Новый год ознаменовался мрачным напоминанием о прошедшей войне. Стол Слизерина в обеденном зале отдавал отчуждением всех факультетов. Даже Гриффиндор придерживался враждебной позиции и никакие пламенные речи учителей не могли изменить удушающей атмосферы среди одиноких фигур под зелёными знамёнами.

Спорное участие Драко Малфоя среди приспешников Тома Реддла и номинальное, как впоследствии выяснилось, Люциуса Малфоя, серьёзно осуждалось во всём магическом сообществе. Если бы не показания Гарри (всё-таки выжившего) Поттера, вряд ли семья Малфой избежала бы преследования. Но такое щекотливое положение, когда ни своих, ни чужих больше не было, ставило их в опасное положение как перед правительством, так и перед уцелевшими пожирателями.

Остаться и продолжить обучение в Хогвартсе, для Драко значило принять ответственность за поступки своей семьи и наконец повзрослеть самому. Эта война совсем сбила его убеждения, растоптала спесь и сунула в рот горькую отраву отчаяния и отчуждения. Он сам настоял на этом решении и попросил мать не вмешиваться. Для Драко это был первый стоящий поступок в его новой жизни. Возможно недолгой.

Люциус тогда ничего не сказал, но просверлил сына странным взглядом. Так смотрят на внезапно образовавшуюся под обломившейся ступенькой лестницы доску. Неуверенно водят носком туфли и, не веря собственному счастью, молча продолжают путь.

Проводив мать и отца до портала во Францию, Драко вернулся в разрушенный Малфой-Менор, намереваясь, если не починить, то хотя бы окончательно развалить поместье. Нужно сделать хоть что-то окончательно.

Развалить родной дом не получалось, хоть руки и чесались, а магия на крови выдаивала собственные силы и силы домовиков насухо. Часами Драко лежал с головными болями, отдыхая, после завершения восстановления очередной комнаты. Особенно тяжело ему пришлось обращаться с лестницами и библиотекой. Несчастная, она была похожа на ограбленную лавчонку.

Было много дел, сновали домовики, терялось сознание, но было дело и не было мыслей. Можно было не думать, не вспоминать и ко сну отключаться, а не тоскливо ёжиться в огромной и чужой теперь комнате — родных (ха-ха) покоях.

Драко чувствовал себя по настоящему жалким и одиноким, призывая одного из домовиков по какому-нибудь пустяку, просто, чтобы услышать живой голос. Мерзость. Даже редкие письма-отчёты родителям стали дичайше дороги. Спать в своей комнате Драко через неделю не смог, переселился в родительскую, забрав несколько любимых книг. С которыми засыпал теперь в обнимку каждую ночь.

Работа по восстановлению была завершена, а до начала обучения оставалось какое-то время. Драко оно показалось самым одиноким и заставляющим повзрослеть временем. Почти без сил, после использования магии крови, прожив в отчуждении и переосмыслении около полугода, Драко постарел. Постарел внутренне, а внешне это отразилось ещё большей бледностью, заострившимися чертами лица и новой привычкой закрывать рукой левую часть лица: скрывая мышечный спазм. Со стороны это выглядело странно и впервые было замечено Роном Уизли на вступительной церемонии.

— Чего это Хорёк делает? Герм, как думаешь?

— О чём ты? — Гарри с любопытством посмотрел, куда указывал Рон.

— Сглаз какой-нибудь? — Предположил Уизли.

— Рон, хватит чушь пороть. — Гермиона возмутилась и ткнула парня под рёбра.— Отсутствие твоих познаний в этой области меня пугает. Как ты будешь работать аврором с такими знаниями?

— А я ещё не решил наверняка, — обиженно насупился Рон. — Просто от Малфоя ничего хорошего в принципе ожидать нельзя!

— Война закончилась. — Пресёк дальнейшие возможные высказывания Поттер. — А положение его семьи признано вынужденным ввиду обстоятельств.

— Но…

— Рон, всё. — Гермиона однозначно подытожила конец дискуссии.

Драко всё слышал, но с удивлением чувствовал полное внутреннее равнодушие к диалогу гриффиндорцев. Даже раздражения не было. Но не было и печали. Зато скула дёргалась.

За обедом было достаточно тихо и Драко взял на себя обязательства присматривать за младшими слизеринцами, что вызвало дикое оживление среди других факультетов. Оживление было разряжено восхитительной сценой, когда мрачный, в лучших традициях Северуса Снейпа, Драко Малфой встал во главе своего стола и одним леденящим: «Слизерин, построиться!» заставил всех оторопело наблюдать, как до этого вялый факультет, уже бодро шагает процессией в сторону спален змеиного факультета.

Спасибо Гойлу и Панси — они даже вопросов задавать не стали, лишь девушка слегка улыбнулась, а парень едва заметно крякнул, поднимаясь со скамьи.

Драко был мрачным, довольным и, кажется, обретенным. Всё что было нужно — дожить до выпуска. Драко хотел дожить не один, а вместе с такими же потерянными, как он сам. Собрать остатки былого состава, сплотить всё что осталось от великого в его глазах факультета. И не просто дожить, но и заново возродить. Это Слизерин. Слизерин не может взять и умереть. Кто угодно, но не они.

— Вы это видели? — подлетела к троице Джинни. — Малфой теперь мама-утка.

— Скорее мама-хорь. — заржал Рон.

— Честно говоря, не ожидала… — добавила Гермиона. — Мне казалось, что Драко трусоватый парень. Наверное, произошедшее всё-таки его изменило.

— Кто бы мог подумать… — пролепетала Джинни. — Гарри, а может? — Девушка одна пока была в курсе, что Поттер слегка не интересовался девушками. Слегка интересуясь одним конкретным парнем. — Может он совсем-совсем изменился и теперь не будет смотреть свысока на твоё происхождение?

