Запрятанная в кухонном шкафчике пачка Мальборо пришлась кстати к половине бутылке Джима Бина. В комнате был выключен свет, горела только настольная лампа, освещавшая лицо Сергея и создававшая тени на стене позади него. Перед ним лежала копия контракта, которую он подписал много лет назад, начав работать на организацию, но в руках он держал слегка помятую фотографию. На ней была небольшая группа выпускников детского дома «Радуга», в котором Сергей с Олегом провели много горьких, а местами и счастливых лет. Сколько раз Сергей порывался зацарапать ненавистные ему лица, выколоть глаза или просто закрасить маркером, но что-то останавливало его.

Это были воспоминания. Каждый смешок в свою сторону, который он получал, каждый удар, злая шутка, подножка — всё это в своё время привело его к крепкой дружбе с Волковым. Они были вдвоём против всех. Когда Олег пропал с радаров, удалился из соцсетей, номер его стал постоянно недоступен, Сергей, конечно, первым делом обратился к начальству с вопросом, жив ли тот вообще. Ему сказали, что Волков в порядке, жив, здоров, работает. Его местоположение не рассекретили, конечно. Потом Сергей убрал фотографию с глаз долой. Появилось чувство, что его предали, но потом, спустя несколько бутылок пива и хорошего разговора по душам с институтскими друзьями, он согласился с идеей, что их пути просто разошлись.

Сергей стряхнул пепел в стакан с водой и выпустил сизую струйку дыма на фото. Он ещё учился тогда, работал ассистентом Леонида Васильевича, ему казалось, что они занимаются чем-то великим и прорывным. Больше ему так не кажется. Если показать эту фотографию Волкову, как он отреагирует? Очевидно, что если надавить посильнее, его выстроенная годами система начинает рушиться. Сергей уже запустил туда вирус, как ему казалось. Но попытки вспомнить прошлое давались с огромным трудом и мучали его. Нужно повторить это, когда действия Эф 5 и К-214 пройдут, если пройдут вообще. Хотя бы ослабнут. Прошло уже три дня, и с каждым днём он уменьшал дозу, но пока видимых изменений не было. Он слишком много ставил на эти лекарства, понимая, что дело могло быть и в гипнозе, и в травме мозга, или даже психологической травме. Сергей бросил бычок в стакан, допил залпом остатки Джима Бина, и выключил свет. Хотелось поскорее заснуть, чтобы снова проснуться и снова увидеть Волкова, теша себя надеждой, что тот вернётся.

Кофе. После виски утром очень хотелось кофе. Сергей кивнул новенькому парню на вахте, залетел к себе в кабинет и засыпал коричневый ароматный порошок в кофемашину. Им как-то предложили новую, капсульную, говорили, что там кофе разнообразнее и вкуснее, но и Сергей, и Леонид Васильевич, отстояли позицию своей старой подруги. Пока кофе капало в кувшин, Сергей включил компьютер и открыл отчёт ночника. Похоже, Смирнову получилось излечить бессонницу более сильными анксиолитиками, галлюцинации тоже перестали повторяться. Магомедов вовсе показывал хорошие результаты уже после незначительного уменьшения дозировки. Далее сообщение о ещё двух поступивших поздно вечером, которым был назначен стандартный курс.

Сергей на секунду задумался. Если новенькие начнут курс, есть вероятность, что потом они станут такими же, как… Но как их можно оградить от этого? Чёрт, никак. Они сами подписали контракт, и Сергей знал, насколько этот контракт изворотливый. Можно только ненадолго отсрочить это. Быстро залив в свою чашку кофе, он подхватил папки пациентов и ушёл на утренний осмотр.

 — Ммм, — протянул Сергей, рассматривая новоприбывшего. — Смотри-ка, у тебя температура. У второго твоего товарища тоже.

 — Да? — молодой парень, которому только на днях исполнилось девятнадцать, испуганно уставился на Сергея. — Но я, вроде, нормально себя чувствую.

 — Разве? — Сергей внимательно посмотрел ему в глаза. — Подумай ещё раз. Чувствуешь слабость?

