся над шелестящими кронами и угас в противном звуке булькающего горла.

Сольф резко открыл глаза.

Густая темнота, словно жидкость, обступила его со всех сторон. Несколько долгих мгновений звон в ушах нарастал, перебивая шум крови. Не существовало ничего, кроме мрака, бесконечного, беспросветного мрака и ужаса. Ужаса самой…

Неожиданно на грудь легла чья-то ладонь. Тёплая, тяжёлая. Прямо над сердцем.

— Эй… по-твоему, это нормально, вот так будить человека?

Всё схлынуло быстро, как приливная волна. Дыхание вернулось, тьма расступилась, возвращая в мир капли лунного света.

— Тейрин?.. — Сольф приподнялся на локте, медленно приходя в себя. — Что ты делаешь?

— Ты ворочался.

Тейрин сидел на краю его постели. В лёгкой одежде для сна он казался каким-то домашним и мягким, впрочем, это ничуть не влияло на плотность мистической ауры, неизменно сопровождающей его по ночам. Редкие блики обрисовывали красивое лицо — чуть уставшее, но необычно спокойное.

— Я кричал? Ты что-то услышал?..

— Нет. — Тейрин вздохнул, потирая лицо ладонью. — Твой сон разбудил меня.

— Что?

— Тебе снилось что-то плохое, и поэтому я проснулся. Не услышал, а просто… почувствовал.

Сольф уставился на Тейрина и сел так стремительно, что боль в руке прострелила плечо до самой ключицы.

— Так не должно… не должно быть! Ни в коем!..

— Эй, осторожнее! Ты же не хочешь, чтобы рана открылась.

— Послушай меня! — Сольф схватил его за рукав мягкой рубашки. Касание отозвалось лёгким эхом страха, но он не обратил на это внимания. — Связь должна быть односторонней, Тейрин! Она формируется неправильно, если ты ловишь мои отголоски!

— А ты, значит, можешь их ловить?..

Тейрин напрягся и слегка выпрямился, словно готовясь защищаться. Сольф сглотнул, беспомощно заглядывая в прохладные, внимательные глаза.

— Яркие — могу, — прошептал он. — Но куда важнее, что ты — ты не должен. Ни в коем случае.

Он собрался было встать, но Тейрин положил ладонь поверх одеяла.

— Успокойся. Ничего страшного не случилось.

Подействовало. Сольф выдохнул, прислушиваясь к угасающей волне животного страха.

Что за странная реакция? Откуда она взялась?

— Случилось. Это нужно остановить.

— Как?

— Не знаю. Ты должен учиться воспринимать меня по-другому.

Смешок у Тейрина получился горький, с привкусом безумия.

— Ничего себе. Воспринимать по-другому? И что это означает?

— Я ведь уже говорил, я не человек! Если...

— А у тебя глубоко засело, да?

— Что?..

— Сольф, ты… вот какая разница? Ну какая? Если есть чувства и эмоции, существует и эмпатия. Вот сейчас — что это за несчастное выражение? Я должен считать тебя чудовищным порождением магии, когда ты смотришь на меня так, будто я приставил нож к твоему горлу?

— Я…

— Ты чувствуешь боль. Испытываешь эмоции. У тебя идёт кровь. Ты даже бесишь меня как самый обычный, настоящий человек. В чём отличие? Сам-то сказать можешь?

Сольф смотрел на него неверяще, окончательно потеряв дар речи. Тейрин отвернулся — и засопел почти обиженно, а после продолжил тем же воспалённым тоном:

— Я не могу взять и перестать думать об этом… — Ссутулившись, он в отчаянии запустил пальцы в волосы. — За это время я увидел одно отличие. Ты слишком легко переносишь боль. Допустим, заживают раны быстро, но… разве это не странно?

Сольфу пришлось приложить усилие, чтобы до конца вникнуть в сказанное. Мысли кружили, как осенние листья на глади озера.

— В этом всё и дело, Тейрин. Чем сильнее ты сопереживаешь и сострадаешь, тем тяжелее разорвать связь. Если через жилы проходит слишком плотный поток энергии, тем более заряженный эмоциями, они крепнут. И тогда превращаются в самые настоящие цепи, которые очень сложно разрушить извне.

— Тот, кто любит выращивать цветы, будет сильнее связан с землёй, чем тот, кто никогда не пробовал, — с ироничной усмешкой протянул Тейрин.

— Именно. Тот, кто любит…

Неожиданно выскочившее слово заставило запнуться — увы, это сделало фразу ещё двусмысленнее.

— …или хотя бы просто сочувствует, — быстро поправился Сольф, но было уже поздно.

Тейрин повернулся к нему. Внешне спокойный, невозмутимый. К сожалению, маска не могла скрыть ничего. Сольф почувствовал его смущение. И тревогу.

— Постой, я сейчас… я правильно понимаю, связь укрепляют только конкретные эмоции?

— Да. Твои. Твои эмоции. Ты владелец. Наши зеркала переплетены очень просто. Если сравнивать с землёй, то земля здесь я. Поток идёт от тебя ко мне, и это правильно, так и должно быть. Через зеркала, через физические тела, мне достаётся твоя энергия, отголоски, раны. Но слишком наполненная жила начинает распространяться и как бы… давать корни. Понимаешь? Если это не остановить, рассечь такую связь будет так же просто, как срубить вековое дерево тупым топором.

При упоминании топора Тейрин насупился и поднял ладонь, пытаясь рассмотреть синтатин.

— Испытывая жалость и сопереживая, я усложняю ситуацию, — подытожил он.

— Именно.

— Что-то помнишь об этом? Твои слова звучат увереннее обычного.

Сольф сглотнул.

— Я знаю, что у меня была такая связь. От неё… остались… остался след. Вроде шрама.

