Чимина разбудили мягкие руки, запах бальзама и старых книг? Открыв глаза, он видит того же человека, который приветствовал его и Юнги, когда они только появились в клинике. Вспомнив, как он себя вел, его лицо сразу же загорается.

— Привет, Чимин-щи, я Намджун! — говорит мужчина, сверкая яркой улыбкой и ямочками. — Но ты можешь звать меня Хён, если хочешь.

Чимин просто кивает. Он все еще был уставшим, и чувствовал себя так, будто его переехал автобус. Чимин замечает, что Намджун ходит вокруг и собирает, похоже, небольшую сумку с медицинскими принадлежностями.

— Намджун-хён, — говорит Чимин, привлекая внимание старшего омеги, — ты куда-то собираешься?

— Нам нужно пойти в дом Юнги; старейшины дали ему инструкции, чтобы ты и он следовали им, — говорит Намджун, укладывая в сумку то, что, по мнению Чимина, является последним необходимым набором.

Чимин хмыкает, убирает одеяло с ног и разминает уставшие и побаливающие конечности. Он медленно ставит ноги на землю, ощущая холодную плитку на своих босых ногах. Как только он встает, его охватывает чувство одиночества и дискомфорта. Как будто чего-то не хватает, отчего он начинает хныкать. Оглядевшись вокруг, он видит толстовку, покрывающую подушку, которую он обнимал.

Потянувшись, Чимин проводит руками по толстовке, и его охватывает чувство утешения. Не раздумывая ни секунды, Чимин снимает толстовку с подушки и натягивает ее на голову. Подтянув воротник, Чимин глубоко вдыхает, и в глубине его души поселяется чувство комфорта. На глаза наворачиваются слезы: он скучал по человеку, с которым был связан этот запах.

— Намджун-Хён, — тихо произносит Чимин, чтобы не испугать другого омегу. Получив в ответ хмыканье, он спрашивает: — Чья это толстовка?

Намджун смотрит через плечо на толстовку, украшающую маленькую фигурку Чимина. На его лице появляется небольшая улыбка.

— Это толстовка Юнги-хёна, — это все, что Чимин получил от Намджуна.

— О-о, хорошо, — выдыхает Чимин. — Ты готов идти?

Кивнув, Намджун направляется к двери, а Чимин молча следует за старшим омегой. Предвкушение наполняет Чимина, когда он думает о том, что снова увидит Юнги.

Когда все добираются до дома Юнги, напряжение в комнате становится огромным. Юнги и Чимин чувствуют влечение, но пытаются его избежать, но безуспешно.

Они смотрят друг на друга, и дискомфорт от тоски становится все сильнее. Прежде чем они осознают это, расстояние между ними сокращается, и вдруг они оказываются на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

— Привет, Хён, — начинает Чимин, подсознательно делая глубокий вдох, наслаждаясь сильным ароматом утренней росы и дождя. — Как дела?

Чимин наблюдает, как глаза Юнги изучают его лицо, заставляя омегу покраснеть.

— Я в порядке, рад видеть, что ты чувствуешь себя лучше, Чимин-а, — Юнги выдыхает. — Хорошо ли ты спал?

Как только Юнги опускает глаза, Чимин замечает легкую улыбку и румянец, пересекающий лицо старшего. Опустив глаза, он смотрит на толстовку, которая облегает его тело. Чувство комфорта снова вспыхивает в нем, согревая его. Запах старшего в сочетании с теплой толстовкой дает Чимину ощущение дома, которого он так жаждал.

Оба парня отрываются от своих мыслей, прежде чем они успевают произнести еще несколько слов или прикоснуться друг к другу.

— Ты готов? — говорит Джин, стоя у дивана, который они превратили в подобие гнезда из одеял и подушек.

Чимин был в замешательстве, потому что даже не понимал, что происходит. Когда Юнги собрался отойти, Чимин потянулся к его запястью и схватил его. Старший обернулся и посмотрел на Чимина с растерянностью и беспокойством.

— Чимин-а? —

— Хён, что мы делаем? — спрашивает Чимин, глядя вверх сквозь ресницы. Он чувствует, как напряжение покидает тело Юнги, и тот освобождает свое запястье из крепкой хватки младшего. Чимин почувствовал, как теряет контакт, но вскоре он почувствовал, как теплые тонкие пальцы проникают между его пальцами.

Посмотрев вниз, он заметил, что Юнги переплел их руки вместе, а старший использовал подушечку большого пальца, чтобы погладить его.

