Найтариэль Лунная Тень проснулась незадолго до восхода солнца. За окнами было еще темно. Стоял глухой предрассветный час. В практически полной тишине слышалось лишь уханье одинокой совы в кроне ближайшего к ее жилищу дерева, да слабые вздохи ночного ветра в листьях.
Беспокойный сон и периодическая бессонница в последнее время неотступно преследовали охотницу, сделавшись едва ли не постоянными ее спутниками. Найтариэль перевернулась на другой бок, повернувшись лицом к открытому настежь окну. Несмотря на ночную прохладу и обрывки влажного росистого тумана, проникающие в комнату, воздуха не хватало. Лежать отчего-то было некомфортно. Смутное беспокойство и такое знакомое неприятное чувство в желудке вскоре окончательно отогнали дрему и завладели всем ее существом.
«Ну что опять не так? — в сердцах подумала эльфийка, крепко зажмуривая глаза и сворачиваясь калачиком под одеялом. — Я ведь почти ничего не ела с вечера… Почему опять?!»
Пищевод, желудок и кишечник в мгновение ока собрались в один болезненный ноющий комок, стремительно подкативший к самому горлу. Она с трудом могла сделать вдох, борясь с этим гадким чувством. Минута, другая… Отпустило так же внезапно, как и нахлынуло.
Прекрасно зная, что уснуть ей больше не удастся, Лунная Тень откинула легкое шелковое покрывало, под которым спала, и села на постели, прислушиваясь к ощущениям. Подобное, без видимых на то причин, происходило с ней уже не впервые.
«Может, я и вправду чем-то больна? — пронеслось в ее голове. — И мне следовало бы обратиться за помощью к сестрам-жрицам Храма Элуны?»
Девушка обхватила руками гудящую после бессонной ночи голову, а затем закрыла ладонями лицо. Она в очередной раз предпочла бы списать все происходящее, включая собственное неважное самочувствие, на тяжело переживаемое расставание с возлюбленным, лгать которому больше не было сил. Но это уже начинало переходить все границы разумного. Сложно представить, что даже расшатанные постоянным беспокойством нервы, могли настолько сильно вредить телу, не просто лишая сна, аппетита и сил, но и поразив Лунную Тень столь странным недугом.
Найтариэль свесила ноги с кровати, коснувшись босыми ступнями плетеного прикроватного коврика. Натолкнувшись взглядом на серебряную чашу с родниковой водой, оставленную с вечера на тумбочке, эльфийка пришла к мысли, что совсем не лишним было бы сейчас немного освежиться.
Однако, встав на ноги, девушка внезапно пошатнулась, и тут же судорожно вцепилась в спинку кровати, пытаясь удержать равновесие. Приступ головокружения, заставивший ходить ходуном обстановку комнаты, внезапно сменился новым приступом дурноты. Она замерла, прикрыв ладонью рот и терпеливо дожидаясь, пока немного успокоится разбушевавшееся нутро.
— Проклятье, — пробормотала вслух охотница. — Как же мне плохо…
Не зная, куда себя девать, Лунная Тень медленно побрела к окну. Оно было ближе. Да и что-то ей предсказывало, что глоток свежего воздуха поможет если не справиться с недомоганием, то облегчить состояние уж точно.
Раскинувшаяся за окном дремлющая столица, окутанная привычной лиловой дымкой с мерцающими в полумраке редкими огоньками домов действительно подействовала на нее умиротворяюще. Она искренне любила Дарнас во всем его торжественном великолепии и чинном спокойствии. Но даже виды любимого города не могли окончательно успокоить ее душу. Заставить себя не думать обо всем случившемся в ее жизни за последние несколько недель, никак не удавалось.
Если бы не та кошмарная во всех смыслах поездка в Зимние Ключи по поручению Верховной Жрицы, то Тэрилий Медвежий Коготь до сих пор был бы рядом. Найтариэль тяжело вздохнула, опершись локтями о подоконник. На глаза навернулись непрошеные слезы, но она колоссальным усилием воли подавила в себе это постыдное проявление слабости, недостойное дарнасского часового. Лунная Тень ведь не плакала по-настоящему, с тех самых пор, как погибли во время Второго Вторжения Легиона ее родители. Не позволяла себе. Но сейчас едва справлялась с желанием сползти на пол и разрыдаться.
Охотница старалась не вспоминать ту подлую гоблинскую крысу, чьи грязные происки привели к непоправимому. Она изменила, пусть и не будучи в здравом уме, Медвежьему Когтю, проведя ночь с зеленокожим ордынским варваром. В памяти сохранились лишь обрывки телесных ощущений от торопливого жаркого соития, но и они заставляли девушку неизменно краснеть от стыда и злиться на собственное невезение. Пусть она и была обязана орку жизнью, но цена такого спасения оказалась непомерно высока. И неважно, что вина за произошедшее лежала вовсе не на нем. Он — фракционный враг и не имел права касаться ее тела, заведомо принадлежащего другому мужчине. Но значит ли это, что она теперь запятнана до конца своих дней и не достойна прощения? Так некстати возникший в голове образ ее собственных бедер, перепачканных подсохшим мужским семенем и покрытых чуть заметными синяками от чужих пальцев, заставил ее вздрогнуть. В горячке секса, как ни странно, она наслаждалась этой грубостью.
— Прочь из моей головы! — простонала Найтариэль, не желая вспоминать черты лица орочьего охотника. — Убирайся, Белый Клык!
Какой стыд. Несмываемый позор. Она просто не имела права оставаться рядом с Тэрилием, поэтому приняла решение расстаться, не называя бывшему возлюбленному истинных причин. Это оказалось так больно, что впору перестать дышать. Из-за всеобъемлющего чувства вины Лунная Тень почти охладела к нему, но может оно и к лучшему. Медвежий Коготь несомненно был достоин иной участи, нежели связать свою судьбу с такой, как она.
Отвернувшись от окна, охотница-калдорай направилась вглубь комнаты.
«Не плакать, только не плакать, — повторяла эльфийка, как молитву Богине, но глаза щипало от слёз. — Не сметь!»