Он коснулся грудной клетки. Раненая рука отозвалась ноющей болью.

— Если найдёшь хотя бы одного человека, который смог усилием воли уничтожить сострадание, жалость или любовь — скажи мне его имя, я поставлю ему памятник, — вздохнул Тейрин.

Сольф неожиданно разозлился.

— Я могу рассказать тебе, что иногда мне мерещатся люди, которые просят не убивать их или… что мне приснилось, как я натравил собаку-спутника на хозяина, хотя мог заставить её сделать что угодно.

— Ты не знаешь, сон это или воспоминание, да и галлюцинации никто не назовёт доказательством.

— Хочешь, я попробую взять килладжей?

Сольф снова попытался встать, но Тейрин преградил ему путь. Он не стал хватать, боясь причинить боль, и по итогу получилось какое-то спонтанное полуобъятие.

— Уймись.

— Ты не знаешь, кто я такой. И, заслуживаю ли я всего этого, ты тоже не знаешь!

На мгновение они застыли так, а потом Тейрин неизящно отодвинулся.

— Ты прав. Доволен? Ты прав, так что сядь.

Сольф сел, мгновенно теряя желание спорить.

— Я до сих пор не уверен, что выбирать сложный путь — хорошая идея. Не хочу, чтобы…

— Слушай, я спасал тебя не для того, чтобы собственноручно убить, ясно? Просто для сведения, напоминаю — я адильер. Я бы никогда не причинил вреда безоружному человеку.

Сольф тоскливо усмехнулся.

— Судьба имеет чувство юмора.

— И раз ты считаешь этот сон кошмаром, то не всё потеряно.

— Я испугался настолько, что тебя зацепило. Прости.

— Не надо. Ты не виноват. И… думаю, не знать, кто ты такой — это и правда пугающе. Но давай хотя бы обойдёмся без откровенно глупых поступков.

Соскользнув с постели, Тейрин потянулся до хруста в позвонках. Даже свободная одежда не скрывала достоинства его фигуры — в такие моменты от него было сложно отвести взгляд. Сольф невольно задумался, как так вышло, что подобный человек — яркий, красивый и достойный, предпочитал одиночество.

Это казалось неправильным.

— Если честно, я тоже хотел бы забыть часть своего прошлого, — сказал Тейрин. — Думаю, у любого есть такие воспоминания. Моменты, которые не хочется помнить.

— Да. Но меньше всего я хочу испортить тебе жизнь. Поэтому, чтобы вернуть всё на круги своя с минимальными потерями, контролируй эмоции.

— Временные трудности, ха? — он слегка прищурился. — Разорвём связь, отвезу тебя к Джео, и будете жить-дружить спокойно. На неё никто десять раз в день не нападает.

Сольф рассеянно поправил одеяло.

— Что если я захочу пойти своей дорогой?

— Я думал, тебе некуда идти.

— Это пока. Вдруг что-то вспомню?

— Ну, никто не собирается сажать тебя на поводок.

— …я это ценю.

Склонив голову к плечу, Тейрин задумался. Мыслительный процесс читался на его лице, Сольф практически мог слышать, о чём он думает — настолько это было очевидно.

— Я учту твои слова. По крайней мере постараюсь.

— Это важно, Тейрин. Для нас обоих. Я бы не стал настаивать без причины.

— Угу. Тогда… спокойной ночи?

— Да. Спокойной.

Тейрин направился к арке в другую часть комнаты, но приостановился у порожка, чтобы бросить через плечо:

— Всё же я думаю, большинство людей так или иначе заслуживает сострадания.

— Я бы хотел с тобой согласиться, но… я не знаю. Я смогу ответить, только когда вспомню, кто я такой.

Тейрин весело хмыкнул.

— Даже если ты думаешь иначе, это ничего не изменит для тех, кто находится рядом.

И беззвучно скрылся в темноте.

* * *

Утро выдалось суетливым.

Ночёвка снова заработала, так что на первом этаже топтались посетители. Люди где-то подцепили слухи и пришли поглазеть на гостей из Юледена — план смыться незаметно на рассвете провалился. Тейрин был несколько раздражён вниманием и витающим в воздухе напряжением.

— Ты заботишься о людях, но не очень-то их любишь, — заметил Сольф, благодарно принимая из рук Мабеллы тарелку с горячей кашей. — Возиться с безделушками интереснее, чем с ними?

— Проще, — хитро сощурившись, ответил Тейрин. Вид у него был какой-то зловредно, неприятно весёлый. — Артефакты ведут себя однозначно. А с людьми всё намного хуже. Никогда не знаешь, что у них на уме. Но это не значит, что я их не люблю. Просто предпочитаю соблюдать дистанцию.

Сделав несколько крупных глотков холодного лимонного напитка, Тейрин кивнул на его локоть.

— Рана уже затянулась?

Сольф отогнул рукав рубашки и коснулся бинта пальцами, слегка надавливая. За ночь боль притупилась, но почему-то всё ещё чувствовалась.

— Должна была… — он нахмурился, ощупывая руку. — Странно.

Тейрин моментально помрачнел до предгрозового состояния.

— «Странно»?

— Видимо, у меня ещё слишком мало сил?

— Ты говорил, что к этому моменту она заживёт.

— Ошибка в расчётах.

Неодобрительно покачав головой, Тейрин уткнулся в свою тарелку и больше не пытался завести разговор.

После завтрака они погрузили на сатфиков вещи, прихватив съедобные гостинцы от Лагота. Раннее солнце прорезалось через пышные зелёные кроны, яркие пятна рассыпались по вымощенной камнем извилистой тропинке. Несколько человек издалека наблюдали за тем, как они проходят сквозь ворота, и наконец их оставили в покое.

— Странное место выбрал бывший владелец килладжея, — оглядываясь, бросил Сольф. — Не самое удачное.

