***

Изначально план был до глупости простым-то: выкрасть подружку Балунова прямо со свадьбы и увезти её туда, где даже русский царь о своей армией найти не сможет. Подготовка к исполнению шла тщательно, каждый из казаков просто идеально знал свою роль. Даже Миша, известный своей любовью к импровизации, подошёл к реализации серьёзно. Балу, который всё и придумал, раздал каждому указания и вёл переписку со своей невестой. Он мог бы и спокойно взять её под венец, если бы родители не заперли Марию в доме, чтобы потом отдать замуж за «достойного» человека. Нефёдова не могла сбежать из-за постоянной охраны старших братьев. Единственное, что могла делать Мария — отправлять письма возлюбленному с помощью своей маленькой собачки. С помощью этих записок Балу наказал возлюбленной спрятать все ружья, имеющиеся у семьи Нефёдовых. Мария не возражала, она, — молодец большая, —следовала строго указаниям.

И вот настал тот самый день, ради коего трепались нервы и чистились ружья. Стрелять доверили только Поручику, он имел зоркий глаз и чуйку, когда надо спустить курок. Никто на свадьбе не должен был умереть, даже поганый жених. Пусть и Балу так и жаждал разорвать его душу в клочья и отправить к черту подальше. Последнего нельзя было допускать, именно поэтому Поручик и взял на себя обязанность по запугиванию гостей на свадьбе. Александр относился ко всей затее без энтузиазма. Конечно, всё слишком напоминало сюжет романтических поэм и отдавало лишним пафосом. Он был мерзок на вкус, оседал на зубах противным тонким слоем и горчил язык. Возможно, Поручику так казалась из-за пресной каши, которой кормил всех Яков перед нападением. В любом случае, своего мнения Поручик не собирался озвучивать.

Поручик взял поудобнее ружьё, облизал обветрившиеся губы и ворвался вместе со своими во двор к дворянину Нефёдову — свадьба проводилась здесь, а не в доме жениха, поскольку в доме того завелись огромные крысы.

— Руки вверх! — Воскликнул Михаил и направил ружьё на пухлого мужчину, чья борода поседела от страха.

Поручик, как и наказал ему Балу, выстрелил в сторону один раз. Это действие вызвало громкий крик со стороны одного из гостей. Александр бы выстрелил в одну из бутылок, но понимал, что такое не просто вызовет массовую истерику, но и покалечит кого-нибудь. На чужое самочувствие было всё равно, Поручик даже бровью не поведёт, если кто-то здесь останется инвалидом. Но Балу за подобное точно открутит голову.

— Нам нужны ваши деньги! Всё, что у вас здесь есть! — Александр вновь выпустил пулю в сторону. — И невеста, если не отдадите — мы устроим здесь кровавую бойню!

Поручик не смотрел в сторону Марии. Да, она была красивой и умной девушкой. Но она не была во вкусе Поручика. Ему не нравились утончённые дамы из высших слоёв общества. Люди оттуда, особенно женщины, напоминали своим существом красивые белоснежные розы. Глаз радует, но на деле непрактично, без кропотливого ухода они быстро завянут и погибнут.

Щиголев оглядел присутствующих безразлично и со скукой. Но тут она в один миг рассеялась: взгляд зацепился за жениха. И дух на секунду захватило так, что из лёгких выбило весь воздух. Женишок оказался не жирным уродцем-жертвой инцеста и богатой жизни, а вполне приятным на внешность и крайне худощавым. Ему не больше семнадцати лет отроду. Именно этим можно объяснить ненормально малый вес, ушедший в рост. Парень точно выше самого Щиголева, как минимум, на полголовы. Последнее было ясно из-за того, что юноша сидел рядом с Машей, а она немногим ниже самого Щиголева. А лицо муженька не смазливое, а именно красивое, особое внимание привлекли глаза. Они напоминали собой такие, какими обычно смотрят собаки, умоляющие своего хозяина не бить их.

— И жениха тоже отдавайте, — добавил Поручик, чем ещё больше шокировал присутствующих.

Балу пытался сказать что-то против, но очередной выстрел со стороны его тёзки заставил позабыть о всех цензурных и нецензурных словах. Шура ещё ни разу в жизни не видел такого азарта и горящего желания в глазах Щиголева. Обычно тот пассивен и безразличен и в целом напоминал Евгения Онегина из одноимённого романа. Только сам Поручик дальше Кавказа не бывал, про другие страны и их быт знал только по рассказам и всё тем же книгам. Но сравнение с главным героем из романа Александра Сергеевича Пушкина всё равно было невероятно точным и верным.