Оказавшись подле тумбочки, на которой дожидалась серебряная чаша, девушка зачерпнула в ладони прохладной воды и склонилась, чтобы умыться. Но тут же скорчилась от резкой колики в желудке. Перед глазами потемнело, предметы вокруг вновь начали вращаться с немыслимой скоростью, а тошнота внезапно подкатила к самому горлу. Коротко и обреченно хныкнув, эльфийка упала на колени, понимая, что и в этот, очередной раз неприятного финала избежать не удастся. Небольшой тазик, притулившийся около тумбочки, таки дождался своей очереди. В конце концов ее утро теперь редко начиналось как-то иначе.
Горло обожгло адской смесью из желудочного сока и ничтожных остатков съеденных накануне вечером фруктов. Ее выворачивало наизнанку несколько долгих минут, пока изо рта, вместе со слюной, не пошла горькая желчь.
— Богиня, за что мне это? — еле слышно прошептала охотница, прижимая руки к животу.
Из серебристых глаз ручьем хлынули горячие слезы, заливая сильно исхудавшие бледные щеки воительницы. Внутри все болело и сжималось, а рвотные позывы все никак не прекращались.
После приступа дурноты отдышаться ей удалось далеко не сразу. Найтариэль сидела на полу, прислонившись спиной к тумбочке, и вперив отсутствующий остекленевший взгляд в одну точку. На нее внезапно накатила слабость. Отвратительно дрожали руки и ноги. Слезы по-прежнему катились по ее лицу, но она не утруждала себя тем, чтобы утереть их. От мерзкого привкуса во рту подташнивало, а обожженная слизистая рта и носа неприятно саднила.
За окном понемногу светало. Розоватое зарево окрасило горизонт на востоке и первые солнечные лучи неторопливо проникли в жилище охотницы. Обещание нового дня не радовало. Она была разбита и измучена, а ей через пару часов заступать на пост, меняя одного из ночных стражей Храма Элуны. Место в карауле было невероятно почетно и ранее радовало Лунную Тень, но нынче ей лишь отчаянно хотелось забиться куда-нибудь подальше и заснуть. Или умереть. Только бы эти мучения прекратились.
Все-таки мысль обратиться к кому-нибудь из жриц была не так уж и плоха.
Пробыв еще немного в прежней позе, Найтариэль через силу заставила себя подняться и утереть слезы. От долгого сидения на полу у нее успели затечь ноги и неприятно заныла поясница. Вот уж невидаль. Раньше она могла гораздо дольше не менять положение тела и не испытывать таких неудобств.
«Старею, не иначе, — горько усмехнулась про себя девушка. — А ежели и, правда, больна, то, может, и помирать уже пора».
Собственный юмор, в последнее время сильно напоминающий юмор осуждённого на казнь, ничуть не поднял настроение.
Что толку себя жалеть, раз от этого все равно ничего не менялось? Волей-неволей охотнице пришлось приводить в порядок свои потрепанные чувства, внешний вид и комнату.
Ранее утро в Дарнасе да и во всех прочих калдорайских поселениях, можно назвать самым тихим временем суток, когда большинство мирных жителей отходило ко сну. Однако же подобный распорядок ничуть не касался городской стражи, к коей относились и часовые Храма, поэтому Лунная Тень вынуждена была придерживаться совершенно иного режима. Вроде бы так привычно, но отчего-то чрезвычайно сложно, словно та короткая поездка в Зимние Ключи напрочь сбила ей все биоритмы, никак не позволяя войти в прежнюю колею.
Стараясь не задумываться о тяготах предстоящей дневной смены, эльфийка умылась, хорошенько прополоскала рот, причесалась и облачилась в доспехи. И меньше чем через час почти ничего в ее облике не напоминало ни об ужасной ночи, ни о не менее кошмарном рассвете, за исключением, разве что, уставшего апатичного взгляда и основательно залегших под глазами глубоких теней.
Из дома выходить было еще слишком рано, ведь жила Найтариэль не так далеко от храмового комплекса, но на месте ей никак не сиделось, да и идею позавтракать она отмела сразу, все еще мучаясь неясными болями в желудке и опасаясь нового неконтролируемого приступа дурноты.
«Пройдусь немного перед сменой, — решила охотница, во всеоружии покидая свое жилище. — Надеюсь, пешая прогулка пойдет на пользу моему самочувствию, а то не очень-то хочется в очередной раз разваливаться по частям прямо на посту».
По обыкновению туманный, рассвет на этот раз выдался еще и каким-то бледным. Солнце, словно устав светить всем живущим, лениво глядело с серых поблекших небес, периодически скрываясь в сонме седых осенних облаков. Тельдрассил, от подножия до самой своей верхушки, утопал в плотных тучах и сырой мгле, принесенной слабым западным ветром со стороны Сокрытого моря. И даже нежно-лиловой дымке, парящей над городом, оказалось не под силу укрыть или хоть немного скрасить унылое зрелище.
Найтариэль не любила позднюю осень и, тем паче, зиму, находя истинную прелесть лишь в пробуждении природы и поре цветения. Но сейчас, неспешно шагая по ухоженной тропе, ведущей сквозь жилой квартал, и нарочно цепляя узкими носками сапог грустно шуршащие вдоль обочин опавшие листья, девушка даже радовалась прохладе и увяданию. Сквозь отголоски зимнего ветра дышалось гораздо легче, да и настроение более чем соответствовало погоде.
Тишина умиротворяла. Охотница не желала никого видеть и ей, по счастью, никто не попадался на глаза. Птичьи голоса давно смолкли, а мелкие зверьки попрятались по своим норам, больше не возясь у корней деревьев и не перебегая, как прежде, с места на места в поисках желудей. Природа дремала в своем чинном спокойствии, вызывая легкую зависть лучницы, что отчаянно мечтала об отдыхе, но обязана была шагать к месту службы.
Вскоре Найтариэль достигла раскинувшегося в центре города озера. И здесь жизнь тоже словно приостановилась, замедлила свой быстротечный ход. На кажущейся льдисто-синей, прозрачной глади водоема, подернутой легкой рябью, качались пожухшие дубовые листья. И ничего более. Не носились над водой бабочки и стрекозы, не квакали в траве у берегов изумрудно-зеленые лягушата.
Она остановилась у могучего дерева-оберега, растущего на острове посреди озера. Кора гиганта была темной и шершавой на ощупь. Спал. До весны. Обычно друиды погружали это дерево в сон последним.
«Выходит, все остальные насаждения в Дарнасе уже в спячке, — отстранённо подумала Лунная Тень, глубоко вдыхая свежий воздух. — В этом году необычайно рано похолодало».