— Но его план вполне себе осуществился.

— Всё закончилось хорошо.

— Информация для закрепления: хорошо — это когда никто, вообще никто, даже не-человек-а-идиот не пострадал, — Тейрин посмотрел куда-то за горизонт.

Сольф прыснул.

— Мы отвезём килладжей в Юледен?

— Я не в восторге от того, что нам придётся без приемлемой защиты таскать в сумке такой артефакт, но ради экономии времени сначала наведаемся в Эпистофию.

— Там живёт тот, о ком говорил твой дядя?

— Как иронично, что ты прекрасно запомнил тот разговор, но полностью проигнорировал следующий. Кстати, именно в нём я просил тебя вести себя хорошо и не делать глупостей.

— Ты сказал «не прыгать под стрелы». Я не прыгал.

Тейрин обернулся, чтобы обдать его возмущённым взглядом, и Сольф рассмеялся.

— Просто будь точнее в формулировках.

— Что-то мне подсказывает, ты найдёшь лазейку!

— Скорее всего. Но ты всё ещё можешь приказать мне не искать лазейки.

— Сколько раз тебе говорить, что я не хочу?

— Это странно.

— Ни капельки не странно. Нормальные люди не в восторге от подавления воли кого бы то ни было.

— Почти каждый второй — ненормальный.

— Куда приятнее будет просто заклеить тебе рот, — Тейрин жестом приказал своему сатфику ускориться. — Отцепись.

Больше Сольф не стал действовать ему на нервы, углубившись в чтение сборника рассказов, подаренного Мабеллой.

Вечером следующего дня они прибыли в Эпистофию.

Это был небольшой, но крайне важный малый город, через который проходили важные торговые пути — практически все местные работали на скупках и перевозках, здесь же можно было связаться с любым объединением. Тейрин назвал его «денежным узлом», потому что обычные люди и семьи тут надолго не задерживались, как правило, оставались только те, кто хотел подзаработать.

У Тейрина затекла спина, и он то и дело сводил лопатки. Сольф же находил в путешествии на сатфиках умиротворительное очарование и, к своему удивлению, совсем не испытывал неудобств от многочасового, почти недвижимого сидения в седле.

— Ну теперь-то она точно затянулась? — первым делом спросил Тейрин, когда они спешились в начале широкой аллеи, ведущей на центральную площадь. Вдоль неё стояли угловатые, практичные домики, на первый взгляд, идеальные, но на деле слишком скучные.

Сольф безбоязненно надавил на плечо. Замешательство отразилось на лице — он даже не успел придумать, что сказать, как Тейрин уже всё понял.

— Чтоб тебя, — он словно только этого и ждал. — Конечно же нет. Иначе и быть не могло.

— Что ты имеешь в виду?

— Плохие предчувствия редко меня подводят.

Сняв с бедра сатфика сумку, Тейрин рванул дальше по улице, злой, как голодная гончая. Забрав анкай-ядра, Сольф пошёл следом, стараясь держаться на некотором расстоянии. Понемногу он набирался сил — радиус его свободы увеличивался. Стало быть, скоро он сможет покидать Тейрина в пределах города.

Они свернули к большому красивому трёхэтажному дому с зелёной крышей, и оба немного постояли за оградой в лёгком замешательстве. Внимание случайного прохожего привлекал не сам дом — а огромная ива, растущая на придомовой территории. Её длинные тяжёлые ветки медленно и горестно колыхались, тень от кроны казалась настолько плотной, что под неё не пробивалось ни единого лучика света.

Обнаружив, что входная дверь не заперта, Тейрин беззастенчиво перешагнул порог. Где-то бряцнула стальная пластинка, оповещая о приходе гостей. Так как никто на звук не появился, Тейрин прошёл дальше, в гостиную. Она была очень просторной, почти не заставленной мебелью. Это место было противоположностью дому Тейрина — жёсткие линии, полное отсутствие старинных узоров и картин.

— Сота? Ты дома?

Внезапный грохот заставил их обоих вздрогнуть. В ту же секунду дальняя дверь эффектно распахнулась.

— Ты! — заорал, видимо, тот самый Сота. — Ты, хренов ублюдок!!!

Сота на первый взгляд показался таким же неряхой, как Тейрин — серая рубаха на груди была не застёгнута, плотные дорожные штаны перепачканы пылью. Вместо украшения на шее — два неотёсанных осколка на потёртых золотистых цепочках. Светлые, выгоревшие на солнце волосы лежали в катастрофическом беспорядке. Заметные отличия были, разве что, в телосложении — но Сота тоже был воинственной комплекции, хоть и меньше в плечах.

Когда они стояли друг напротив друга, то казались слегка изменёнными отражениями в зеркале — настолько схожим было общее впечатление.

— Как! Ты! Мог! Сбежать!

— Без угрызений совести! Потому что ты должен был предупредить меня!

С грацией лягушки прыгнув через всю комнату, Сота схватил Тейрина за грудки. Сольф отошёл подальше, почувствовав среди сложных эмоций Тейрина искреннюю радость. Хотя, он в любом случае не стал бы лезть в дружескую потасовку.

— Орталесски! Ты мне скажи — почему? Почему из всех людей меня предал именно ты?!

— Ты первым решил, что можешь действовать у меня за спиной!

— Я всего лишь хотел, чтобы вы, наконец, могли нормально поговорить!

— Игнорируя мои чувства!

— Ты же знаешь, что я всегда был на твоей стороне! Всегда! Но нельзя же просто взять и…

Тейрин слегка наклонился вперёд.

— Я готов извиниться, но только за то, что тебе пришлось перед ним объясняться. Наверняка это было неприятно.

Сота отпустил его воротник и сразу же схватил за плечи, чтобы слегка потрясти. Его светло-карие глаза горели, практически как у сатфиков.