— Пха? — Рон уставился на сестру, ничего не понимающим взглядом. — Хорёк — всегда Хорёк! Станет он мамой или нет.

Гарри посмотрел на Джинни и осторожно заметил:

— Может быть. Война всех сильно изменила. - Гермиона пожала плечами.

Первые недели текли плавно и долгожданно спокойно. Впервые для Гарри Поттера жизнь и учёба в Хогвартсе не превращалась в погоню от смерти или во влипание в истории.

В противовес этому, на факультете Слизерина ежедневно случались события, доводящие Малфоя младшего до нервного срыва.

Сначала третий курс устроил свару с учениками из Когтеврана, которую пришлось не просто скрывать от преподавателей, но и лично организовывать дуэль между факультетами для предотвращения возмущений среди своих подопечных.

Позднее пропало несколько девушек после похода в Хогсмид, а Драко с удивлением узнал, что кому как не слизеринцам иметь отношение к происшествию. Находясь под давлением Аврората, осыпаемый подозрениями просто со всех сторон, Драко держался так холодно и отчуждённо, что его тону могли позавидовать ледники.

Не стоило аврору придираться к его происхождению. Не стоило.

Так Драко узнал, что никакая магия не может помочь его обретённому недугу: левая часть лица сначала полностью онемела, а затем помещение стало приобретать мутные очертания. Драко только в последний момент понял, что не комната погружается в темноту, это он сам теряет сознание.

Очнулся он в светлом помещении, как вскоре понял по особому запаху, на больничной койке во владениях мадам Помфри. На лице лежал компресс, а рядом с кроватью, на стуле сидел задремавший домовик.

— Ох, мальчик, ты наконец очнулся. — запричитала колдомедик и домовик моментально испарился, видимо отосланный по поручению.

— Сколько я был без сознания? — в горле было неприятно и сухо, так что парень закашлялся. Женщина наколдовала воды, и Драко жадно присосался к стакану и успокоился только после третьей порции.

— Ты спал около суток, я думала будет дольше. Но у тебя крепкое тело, хотя о нервах этого не скажешь. Тебе придётся восстанавливать нервные окончания и беречь себя. Я уже высказала этим чудовищам в форме всё, что думаю насчёт их методов вести расследования! Хорошо, что Гарри был рядом, знаешь, он не хотел отходить от тебя ни на шаг. И когда только вы так сдружились?

— Поттер? — ошарашенно подавился Драко. — Гарри Поттер?

— Да. А что ты так удивляешься?

— Просто… Просто. — Драко не понял, что хотел спросить и смущённо опустился обратно на подушки. То, что Мальчик, который выжил, заступился за него, странно будоражило душу.

— Так, так, так. — Мадам Помфри успокоительным жестом остановила Малфоя. — Тебе нельзя нервничать. Совсем. Побереги себя.

Малфой искренне и сосредоточенно принялся считать вдохи и выдохи, как учили его в детстве. Помогало не очень. Но он старался.

Позднее его посетил факультет Слизерин в полном составе вместе с задействованными в дуэли когтевранцами и их старшими товарищами. Это было странно, но новообретённые союзники очень волновались за, если цитировать дословно и игнорировать возмущённо-опешившего Драко, «Папу-Дракона зелёных змеев!»

Гойл захрюкал и сложился пополам, на Панси было вообще страшно смотреть, девушка искренне пыталась быть бесстрастной, но после заявления Драко: «Ну хотя бы не мама» легла на соседнюю койку, содрогаясь от смеха. И где ходила Мадам Помфри, когда так нужны были успокоительные? И теперь уже не только Драко.

Надо отдать должное девушке-старосте с Когтеврана, которая бодро и немного смущённо, собрала эту ораву и вывела из мед кабинета, аргументируя: «Мистеру Драко нужно отдыхать».

Панси чмокнула Малфоя на прощанье и вытребовала, чтобы как можно скорее вставал на четыре конечности и возвращался на занятия. На что Драко пробило ответно улыбнуться и шепнуть: «Четыре — это слишком, даже для меня».

— Ну хорошо, хоть не шесть… — высказал в опустевшей комнате Драко.

— Чего шесть? — От этого голоса, Малфой чуть не подпрыгнул на койке и повернулся не забинтованной частью лица к внезапному источнику вопроса. На него смотрел взъерошенный, с отпечатком ладони на лице Гарри Поттер.

— Ног. — глухо пояснил Драко.

— Ног? — эхом ответил парень, пытаясь сообразить о чём вообще речь.

— Забудь… — буркнул Драко и пытался понять, как ему лучше себя сейчас вести. Трения между ними он не чувствовал, но и дружбы никогда не наблюдалось. А Мадам Помфри заявила вчера нечто странное.

Поттер пожал плечами и неуверенно двинулся к прикроватному стулу. Драко не возражал. Сейчас в нём вовсю взыграло слизеринское любопытство.

Гриффиндорец опустился на стул и бегло осмотрел Драко. Затем хотел было что-то сказать, но то ли замялся, то ли не знал как начать.

— Поттер, говори уже или твоё состояние передастся мне, и тогда я останусь здесь очень надолго. — Выбранная тактика жать на сострадание сработала безотказно. Да, он — слизеринец.

Поттер, кажется, тоже оценил реплику и с усмешкой поправил очки. Но волнение всё-таки выдал. «Вот это интересно» — подумал Драко.

— Девушек нашли, так что ни с какими обвинениями тебя больше не потревожат.

— Вот как. — Немного разочарованно ответил блондин. — А что с ними было? Должен же я знать, в чём меня подозревали.

— Подруги решили попробовать какие-то новые вещества, загуляли, и в итоге авроры накрыли крупное подпольное сообщество, произвели арест за производство и распространение наркотических препаратов.

— Фу, — буркнул Драко.

— Не любишь наркоторговцев?