Прислонившись щекой к мирно дремлющему дереву, она устало прикрыла глаза. Хоть ей и немного полегчало, но мысль о собственном нездоровье вгрызалась в мозг подобно жуку-короеду, которых так старательно отгоняли от векового дуба последователи Кенария. И в самом деле, может ей следует обратиться к кому-то из жриц прямо сейчас, не медля? Не дожидаясь окончания своей смены и очередного «я что-то передумала, и лучше отправлюсь домой и попробую уснуть».
Солнце окончательно скрылось за тучами, сделав утренний свет еще более рассеянным и тусклым. Туман сгустился, стремительно расползаясь по окрестностям, а чуть погодя с низко нависшего неба посыпалась монотонная мелкая морось. Дождь едва слышно зашумел в остатках кроны, а вода в озере утратила свою прозрачность из-за усилившейся ряби.
— Чудесно, — пробурчала себе под нос эльфийка, накидывая на голову легкий капюшон. — Только промокнуть мне сейчас еще и не хватало для полного счастья.
Более не задерживаясь, охотница поправила за спиной лук и зашагала через белокаменный мостик в сторону Храма Луны.
Когда Найтариэль переступила порог священной обители, дождь уже успел слегка намочить ее плащ. Неприятно, но терпимо. Натянув на лицо вежливую улыбку и поприветствовав ночных стражей у входа, девушка прошла внутрь. У нее в запасе было еще где-то полчаса, чтобы немного обсохнуть и настроиться на долгое дневное бдение. По счастью, сегодня ей предстояло стоять на часах в самом Храме, охраняя подъем на второй ярус, а не мокнуть снаружи, сполна испытывая на себе все прелести осенней погоды.
Святилище Элуны практически пустовало. За исключением почетных гвардейцев, замерших подобно изваяниям на своих постах, в Храме обретались несколько жриц. Они, как и часовые, несли службу, но свою, особую, помогая обратившимся за помощью, в то время, как остальные сестры и Верховная Жрица отдыхали до наступления сумерек.
Оглядевшись, Лунная Тень не заметила никого из них.
«Вероятно, все сейчас на втором ярусе, — подумала охотница. — Им ведь тоже скоро сменяться».
Что ж, это даже на руку. Побыть еще немного в тишине и одиночестве, вознося молитвы небесной заступнице — сейчас определенно то, что было ей необходимо.
Подойдя к огромному изваянию Богини, установленному прямо посреди благословенных вод лунного колодца, что являлся сердцем Храма, Найтариэль присела на белокаменную ступеньку у самой кромки искусственного водоема. Мягкое голубоватое сияние, исходящее от поверхности колодца и ниспадающее с высоты статуи вместе с журчащими струями воды, окутало ее, снимая усталость и наполняя необъяснимой благодатью. Временно. Очень ненадолго. Но охотница была рада и такой короткой передышке. Мимо, в потоках энергии, то и дело проносились Огоньки, мирные калдорайские духи-созидатели, населяющие священные места, но эльфийка настолько успела привыкнуть к их присутствию, что не обращала никакого внимания.
С самого своего возвращения из Зимних Ключей она бессчетное число раз молила Богиню об избавлении: от горечи воспоминаний, от чувства вины, от недуга поразившего тело и разум. Ну, а сейчас душа калдорайской воительницы жаждала еще и прощения. Прощения за омерзительную во всех смыслах ложь, за то, как она поступила со все еще бесконечно дорогим сердцу возлюбленным.
На глаза вновь навернулись непрошеные слезы. Чем больше проходило времени, тем сильнее Найтариэль убеждалась, что если Элуна и слышит ее, то помогать совсем не спешит. Белоснежное изваяние, молчаливая аватара Богини-Луны, равнодушно взирало на ее беды, а водная гладь колодца по-прежнему оставалась недвижимой и спокойной. Возможно, она была слишком виновата, чтобы быть прощенной.
Однако, стоило только охотнице погрузиться в тягостные раздумья, как сакральную тишину, безраздельно властвующую в стенах Храма, нарушил звук чьих-то легких, едва различимых за журчанием воды, шагов. Прервав ее добровольное уединение к колодцу вышла статная молодая женщина, облаченная в длинное, но простое белое послушническое одеяние. Заметив понурую часовую, что сидела у низкого колодезного бордюра, чуть сгорбившись и опустив плечи, девушка не спеша поднялась по ступенькам, и устроилась рядом. Найтариэль заставила себя поднять глаза, однако вернуть на измученное осунувшееся лицо улыбку у нее больше не вышло.
Перед ней сидела совсем юная эльфийка, едва вошедшая в пору взросления. Бледно-сиреневой кожи ее миленького, почти детского личика еще не коснулись татуировки сестер Луны. У незнакомки были округлые плавные черты лица, чуть курносый носик, аккуратные пухлые губы и небольшие ямочки на щеках, а необычайно длинные аметистовые волосы она собирала на затылке в высокий хвост. Будущая жрица не носила абсолютно никаких украшений, за исключением тонкого серебряного браслета с подвеской в виде крошечной многоконечной звездочки на левом запястье. Весь ее образ, будучи неброским и очень естественным, выражал скромность и смирение, которых порой так не хватало некоторым ее ровесницам.
— Тебя что-то тревожит, сестра? — с искренним сочувствием в тихом мелодичном голосе спросила послушница.
— Меня? — смешалась от неожиданности Лунная Тень. — Нет, что ты! Тебе просто показалось…
— Я уже не в первый раз замечаю тебя здесь, — продолжила, между тем, девушка. — Ты всегда так усердно молишься Богине, но глаза твои печальны и полны слез. Мне невероятно тяжело видеть твои страдания и оставаться безучастной.
Найтариэль так и не нашлась, что ответить, подумав в этот момент лишь о том, что ее ужасное состояние, оказывается, бросается в глаза окружающим.
— Мое имя Айла Звездный Сумрак, — представилась девушка, слегка смутившись. — Я не решалась подойти, потому, что я пока всего лишь послушница и многого не знаю.
— Приятно познакомиться, — кивнула охотница, изо всех сил стараясь казаться приветливой. — Найтариэль Лунная Тень, часовая в этом Храме. Правда, я вот тебя вижу впервые. Или просто не могу припомнить, ты уж извини.
— Ничего страшного, да и не удивительно, в общем, — девушка улыбнулась, глядя на собеседницу большими и чистыми, совершенно наивными глазами. — Я ведь в Храме Элуны совсем недавно. Раньше я была ученицей жрицы Луны Мейстры в Астранааре, а месяц назад моя наставница приняла решение отправить меня в Дарнас.