Они живут по армейскому расписанию, у них ранний подъём и сразу тренировки.

 — Да, кажется, — задумчиво ответил парень и сам испугался своего ответа.

 — Головные боли?

При недосыпе? С непривычки — обычное дело.

 — Немного было, но…

 — Отсутствие аппетита?

Ребята, приехавшие к ним впервые, всегда испытывали такой стресс, что первое время не могли даже есть.

 — Да…

 — Вот. Мы сделаем анализы, посмотрим, что у вас. Возможно, это просто акклиматизация, — сказал он, записывая лживые 37,2 в чужую карту. — Пока что у вас изоляция. Я попрошу, чтобы вам выдали какие-нибудь книги, чтобы не помереть со скуки. Читать любишь?

 — Не очень…

 — Полюбишь. Можешь идти к себе.

Парнишка задумчиво кивнул и вышёл, ступая осторожно, словно в тумане. Да, напугал немного их. Но пускай посидят, подумают. Может вообще передумают. Или Сергей что-нибудь придумает. Сейчас его голову больше забивала мысль о том, что Волков должен был прийти на осмотр, но так и не явился. Наспех, корявым почерком заполняя последние документы, Сергей то и дело поглядывал на маленькие голубые часики, стоявшие в углу стола. Время почти девять, он должен быть здесь. Сложив бумаги в папку, он вышел из кабинета. Рядом с дверью на белой металлической лавке никого не было.

Проспать он точно не мог, никак. Он не был освобождён от общего распорядка с подъёмом, утренними тренировками и завтраком. Не относя документы, Сергей направился к жилому корпусу, дошёл до третьей двери и постучал. Ему не ответили. Тогда он открыл дверь, включил свет, и не обнаружил никого. Только стопка книг на столе, полупустая бутылка с водой, идеально заправленная кровать.

 — Интересно, — прошептал он себе под нос и направился в спортзал.

Там он застал одинокого Смирнова, подтягивающегося на турнике. Не долго думая, Сергей его окликнул.

 — Смирнов!

Парень тут же отпустил руки и спрыгнул на землю.

 — Я, — запыхавшись отозвался он.

 — Волкова видел сегодня?

 — Так точно, он, его вели в тир.

 — Кто вёл? — уточнил Сергей.

 — Товарищ Кротов и второго я не знаю.

 — Та-ак. И давно тут Кротов?

 — Утром приехал.

Сергей быстро вышел из зала и направился к стрельбищу. Кротов приезжал редко, обычно как раз когда начинались новые эксперименты, он любил лично смотреть на результат, чтобы чувствовать участие и контроль. Сергей не любил с ним общаться, предпочитая не военную, а научную сторону проекта. Кротов же был неприятным, лысеющим мужчиной пятидесяти лет, который привык, что все ему лижут одно место. У учёных, находящихся в бункере, таких обязанностей не было, из-за чего Кротов лишь сильнее потел в их прохладных коридорах и пытался сделать самое важное лицо.

Перехватив папку левой рукой, Сергей надавил на дверную ручку. Перед ним открылась комната, в которой находилось оружие и сидел служащий, ответственный за работу тира и выдачу оружия. Из комнаты в зал вело большое окно. Сергей кивнул парнишке и подошёл к окну. Вопреки технике безопасности, Волков стоял в зоне огня, двое военных с погонами на плечах стояли возле окна, а один солдат стоял с вытянутым вперёд 9-мм пистолетом П-96М, из которого Сергей и сам иногда любил пострелять. Но не в живых же людей. Бросив на пол бумаги, Сергей ударил по стеклу кулаком, отчего двое высокопоставленных военных оглянулись на него.

 — Вы ахерели?! — завопил Сергей и рванул к двери в тир, но тут Кротов сорвался с места и быстро вбежал внутрь, оттесняя Сергея обратно.

 — Сергей Дмитриевич, успокойтесь, — гласно сказал он, хватая учёного за плечи.

 — Вы что творите?! — не унимался Сергей. — Вы, вы совсем двинулись?!

 — Смотрите сами, — крепко держа Сергея за плечо, Кротов вернулся с ним к окну.