— Давай, моя краса ненаглядная, выходи из-за стола и снимай свои штаны, — Поручик чудом сдерживал широкую улыбку. — Не сделаешь — всю семью твои расстреляю к чертям собачьим.

Женишок послушно выполнил приказ и снял с себя несчастные штаны, после чего покрутился, дабы доказать полное отсутствие оружия. Тело юноши дрожит от страха, а бледные щёки краснеют и делаются похожими на зимнюю рябину своим цветом. Это сделало лицо парня только красивее, от чего глаза Поручика только сильнее заблестели. Он чётко представил, как будет сжимать эти бледные бёдра, пока с искусанных губ младшего начнут срываться мольбы быть жёстче и быстрее. Воображение рисует такие картины, что щеки Поручика заливаются краской.

— Рубаху тоже давай, — Поручик сплёвывает через плечо, пока остальные, не считая Балу, выносят драгоценности и грузят их на лошадей. — Не стыдись тела своего, краса моя.

Юноша пробурчал себе под нос нечто неразборчивое и непонятное. Скорее всего он просто материл своего мучителя. Последний только облизывал губы, пока рубаха исчезала с тела Леонтьева. Рёбра того выпирали, а на спине красовались длинные широкие полосы грубых шрамов. Один из таких рубцов исчезал под трусами. По ним хотелось провести кончиками пальцев, а потом выцеловать столь нежную на вид кожу.

— Да ты хорош! — Присвистнул Щиголев, и, чтобы подкрепить страх гостей и юного Леонтьева, выпустил несколько пуль в сторону забора. — Одевайся обратно давай.

Младший слабо кивнул и быстро натянул на себя штаны, а вот с рубахой он возился очень долго: пальцы из-за дрожи всё отказывались вдевать пуговицы в нужные дырки. Очевидно, что юноше страшно до жути, в щенячьих глазах стоит тонкая пелена слёз.

— Гей, ты, — Щиголев обратился к пухлой даме средних лет. — Завяжи-ка ему руки, глаза да рот. Не хочется мне, чтобы он всю округу разбудил своими-то воплями. Пошевеливайся, а то всех прибью! И имя мне его скажи, а то не гоже одними ласковыми словами ограничиваться. Коли ты не сделаешь этого, я превращу и твою жизнь, и жизнь этого мальчишки в самый настоящий ад, где вместо черта буду я.

— Саша он, сын мой, — дама громко всхлипнула и подошла к своему ребёнку.

Женщина всё шептала слова прощения и буквально молила о нём. Сморщенные от артрита руки связывали запястья сына тугим узлом. Вместо верёвки использовались лоскуты скатерти. Рот заткнули быстро, а его владелец только краснел от унижения.

— Он без очков ничего не видит, слеп, как крот, — женщина ласково провела пальцами по чужой коже и вытерла слёзы сына. — Я не могу глаза ему завязать.

— Повесь ему эти очки на рубаху и завязывай давай глаза! — Аки дикий зверь прорычал Поручик. Сейчас он как никогда напоминал волка, загнавшего оленёнка в западню.

Леонтьева взвыла, но сделала всё так, как ей сказали. И вскоре Саша уже стоял без возможности сбежать. Юноша дрожал, аки лист осиновый. Нет, не лист, определение неверное, намного больше подходит параллель с детёнышем оленя. Таким нелепым и смешным, но при этом красивым и жутко милым. Подобных хотелось усаживать на свои колени, обнимать, словно кукол.

Поручик выстрелил напоследок, усадил жениха на свою лошадь и помчался вместе со своими прочь, подальше от деревни. Погони за ними не было: Яков напоил лошадей снотворным, а без них невозможно догнать казаков. Они не говорили друг с другом добрую версту, только потом зазвучали голоса юношей и одной единственной среди них девушки.

— Сашенька, не трясись ты так, — шептал на ухо тёзки Поручик.

Он усадил младшего впереди, ближе к голове лошади, а сам сел сзади. Так ехать было не шибко удобно, но только так моно следить за действиями Леонтьева. Тот в ответ только мычал и всхлипывал. Большего из-за связанного рта не получалось сделать.

Поручик сбавил ход и посмотрел на покрасневшие щёки младшего. Они были таковыми из-за слёз и из-за стояка, упирающегося в тело. Александр только сейчас понял, насколько он сейчас возбуждён и как сильно хочет взять младшего. Только вот нельзя так скоро тащить в кровать: Саша доверять не будет, только возненавидит.

— Не бойся ты. Сашенька, не бойся, я дам тебе время привыкнуть. Больно тебе ни в коем случае не будет, — попытка успокоить не привела ровным счётом ни к чему.