— Да кто их любит? — фыркнул Малфой. Он поджал губы и недовольно пояснил. 

— Заподозрить Малфоя в подобной мерзости… Кажется Аврорат умирает в кадрах.

— Ну а что, ты ведь силён в зельеварении? После выпуска на колдомедика и в Мунго пойдёшь?

Драко насторожил такой резкий переход с темы на тему и он помедлил с ответом.

— Я ещё не решил. А ты?

— Возможно пойду на аврора, — Поттер ковырнул ногой половицу. — Буду очищать Аврорат в твоих глазах.

Драко всерьёз задумался. Он не был уверен, на сколько в том направлении лежат мысли Поттера, но его самого осенило. Положение Малфоев пока было весьма шатким, а в Аврорате царила достаточно напряжённая атмосфера.

В такой ситуации, когда оставшиеся пожиратели всё ещё где-то скрывались, а в магическом сообществе повисло неверие, что всё позади, требовался сильный лидер и хорошая поддержка с укреплением позиций в людях на ключевых должностях.

В такой ситуации Мальчику, который выжил, выбирать особо не приходилось, а зная характер Поттера, Драко был уверен в том, как тот поступит.

— Ты — придурок. — Ядовито выцедил Драко. — Очкастый маглокровный придурок!

Поттер опешил и ошалело уставился на Драко.

— Когда ты уже о себе думать начнёшь? Недобитый очкарик… — Драко заорал так, что не выдержали собственные связки. Парень хрипло закашлялся и уткнулся в свои ладони. Ну как так можно… И он сам хорош — стоило разъяряться на человека, который с таким рвением закапывается в собственную могилу? Для Драко, который решил жить несмотря ни на что, запрятать все чувства и держать морду в лучших семейных традициях, видеть, как тот, кому он завидовал, на кого в тайне хотел быть похожим, вот так вот… Так…

— Драко, Драко… — Странно слышать своё имя из уст Поттера. — Я позову мадам Помфри!

— Не смей! Кха… — Драко схватил парня за рубашку и держал мёртвой хваткой.

Гарри неуверенно мялся рядом, готовый в случае необходимости тащить Драко к колдомедику, если кашель его не отпустит. Но вскоре тот прошёл и Драко тихо вздохнул.

Он почувствовал себя уставшим и разбитым. Посмотрел на свою сжатую руку, которую аккуратно придерживали чужие пальцы. Но отпускать не спешил. Вдруг Поттер удерёт и Малфоя потом на месяц оставят в больничном крыле?

— Во-первых, — мрачно и тихо начал Драко, — Ты вовсе не обязан всё время всех спасать. Да, в твоём случае это очень трудно, но учиться начинать нужно, иначе закончишь свою жизнь, как Северус Снейп.

Драко ощутил, как Поттер потрясённо замер. Но осознавал: то, к чему он пришёл в своём одиноком существовании в Малфой-Меноре, будет немногим выкупом, что должен Драко Поттеру за своё спасение.

— Если продолжишь всех спасать с таким несчастным выражением лица, то умирать будешь живьём вечно.

— А разве ты сам не стараешься ради своих родителей? Зачем остался? Мог бы улететь вместе с ними во Францию. — Пылко возразил Поттер.

Настал черёд Драко переосмысливать происходящее.

— Я остался потому что я сам так решил. Я хочу остаться и сделать своё имя самостоятельно, без связей семьи. Отец оставил мне дом и вместе с этим признал меня наследником рода. Хотя явно не его продолжателем… — ехидно подытожил блондин в конце своей речи. В последнем письме от матери недвусмысленно намекалось о свободе выбора и скором пополнении семейства. Всё было предельно ясно и вместе с этим окрыляло свободой, которой у него отродясь не было.

Молчание затянулось и Драко поднял взгляд на Поттера.

— Ты чего красный как помидор? — нахмурился Малфой.

— Твои последние слова…

— Мм-м?

— С каких пор, Драко?

— С каких пор? — медленно вторил блондин, пытаясь осмыслить, что именно понималось во взъерошенной голове его собеседника. И тут его осенило.

— Поттер… ты решил, что я не способен размножаться?

На брюнета стало жалко смотреть. Что весьма положительно подействовало на Драко, заставляя подвижную часть лица расплыться чеширской ухмылкой.

— Могу тебя заверить, что размножаться я вполне могу, но у меня скоро родится брат, поэтому я впредь свободен от обязательств к этому.

Мадам Помфри разрушила интимно близкую атмосферу своими причитаниями. Драко хотел ещё что-то сказать, но Гарри, видимо, совсем смущённый, вылетел из медицинского крыла, спорее кентавра.

— Какой хороший мальчик, так за тебя волнуется... ложись, ложись, — женщина повернула голову к Драко и мягко толкнула его на подушки. — Набирайся сил и скоро снова пойдёшь на занятия!

Малфой не нашёл сил, чтобы сопротивляться и умиротворённо прикрыл глаза. Ему казалось, словно мир перевернулся с головы на ноги.

Часто заходили Панси и Гойл. Драко получал ежедневные отчёты от поставленных старост на своём факультете. Прошло больше дюжины дней, прежде чем события стали располагать к возобновлению обучения для Драко Малфоя.

Первый день занятий после вынужденных каникул начался с официального объявления Минервы Макгонагалл. В обеденном зале Хогвартса, новому директору хватило пары тёплых слов, чтобы обратить внимание учеников на важность предстоящей новости.

— Ребята, нескольких наших учениц постигло неприятное событие. Ввиду заблуждений, которые должны быть безоговорочно развенчаны, нас навестил господин Гавейн Робардс, чтобы лично извиниться перед мистером Малфоем.

Пока главный аврор обменивался любезностями с новым директором Хогвартса, по залу прошелестели шепотки, прерываемые возмущённо-удивлёнными эпитетами.