Внутри всё дрогнуло и похолодело, когда донёсся приглушённый хлопок. Как летела пуля было не видно, но судя по направленному ровно пистолету, она должна была попасть прямо в Волкова. Но не попала. Тот отвёл ногу назад и развернулся за какие-то доли секунды, отчего пуля пролетела дальше.

 — Атралевоток работает, — гордо сказал Кротов, отпуская руку и с улыбкой любуясь на следующий выстрел. — Он достиг максимальной концентрации. Посмотри на эту реакцию, на скорость. Он уворачивается от пули на расстоянии десяти метров, при скорости пули более трёхсот метров в секунду. Ты видишь это?

Сергей едва слышал его слова за собственным стуком сердца в ушах. При следующем хлопке он закрыл глаза и отвернулся. Пускай патроны холостые, пускай это просто пластмасса, но с такого расстояния она всё равно войдёт в кожу и ранит. Чтобы не нанести вреда, расстояние должно быть не менее пятидесяти метров, а Волков стоит прямо напротив дула. Вновь открыв глаза, он посмотрел на всё такого же целого Олега.

 — Как это возможно, — прошептал Сергей, вспоминая эксперименты над крысами, которые отличались быстротой реакции в случае опасности в виде любого надвигающегося на них предмета.

 — Вы мне скажите, Сергей Дмитриевич, — довольно ответил Кротов.

Не в силах дальше смотреть на это, Сергей подобрал с пола бумаги и быстро вышел из комнаты.

Это больше напоминало какой-то фантастический фильм, чем реальность. Дрожь в руках не унималась, как и мысли о том, что это уже переходит все границы. Они играют в Бога, создают супер-человека, в котором, правда, мало чего остаётся от человека. Дверь открылась, Сергей поднял голову.

 — Доброго утра, Сергей, — Олег даже улыбнулся. — Не ожидал Вас увидеть у себя.

 — Олег, ты в порядке? — тихо спросил Сергей, выпрямляясь на стуле. Взгляд быстро пробежался по открытым рукам, ища признаки попадания пули, но ничего не нашёл.

 — Более чем. Простите, что не пришёл на утренний осмотр, надеюсь, Вам доложили причину?

 — Я видел эту причину, — хмуро ответил Сергей.

 — Правда? Что скажете?

Олег занял привычное место на кровати. В комнате чувствовался слабый запах моющих средств, и в целом ощущалась тоска и пустота больничной палаты.

 — Пошли, — Сергей поднялся и кивнул в сторону выхода.

 — Конечно.

Где-то в конце коридора слышался хрипловатый, но громкий голос Кротова, который беседовал со своим товарищем, и Сергей ускорил шаг. Ему хотелось поговорить в более спокойной и привычной для него обстановке. Уже в своём кабинете Сергей принялся мерять комнату шагами под пристальным взглядом ничего не понимающего Олега, обдумывая, как донести до того, что эксперименты зашли слишком далеко.

 — Послушай, — начал он, остановившись рядом. — Из тебя делают не человека, а машину для убийств. Ты это понимаешь?

 — Абсолютно.

 — Тогда ты также должен понимать, что тебя и тебе подобных будут использовать не только во благо страны и свободы, но и в личных интересах. Это вопрос времени, когда правительство решит, что оно достаточно сильно, чтобы начать диктовать свои правила. Ты хочешь быть частью этого?

 — Я поклялся служить этой стране и не в моих интересах осуждать решения командиров, — спокойно ответил Олег с какой-то ноткой надменности в голосе.

 — Это неправильно, — Сергей закрыл глаза и замотал головой. — Такого не должно было случиться. Мы должны были помогать, а не калечить.

 — Меня никто не калечит, я добровольно согласился на эти исследования.

 — Олег, пожалуйста, — в голосе уже звучала откровенная мольба, Сергей взял его за плечи, подойдя вплотную. — Я боюсь за тебя. Я не хочу, чтобы ты снова покинул меня. Я не хочу, чтобы ты ещё больше покалечил свою жизнь. Я только хорошего тебе желаю, пожалуйста, послушай меня.