— Это очень большая честь — принять здесь послушание, — юная особа невольно располагала к себе своей открытостью и излучаемой доброжелательностью, поэтому Найтариэль решилась поддержать беседу. — В столице, при достаточном усердии, тебя ждут отличные перспективы.
— Да, я знаю, — эльфийка снова улыбнулась. — Мне очень нравится город, хоть тут все и непривычно для меня. Храм ведь посещают не только горожане, но и множество странных незнакомцев, из тех, что населяют Остров Лазурной Дымки и окрестности Воющего дуба, а еще союзники из Восточных королевств, так что приходится держать свои эмоции в узде, ведь мы должны привечать всех, кто с миром переступает порог обители Элуны.
— Помогать не только своему народу, но и всем страждущим — достойное занятие, — похвалила Лунная Тень. — Думаю, из тебя получится прекрасная жрица.
Повиснуть долгой паузе не дала Айла.
— Прости мне мою бестактность, но все же, — девушка осторожно взяла холодную руку охотницы в свои, теплые и мягкие. — Ты не ответила мне, сестра. Расскажи мне пожалуйста, что тебя гложет. Поверь, если ты поделишься с кем-то своей бедой, тебе обязательно станет легче.
Найтариэль еще с минуту колебалась, пристально глядя в глаза послушнице и размышляя стоит ли вообще открывать рот, однако доверительный тон и тепло чужих рук невероятно подкупали.
«В конце-то концов, я ведь ничего не теряю, — сказала сама себе Лунная Тень. — Что плохого в том, чтобы спросить совета у служительницы Храма, пусть и столь юной? Я ведь все равно собиралась это сделать, так какая разница к кому из жриц обратиться?»
— Хорошо, — наконец, проронила охотница, чуть понизив голос.
Ей отчего-то совсем не хотелось, чтобы кто-то еще слышал о ее проблемах, а нынешний момент затишья в Храме виделся идеальным для разговора без свидетелей. Посетителей в столь ранний час еще не было, прочие жрицы удалились на покой, а часовые стояли достаточно далеко, чтобы хоть что-то расслышать. Это и качнуло чашу весов в голове охотницы в соответствующую сторону.
— Мне кажется, я чем-то больна, — нехотя призналась Найтариэль, отведя взгляд и принявшись нервно заламывать пальцы. — Вот уже где-то с неделю меня беспокоят бессонница, слабость и непрекращающиеся головокружения.
Будущая жрица слушала с преувеличенным вниманием и не перебивала, вновь ненавязчиво поймав руку собеседницы, и принявшись успокаивающе поглаживать чуть дрожащие пальцы.
— А еще мне кусок в горло не лезет. Что бы я ни съела, по утрам меня неизменно выворачивает наизнанку, а потом внутри все ноет и саднит чуть ли не до самого вечера. Отвратительно себя чувствую, — Лунная Тень тяжело вздохнула. — И лучше-то не становится. Совсем. Порой такое чувство, что все наоборот, лишь хуже и хуже. Я начала безмерно уставать, да еще и поясницу периодически ломит после смены. Да простит меня Богиня, но проще умереть, чем жить в таких муках!
— Хмм, — в глазах Айлы появилась озадаченность и тревога. — Совсем тебе плохо, бедная. Почему же ты раньше не обратилась в Храм за помощью и столько времени все это терпела?
— Я думала, что вскоре все пройдет само, — мрачно призналась Лунная Тень.
О иных своих неурядицах охотница все же предпочла умолчать, будучи абсолютно уверенной, что лежащая в руинах личная жизнь и провальная миссия в Зимних Ключах не имеют никакого отношения к проблемам со здоровьем. Так что знать об этом практически незнакомой служительнице Храма было совсем необязательно.
— Тебя не помешало бы как следует осмотреть, — заявила, между тем, будущая жрица. — Однако же…
Она чуть призадумалась, но затем несколько неуверенно продолжила:
— Однако же у меня есть одно предположение, которое можно проверить прямо сейчас. Я еще не настолько опытна в подобных вещах, но надеюсь, Богиня услышит меня и все получится. Ты позволишь, сестра?
Найтариэль согласно кивнула и не препятствовала, когда послушница положила раскрытую ладонь ей на лоб и быстро зашептала молитву-воззвание. Как только последние слова слетели с уст девушки, тонкие пальцы едва касающиеся чела охотницы окутало мягкое голубоватое свечение, подобное тому, что витало над лунным колодцем.
Глаза послушницы на миг вспыхнули искренней радостью, а губы тронула легкая счастливая улыбка, но затем ее личико вновь приобрело сосредоточенное выражение. Богиня вняла смиренной просьбе своей последовательницы, наделив необходимой силой и теперь юной эльфийке предстояло использовать этот дар с умом.
Стремясь ничего не пропустить и отыскать источник проблемы, Айла медленно повела рукой от головы к груди охотницы, коснулась области под ребрами, опустилась чуть ниже и замерла. Нахмурилась, словно к чему-то прислушиваясь, а затем вновь внезапно просияла.
— Я чувствую новую жизнь! — прощебетала послушница, кладя уже всю ладонь на плоский подтянутый живот, скрытый плотным кожаным корсажем доспеха. — Ты носишь под сердцем дитя, сестра!
Лунная Тень мгновенно похолодела, широко распахнув полные ужаса глаза и на миг лишившись дара речи.
«Невероятно, невозможно, просто абсурдно! — лихорадочно думала воительница. — Что она вообще такое несет?!»
Но Айла, видимо, приняв оторопь охотницы за неверие своему счастью и несказанный восторг, лучезарно улыбаясь, продолжила:
— Это такая чудесная весть! Богиня воистину благословила тебя! Для нашего народа каждое дитя — бесценный дар!
Лунная Тень по-прежнему безмолвствовала, пребывая в глубоком шоке. В голове царил настоящий хаос, сердце неистово колотилось в груди, а в ушах шумело, так что слова послушницы доходили до нее словно через пелену.
— Ты вовсе не больна, сестра, — вдохновенно вещала будущая жрица. — И судя по тому, что с тобой происходит, ты в положении уже месяц или около того, не меньше. О, как же я рада, что именно мне довелось сообщить эту новость! Я безумно рада за тебя и твоего супруга!