Рядом фыркнула довольная Панси. А Слизерин внимал новости и оглядывался по сторонам с нескрываемым превосходством. Драко не удержался и посмотрел на стол Гриффиндора и окаменел, перехватив нечитаемый взгляд Гарри Поттера.

— Министерство магии и Аврорат опровергает прямое и косвенное участие мистера Драко Малфоя к исчезновению учениц Хогвартса. — важно зарычал мракоборец, — А также приносит извинения за подозрения в производстве дурманящих сознание зелий…

В дальнейший бубнёж главного аврора, Драко не вслушивался. Он снова перевёл взгляд туда, где не скрываясь, его изучали зелёные глаза. Малфой нерешительно стрельнул взглядом по сторонам и убедившись, что остальные либо увлечённо перешёптываются или слушают рапорт о происшествии, наслал на Поттера тихое: «Легилименс».

Сначала, Поттер отшатнулся и оплетённый образами Драко решил, что его вторжение пресекут, но Малфой почувствовал, как его окатило сонмом чужих эмоций и из собственного горла вырвался стон. На Драко уставились несколько удивлённых глаз, а Гойл больно ткнул под рёбра. Окклюменции не последовало, но Драко сам прервал заклинание.

— Грегори, ты охренел? — шёпотом возмутился Драко, обиженно потирая бок.

— Ты стонал на Поттера. — мрачным шёпотом отбрыкнулся Гойл. — Ты ему теперь должен или что-то вроде того?

— Ты о чём?

— О Поттере, об извинении Главного Аврора, о ваших гляделках. Я не тупой. И уверен, сейчас каждая крыса с их факультета обсуждает, под кого именно ты лёг, Драко.

От такой интерпретации событий неприятно саднило и Драко не знал что ответить. Он хотел было возразить, но не стал, а вместо этого принялся усиленно думать под взглядом насупившегося однокурсника. Определённо логика в этом предположении была, хоть Грегори Гойл и не был наделён особыми умственными способностями и навыком плетения интриг, именно его взгляд на события показался бы ближе любому постороннему. Драко машинально прикрыл левую часть лица, которая пока не подавала признаки нервного тика.

На Поттера он больше не смотрел.

Благодаря официально принесённым извинениям из Аврората, о Драко Малфое заговорили иначе. Как и предупреждал Грег, кто-то с пафосом заявлял, что парень просто ищет покровительства, другие принялись отстаивать внезапно появившуюся честь безвинно осужденного в глазах общественности.

Гойл, рассказывал блондину свежие новости, сам периодически прерывая повествование невежливым смехом. Но Драко это даже нравилось. Серьёзность, иной раз, окисляет хуже яда. И Драко сам хохотал до коликов в подреберье, очищаясь от напряжения и поглощая шутки товарища досыта. Гойл ещё не раз пытался перенести разговор с Малфоем на тему взаимоотношений бывшего Пожирателя с Мальчиком-который-выжил, но Драко мягко его останавливал.

Аргументировав бегство подготовкой к уроку, Драко попросил Панси присмотреть за старостами Слизерина. Покинув зал, Драко стремительно зашагал к кабинету прорицаний, мысленно простонав, понимая что сегодня совершенно не готов провести день бок о бок с представителями львиного факультета. «Может прогулять?» — мелькнула малодушная мысль. «Нет, так не подходит себя вести. Нужно набирать баллы и восстанавливать репутацию. Баллы и репутация, и никакого Поттера!» Малфой остановился посреди коридора и вздохнул. Кодовое слово «Поттер» всколыхнуло букет испачканных эмоций. К тому же прерванный Легилименс не принёс никаких ответов. Как бы хорошо не обучала его этому заклинанию Беллатрикс, Драко не успел вычленить из образов конкретные ощущения. Ему и интерпретировать было толком нечего. «Неуверенность. Смущение и кажется… кажется последовало что-то взрывное…» Парень нащупал в герое страсть? Так. Так-так. «Бред кромешный, никуда не клеится!» Блондин спохватился, вспуганный шушукающимися когтевранцами и скрылся в нише, подальше от любопытных глаз.

Шутка Грега по поводу обязанности перед Поттером, стала обретать пугающие смыслы. Гарри Поттер всегда был окружён поклонницами, но даже Джиневра Уизли не смогла опутать его своими чарами, хотя парочка какое-то время встречалась. Заявление обоих, в первый день учёбы на седьмом курсе, что они хорошие друзья, обсуждалось на всех факультетах. На Слизерине тогда даже шутили, что мальчик-выжил-не-везде.

«Может быть и выжил, но как-то не так.» — мелькнула угрожающая мысль.

Скула отозвалась неврастеническим подёргиванием. «Хватит, хватит, хватит…»

Парень принялся разминать мышцы, понимая, что в таком виде показываться на урок не стоит.

Некстати приближались чьи-то шаги и Драко пропустил удар сердца, когда в нише очутился предмет его бурных чувств. Поттер с явным волнением оглядел блондина и загородив собой выход озвучил странный для Драко вопрос:

— Ты в порядке?

— Знать бы… Чего тебе нужно, Поттер? Шутки шутками, а твои поползновения довольно подлые. Так сильно изменился после войны?

— Кажется ты меня не так понял. — Поттер отступил и посмотрел как-то неловко. Странное чувство превосходства отразилось на Драко и тот одёрнул себя, чтобы им не воспользоваться. Вместо этого как-то совсем убито фыркнул, проклиная внутренне свои подозрения. Кажется, больная фантазия тут у него одного.

— Прости. Прости меня, Гарри Поттер.

— Ты не…

— Я должен это сказать. — нетвёрдым голосом заключил Драко.

— Погоди-ка, погоди… Я уже сам окончательно запутался. За что именно ты извиняешься?

Драко скривился, всё ещё придерживая ладонь на своей левой половине лица.