— Почему ты такой упрямый?!

— Давай обсудим мой характер в другой раз? Тут кое-кому нужна помощь.

Взгляд Соты резко переместился на Сольфа.

— …кому?

— Его зовут Сольф. Мы временно работаем вместе.

— А? Ты? Вы? С тобой?

Сота озадаченно скривился. Его лицо было невероятно подвижным. Если разбирать на детали, то оно казалось приятным, красивым даже: узкое, с острыми скулами и необычными глазами и ровным, правильной формы носом. Жаль, дёрганная мимика лишала его всех природных преимуществ.

— Ага.

— Ещё существуют люди, способные с тобой работать, Орталесски?

— У него нет выбора, — Тейрин самодовольно хмыкнул. — Есть у вас тут хороший врач?

— Живёт на Риблай. Шестой дом. Что-нибудь ещё?

— Ага. Знаешь ты хоть одного опытного метектора?

Соту перекосило так, будто ему в глаза брызнули луковым соком.

Крутанувшись на пятках, он рванул к шкафу в дальнем углу комнаты. В сердцах вытащил чайник, поставил его на маленькую каменную площадку. Следующими на стол полетели кружки, пиала с сухой заваркой и сахар в кристаллах.

Все его движения были полны ярости и сдерживаемой силы и смягчились, только когда он оказался за спиной Сольфа, чтобы подтолкнуть его к свободному стулу.

— Прошу, располагайся. Если мы подерёмся, не обращай внимания.

— Сота… — позвал Тейрин.

— Ты просто издеваешься! — заорал Сота, хлопнув ладонями по столу. Расставленная утварь жалобно звякнула. — Метектор тебе нужен? Или не нужен?!

— Подойдёт кто угодно, кроме... него.

— Тейрин Орталесски снова плывёт через реку, игнорируя сраный мост!

— Слушай, это моё дело, и у меня есть причины.

— Как бы ты ни избегал, рано или поздно вы всё равно встретитесь.

Повисла пауза — тяжёлая, давящая. Почувствовав, что Тейрин начинает злиться, Сольф решил-таки вмешаться.

— Можно мне уже узнать, о ком вы говорите?

— О втором Орталесски, старшем брате вот этого вот господина, — эмоционально вывалил Сота, не самым осторожным движением сняв чайник с площадки. Сольф обнаружил, что она была сделана из какого-то специального артефактного камня. — Какое совпадение, Аселет как раз, мать его, метектор!

— Ни ты, ни я не знаем, где его искать и как с ним связаться, — отрезал Тейрин.

— Да, теперь придётся поднять задницу и постараться, чтобы его найти. Ответь, будь добр, почему ты сбежал? Ты же знаешь, что воины Кантиль не могут просто так носиться без дела, где им только вздумается, тем более поодиночке. Он рисковал… ради тебя.

Повисла пауза. Тейрин сверкал потемневшими глазами, Сота то бледнел, то опять принимал суровый вид. Сольф положил себе пару сладких кристаллов и листиков чая.

Хотя он не мог сказать наверняка, что это именно чай. Пах напиток приятно, насыщенно, чем-то цитрусово-острым.

— Давай ты для разнообразия попытаешься понять то, что я говорю? — процедил Тейрин.

Сота разлил по чашкам горячую воду. Выглядело забавно — эмоциональная ссора и чаепитие плохо сочетались друг с другом.

— То есть тебе проще продать жопу Фратиспису, нежели обратиться с просьбой к родному брату?

— Пояснение про Фратиспис тоже не будет лишним, — встрял Сольф.

— Это влиятельная шайка, с которой у Адинства и других объединений постоянные склоки. Они переманивают к себе людей. Обещают золотые горы, а потом втягивают во всякое дерьмо. Попытаешься уйти по-хорошему — прощай, репутация. По-плохому — может, и жизнь.

— Обрабатывают, как правило, способных, — добавил Тейрин. — Хочешь, не хочешь — специалисты рано или поздно понадобятся любому.

— Их влияние распространяется всё дальше, — цыкнул Сота. — Добром это не кончится.

Грохнув чайник на стол, он резко развернулся и сделал два размашистых шага по направлению к Сольфу.

— А ты откуда такой взялся? Я тебя вообще не помню.

— Я? — Сольф растерянно улыбнулся. — Всего лишь случайный попутчик.

— У боевого енота не может быть случайных попутчиков.

— Тогда я первый.

— Дружище, — Сота повернулся к Тейрину. — Пояснишь?

— Прости, это не самая короткая история. Мы правда спешим.

Он с удовольствием глотнул из своей чашки.

— Я верю, что ты способен всё объяснить в двух словах, отец загадочности.

— Неужели ты действительно никого не знаешь? — проигнорировав возмущения, с раздражением подытожил Тейрин.

Сота вздохнул.

— Может, стоит спросить у того, кто хотя бы в прошлом был связан с Университетом?

Потухший было взгляд Тейрина просветлел.

— Ленз?

— Незадолго до пожара его семья перебралась в Юледен. Я никогда не спрашивал у него, как долго они работали с метекторами, но он, по крайней мере, может кого-то знать.

— Не хотел я соваться в Вальпалон…

— Почему? — спросил Сольф.

— Я не в самых лучших отношениях с тамошним Адинством.

— Тейрин, ты опять встрял во что-то опасное? — кажется, иногда Соту кидало от эмоции к эмоции быстрее, чем Тейрина. — Метекторы… ты же собирался заниматься артефактами и не встревать в серьёзные дела. Зачем? Что произошло? Это из-за учителя?

Он казался искренне взволнованным.

— Нет, учитель тут ни при чём.