«Месяц, месяц, — стучало отбойным молотом в голове у охотницы. — Месяц назад я, совершенно точно, находилась в Зимних Ключах. А это значит, что той ночью…»
Внутри словно все оборвалось, а сердце пропустило удар.
— Ты уверена? — еле слышно пробормотала Найтариэль пересохшими от волнения бескровными губами.
Ей едва хватало воздуха, чтобы вздохнуть. Стены Храма, как и вся окружающая обстановка, словно потеряли устойчивость и слегка поплыли, мерно раскачиваясь из стороны в сторону.
— Абсолютно, — подтвердила Айла, слегка сжимая обе ее кисти. — Так что ты вполне можешь порадовать этой замечательной новостью будущего отца!
Однако заметив отстраненный, едва ли не остекленевший, взгляд собеседницы, эльфийка встревожилась:
— Что-то ты побледнела. Тебе нехорошо? Идем, я провожу тебя на воздух.
— Нет, не стоит. Все уже в порядке, — Лунная Тень заставила себя через силу сделать глубокий вдох.
Головокружение отступило, но разум все еще продолжал отчаянно противиться пришедшему осознанию. Ей не хотелось верить, что ребенок, которого она ждет, был зачат вовсе не от Тэрилия, а от проклятого ордынского варвара. От орка, вонючего, грубого и уродливого зеленокожего, чьи сородичи убили стольких калдорай. По всему получалось, что в результате нелепой и отвратительной шутки вздумавшей поразвлечься за чужой счет гоблинши, она теперь носит в своем чреве полукровку.
«Но как?! — Лунная Тень с трудом подавляла готовые брызнуть из глаз слезы отчаяния. — Как Богиня могла допустить, чтобы его грязное семя дало всходы в моем теле?! За что?! Чем я так прогневила Элуну, что она отвернулась от меня?!»
— Пожалуйста, никому не говори об этом, — выдавила из себя охотница, несмотря на то, что в горле стоял противный ком. — Это должно остаться только между нами. Ты ведь умеешь хранить секреты, Айла?
— Умею, конечно, — удивленно пожала плечами девушка. — Только в толк не возьму, почему? Разве стоит скрывать такую радость? Это ведь…
— Никому и никогда, — с нажимом повторила Найтариэль, грозно глядя на будущую жрицу. — Это исключительно мое дело — ставить ли в известность о подобных вещах, кого бы то ни было. Неужели я так много прошу?
— Нет, — чуть расстроенно ответила та. — Нет, конечно. Ты права, сестра. Прости, пожалуйста, мою глупую настойчивость. Я просто не подумала о том, что ты захочешь сама всем рассказать. Будь спокойна, я сделаю все, как ты скажешь.
— Вот и отлично, — уже более сдержанно процедила охотница. — В любом случае, я чрезвычайно благодарна тебе за помощь, Айла Звездный Сумрак. И не забудь, ты обещала, так что держи язык за зубами. А лучше вообще вычеркни из памяти все, что сегодня видела и слышала.
Оставив несколько обескураженную будущую жрицу сидеть на ступеньке, Лунная Тень поднялась на ноги и направилась прямиком к часовым, охраняющим внутреннюю территорию Храма, от души жалея о том, что имела неосторожность назвать послушнице свое имя. Ей нужно было побыть в одиночестве, да и время пересменки уже почти подошло.
Найтариэль, будучи сама не своя, едва достояла смену. Ее одолевали тяжелые мысли и безысходность. Хотелось плакать, да так, что эльфийка едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос прямо на посту, посреди этой равнодушной тишины, которая лишь притворялась благодатной.
Раз уж Богиня не смогла или не захотела ей помочь, то остальным это точно не под силу. Охотнице даже начало казаться, что ее переполняет ненависть к окружающим. Они ведь не поймут и не простят, не пожалеют и не утешат. Стоит только кому-то узнать о случившемся, как она моментально станет изгоем среди сородичей, лишится разом друзей и знакомых. И бесполезно что-то доказывать и пытаться убеждать. Все одно — заклеймят если не предательницей, то шлюхой уж точно. Представив на миг презрительные, полные отвращения взгляды и насмешливые шепотки, раздающиеся за спиной, Лунная Тень отчаянно захотела оказаться как можно дальше от Дарнаса. Горожане виделись ей теперь серой безликой массой, гудящим сонмом с миллионом глаз и ушей, чьи злые языки денно и нощно не щадя треплют ее прежде доброе имя. Нет, такого она точно не вынесет. Не сможет.
Ну, а что будет, когда весть о ее падении неизбежно достигнет ушей Тэрилия, даже и подумать было страшно. Друид, ее нежный и добрый возлюбленный, что так искренне ей верил, узнает какая на самом деле она дрянь, поймет, что изменив ему в хмельном дурмане с мерзким чудовищем, продолжала лгать, и даже позволяла себе делить с ним ложе. Лучше уж умереть, чем пережить подобное!
Как же наивно было с ее стороны полагать, что позор, пережитый в Зимних Ключах остался в прошлом, пусть и неприятным, но всего лишь воспоминанием. На деле же сталось, что порочащая случайная связь с фракционным врагом — это лишь верхушка айсберга. Куда страшнее были последствия. Худшего наказания за недальновидность и неосторожность, обыкновенно присущую ей, придумать было сложно. Она беременна, а значит обречена стать матерью маленького монстра, с некоторых пор поселившегося у нее внутри. И как бы она ни старалась, долго скрывать свое незавидное положение у нее все равно не выйдет. Постоянно прятать растущий живот сродни попытке утаить шило в мешке.
Что только может родиться от такого союза? Найтариэль понятия не имела, кого вынашивает. Будет ли это создание походить на представителей ее народа или же унаследует уродливые орочьи черты? Как бы там ни было, она все равно никогда не сможет принять и, тем паче, полюбить плод порока и разврата, сломавший, по сути, всю ее жизнь, прежнюю, беззаботную и легкую, которой она так дорожила. Мечты охотницы о счастье рядом с любимым, о дальнейшей службе своему народу и славных сражениях на рубежах родного края разбивались вдребезги, разлетались на мелкие осколки, не оставляя после себя ничего кроме горечи и душевной пустоты. Что за жизнь ее ждет, после того, как нежеланное дитя появится на свет? Она вынуждена будет изо дня в день терпеть унижения, появляясь на улицах города с маленьким монстром, стыдливо опускать глаза всякий раз, когда кто-то будет проходить мимо.