Младший громко всхлипнул и замычал в кляп. Дергаться юноша даже не старался: падение с лошади могло привести, как минимум, к инвалидности. А в случае последнего не то, что сбежать, даже жить спокойно не получится. Неспособность передвигаться сделает просто беспомощной игрушкой.

Привал случился только поздним вечером. Казаки разбили лагерь возле небольшой речушки. Яков продемонстрировал все свои навыки рыбака и добыл всем ужин. Приготовлением еды занялся Горшок, который распевал песни и криво нарезал листья какого-то странного растения. Поручик же помогал остальным подготавливать подстилки для сна. Потом же Щиголев усадил на такую младшего и достал изо не рта ткань, мешавшую говорить. Саша долго облизывал губы, а потом начал засыпать тёзку целой горой вопросов и проклятий. Поручик, отвечал медленно и крайне кратко. Он не был фанатом длинных речей, как Князь, и не любил повторять одно и тоже как это делал Миша. Только одной детали уделилось отдельное внимание: причине кражи Маши. В услышанное Леонтьев долго не мог поверить, но сделал это, когда до его ушей донёсся радостный голос Нефёдовой.

После долгой истерики со стороны несостоявшегося жениха. Только когда тот успокоился, Поручик начал кормить того с ложки импровизированной ухой. Ели оба Саши буквально с одной тарелки. Только младший отказывался глотать, и Щиголеву пришлось пригрозить ампутацией языка за подобное. После этого Леонтьев послушно глотал суп и молчал. Он чересчур боялся быть облитым ругательствами, поэтому просто слушался чужого хриплого голоса.

— Зачем ты взял меня? — Саша облизывает губы, мокрые от супа.

— Понравился ты мне, Сашенька, — после этих слов Поручик ласково поцеловал ошалевшего тёзку в нос.

— Я... я тебе не девушка, — щёки его вновь густо покраснели.

— Ты лучше девушки, Сашенька, — Щиголев поставил уже пустую миску в сторону. — Хочешь справить нужду?

— Хочу, — кивнул Саша очевидно, что в надежде на то, что руки и глаза развяжут.

Но вместо этого Поручик отвёл тёзку в сторону и стянул с того штаны вместе с трусами. Рука взяла чужой орган, пока его владелец задыхался от стыда и смущения. Спустя несколько секунд отборного мата Саша всё же справил нужду. После этого Леонтьева одели обратно и вновь уложили на подстилку. Сердце молодого человека билось быстро, это с головой выдавало все переживания. Поручик про себя усмехнулся подобному. Почему-то реакция тёзки казалось крайне смешной и забавной. Она невероятно сильно умиляла и вызывала соответствующую улыбку.

— Даже не думай бежать, всё равно дорогу в старый дом не найдёшь: мы далеко оттуда. Да и никто не станет искать тебя и Машу, — Поручик обнял тёзку, лёжа вместе с ним возле костра.

— С чего ты взял, что за мной никто не поедет? — зашипел Саша и попытался хоть немного отползти от похитителя.

Но тот только крепче прижал к себе младшего и чмокнул в лоб.

— Мы всех лошадей усыпили и ехали по таким дорогам, по каким вы, дворяне, никогда не ездите. Не думай. что я и ребята настолько тупы. Да, на французском я не говорю и не читаю по-английски. Но голова на плечах и у меня есть, — Поручик говорил тихо, его дыхание обжигало кожу и вызывало сильнейшие мурашек.

— Куда ты меня тащишь? — Леонтьев более-менее сумел взять себя в руки.

— В деревню, там у нас дома и хозяйство есть. Будешь жить в моём доме и читать книги. Не держать же тебя, аки пса на привязи во время всех поездок. Ты хилый и слабый: не выдержишь же таких сильных нагрузок, — мечтательно улыбнулся Щиголев.

— Я не слабый! — оскорблённо произнёс Леонтьев и дёрнулся.

— Слабый, у тебя кожа да кости. Вроде ты из богатой семьи, неужто на твоём питании решили сэкономить? M? — Поручик зевнул на чужое ухо.

— Я просто болею много, — фыркнул Саша и прикрыл глаза.

Всё произошедшее вымотало и отняло все силы. Леонтьев банально устал постоянно бояться и плакать. Сейчас хотел просто закрыть глаза и больше никогда их не открывать.

— У нас воздух чистый, я поставлю тебя на ноги, — Поручик поцеловал младшего в лоб. — Ты только поспи хорошо, Сашенька, скоро мы будем дома.

***