 — Сергей, — Олег положил руку поверх его, намереваясь убрать, но задержался и просто сжал её. — Не стоит. Я в порядке.

Сергей смотрел в его глаза и пытался понять, что же происходит в этой голове. И вдруг он понял, что смотрит уже не в те же глаза, что несколько дней назад, когда Волков только поступил. Что-то изменилось. Сломалась неприступная стена, которая была раньше, появилось что-то живое и настоящее, и главное — Олег даже не пытался отвернуться, он смотрел прямо в глаза и молчал, сжимая его руку.

 — Думаешь, я странно себя веду? — усмехнулся Сергей, отпуская его.

 — Немного, — Олег обернулся на камеру.

 — Она не работает. Вышла из строя несколько месяцев назад, никто так и не кинулся чинить.

 — Хорошо, — кивнул Олег и уже сам положил руку на плечо Сергея. — Мне льстит, что Вы так переживаете за меня, но я не вижу весомых причин. Я в порядке. Меня устраивает то, что со мной делают. Другой жизни у меня просто нет, только служба.

Он убрал руку и поднёс её к груди, а затем сжал воздух в районе ключиц. Похоже, он и сам удивился этому маленькому жесту, но не так, как Сергей. Всё его внимание было приковано к руке, сжимающей воздух на том месте, где обычно висел медальон с головой волка, переходящей в клык. Маленький подарок, который Сергей вручил ему лет в пятнадцать, купив его у уличного торговца на рынке. Всё-таки это работает, дело в таблетках. Главное сейчас не дать Волкову соскочить с крючка.

 — Ты что-то помнишь? — тихо спросил Сергей, боясь повысить голос хотя бы немного.

Волков опустил руку.

 — Я не уверен. Простите, — он развернулся и пошёл к двери, оставив за собой лишь тихий писк двери и тишину.

 — Ты что-то помнишь, — уже утвердительно повторил Сергей.

— У меня для тебя есть кое-что.

Кровь быстро забиралась в пробирку через тонкую иглу. Разумовский едва спал этой ночью, думаю о том, как вручит ему «подарок».

 — Серьёзно? — Волков нахмурился, но всё же улыбнулся. — Что это?

 — Как только закончим, я покажу. Не перед камерами.

На месте укола осталась густая красная капля, быстро скрывшаяся за белой ваткой и пластырем.

 — Даже не могу представить, что Вы задумали.

Сергей улыбнулся в ответ, глядя на то, как катается кровь в пробирке, переворачиваемой сверху-вниз.

 — Надеюсь, тебе понравится.

Оставив пробирку в штативе, не закончив заполнять бумаги, Сергей вышел из кабинета, загадочно улыбаясь. Олег поторопился следом.

 — Это что-то вкусное? — предположил он.

 — Нет, — ответил Сергей.

 — Вообще съедобное?

 — Ммм, нет.

 — Всё, мои идеи кончились.

Сейчас он звучал веселее и, казалось, в его интонациях было больше жизни. Сергей не мог оставить это без внимания, ведь такое поведение являлось явным доказательством того, что лекарства перестают блокировать его истинную сущность. От того он ещё сильнее хотел отдать ему подарок. Коридор, дверь, пустой кабинет. Раньше от того, что Леонид Васильевич уходил в отпуск, становилось тяжко: поговорить не с кем, да ещё и работы в два раза больше. Теперь Сергей радовался, что его коллега так вовремя ушёл, предоставив ему помещение, где можно было спокойно общаться с Олегом без пристального взгляда Большого Брата.

 — Закрой глаза.

Волков послушно закрыл глаза и вздохнул.

 — Надеюсь это не что-то из разряда новых испытаний, где Вы попытаетесь меня ударить, а я должен увернуться с закрытыми глазами?

 — Это Кротов такое провернуть может, а я не я, — фыркнул Сергей, доставая из ящика стола подарок. — Правда, однажды я уже дарил тебе это…

Он подошёл к Волкову, расправил чёрную тонкую верёвочку между пальцев и надел ему через голову на шею. Металл прилёг к груди, и Волков тут же открыл глаза. Он долго смотрел на медальон, затем взял его в руки и осторожно потрогал. Сергей почти не дышал, наблюдая за ним.