Будь у нее возможность выбирать погибнуть ли в тот день от рук драконид или быть спасенной орком, но понести ребенка, она несомненно выбрала бы смерть. Более милосердную на ее взгляд, чем предстоящие годы мучений.
Вечерело. За стенами Храма то громче, то тише шумел непрекращающийся дождь, так что к наступлению темноты по белокаменным мостовым разлились холодные лужи, а утоптанные тропы в Анклаве Кенария и жилой части города слегка расплылись, превратившись у обочин в глинистое месиво. Из-за погоды в святилище Богини весь день было малолюдно и лишь к смене дневного караула, вместе со жрицами Луны, начал подтягиваться какой-никакой народ.
Сдав вахту, Лунная Тень поспешно покинула Храм Элуны. Ей не хотелось попадаться на глаза знакомым, да и вообще не тянуло больше на разговоры. Охотница сама не помнила, как в рано наступивших сумерках под моросящим дождем добрела по лужам до дома, и как упала, не раздеваясь, на постель, уткнувшись носом в подушку. Она плакала, безутешно и навзрыд, осипшим от слез голосом проклиная орка и злую судьбу, ведь наступил тот предел, когда сдерживаться больше не оставалось сил. Из нее словно выплескивалось то, что наболело за эти дни, то, что терзало с самого возвращения из Зимних Ключей.
«Все кончено, — повторяла Лунная Тень, как в бреду, сквозь частые всхлипы. — Больше ничего не вернуть и не изменить. Для меня теперь все кончено!»
В себя она, заплаканная и помятая, но всё ещё в полном доспехе, пришла лишь ближе к полуночи. Борясь со слабостью, эльфийка кое-как сползла с кровати. Веки опухли, глаза резало и жгло, а голова буквально разламывалась на части. Слезы не просто не принесли желанного облегчения, они определенно сделали еще хуже. Поминутно морщась от стучащей в висках тупой ноющей боли, Найтариэль принялась стаскивать с себя негнущимися пальцами доспехи.
Однако оставшись лишь в нижнем белье, девушка невольно замерла перед ростовым зеркалом, вглядываясь в свое отражение. Из зазеркалья на нее, как и прежде, глядела высокая и стройная эльфийка, разве что лицо немного похудело и осунулось, да черты заострились.
«Недолго, боюсь, осталась, — подумала Найтариэль со жгучей ненавистью глядя на свой пока еще плоский живот с чуть проступающим мышечным рельефом. — Скоро он начнет расти и тогда точно стыда не оберешься. Да и как я смогу тренироваться? А каково будет стоять на часах по полсуток, если уже сейчас после дня на ногах так ломит ноги и поясницу?»
Сжав от досады кулаки, охотница отвернулась от зеркала. Удушливая волна злобы на ордынского охотника, не умеющего держать в узде свою похоть, вновь захлестнула ее с головой. Но гораздо более сильные негативные эмоции вызывал вовсе не орк, а то поганое крошечное отродье, что по его вине теперь росло в ее несчастном теле, вытягивая все соки и чиня неоспоримый вред.
«О, как было бы замечательно если бы это проклятое дитя вовсе не родилось! — в сердцах подумала эльфийка. — Умерло бы ещё в моем чреве, никогда не увидев свет звезд!»
Странная безумная мысль, словно проблеск молнии во тьме, посетила ее внезапно. Она ворвалась в утомленный разум охотницы подобно вихрю, захватывая целиком и увлекая за собой.
«А что если попытаться избавиться от беременности, пока еще ничего не заметно? Наверняка ведь есть способы вытравить проклятое семя изнутри, убить это чудовище до того, как оно окончательно сломает мою жизнь?»
Необычайно заманчиво. И Найтариэль не пугала даже боль, которую, вероятно, придется стерпеть во имя своего же блага.
Только вот как это сделать? Эльфийка понятия не имела что нужно предпринять, каким средством воспользоваться, дабы спровоцировать выкидыш. Спросить тоже было не у кого, не рискуя ненароком раскрыть свою позорную тайну. Да и вряд ли дарнасские травники, алхимики и, тем паче, хранители жизни друиды и сестры-жрицы, согласятся пособничать в подобном черном деле. А искать встречи с нечистыми на руку и беспринципными разбойниками, которые, может, и продадут ей какой-нибудь яд, само по себе небезопасно и далеко не исключает факта, что купленное снадобье не прикончит ее саму заодно с приплодом.
— Что же делать? — в отчаянии всхлипнула Лунная Тень, принявшись метаться по комнате, как загнанный зверь. — Что? Мне? Делать? Почему Богиня покинула меня?! За что я должна так страдать?! Неужто из-за одной нелепой случайности я должна произвести на свет ошибку природы? Я не хочу! Не хочу!..
Глаза вновь начало резать от навернувшихся слез, а к горлу подступил противный ком. Пытаясь справиться с тошнотой, Лунная Тень оперлась спиной о прохладную стену, прикрыла глаза и сделала глубокий вдох.
Все тщетно. У нее все равно не выйдет отделаться от своего греха, как бы горячо она этого не желала. Может и, правда, лучше принять яд и оборвать все мучения разом?..
«Нет, и это тоже не выход, — заключила Найтариэль, устало пряча лицо в раскрытых ладонях и старательно отгоняя мысль о том, чтобы свести счёты с жизнью. — У меня нет такого права. Богиня за что-то покарала меня, послав на мою долю испытание, значит, придется выдержать его. Да и не будет ли еще большей провинностью оборвать жизнь, что уже существует во мне, независимо от того, как это произошло?»
Отделившись от стены, девушка подошла к кровати и снова легла, завернувшись в одеяло. Охотница ощущала себя пустой, лишенной души оболочкой, которая отчего-то все еще дышала и двигалась. Хотелось заснуть и больше не проснуться, под перестук дождевых капель обретя вечный покой на мокрой от горьких слез подушке.
Последующие двое суток Найтариэль, сказавшись больной, провела дома, практически не покидая своей спальни, то злясь, то плача, то корчась на полу в приступах дурноты, то забываясь беспокойным сном, то в раздумьях меряя торопливыми шагами комнату. Пока столица ночных эльфов мокла под непрекращающимся осенним ливнем, Лунная Тень словно прощалась со своей старой жизнью. Картины былого проносились перед ее мысленным взором, изредка перемежаясь с воспоминаниями о судьбоносной встрече в долине Зимних Ключей, заставляя невольно задуматься о собственной ничтожности пред волей Богини.