— Ты… — Сота сложил руки на груди, кажется, только чтобы не кинуться на Тейрина снова. — Да сколько можно уже скрывать! Что происходит?! Я не понимаю… ты же хотел работать в боевом отряде. Почему ты согласился быть предметником? Зачем тебе теперь метекторы?! После того, как ты уверял, что никуда больше не полезешь?!

— Есть вещи, о которых лучше не знать. Никому из вас, — ответил Тейрин совсем другим, ледяным тоном. Лицо вдруг ожесточилось. Сольфу захотелось коснуться, чтобы понять, почувствовать до конца — что с ним на самом деле происходит?

— Тейрин… — Сольф позвал его, и корка льда исчезла, словно и не было. — Университет, о котором вы говорите… что случилось?

— В Далтумуре изучали метекторику. Проводили опыты и испытания. У них там хранился огромный запас анкай. До запрета. Сейчас нельзя держать больше двух бочек.

— Они пили его, чтобы не спать, — подхватил Сота, поставив ногу на свободный стул. — Там собралась целая толпа фанатиков. Метекторы и так славились не самыми адекватными методами, но в Далтумурский Университет стеклись отборные психи. Никакого трепета, влезем туда, куда ни один человек в здравом уме не захочет, под зеркала и так далее… анкай распивали как сливку в ночёвках, притом многие из них чуть ли не всю жизнь. После такого нельзя бросать — слегли бы в кому, а там и умереть во сне недолго.

— Но и от сна не откажешься совсем без последствий, — сказал Тейрин, поворачиваясь к Сольфу. — Уже через пару недель Инклем становился сам не свой. Вёл себя будто помешанный. Ну, зато быстро и эффективно работал...

— В Университете было огромное хранилище анкай. Произошёл разлив. — Сота взял свою чашку, плеснул воды и снова насыпал листьев из вазочки. — Хватило одной упавшей свечи, чтобы случился величайший из пожаров.

— Это так глупо, что почти не верится. — Тейрин тоже обновил свой напиток. Кажется, им одинаково нравился именно этот чай. — Выгорело всё дотла. Разработки, книги, вещи. О телах и говорить нечего. Инклем был в Далтумуре. Говорил, что пепел лежит каменный. Они сих пор пытаются выяснить, сколько людей погибло и кто там находился. Бесполезная трата времени.

— Неужели они так легкомысленно отнеслись к безопасности хранилища? — спросил Сольф.

— В том то и дело, что нет. Там была настоящая крепость. Ходят слухи, что в Далтумуре под Университетом много чего интересного прятали. Даже тайную тюрьму.

Сольф сделал вдох и едва не вскрикнул. Через связь его словно ударило молнией. Почему-то именно это чувство он узнал безошибочно — и ни с чем бы не смог спутать глубинную, застарелую ненависть.

— Говорили, что там прятали Шолота, — сказал Тейрин.

Произнесённое имя давило, будто на грудную клетку наступил сатфик — несносной тяжестью.

Сольфу пришлось сделать несколько глубоких вдохов, в попытке справиться с эмоциями Тейрина. И поставить чашку на блюдце, чтобы случайно не выронить.

— Шолот… «тихая смерть»?

— Что-то помнишь? — Тейрин тут же напрягся.

— Это перевод. Шолот — «тихая смерть» с кахими. Само по себе имя мне незнакомо, — он пожал плечами.

— А у него знатно память отшибло, — заметил Сота. — Ты поэтому метектора ищешь, Тей? Помочь восстановиться?

— Можно сказать и так.

Сота виновато покосился на Тейрина.

— Ладно, всё. Извини, что насел. Ты в порядке? Или нам лучше свернуть эту тему?

— В порядке. Расскажи ему, если хочешь.

Сота повернулся к Сольфу.

— Шолот — это давняя заноза в заднице Тандема, Ветших, Рислоека… да и всех остальных тоже. Прославился тем, что подчистую уничтожил семь городов. Как именно — никто до сих пор не знает. Есть несколько свидетельств, что вокруг них видели грань. А потом в этом пузыре оставались только мёртвые — сотни, тысячи людей. Абсолютно все до единого. Тела лежали там, где их застали врасплох.

— Грань закрывала людей в ловушке, пока он расправлялся с ними, — сказал Тейрин. — В центре — кровавая тропа из капель и следов.

— Была ещё одна деталь. Четыре солнца.

Сольф удивлённо уставился на Соту.

— Четыре? Но ведь…

— Да, это невозможно. Поднять одно солнце — крайне трудозатратное дело. В истории есть личности, которые могли сконцентрировать одно большое солнце. Но четыре? Исключено.

— На такое способна только маленькая армия, — бесцветным тоном добавил Тейрин. — Но Рислоек убеждал нас, что это был один человек. Когда его поймали и казнили, нападения прекратились.

— Ты точно в порядке? — осторожно спросил Сольф.

Тейрин отвернулся. Сота со вздохом опустил глаза.

— Они из Эйбера, пятого по счёту уничтоженного города. Он и Аселет. Единственные выжившие.

Сольф удивлённо перевёл взгляд с Тейрина на Соту и обратно.

— Но… как?

Когда Тейрин заговорил, его голос был готов в любой момент сломаться в шёпот.

— Мы с Аселетом случайно оказались за гранью. Я сбежал после ссоры, и он пошёл искать меня в убежище у реки. Когда вернулись… увидели четыре солнца. Они вращались, как планеты в обсерватории. И грань была, но я плохо помню, что случилось дальше.

Тейрин потёр веки и хмыкнул.

— Будь всё это правдой, Шолота бы не поймали. Потому что это означало бы, что он невероятно силён. Мы не знаем никого, кто мог бы противостоять такой мощи.

— Ну, у нас ведь есть Аселет! Он реально крутой, — наигранно весело бросил Сота.

Тейрин сложил руки на груди.

— Ты всё-таки подраться хочешь, да?

Сольф коснулся его плеча в успокаивающем жесте.