— Ты можешь доверять мне, Чимини? — Юнги шепчет, притягивая Чимина к себе, их плечи соприкасаются, отчего по спинам обоих пробегает дрожь.

Чимин только кивает и идет за Юнги к дивану, где они оба садятся на удобную кучу подушек и одеял. Джин встает напротив Юнги, а Намджун — напротив Чимина. Младший Омега замечает в руках каждого из них свитки.

Намджун отдает свиток Чимину, а Джин делает то же самое с Юнги. Чимин смотрит вниз и видит имя Пак Си У, написанное на хангыле. Он задыхается, проводя пальцами по имени, которое он знал как имя своего четвероногого лучшего друга, а также человека из его сна несколько дней назад.

— Когда будете готовы, откройте свитки, — говорит Джин, глядя на двух молодых людей. — Что бы ни случилось, мы с Намджуном будем здесь с вами.

Чимин оглядывается и видит, как Юнги проводит пальцами по написанному на хангыле свитку. Мин Юн. Словно почувствовав на себе взгляд омеги, Юнги поднимает глаза на Чимина. В глазах старшего промелькнула уверенность и уверенность, и этот взгляд укрепил Чимина и позволил ему сделать глубокий вдох и вернуться к своему свитку.

Он протягивает свою маленькую руку к воску, скрепляющему свиток. Застывшая жидкость легко отделяется, скорее всего, из-за старости. Вскоре лента, когда-то украшавшая свиток, развязывается и свисает вдоль ног Чимина. Он осторожно тянется к свитку, чтобы открыть его, подсознательно закрывая глаза в предвкушении.

Как только он чувствует, что свиток полностью развернут, он открывает глаза и видит еще больше хангыля, написанного по центру.

리멤버 — Помни.

Последнее, что видит Чимин перед тем, как его сознание становится черным, — это символы, светящиеся голубым светом. Последнее, что он чувствует, — тепло руки Юнги в своей собственной.

***

— Си-Ву! Си-Ву!

Открыв глаза, Чимин увидел, что стоит посреди прекрасного сада. Стены, окружающие сад, выглядят традиционными, сделанными вручную и относящимися к тому периоду времени, который давно прошел. Осмотревшись вокруг и решив, что, должно быть, видит сон, он замечает Юнги, стоящего в нескольких метрах от него.

В отличие от прошлого раза, когда он видел старшего, сейчас он одет в традиционный ханбок, украшенный голубым и белым простым узором. Опустив взгляд, Чимин замечает, что на нем такой же розовый ханбок, как и на Си У во сне. Разница в том, что оба мужчины казались полупрозрачными, как будто они были лишь туманными призраками.

— Юнги-я? — негромко говорит Чимин. Он замечает, как старший слегка подпрыгивает, поворачивается к нему, его кошачьи глаза расширяются, и он почти бежит к Чимину.

— Чимин-а, — говорит Юнги, протягивая к нему руки, — Ты в порядке? Где мы?

Прежде чем Чимин успевает ответить взволнованному старшему парню, раздаются два тонких голоса.

— Си У Хён вернись! — высокий детский голос хихикает.

— Беги быстрее, Юн-а, — кричит в ответ голос чуть постарше.

Чимин и Юнги смотрят на сад и видят двух маленьких детей в ханбоках, бегающих вокруг. У младшего из них длинные черные волосы подвязаны и украшены повязкой. У старшего — мягкие каштановые волосы, тоже подвязанные, но без повязки.

Когда они наконец останавливаются, Чимин и Юнги видят их лица. У обоих вырвался вздох: всего в нескольких шагах от них стояли их более молодые копии. Старший, которого они приняли за Си У, выглядел точно так же, как Чимин в первый год обучения в средней школе. Младший, Юн, выглядел точно так же, как Юнги в начальной школе.

Двое старших волков были в замешательстве. Почему они смотрели на более молодые версии себя, и почему Чимин был старше?

— Чимин-а. Помнишь имена на свитках? — пробормотал Юнги. Чимин только кивает, все еще ошеломленно глядя на двух маленьких мальчиков, играющих в саду. — Я думаю, это наши предки. Может быть, даже наши прошлые жизни.

Чимин вздыхает, он даже не удивлен. Столько всего произошло: сначала он встречает другую версию себя и узнает, что его домашняя собака — его субгендерный аналог. Теперь он наблюдает, как детская версия его самого из другой эпохи играет с детской версией его ворчливого, но очень милого соседа. Прежде чем он успевает еще больше погрузиться в свои мысли, маленькие мальчики садятся на берегу водоема, который, по мнению Чимина, является прудом.