Она ни на миг не переставала терзаться, и лишь на рассвете третьего дня, когда из-за туч выглянуло бледное солнце, касаясь продрогшей земли косыми лучами, эльфийка вдруг поняла, что нужно наконец перестать себя жалеть. В то время как она льет бессмысленные слезы, время уходит, а маленький монстр внутри нее растет и крепнет день ото дня.
Решение покинуть Дарнас пришло к охотнице довольно спонтанно, если, конечно, не считать того, что на протяжении последних двух дней она отчаянно искала выход из ситуации, а мозг в это время подсознательно просчитывал все варианты.
«Бежать, — думала Найтариэль, спешно подыскивая крепкую и вместительную сумку для вещей. — Мне нужно бежать из города, пока еще не стало слишком поздно! Не важно куда, главное — подальше отсюда, подальше от любопытных глаз и ушей. Никто не должен знать о моем позоре, даже если для этого придется уехать на край света и забиться в самый дальний медвежий угол. Только так мне удастся сохранить свое доброе имя и репутацию, оставшись в памяти друзей прежней Найтариэль, а не презренной ордынской подстилкой».
Разумно рассудив, что набирать с собой много скарба, по меньшей мере неразумно — тащить будет тяжело да и не понадобится ей столько в дальней дороге, девушка ограничилась лишь предметами первой необходимости и съестными припасами. Она рассчитывала исчезнуть тихо и незаметно, ни с кем не прощаясь и не ставя в известность о своем отъезде, а значит не стоило привлекать лишнее внимание к своей персоне, тащась через весь город с огромными тюками.
К тому же опустевшие полки и шкафы в доме тоже могут насторожить, когда ее все-таки хватятся. А ее, скорее всего, хватятся и довольно скоро. Зачем вызывать лишние подозрения? Пусть лучше думают, что она ненадолго отлучилась по делам.
Сама же Лунная Тень понятия не имела надолго ли уезжает, однако что-то внутри предсказывало ей, что в столицу она не вернется и дом свой больше не увидит. Никогда. Но при всем при этом, в душе все равно теплилась безрассудная, почти наивная, надежда на избавление.
«Может, мне повезет и эта беременность просто не выдержит тягот пути, — успокаивала себя эльфийка. — Я ведь поеду верхом по бездорожью, чтобы никто не знал, где я и куда направляюсь. Тряска просто обязана сделать свое дело! Я буду по-прежнему молить Элуну о прощении и, возможно, она позволит мне избавиться от этого бремени досрочно, избежав горькой участи матери чудовища!»
Единственное, с чем Найтариэль еще не определилась окончательно, так это с конечным пунктом назначения.
«И правда, куда я пойду? — пронеслось в голове, когда охотница уже подгоняла доспехи на пока ещё стройном теле. — Мне ведь крайне нежелательно появляться в больших поселениях без великой на то нужды. В какую глушь нужно забраться, чтобы спрятаться ото всех?»
В итоге охотница наметила себе приблизительный маршрут, что пролегал через Сокрытое море и Темные Берега к Ашенвальскому лесу. Именно в нем она рассчитывала затеряться, углубившись в непролазную чащобу и оставив позади цивилизацию.
«Надеюсь, что меня не обнаружат до того, как я сама захочу найтись», — вздохнула про себя Лунная Тень, напоследок обходя своё жилище.
Розовые рассветные блики лежали на стенах и мебели, рассыпались светлыми пятнами по чисто выметенному ровному полу, свежий ветер слегка шевелил тонкие занавески в небольших, но просторных комнатах. Обстановка казалась такой привычной и уютной, и от того, наверное, невыносимо, до боли в груди, родной.
Найтариэль смахнула непрошеную слезу. Как же тяжело было расставаться с домом, да еще и при таких обстоятельствах, ведь неизвестно где ей придется впредь поселиться, и в каких условиях влачить существование вдали от горячо любимой столицы. Она совершенно точно будет тосковать по Дарнасу, зная, что во всем Калимдоре не сыскать уголка прекраснее.
Выйдя за порог, эльфийка вдруг осознала: ей предстоит чуть ли не самое сложное — проститься с городом. С его улицами, вековыми ухоженными деревьями, огромными памятниками древней калдорайской архитектуры и невероятной красоты озером.
Перекинув через плечо сумку, охотница, по давно укоренившейся привычке, проверила оружие в ножнах и лук за спиной. Все оказалось на положенном месте, значит можно было идти.
Перешагивая через лужи, тускло поблескивающие в утренних лучах, девушка двинулась в южную оконечность города, туда где располагались насесты гиппогрифов, относящиеся к общей транспортной сети, охватывающий едва ли не все крупные поселения калдорай.
Ранний час, несмотря на ставшую уже привычной дурноту, как нельзя лучше подходил для осуществления ее планов. Шансы встретить знакомого, да и хоть кого-то вообще, сводились к абсолютному минимуму. Стараясь как можно глубже вдыхать холодный сырой воздух, отчасти облегчающий тошноту, Найтариэль с тоской глядела по сторонам. Ей бы очень хотелось еще раз неспешно пройтись по Дарнасу, но это бы отняло у нее слишком много времени, если не весь день, а такой роскоши эльфийка позволить себе сейчас точно не могла. Как и взглянуть напоследок на дом Медвежьего Когтя, где было пережито и прожито множество счастливых мгновений. Слишком уж велик был риск столкнуться с друидом нос к носу.
Тэрилий… Мужчина, которого она любила, и что греха таить, любит до сих пор. Пусть они и расстались, но Найтариэль порой казалось, что между ней и друидом существует крепкая нерушимая связь. Хотела бы она увидеть его еще раз? Конечно! Но больше бы не посмела, ибо не имела на это никакого морального права.
Будет ли он скучать по ней? Встревожится ли внезапным исчезновением? Станет ли искать?
У Лунной Тени не было ответов на эти вопросы, но она искренне желала, чтобы Тэрилий ее забыл. Пусть и не сразу, но смирился бы и простил за все о чем ведает и не ведает. И упаси его Богиня, попытаться разыскать и вернуть ту, что более не стоила и кончика его мизинца.
Незаметно для себя Найтариэль миновала Храмовые сады, а затем и мостики перекинутые через озеро, достигнув окраины.