— За всё. За то что насмехался, пытался убить. Прости, что был… не самым приятным воспоминанием. Прости меня. Поначалу я поверил, что ты сделал мне услугу выступлением Главного Аврора ради собственной выгоды. Ведь всем ясно: ради бывшего Пожирателя, такую канитель вести не стали бы, даже в прессе не упомянули.

Извинились, потому что кто-то попросил. А кто кроме героя мог бы такое требовать?

Это вообще не важное дело, даже учитывая напряжённую обстановку. И, может быть, я ошибаюсь и ты сделал это в угоду личным интересам. Но даже если так. Почему я не могу отплатить тебе, как ты того потребуешь?

После продолжительного молчания, Поттер заговорил:

— Значит, я могу попросить тебя об ответной услуге? — Зрачки Малфоя испуганно расширились, но Поттер подошёл ближе, делая расстояние между ними ничтожно малым. — Я не потребую чего-то незаконного или уничижительного. Если захочешь — просто откажись.

Справившись с испугом, Драко неохотно кивнул.

— Ты будешь со мной встречаться, Драко Люциус Малфой?

— Как именно… «встречаться»?

— Как любовники. — Драко уставился в лицо напротив остекленевшим взглядом, а губы расплылись в нервной усмешке. Стоило закрыть глаза и лучше не стало: чужое дыхание так близко не оставляло никакого личного пространства даже для мыслей. В сгущающейся тишине, Малфой не справился с душевным смятением, но осторожно отнял ладонь от лица. Он хотел прочитать Поттера. Знать его мотивы и не желал верить такому откровенному заявлению.

— Если согласишься на Легилименс.

— Ты уже делал его сегодня на завтраке, — удивлённо возразил Поттер.

— Если ты не заметил, меня прервали.

— Я не хочу.

— Но утром позволил. Почему сейчас по другому? — не оставлял попыток Драко.

— Потому что я смущён!!! — рявкнул заалевший Поттер. — Потому что сейчас всё по-другому, я не знаю… Ну неужели по-другому никак?!

— Тише, придурок! Мы в коридоре! — вот он честный гриффиндорец. Удовлетворение смыло остатки душевных терзаний блондина и он выглянул из ниши, оглядывая коридор на наличие любопытных. Коридор был подозрительно пуст и это радовало.

— Я наложил заглушающие. — буркнул всё ещё краснеющий Поттер.

— Растёшь в моих глазах. — беззлобно фыркнул Малфой.

— Что, для Малфоев недостаточно умный и чистый? — тихо и неприятно серьёзно спросил Поттер.

— Не в моём положении говорить подобное, — так же серьёзно ответил тот. — И именно так это будет выглядеть со стороны…

— А тебе не всё ли равно?

Блондин усмехнулся, — Если бы было всё равно, сам бы на тебя прыгнул с криками: «Поттер забирай меня скорей, увози за сто морей!» Но, как видишь, пока не прыгаю.

— «Пока» не прыгаешь?

— Я не знаю, как принято у магглов, но в магических семьях возможны браки между представителями одного пола. Мне дед рассказывал.

— А дети как же? — недоумённо спросил Гарри.

— Через «как», Поттер. — Драко улыбнулся, прибавляя смущения в цвет лица будущего аврора. — А вообще, детально этот вопрос я не изучал, знаешь ли. — закончил усмешкой.

— Так ты не ответил… ты будешь со мной встречаться? Как парень с парнем? Или для тебя такие отношения невозможны?

— А для тебя возможны только такие?

— Ты… почему ты меня игнорируешь? Ответь мне.

— А ты не думаешь что всё развивается так стремительно, как даже кролики не плодятся? Ты даже не дружбу предлагаешь, а целоваться и в перспективе заниматься сексом.

— Я тебя так ненавидел, что кажется имел неосторожность влюбиться. Хочу взаимно.

У Драко перехватило дух и тут прозвенел звонок на урок.

Это было даже приятно. Приятно и страшно-своеобразное сочетание, особенно щекотливо оно отзывается, когда ты хочешь или похвалить, или обругать самого себя за такое глупое признание. И теперь не от тебя зависит, как сложится эта история. Но в отношениях участвуют двое. Гарри застыл, он хотел услышать, не пропустить ни движения в принятии решения. Заострённые скулы, явно лишённая внимания солнца тонкая кожа. Яркий язык очертил губы и Гарри вздохнул. Драко заметил, сжал губы тонкой полоской. Глаза блестели нерешительным ликованием. Только потому, что он — враг?

— Ты просто рехнулся, Поттер.

— Тебе это… даже нравится, — Гарри сделал шаг, — Я вижу.

— Что ты видишь? — Драко перешёл на шёпот, так близко они теперь стояли.

Тишина отзвеневшего звонка оглушила и блондин чувствовал от груди к шее, через голову, биение собственного сердца. Очки героя магического сообщества стукнулись об чужой, аристократический нос и блондин возмущённо цыкнул: — На таком расстоянии и без увеличительных стёкл…

— Это «да»?

— Это не ответ. Я подумаю, господин герой. — Чопорно отозвался Малфой и отстранился. Гарри тоскливо взглянул на, ещё секунду назад, такие близкие губы.

— Чего ты хочешь, Драко?

Малфой уже не отозвался и стремглав направился на урок. Хорошо, что преподаватель-чудачка была погружена в шар рыжего Уизли. Нечеловеческое везение обратило свой взор на Малфоя? Драко готов был в это поверить, ведь сегодняшнее извинения Аврора, признание Мальчика-Который-Выжил-и-Убил, а теперь и нетронутые баллы за опоздание. Отвлечённый Уизли наконец!

Поттер влетел немногим позже и сев на своё место, что-то ответил на шёпот заинтересованной Гермионы. Драко не расслышал.

Панси, не скрываясь болтала с Блейзом. Эти двое весьма сблизились, пока Драко отлёживался в медкабинете.