— Хёни, — начинает говорить младший из них, надувшись. Чимин не может не подвинуться, чтобы быть ближе, чтобы слышать, о чем они говорят.

— Хм., — отвечает Си Ву, бросая в воду мелкие камни.

— Ты альфа, верно, Хён? — Юн поднимает свои маленькие ножки, чтобы обнять их поближе к груди.

— Точно! — Чимин видит, как в Си У разгорается гордость. — Я стану самым сильным альфой в Доме Паков, Юн!

Младший мальчик хихикает, его кошачьи глаза закрываются, а улыбка становится все шире.

— Конечно! Но Хёни, я ведь омега, — мальчик почти шепчет.

Чимин смотрит на Юнги, который присоединился к нему, и оба напряженно наблюдают за ним.

— Так и есть, ты мой милый маленький омега, Юн, — Си У поднимает руку, чтобы погладить младшего мальчика по голове. Лицо маленького омеги загорается розовым светом.

— Я бы хотел, чтобы мы были истинными, — Чимин едва слышит шепот маленького мальчика. Си У услышал его, повернувшись лицом к младшему.

— Я тоже, Юн, ты мой лучший друг. Как насчет договора! — говорит Си У, протягивая руку, чтобы схватить младшего мальчика. — Обещай мне, что каждую ночь ты будешь молиться Богине Луны. Молись, чтобы мы стали истинными!

— Хорошо, Хёни! Я буду, — младший крепко сжимает руку старшего. Они улыбаются друг другу, затем наклоняются и прижимаются лбами друг к другу.

— Я всегда буду защищать тебя, Юни.

— Я знаю, Хён.

Внезапно мир начинает темнеть, как будто сцена закончилась. Чимин и Юнги хватают друг друга за руки, стараясь не отпускать, так как их бросает в новый сценарий.

***

*Чимин и Си У*

Когда в комнате зажигается свет, Чимин замечает, что Юнги больше нет с ним. Он находится в комнате, которая выглядит как традиционный корейский кабинет. Кабинет влиятельного человека.

Дверь резко открывается, и в комнату входит пожилой мужчина, похожий на его деда в молодости. За ним стоит он сам, или Си Ву. Если верить Чимину, то ему было около 18 лет. Его каштановые волосы были наполовину подняты, наполовину опущены, а его ханбок кричал о силе.

— Отец, я не буду гнуться, чтобы соответствовать всем ожиданиям, — сурово говорит Си У, захлопывая за собой раздвижную деревянную дверь с такой силой, что в комнате раздается грохот.

— Не говори со мной в таком тоне, — его отец поворачивается и устремляет на младшего альфу строгий взгляд. — Я не только твой отец, но и лидер Дома Пак. Я не позволю, чтобы мой сын вступал в любовную связь с членом Дома Мин.

— Отец, Юн и я были друзьями с тех пор, как были еще щенками! Не позволяй своей ссоре с главой Дома Мин встать между моей любовью к нему, — Си У почти рычит.

Чимин смотрит, как старший альфа топает к своему сыну, останавливается на расстоянии вытянутой руки и грозно рычит. Протянув руку вверх, он с размаху бьет сына по лицу. Чимин чувствует горе и боль во всей груди, его тело покидает вздох.

— Мало того, что ты позоришь наше имя, будучи замеченным с членом Дома Мин, так теперь еще и заявляешь о своей любви к нему? Следи за своим языком, — выплюнул альфа.

Си У снова встал прямо, расправил плечи и пристально посмотрел в глаза отца.

— А если он станет моим соулмейтом в мой 24-й день рождения? Что тогда, отец? Я молился Лунной Богине каждый день с 10 лет, чтобы Юн стал моим предназначенным.

Его отец хмурится, поднимая руку, словно для того, чтобы еще раз ударить младшего альфу. Внезапно на его лице появляется злая ухмылка.

— Если он станет твоим истинным, я заставлю тебя жениться на женщине-омеге и размножаться с ней. Боль, которую альфа испытывает от отвергнутой пары, не сравнится с болью омеги. Спасибо тебе, дорогой сын, ведь если он станет твоим предназначенным, ты дал мне возможность разрушить Дом Мин.

— Ты бы не смог! — закричал Си У, его глаза вспыхнули.