— Просто шутка, — быстро сказал он, решив, видимо, что Сольф пытался напомнить, кому достанутся синяки. Но фальшивое веселье резко растаяло из-за попавшей в поле зрения повязки.

— Сота… Принеси бинты.

— А?

— Не тупи, живее. Кровь проступила. — Тейрин с грохотом подвинул стул и заставил Сольфа поднять руку, чтобы снять повязку. Пока он убирал рукав, Сота притащил ящичек со всем необходимым.

— Что случилось?

— Неудачная вылазка.

Первым делом Тейрин взял ножницы. Старинные, ручной работы. Присмотревшись к ним повнимательнее, он хулигански усмехнулся.

— Ты всё-таки их стащил?

— Ну простите, господин предметник, самому нужны.

Длинное металлическое полотно легко подцепило ткань. Тейрин взялся за дело, как и в прошлый раз — будто всю жизнь только этим и занимался. Правда, рука дрогнула в самом конце, когда стало видно, что происходит под бинтом.

— Что за? Выглядит странно, — прокомментировал Сота.

Сольф поморщился. Рука мелко и бесконтрольно задрожала. Кровь внезапно хлынула совсем как ночью — густым потоком.

— Так, погодите! — Сота отскочил, чтобы тут же вернуться с полотенцем. Он едва успел разместить его снизу, прежде чем полилось на пол. Тейрин быстрым движением поднял рукав повыше.

— Она не заживает?..

Тут-то до Сольфа дошло, что с тем килладжеем было не так.

— Похоже, она нанесена зеркальному телу.

— Это могут только обитатели, насколько я знаю, — сказал Тейрин.

— Я никогда не слышал, чтобы кахими когда-либо создавали такое оружие, — нехотя признался Сольф. — Это не их рук дело. Хитрая имитация.

И Сота, и Тейрин воззрились на него с беспокойством.

— Что теперь делать? Она же не навсегда, да?

— Скорее всего… она будет открываться снова и снова, как незаживающая рана. Исправить это может только метектор.

Сольф отвернулся, ощущая, как боль усиливается, и попытался осторожно забрать руку, но Тейрин удержал его запястье.

— Сота, у тебя есть что-нибудь от боли? Действенное. Нислеш хотя бы.

— Погодите минутку!

Он умчался так быстро, что едва не грохнулся в коридоре. Сольф молчал, но Тейрин тоже не спешил нарушать тишину, практически вынуждая его заговорить первым.

— Это всё ещё стоит её жизни, — наконец, сказал Сольф.

Их взгляды встретились. Тейрин смотрел проницательно, но настолько холодно, что это нервировало.

— Может, ты и прав, но я сейчас думаю не о ней.

Он бережно накрыл рану бинтом. Такие руки, руки воина, могли показаться слишком грубыми для чего-то настолько деликатного, как целительство, но это была иллюзия. Тейрин и с артефактами управлялся очень ловко.

— Ты говорил, что не можешь себе навредить, но как быть в таких случаях? Заставить кого-то себя ранить — другое дело?

— Приказ — это вопрос не события, а помыслов. Мне не говорили «ты будешь защищать себя вопреки всему». Мне сказали не вредить самому себе. Я не смогу спрыгнуть с обрыва или перерезать горло. Но быть безучастным под воздействием со стороны — это не нарушение приказа.

— Тогда всё, что тебе было нужно — попасть под горячую руку.

— Чтобы разозлить кого-то, тоже нужно что-то предпринять. Думаю, у меня были причины выбрать истощение. Например, страх… оказаться на лабораторном столе.

— В этом доме слишком много коробок! — заорал Сота, кубарем скатившись с лестницы.

Когда Тейрин обработал рану порошком нислеша, она стала болеть намного меньше. Кровь замедлилась. Обновлённую повязку пришлось упрочнить, чтобы держалась наверняка.

— Надо поспешить.

Сота не собирался их задерживать.

— Передавай привет Лензу, — тоскливо улыбнулся он, облокотившись на стену в коридоре. — Напомни, что он мне должен четыре бутылки сливки.

— Обязательно.

Тейрин бегло сжал руку Соты и панибратски стукнулся с ним плечом. Сольф фыркнул. Интересно, его старший брат такой же? Тоже суетливый, воинственный и вечно лохматый?

— Поаккуратнее с ним, Сольф, — Сота помахал ему ладонью. — Он очень нежный и может расплакаться, если ты будешь слишком груб.

— Пошёл ты, — рявкнул Тейрин.

Они вышли на улицу.

Она казалась ещё более пустынной и тихой, чем час назад. Видимо, рабочий день здесь по праву можно было назвать рабочим: на улицах не было ни души — ни прогуливающихся горожан, ни торговцев.

Тем не менее откуда-то доносились голоса и постукивания, характерные для перемещения сатфиков.

— Что-то ты притих, — сказал Тейрин.

— Размышляю о твоём брате.

Сперва Тейрин посмотрел на него с непередаваемым раздражением, но Сольф выдержал этот взгляд. Жила подсказывала, что злость ненастоящая — за нежеланием касаться больной темы скрывались горечь, досада и тоска. До поры до времени Сольф решил не рассказывать, насколько подробно он научился считывать эмоциональный фон: в конце концов, он не специально и без злого умысла.

— Лучше забудь о нём.

— Что между вами случилось?

— Крайне неприятная ситуация.

— Вы давно не виделись, так?

— Да что вы пристали! — вспыхнул Тейрин.

— Если тебе предстоить выбрать: встретиться с братом или терпеть моё присутствие и дальше? — Сольф заупрямился, хмурясь. — Если ты так сильно хочешь разорвать связь и вернуть свободу, это лучший вариант. Сколько времени может уйти на поиски того, кто хотя бы связан с метекторами?