— А теперь вы, молодой человек! — Трелони развернулась к Забини и парень едва не повис на Пэнси Паркинсон, которая, кажется, была даже не против неожиданной близости их тел. — О-о, я вижу приподнятое достоинство! Очищение! Да, да… — Блейз выпучил глаза и даже подсел ближе к парте, пока слизеринцы давились смехом на задних рядах. — Вы весьма одарённый… —Драко прижал обе руки к лицу. Гойл с недоумением осматривал уже похрюкивающих одноклассников, не понимая причины веселья. Судя по смущённым гриффиндорцам и нескольким покрасневшим женским лицам, двусмысленность ситуации дошла и до них.

«Секс, секс, секс», — подумал Драко, — «Может это возрастное и то самое очищение от напряжения ужасов прожитого? Тогда и для Поттера это своеобразное бегство. Бунт. А именно с ним, потому что это… это. не-мо-жет-бы-ть». Драко удручённо вздохнул.

Прорицания продолжались довольно оживлённо и весело, а Трелони удостоила почти каждого интригующими предсказаниями. Даже Гермионе досталось: «Ваши вкусы необычны, но стремление к доминированию похвально!». Слизерин был счастлив и даже Драко криво усмехнулся.

Когда она подошла к Поттеру, он прикусил губу, мало ли что взболтнёт их личный хоргвартский «ясновидец».

— Мой мальчик, а тебе я вижу, — Драко мысленно повторил самому себе «Это не правда, это просто слова». — Я вижу тёмное предзнаменование!!! — «Это просто слова» — Берегись чужих чувств! — «Это просто слова».

«Но в них вполне может быть смысл».

Что для него чувства Драко? И как они отразятся на самом источнике этих чувств? И «этих» — это каких? Драко не был идиотом и прекрасно понимал, что чтобы это ни было, сам он ошеломлён, восхищён и… растерян. Легко относиться к чему-то не поддаваясь серьёзности и идти на поводу у своих чувств или родительских симпатий. Отец не преминул бы воспользоваться такой лакомой возможностью обрести благоволение всемирного героя. Он тоже должен не оплошать. Не оплошать и согласиться в первую очередь ради себя, своего положения. «Положения проститутки» — ехидно подбросило внутреннее сознание. Давай Драко, подумай о себе в таком ключе, ведь это естественное положение дел для такого неудачника как ты. «Но не я первым это начал и не мне со всем этим разбираться. Я не желал ничего. Поттер сам нагло вмешался в мою размеренную послевоенную жизнь и всё чего я действительно хотел: самостоятельно, без эксцессов, закончить обучение с возможностями дальнейшего существования. Я хотел быть как можно дальше от скандалов, но как назло, сейчас любое преступление готовы повесить на меня и мою семью. И, какая к драклам разница, что я чувствую при этом?»

В дверь кабинета прорицаний осторожно постучали и Трелони покинула свою жертву. Стоило преподавателю скрыться за дверью, ученики принялись обсуждать предзнаменования, пофыркивая от восторга, а Рон похлопал Гарри по плечу, громко увещевая, чтобы не обращал внимания. Гермиона участливо переглянулась с другом и понимающе улыбнулась.

«Поттера интересовало, что я чувствую», — подумал Драко, исподтишка поглядывая на троицу. Рука Уизли покоилась на плече Поттера и никто не обращал на это никакого внимания. Драко даже представить себе не пытался, как бы выглядела его рука на плече героя. Внутри боязливо ворочалась зависть.

Дверь вновь открылась. В кабинет вошла Трелони и важно пропела:

— Мистер Малфой, выйдите к нам пожалуйста!

Общее замешательство, восклицание Уизли: «Чего Хорёк опять натворил?» и ответное возмущение Гойла было прервано самим Малфоем, который холодно бросил Панси присмотреть за всеми. Девушка насупилась, взволнованно поглядывая на него, но не возразила. Приглядывать друг за другом стало теперь чем-то естественным, но Драко редко позволял себе откровенные приказы в её сторону.

Не только Панси Паркинсон провожала Драко взволнованным взглядом. Серьёзные зелёные глаза следили за юношей, пока тот не вышел под руку с профессором прорицаний.

За дверью Драко встретили директор Макгонагалл и Гавейн Робардс. Пока Трелони любезно рассыпалась комментариями о мужестве аврора, Драко посмотрел на Макгонагалл, стараясь угадать в лице директора, чего ему ждать от этого разговора.

Та лишь мягко прищурилась и заметив его напряжённость, улыбнулась уголками губ.

Кажется, ничего душераздирающего не намечалось и Дементоры ему не грозили в любом случае.

— Спасибо, мисс Трелони! — тихо сказала директор. Она положила руку на плечо Драко, уводя за собой, — Пойдёмте ко мне в кабинет, не будем стоять в коридоре.

Аврор важно кивнул и поблагодарил Трелони своим низким рычащим голосом. Судя по всему, у мужчины были травмированы связки, так неестественно звучал этот голос.

В кабинете, аврор расположился в кресле, а директор осталась стоять рядом с пустующим креслом, приглашая Драко опуститься в него.

— Как вы хотите продолжить обучение, молодой человек? — Без предисловий прорычал Глава Аврората.

— К чему такой странный вопрос? Я хочу закончить Хогвартс.

— А затем? Куда планируете поступать?

— Куда примут. — Буркнул Малфой. Кому, как не Главе мракоборцев понимать всю шаткость его положения. Поттер тоже спрашивал у него о продолжении карьеры тогда в медкабинете. Может ли тот случай быть как-то связан с интересом аврора?

— Вы проходили подозреваемым, — Робардс поспешил опередить вскинувшегося на последнем слове Малфоя, — И мы детально изучили ваши способности и наклонности. Весьма, к слову, внушительные. Аврорат, в моём лице, заинтересован обретением таких кадров.