 — Ты отдал его мне, когда ушёл в армию. Для сохранности. Но так и не забрал.

 — Сергей… — позвал Олег, не отрывая взгляда от подарка.

Когда он всё-таки посмотрел на Сергея, его лицо выражало бесконечную благодарность и волнение. Улыбка сводила скулы, но Сергей просто не мог перестать улыбаться. Сейчас он видел того самого Олега, его Олега. И случилось то, чего он совсем не ожидал: Олег наклонился вперёд и поцеловал его. В губы, не по-дружески или в знак благодарности, а по-настоящему. Сергей опешил, застыл на месте, пытаясь понять, что происходит, а в груди с болью ударилось о рёбра сердце, говоря, что всё правильно. Он закрыл глаза, слегка приоткрыл губы и качнулся навстречу. Белые стены вдруг перестали существовать, свет люминесцентных ламп превратился в солнечный, он почувствовал запах настолько родной и неописуемый, что захотелось плакать.

 — Простите, — Волков едва отстранился, но Сергей снова примкнул к его губам.

Ему не хотелось прекращать это. Он положил ладонь на гладко выбритую щёку и ощутил чужие руки на своих. Но его не отталкивали, просто держали. Когда-то его посещали такие мысли, но он успешно похоронил их со всеми остальными пережитками прошлого. Только, как выяснилось, чувства не умирают. Затихают, да, но только чтобы с новой силой вырваться наружу при первой возможности. Сергей почувствовал его язык, гладкий и готовый поддержать причудливую игру поцелуя. Едва ли оба успели насладиться этим чувством, которое было громче и сильнее любых слов, но одновременно скромным и молчаливым, как Олег снова отстранился.

 — Я ничего не понимаю, — прошептал он, проведя ладонью по щеке Сергея. — Что Вы со мной делаете? Почему из-за Вас я начал сомневаться в собственной жизни, в чувствах и… вообще во всём?

 — Скажи мне, что ты помнишь нас, — попросил Сергей.

 — Серый, я… — он вдруг замолк, испуганно уставившись на Разумовского.

 — «Серый, я» что? — Сергей засмеялся.

 — Я словно вспоминаю забытые сны, — Олег отошёл в сторону и посмотрел на пустующий стол второго врача, на папоротник и остановился на кофеварке, где кофе уже превратился в холодную, горчившую жидкость. Он снова сжал кулон. — Мне кажется, что это бред, галлюцинации, но точно не воспоминания. Просто то, что ты говорил, появляется картинками перед глазами.

 — Это и есть настоящие воспоминания.

 — Теперь я вижу школьные драки и вижу тебя. Я никогда не вспоминал школу, не хотелось, а теперь пытаюсь заставить себя вспомнить это, — он повернулся. — Мне кажется, я схожу с ума.

 — Олег, послушай, я отменил твои таблетки, — Сергей чувствовал, как к горлу подкатывает ком волнения. — Они травили твои воспоминания, блокировали их, ты у них на крючке. Те таблетки… остальные, на ком их испытывали, умерли в мучениях. Ты единственный, кто остался, на кого они подействовали. И сейчас ты почти полностью очистился от них, поэтому воспоминания возвращаются.

 — Нет, — Олег замотал головой, не веря или просто отказываясь верить в сказанное.

Сергей подошёл к нему и посмотрел прямо в глаза.

 — Неужели после всего ты мне не веришь? Ты думаешь, что мог вот так просто взять и поцеловать меня, Волчок? — он провёл пальцами по тёмным волосам, наслаждаясь этим прикосновением. — Незнакомого злого доктора?

 — Просто ты единственный, кто относился ко мне как, — Олег перехватил его руку и сжал в своей, — к человеку. Впервые за много лет я что-то почувствовал. И я привык идти напролом, если бы ты ударил меня в ответ, назвал это побочкой… Я был готов к этому. Но я знаю, что потом уеду отсюда и неизвестно, встретимся ли мы снова.