У насестов, как и полагается, дежурила хмурая и сонная распорядительница полетов. Невысокая симпатичная эльфийка со слегка растрепанными кобальтово-синими волосами, едва достающими до плеч, куталась в теплый плащ и переминалась с ноги на ногу, глядя куда-то в туманную даль. Она далеко не сразу заметила приближение охотницы, то ли будучи настолько погруженной в свои мысли, то ли засыпая на ходу.
— Доброе утро, Леора! — поздоровалась Найтариэль, дабы привлечь внимание укротительницы.
У нее было достаточно времени, чтобы взять себя в руки и придать бледному осунувшемуся лицу более или менее приятное выражение. Ей даже удалось придумать подходящую байку на тот случай, если у старой знакомой вдруг взыграет любопытство и она решит доискаться куда с утра пораньше собралась дарнасская часовая.
— Да пребудет с тобой Элуна, сестра! — на автомате пробормотала приветствие женщина, оборачиваясь.
Увидев кто перед ней, Леора душераздирающе зевнула, прикрыв рот рукой:
— Ах, это ты, Лунная Тень. И чего тебе только не спится в такую рань? Поставили в дневную смену?
— Нет, вообще-то, — натянуто улыбнулась Найтариэль. — Просто бессонница вот и решила подышать воздухом.
— Эх, мне бы твои проблемы, — покачала головой собеседница. — Я вот просто с ног валюсь от усталости. Глаза закрываются, да еще погода эта зловредная. Сдуру отпустила помощницу в Рут’теран на пару часов, повидаться с возлюбленным, а она взяла и пропала на всю ночь. Еще и Среброкрыла оседлала, негодница, а ведь я ей настрого запрещала его трогать, пока не подживет лапа!
«Храни тебя Богиня, Леора, от таких проблем, как у меня, — обреченно вздохнув, подумала Найтариэль. — Лишь хлебнув настоящего горя, начинаешь ценить свое счастье, каким бы тихим и невзрачным с виду оно не казалось ранее».
— Ой, что-то я все о своем да о своем! — всплеснув руками, опомнилась укротительница. — Ты-то ко мне по какому делу? Поручение Верховной Жрицы или просто поболтать пришла?
— Ни то и ни другое, — ответила охотница, стараясь выглядеть естественной. — Мне нужен гиппогриф, Леора. Хочу слетать в Лор’данел.
— А для чего, если не секрет? — предсказуемо полюбопытствовала та, засыпая охотницу вопросами. — Зачем тебе туда с утра-то пораньше? К чему вообще такая спешка?
— После последней поездки я оставила там своего ледопарда и теперь хочу ее проведать, — на одном дыхании соврала Лунная Тень. — Соскучилась очень.
Прозвучало это достаточно убедительно наверное еще и потому, что было отчасти правдой. По возвращению из Зимних Ключей Шелл действительно отказалась заходить в портал, ведущий в Дарнас и Найтариэль волей-неволей пришлось оставить большую кошку на попечении лор’данелского смотрителя стойл. И хоть тогда поведение питомицы невероятно разозлило охотницу, сейчас же она была даже благодарна Шелл за упрямство.
— О, это благое дело! — тепло улыбнулась Леора. — Раз уж есть свободное время, почему бы не провести его с дорогим существом? Я так тебя понимаю, сестра! Стоит мне ненадолго покинуть своих птенчиков, как я начинаю безумно тосковать по ним и делаюсь словно сама не своя.
— Вот-вот, — поддакнула Лунная Тень. — А я не видела Шелл почти месяц, оттого и спешка.
— Да без проблем, сестра! Я дам тебе самого расторопного из своих подопечных и он мигом домчит тебя до Темных Берегов. Уже к полудню будешь в Лор’данеле!
Дожидаясь, пока загоревшаяся энтузиазмом Леора подготовит гиппогрифа, Найтариэль еще раз оглянулась на дремлющую в лиловой дымке столицу.
«Прощай, жемчужина Калимдора! — мысленно попрощалась с городом эльфийка. — Я всегда буду помнить тебя! Даже если мне больше не суждено вернуться, ты навсегда останешься в моем сердце».
— Готово! — возвестила Леора, подводя к ней оседланного гиппогрифа.- Можете отправляться, Лунная Тень. Этого видного парня зовут Стальной Клюв. Будь с ним поласковее и старайся не делать резких движений.
Найтариэль с сомнением оглядела фыркающего и нервно роющего копытом землю зверя. Стальной Клюв ответил ей столь же долгим и пристальным взглядом.
Судя по длинному, яркому и блестящему оперению гиппогриф был еще очень молод и оттого, вероятно, обладал таким непредсказуемым скверным нравом.
Однако охотнице выбирать не приходилось.
«Даже если сбросит, хуже мне уже все равно не будет, — скептически заключила про себя эльфийка, ловко запрыгивая на спину скакуна. — Ибо хуже уже просто некуда. Быстрая смерть теперь для меня сродни дорогому подарку».
Леора передала поводья Лунной Тени и Стальной Клюв со звонким клекотом тут же взвился на дыбы, расправляя могучие крылья. Подняв в воздух целый ворох из прошлогодних листьев, гиппогриф взмыл вверх и стремительно понесся прочь.
— Анде’торас-есил! — прокричала ей вслед распорядительница полетов. — Он знает дорогу! А ты держись крепче, сестра!
«Да уж, конечно же проблемы мои от этого точно убудут, — подумала охотница, расслышав напутствие. — Однако же, все равно, спасибо тебе, старая подруга, и прощай!»
В ушах громко засвистел ветер, мимо понеслись гигантские ветви Тельдрассила утопающие в плотных облаках. Стальной Клюв быстро пикировал вниз и вскоре исполинский свод «Короны земли» тоже остался позади, как и укрытый от глаз влажным морским туманом портовый Рут’теран. Сокрытое море распахнуло перед ней свои бесконечные холодные объятья, пряча таинственные глубины за серой сталью вод, сверкая в лучах солнца драгоценно-голубым и коралловым.
Прежде чем уносящий ее все дальше от дома гиппогриф пересек черту Туманного Предела, Найтариэль еще раз с тоской оглянулась назад.
— Прощай! — вновь повторила она уже вслух, а в следующий миг благословенное древо Детей Звезд окончательно пропало из виду, растворившись в тумане, как и ее прошлая жизнь.