— Но, мой дорогой сын, я бы сделал это. Моя ненависть к главе Дома Мин глубже, чем моя любовь к тебе. А теперь уходи, — Старший альфа поворачивается, чтобы прогнать младшего.

***

*Юнги и Юн*

Юнги открывает глаза и видит, что перед ним стоит более молодая версия его самого и смотрит на прекрасный сад. Юну, должно быть, было не больше 16 лет, его черные волосы были перевязаны лентой, а ханбок свисал с его стройной фигуры. Видеть себя с фигурой омеги интересно, но не лишено привлекательности.

— Юн-а, чем я могу тебе помочь? — и Юнги, и Юн вздрагивают, оборачиваясь. Юнги узнает человека, стоящего за столом. Это версия его отца, с властными, но мягкими чертами лица. В отличие от нынешней жизни Юнги, он может сказать, что этот вариант его отца — омега.

— Аппа! — Юн подскочил к другой стороне стола старшего. — Я хотел спросить тебя о человеке, которого ты сочтешь нежелательны.

Юнги видит, как черты лица старшего омеги смягчаются; видно, как он любит своего сына.

— Тогда иди, Юн-а. Аппа очень занят, — при этом Юн делает большой вдох и смотрит вниз на свои ноги в носках.

— Аппа, что произошло между тобой и лидером Дома Пак?

Наступившая тишина заставила Юна в панике поднять глаза, думая, что он задел чувства отца или что его будут ругать за любопытство. Юнги смотрит на старшего омегу, погруженного в раздумья, в его глазах читается обида.

— Садись, я расскажу тебе очень краткую версию, — они оба садятся, и Юн ожидаемо смотрит на них. — Как ты знаете, твой альфа-отец не присутствовал. Это потому, что он не является моей истинной парой. Я была вынуждена зачать ребенка от этого альфы, чтобы объединить кровные линии и произвести наследника для Дома Мин.

Старший делает паузу, глядя вдаль. Юнь удивленно и немного грустно смотрит на него.

— Настоящей парой Аппы был сильный альфа из Дома Пак. Кто-то, кто был таким любящим и заботливым. Но они оба были вынуждены взять на себя роль лидеров своих домов, — из уст Юна вырывается вздох, и старший омега скорбно кивает, продолжая.

— Когда вы с Си-Ву-а были младше, мы с его отцом пытались быть вместе как приятели. Но возникли сложности. Дома не могли объединиться, Мин и Пак не видели друг друга. В то время как нас обоих заставили зачать ребенка от других, что было очень больно. Наши жизни были несовместимы. Моя семья, твои бабушка и дедушка, заставили меня отвергнуть лидера Дома Пак. Лунная Богиня была так разгневана, что мучила меня несколько дней. Аппа был так болен Юн-а, но я скрывала это. Но, похоже, это никак не повлияло на лидера дома Парк, кроме того, что его ненависть ко мне и этому дому стала еще больше.

Юн и старший омега оба фыркали. Известно, что отвергать свою пару запрещено, Лунная Богиня воспринимает это как отвержение своей силы. В то время как омега получает эмоции горя и боли, альфа получает эмоции мести и гнева.

— Он никогда не примет нас, — Юн внезапно зарыдал. — Он никогда не позволит нам быть вместе. Мы молились каждую ночь, Аппа. Каждую ночь Лунной Богине, чтобы мы были парой!

Глаза старшего омеги поднимаются на младшего, в них мелькает паника и печаль.

— Юн-а, ты молился Лунной Богине, прося о конкретной паре?

Покачав головой, Юнь отвечает: — Да! Мы с Си-Ву просили об этом много лет. Мы любим друг друга, Аппа.

Встав и обойдя стол, старший омега притягивает Юня к себе.

— Тогда я надеюсь, что она даст тебе все, что ты хочешь; я буду бороться за твою любовь, потому что я никогда не боролся за свою.

Юнги поднимает голову и чувствует, как слезы текут по его лицу. Он чувствует любовь, печаль, панику и множество других эмоций.

Не успевает он дослушать разговор до конца, как комната снова темнеет, и посреди темноты стоит его омега. Стоит в своем розовом ханбоке и с залитым слезами лицом. Подбежав к младшему, который, наконец, замечает его, они обнимаются и плачут. Оба не знают, почему они это делают.

Оба предчувствовали, что им еще многое предстоит вспомнить и что это будет очень больно. Прижавшись друг к другу, они погружаются в следующее воспоминание.