Тейрин вдруг резко остановился. Следующим движением он схватился за меч. Подобным владел каждый адильер: им выдавали короткое оружие с тяжёлой тёмной рукоятью без каких-либо примечательных знаков, инкрустаций или мотивов. Строгий и заурядный. Однако, стоило Тейрину его извлечь, у Сольфа что-то дрогнуло внутри — будто он увидел нечто невероятной силы.

С другой стороны улицы к ним приближалась небольшая толпа. Семь человек с оружием наизготовку.

Тейрин слегка оттолкнул Сольфа в сторону и плавно вошёл в боевую стойку. Крайне необычную стойку. Он держал меч так, будто он был совершенно инородным его телу элементом, выставив вперёд и слегка наклонив к земле. Небрежно, словно вообще никогда раньше не использовал оружие в бою. Свободная рука зависла на уровне лица, вес сместился назад, как будто он был готов вот-вот упасть.

Никто из толпы не спешил комментировать ситуацию. Мужчины двигались, будто марионетки, пустыми глазами разглядывая Тейрина. На бледных лицах не было никаких эмоций, плотно сжатые рты казались тонкими надрезами. Головы покрывали капюшоны, которые, впрочем, быстро слетали от слабого движения.

Эта картина выглядела вопиюще неправильной: в таком месте, среди бела дня.

— Именем Адены, что вам нужно? — обратился к ним Тейрин.

Его вопрос подействовал, словно какой-то сигнал: люди одновременно бросились вперёд, вскидывая напряжённо сжатые ладони и мечи.

И оказалось, что той ночью ушиб Тейрину ужасно мешал. Полный сил и накопившейся ярости, он сражался искусно и методично, не позволяя противникам даже приблизиться. Их ладони пролетали слишком далеко, и хаотичные волны истелесии рассеивались, не достигнув цели — потому что Тейрин был быстрее и постоянно отступал, чтобы выбрать место для удара. Он старался не бить в жизненно важные места. В основном, целился в руки и ноги.

Но даже с его навыками это было опасно: нападающих было слишком много.

Сольф честно пытался не вмешиваться, но в какой-то момент ситуация усложнилась — он лишь выставил грань, прикрывая спину Тейрина, как вдруг оказался втянут в бой и переманил на себя сразу двоих.

— Не лезь! — прорычал Тейрин.

Внезапно эти двое застыли на месте. Их и без того бледные лица практически позеленели. Сольф не успел понять, что не так, когда совсем рядом раздался азартный вопль:

— Как всегда: стоит тебе где-нибудь появиться, и неприятности тут как тут!

Перескочив через оградку, Сота размашисто ударил ладонью — в отличие от вражеских, его волна была точной. Один из нападавших пытался атаковать Тейрина, будучи уже неспособным сражаться — его ноги были изранены, но он всё равно продолжал на него бросаться.

Сота вырубил его крепким иссекающим ударом.

В связке с Тейрином они работали будто единое целое. Техника казалась ленивой, но при этом движения красиво и эффектно перетекали из одного в другое. Было несложно заметить, что они учились у одного человека. Только если Тейрин бился лишь мечом и старался нанести меньше опасных для жизни травм, Сота, как и враги, безжалостно применял истелесию, отбрасывая их и останавливая чужие потоки.

Замешательство длилось недолго. Сольф попробовал избегать столкновения и просто защищаться, ставя грани, но добился только того, что на шум из ближайших домов вышли люди. Он не хотел, чтобы кто-то пострадал, только потому что Тейрин просил его не вступать в бой.

Бросив быстрый взгляд на Соту, он попробовал повторить одно из его магических движений. Он ведь уже делал это раньше…

Поймать истеритм должно быть сложно — но Сольф ощутил жгучую плотность в руках в ту же секунду, как подумал об этом. Он замахнулся и ударил, подчиняясь лишь рефлексу и чувству.

Волна истелесии, сорвавшись с его пальцев, задела одного из мужчин. Его плечо повисло, почти полностью отсечённое от тела. Мужчина с хрипом упал на брусчатку.

Второй продолжил сражаться, как ни в чём не бывало.

— Почему… — увернувшись, Сольф попытался поймать его руку. Но в итоге сам оказался в ловушке — жёсткие пальцы с неожиданной силой сжали его запястье. Незнакомец мог бы проткнуть его мечом, но внезапно оцепенел.

Пространство всколыхнулось. Нападавший дёрнул обескровленными губами, словно пытаясь что-то сказать, но изо рта вырвался лишь жалкий, сдавленный хрип.

Сольф отступил назад, вырываясь, и Сота наотмашь ударил его противника в спину. Несмотря на нанесённые раны, тот продолжал невнятно хрипеть, оседая на землю.

— Да чтоб тебя! — выругался Тейрин.

Острая боль вырвала Сольфа из замешательства.

Он неловко коснулся ключицы. Это была не его рана — последний враг всё-таки достал Тейрина мечом, и она перекинулась мгновенно. Кровь быстро пропитывала рубашку.

Сота ошарашенно переводил взгляд туда-сюда.

— Что тут происходит?

Вырубив последнего противника ударом ноги, Тейрин направился к ним.

— Я же сказал тебе не лезть!

— Я старался, но… это становилось…

— Да что тут творится, вашу ж…

— Я отвлёкся… и… вот почему это всегда плохо заканчивается!

Сольф нахмурился.

— Если и так, я не могу просто стоять столбом, ясно?!

— Так! Вы двое! — Сота перешёл на крик и грубо вклинился между ними. — Что тут творится, я спрашиваю?! Задели тебя! А рана на его плече!

Тейрин коснулся рассечённой ткани редингота и неожиданно растерялся. Какое-то время он просто стоял, глядя куда-то перед собой и пытаясь восстановить дыхание. Сольфу стало даже жаль его.