Малфой помедлил с ответом.

— То есть, если я правильно понял, вы хотите предложить мне после окончания обучения поступить на службу в качестве аврора?

— Я предлагаю Вам, мистер Малфой, прямо сейчас поступить на обучение в нашу закрытую академию для особой подготовки. В результате которой, уже через год, вы станете квалифицированным сотрудником нашей организации. Разумеется, если покажете достойные результаты.

— Я согласен. — Едва проговорил парень и поспешил повторить громче. — Я готов пройти обучение, сэр.

Аврор довольно рыкнул и хлопнул большими ладонями по своим коленям. Кажется это был не такой уж жуткий тип, каким его вначале воспринял Драко, по своим внутренним соображениям.

— Тогда даю вам день на сборы и завтра утром жду вас на подготовленном месте. — Он протянул Драко увесистый перстень. — Этот портключ доставит вас к вашему куратору. Вам всё расскажут и проводят к корпусу. — Мужчина поднялся и обратился к директору. 

— Госпожа Макгонагалл, вы дадите мне необходимые бумаги? Чтобы я не мотался туда-сюда.

— Конечно, мистер Робардс. Драко, — Директор обернулась к ученику, — Ты можешь идти собираться, думаю у тебя много дел перед отправкой. Попрощайся со всеми.

Драко лишь кивнул, попрощался с Главным Аврором и, покинув кабинет, побежал по коридору к слизеринским спальням, желая поскорее собраться, всё ещё не веря своему счастью. Протекция от Аврората! Особый лагерь для подготовки!

Но тут в памяти встало лицо с этими глупыми стёклами, которые одним касанием носа, отняли такой близкий поцелуй. Он тогда испугался. Просто испугался своего нежелания сказать этому «нет». Хорошо, что он не успел ничего пообещать. Он не будет подстилкой из-за буйства гормонов или отведением души для героя. Малфой будет аврором.

И обязательно самым лучшим.

— Вы действительно видите Драко Малфоя своим сотрудником? — Минерва не смотрела на аврора, собирая бумаги из шкафа.

— Вполне. К тому же, где лучшее место для амнистированного преступника, чем не на виду?

— Жестоко, но честно. — Директор протянула аккуратный свиток.

— Мне не хотелось врать Вам. — с нажимом на последнем слове пробурчал Робартс. 

— Малфои должны быть под колпаком и это не секрет. И только из-за влиятельных друзей Драко Малфой не за решёткой.

— Закрытый бункер — это почти то же самое, что и тюрьма.

— Разница велика. — гаркнул аврор, — У парня есть выбор. Ему дали шанс загладить вину перед обществом, а общество с неохотой забывает своих врагов. Да, будет не просто. Но слабаки всегда могут бросить всё и спрятаться за мамочкиной мантией. — И, если так волнуетесь, госпожа Макгонагалл, почему не остановили? Сами не хотите держать его у себя под крылышком?

— Следите за словами. — Макгонагал обернулась, слишком сильно сжимая бумаги. От лица директрисы отхлынула кровь. — Этот мальчик рос на моих глазах и я сама готова поручиться за его благоразумие.

Робардс переступил с ноги на ногу и повёл плечами. — Тогда к чему весь этот разговор?

В комнате повисла тишина и Главный Аврор большой лапой взлохматил свои волосы.

— Да присмотрю я за ним… Что вы, что Поттер — делаете из Воробья Авгура! За обоими присмотрю. За мной бы кто так присматривал…

Директор тихо и облегчённо рассмеялась. Она подошла ближе и пригладила гнездо на голове мужчины. Робартс подался ласке, но кашлянул и быстро отстранился. — Я могу аппарировать из кабинета?

— Камин открыт, мистер Робартс.

— А вечером…

— Тоже.

— Постараюсь закончить сегодня. Берегите себя.

— Вы тоже. Вы тоже… будьте благоразумны…

— Буду-буду, я уже не мальчик.

— Не для меня.

Минерва и сама уже не знала, отчего так заволновалась. Но, наблюдая развитие человека годами, бывает тяжело отделять личное, сохраняя беспристрастность. А с возрастом вообще приходится держать в голове очень много противоречивых вещей. И любовь меняется.

Любовь обретает глубину и жёсткость, пусть и не лишенную очарования импульсивной страсти, но включающую огромную ответственность и объёмную подозрительность.

А иногда просто хочется быть обманутым. Знание и осознание этого чувства добавляет осторожности.

Огонь в камине взметнулся зелёным пламенем и погас.

Занятия проходили скучно и Гарри Поттер нетерпеливо осматривался на каждой перемене. На вопросы недоумённого Рона и Гермионы он отвечал скомкано и с неохотой отвлекался на дружеское взаимодействие. Но Гермиона Грейнджер хорошо его знала и не спешила расспрашивать, даже несмотря на природную любознательность.

Нет, Гарри никогда не поднимал с ней темы взаимоотношений, даже когда встречался с Джинни. Это было чем-то интимным. И именно Джинни стала человеком, с которым он поделился таким откровением. Его тайна поначалу отдавалась гадким комком в горле, а затем тихим смирением где-то под рёбрами.

Кто Драко для Гарри Поттера?

«Что ты чувствуешь, глядя на него, Гарри?» — Спрашивает Джинни, прислонившись боком в тени раскидистого дерева, где полулежит и сам Поттер. 

«Я не чувствую неприязни».

Жар летнего дня пробирается к ним двоим, иногда сгоняемый порывом свежего ветра.

«Я не чувствую неприязни особенно ярко. Я люблю тебя, Джинни!» — он поворачивается к рыжеволосой девушке, задевая своими волосами её и утыкается носом в тёплый лоб. Их руки переплетаются и девушка ободряюще улыбается, хотя где-то внутри у неё всё обрывается. Это даже не больно. Это правильно. Это правда, которую она хочет помочь ему вынести самому. Это и есть любовь — делить и радость, и горе.