 — Я со школы знал, что ты неровно ко мне дышишь. Да все это знали. Только мы с тобой запирали эти слухи и свои чувства в ящике. Как видишь, смелость появилась только теперь. В такой отчаянный момент, когда я пытаюсь вытащить твои чувства и воспоминания наружу.

Олег отвёл взгляд, дыхание участилось, он крепче сжал руку и прижал её к своей груди, туда, где неистово колотилось сердце.

 — Это бред, сон, не может это быть правдой, Серый, — голос звучал тихо и потеряно. — Чтобы я вот так глупо попался в чужие сети, чтобы ты весь такой красивый и умный пришёл и вытащил меня.

 — В жизни всё бывает. Сегодня ты уворачивался от пуль, и после этого ты ещё в чём-то сомневаешься?

Не выдержав, Сергей обнял его, позволил сжать себя до боли и уткнуться в своё плечо.

 — Я не знаю, что мне делать, — прошептал Олег.

 — Волков не знает, что делать, — он фыркнул и сильнее обнял его. — Ладно, отдыхай, на этот раз всё на мне. И я что-нибудь придумаю.

Едва они успели расслабиться в руках друг друга, как раздался пронзительный звон. Сергей быстро выбрался из ослабших рук и полез в карман. На пульте высвечивалась цифра «1».

 — Чёрт, это Смирнов, — Разумовский быстро бросился к столу и достал снизу белый пластмассовый чемоданчик, на котором был наклеен красный крест. Голова тут же охладела, готовая вернуться к работе. — Иди к себе, я потом зайду.

— Лучше? — Сергей осторожно переворачивал пробирку с кровью, только что взятой у бледного, как смерть, Смирнова.

 — Кажется, — прохрипел белобрысый парень, который десять минут назад задыхался в собственной комнате и уже лежал на полу, когда прибежал Сергей.

 — У тебя точно ни на что аллергии нет? — спросил он, хотя и знал, что ответ будет отрицательным.

 — Да нет же, Сергей Дмитриевич. Ну в детстве была на что-то, на ягоды какие-то, не помню уже. Я перерос это.

 — Надо помнить, на какие, а не надеяться, что аллергия прошла. Вас тут всеми возможными соками кормят, видимо, там и был твой убийца. Посмотрю, что у вас на завтрак было, чтоб больше не повторялось.

 — Спасибо…

Уже у выхода, держа в одной руке чемоданчик первой помощи, во второй — пробирку, Разумовский замер.

 — Слушай, а ты с семьёй своей часто видишься?

 — Периодически. Они живут далеко, но по праздникам обычно встречаемся. А что случилось?

 — Да ничего. Забудь.

Видится, значит. Выходит, ему воспоминания не затёрли. Продолжая переворачивать пробирку на автомате, Сергей шёл в сторону процедурного, чтобы оставить пробирку для лаборанта, что придёт через час забирать материал, но его остановил невысокий парень в солдатской форме. Солдаты так часто менялись здесь, что Сергей уже не утруждал себя запоминанием их имён.

 — Разумовский Сергей Дмитриевич? — уточнил тот, встав по струнке и прижав ладонь к виску.

 — Я, — Сергей остановился.

 — Вас вызывают в кабинет к Слепцову.

 — Понятно. Зачем?

 — Мне не доложили, — парень опустил руку.

 — Ну беги тогда дальше.

Не задерживаясь больше, парень зашагал назад по коридору. Слепцов, вопреки его фамилии, был тем самым Большим Братом их учреждения и видел всё. Начальником, если говорить проще. И до этого момента Сергей виделся с ним раза три: когда тот предложил ему работу, на собеседовании и при непосредственном приёме. Нельзя сказать, что новость не подкосила ноги. Ещё как подкосила. Зайдя в кабинет, Сергей поставил на пол чемоданчик и сунул пробирку в штатив, а сам прислонился к стене и закрыл глаза. Если он узнал, что таблетки Волкову перестали давать? Сегодня он собирался окончательно вывести их, и мысль о том, что всё это пойдёт насмарку, что его отстранят, а Волкова снова накачают, заставила нутро дрожать. К нему только начала возвращаться память, но он словно стоит на перепутье. И неизвестно, что он выберет, если Сергей уйдёт.