— Тей? — обеспокоенно позвал Сота.

На себя Тейрин злился намного сильнее.

— Кто это такие? — потерянно выдавил он.

Они уставились на стонущих и бессознательных людей вокруг.

— Ты кого-то очень сильно разозлил, да? — спросил Сота.

— Обычно мне хотя бы высказывают претензии, прежде чем напасть…

— Они не могли говорить, — отстранённо заметил Сольф.

Сев на корточки, он оттянул челюсть схватившего его мужчины. В провале рта показался покрытый кровавой плёнкой язык. Никаких заметных травм.

Сота кивнул в сторону своего дома.

— Давайте назад. Я сообщу ребятам и вернусь.

Проходя мимо, Тейрин с раздражением потянул Сольфа за капюшон.

— Ну чего ты опять злишься? — фыркнул Сольф. — Даже если я случайно умру в бою, тебе же лучше, разве нет?

— Ты понял хоть слово из того, что я говорил раньше?

— Понял. Официальная версия гласит: я — обуза.

Тейрин обжёг его взглядом, полным гнева. Вереница запутанных эмоций кружилась, как маленький шторм.

— Ты хуже, чем обуза, ты — мой оживший кошмар.

Стоило двери за ними захлопнуться, он подтолкнул Сольфа к стене, избегая прикасаться к раненому плечу, и зло развязал шнурки на его плаще. Нервные быстрые движения выглядели странно. Слишком яростно и неуместно.

— Другая тебя раздери, — прошипел Тейрин, грохнув кулаком возле его уха. — Почему ты не можешь просто послушаться?

— Попроси собаку не вилять хвостом, когда она радуется, и не рычать, когда злится, — с вызовом заглядывая ему в лицо, ответил Сольф.

Они стояли близко — настолько, что это становилось неприличным.

— Теперь ты у нас ещё и собака?!

— Почти.

— Только приказы? Так ты должен жить?

— Именно.

— Или тебе просто не терпится сдохнуть, а?

— С этим я тоже пока не разобрался.

— Вот поэтому я ненавижу с кем-то…

— Я тут! — возникнув на пороге, Сота с неопределенным выражением окинул взглядом их композицию.

Сольф только теперь заметил, что Тейрин всё ещё держит его плащ. Кроме того, они чуть ли не касались носами, и со стороны это...

— Эм… мне зайти попозже? Там наверху есть гостевая кровать, если надо, — съехидничал Сота.

Тейрин отступил, пытаясь скрыть злое смущение, но у него ничего не вышло. Плащ отправился в короткий полёт на банкетку у входа.

— А теперь вернёмся к самому интересному. — Сота деликатно подтолкнул Сольфа обратно в комнату и усадил его на тот же стул. — У твоего всего лишь случайного попутчика кровь идёт, Тейрин. Опять. Ты из-за этого ведёшь себя как последний кретин?

— Ты собрался защищать его? — Глаза Тейрина опасно сверкнули. — Серьёзно? Он не должен был вступать в бой, тогда ничего бы не случилось!

— Не слушай его, — Сота невинно улыбнулся Сольфу. — Помочь снять рубашку? Или сам справишься?

Ослабив пояс, Сольф медленно стащил с себя одежду. Рана была неглубокая: просто небольшое рассечение. Он бы даже не обратил на неё внимания, если бы не кровь.

— Самое время для длинной истории про то, как так, нахрен, вышло, — бросив неодобрительный взгляд на Тейрина, Сота потянулся к бинтам, но Тейрин его опередил.

— Я сам. Свали.

— Не доверишь своего «просто попутчика» лучшему другу? — Сота хитро заулыбался.

— Медик из тебя как из меня библиотекарь. — Тейрин пнул его по ноге. — Свали, говорю.

Сота поднялся, посмеиваясь.

— Кажется, уговоры не работают. Если я приготовлю картошечки, ты расскажешь, что случилось?

— Это подкуп артефактного специалиста, — ответил Тейрин, наконец, расслабляясь. Он явно устал расстраивать Соту. — Будь добр, займись на пару минут чем-нибудь бесполезным.

Прохладный гель заставил Сольфа вздрогнуть. Тейрин резко отдёрнул руку.

— П… прости. Больно?

— Нет… холодно.

Теперь он старался на него не смотреть — всё внимание было сосредоточено на ранении.

Кажется, медицинский ритуал повторялся с некоторой регулярностью. Сольф чувствовал себя странно. Чем чаще это происходило, тем сильнее ему хотелось остановить Тейрина. Было в его действиях что-то, что не стыковалось с их отношениями, выпадало из выбранной линии поведения.

— Знаешь, я мог сам о себе позаботиться, — сказал Сольф.

— Если ты собираешься и дальше делать, что хочешь, то и я тоже.

— Послушай… я правда старался не мешать.

— Ты ударил истелесией.

Что ж, он видел.

Сольф надеялся, что ему не придётся объясняться.

Послышался металлический стук — кто-то пришёл к Соте, и он вышел, оставляя их наедине.

— Я его покалечил, — выдохнул Сольф. — Как и тех… я чувствую свой истеритм. Но его так тяжело контролировать.

Тейрин хотел было что-то сказать, но внезапно растерянный голос Соты его перебил:

— Они мертвы.

— Что?..

— Только что доложили. Они убили себя, как только очнулись. Все, — с ужасом сказал Сота, проходя мимо. Он присел на стул и уставился куда-то в пустоту перед собой. — Как так? Это какой-то… это что вообще?

Они переглянулись. Никаких объяснений ни у кого не нашлось.

— Похоже, в Адинство всё-таки заглянуть придётся, — подытожил Тейрин.

Сота пожал плечами.

— Сначала вы объяснитесь. Иначе я не выпущу вас из города. Это моя территория.

Тейрин фыркнул, но больше противиться не стал.