«Я знаю. Я тоже тебя люблю, Гарри… Но его ты забыть не сможешь. Ты любишь меня и его любишь. Мы оба знаем, что что-то происходит, но этого не избежать, правда? Скажи, что это правда! Ты будешь держать меня за руку и думать о нём, но это не правильно!» — Джиневра выворачивается из объятий и делает наглый выпад, стискивая кучерявые волосы, заставляя смотреть в глаза. «Гарольд Джеймс Поттер, я хочу чтобы меня любили всем сердцем! Я люблю тебя и желаю счастья. Я обязательно буду счастлива. Обещай, что тоже обретёшь своё счастье!»

Гарри ошарашенно смотрит в глаза своей девушки и понимает, как сильно ему повезло обрести такого друга, союзника и любимого человека. Да — он любит Джинни. Любит как сестру, возможно как маму, которой у него никогда не было. И пусть не до конца понимает, как нужно правильно, внутри что-то происходит и это не описать словами. Хорошо, что он не один.

«Обещаю, Джинни.»

У Гарри Поттера и Джинни Уизли замечательные отношения. Они любят друг друга, как любят лучшие друзья. Просто много всего ощущает человеческое сердце, о многом размышляет разум. И отделить разные чувства на оттенки бывает так тяжело. Так осуждающе неприглядно могут выглядеть эти чувства в контексте общественного мнения.

Гарри хотел и мог спрятаться. Мог и хотел ничего не решать, но только грусть в его глазах Джинни не устраивала. Кто им судья, если не они сами?

На обеде Драко Малфоя не было. Гарри Поттер безуспешно искал его глазами и напоролся на полный неприязни взгляд Гойла. Как будто бы это что-то меняет.

Гарри промучился весь день и решительно настроился поговорить с Драко именно сегодня, чтобы всё решить. И только зашёл положить учебники, завернув в спальню, как в дверь осторожно постучали.

Поттер кинул сумку и с интересом распахнул дверь.

— Джинни? Что-то случилось?

Девушка оглядела комнату по сторонам и, на всякий случай, полушёпотом спросила: — Не помешаю? Я так хотела попрощаться с тобой перед отбытием. Рон ведь не едет и у меня даже не будет повода с тобой пересечься!

— Да ладно тебе! Мы друзья и тебе незачем придумывать повод, Джи.

Девушка помялась, но потом расплылась в улыбке.

— Ну и как твои успехи на личном фронте? Я видела, как Драко смотрел на тебя на завтраке! Рассказывай, я на правах бывшей девушки просто обязана знать!

— Успехи? — Гарри не знал что ответить.

— Но ведь сегодня последний день, когда ты ещё можешь ему признаться. Когда ещё, как не сегодня?

По тому, как покраснел Поттер и отвёл взгляд, Джиневра поняла, что попала в точку. Она довольно фыркнула и расплылась в по-настоящему широкой гриффиндорской улыбке.

— Я чего-то не зна-аю?

— Я ещё не получил ответ. Ну, то есть он сказал… Он подумает. — смято буркнул Поттер, запуская руку в свою шевелюру.

— Он подумает. — эхом повторила Уизли. — Гарри, он подумает! — тряхнула она парня за мантию и вкрадчиво продолжила. — Он тебя не заавадил, а сказал, что подумает! Гарри, ты понимаешь на сколько это не похоже на Малфоя?

— Он не ответил ничего конкретного, Джи! Он не сказал ни да, ни нет. Только исчез с концами и я не могу с ним даже попрощаться! У нас нет отношений и мы не друзья вовсе… Как… как вообще можно назвать подобного рода связь?

— Я не знаю. — Сочувственно произнесла Джинни, не выпуская складки чужой мантии из сжатых кулачков. Она закусила губу, что-то обдумывая. — Ты сказал ему, что решил стать аврором и уезжаешь, чтобы продолжить обучение вне Хогвартса? Ты ведь уже не вернёшься сюда…

— Знаю. — Гарри вздохнул. — Не переживай за меня. — он обнял девушку, заставляя напряжённые руки отпустить многострадальную ткань его одежды.

— А я всё равно за тебя переживаю и ничем не хочу это исправлять. — притворно-грозно ответила Джинни.

«Как это впервые было?» — Джинни валялась на его постели, в комнате для гостей дома Уизли.

«Что было впервые?» — Гарри оторвался от изучения альбома с семейными колдографиями.

«Когда ты впервые понял, что чувствуешь к Драко нечто особенное?»

Парень задумался и потёр место шрама.

«Он всегда лезет без спроса в мои дела и мне не хочется отрывать от него взгляд, даже когда он не огрызается, а варит зелье или отчитывает младшекурсников. Он всегда крутится где-то рядом, а если исчезает из поля зрения, то становится неспокойно». 

Джинни только задумчиво хмурится. — «Логично, если он есть — жди неприятностей, а если нет, то неприятности могут быть в процессе приготовления и никогда не знаешь где именно ждать издёвки».

Гарри возразил: «Я тоже так думал, пока был младше. Но я хотел, чтобы он продолжал быть где-то рядом, несмотря на всё то, что мне приносит его существование. Я не знаю, как получилось. Мне же всегда и во всём везёт по-особенному! Постепенно я стал ждать его ловушек, как если бы они одни могли меня успокоить. Когда Драко рядом и делает какую-то гадость, я чувствую, что всё нормально».

Джинни поражённо выдохнула. — «Ого!» — Поттер стал тереть шрам сильнее. — «Ну, сердцу не прикажешь. Кому милого-нежного, а кому и остро-зубодробительного Драко Малфоя», — прыснула Джинни.

Поттер оценил масштабы личной трагедии и захохотал, оставляя многострадальный шрам и свои сомнения в покое.