***

—Всё ещё мучаешься? — Усмехается Александр, который уходил за картошкой фри, и садится с тарелкой в руках рядом с тёзкой.

—Да, а ты только и рад злорадствовать, — тот закатывает глаза, раздражённо зачёркивая пример.

—Я не злорадствую. Просто думаю, что же сподвигло тебя так судорожно готовиться к математике, когда до экзамена ещё год с лишним. А ещё интересно, почему ты не притронулся к своей картошке и сидишь с таким лицом, будто груш невкусных объелся, — Щиголев нагло обнимает Леонтьева за плечи. — Не поделишься?

Тот молчит несколько секунд, облизывает обветревшиеся губы и поправляет очки.

—У меня скоро пробник, если завалю его—моя бедная четвёрка превратится в облезлого лебедя, — страдальчески вздыхает Саша. — Мне шею свернут за это… а я ничего не понимаю, вот совсем!

Он чуть ли не плачет от отчаяния и бессилия над сложившейся ситуацией.

—Твой репетитор не поможет? —Поручик выглядывает из-за чужого плеча и смотрит на листок с заданиями.

Они выглядят сложными, но Александр быстро понимает, как всё правильно и быстро решить. В училище примерно такие же задания, а их молодой человек щёлкает, как орешки.

—Она уехала в отпуск с семьёй, а подготовиться хотя бы к первому номеру мы не успели. Я не думал, что в начале десятого класса нас будут так дрючить! — Леонтьев страдальчески вздыхает и начинает рисовать на полях своей тетрадки повешенного человека.

— Ты совсем ничего не понимаешь? — В голове Поручика зреет «прекраснейший» план по тому, как помочь своему парню и провести с ним побольше времени, а потом и напроситься на ночёвку.

Последнее является самым желанным, потому что Сашу не пускают на ночь в квартиру к «какому-то странному облезлому глисту». Да, родители Ренегата не против его отношений с Поручиком, но всё равно отказываются доверять ему полностью. Их очень смущает разница в возрасте, составляющая почти три года. И оба старших Леонтьева отказываются верить в то, что их сын и Поручик будут просто смотреть вместе фильмы и жевать пряники на кровати. Эта паранойя доходит и до абсурда: Владимир, отец Саши, однажды отвёл Щиголева в сторону и «вежливо» объяснил, что сделает с ним, если Поручик посмеет залезть в штаны к Саше.

–Совсем, я будто на китайские иероглифы смотрю и ни хрена не понимаю, — Саша готов прямо сейчас смериться с плохой оценкой в четверти и выкинуть листки заданиями, лишь бы не чувствовать себя настолько тупым и беспомощным. — Лучше просто забить на всё и провести с тобой время. От одной тройки в четверти я не облезу.

— Ещё как облезешь, я же прекрасно знаю тебя, — качает головой Поручик и отстраняется от тёзки. — Ты будешь загоняться, не спать ночами и зубрить каждую формулу в учебнике.

— И что ты мне предлагаешь? — Поднимает бровь Саша и смотрит прямо на старшего. — Продолжить рыдать над учебниками?

— Почему же сразу рыдать? — Александр ставит на стол пакет с картошкой фри. — Я сейчас помогу тебе разобраться хотя бы с некоторыми заданиями.

Поручик выглядит чертовски гордым и счастливым. Он в кои-то веки может поумничать и хорошенько выпендриться перед тёзкой. Тот, конечно, не будет в восторге от такого, но Щиголеву как-то всё равно. Он хочет блеснуть своими знаниями, чтобы потом Саша кинулся ему на шею с воплями: «Спасибо, спасибо! Если бы не ты — я бы продолжил наматывать сопли на кулак! Спасибо!». Подобные мысли знатно тешат эго и вызывают улыбку.

–А ты точно знаешь? Ты вроде после девятого ушёл, а это задания для одиннадцатого, — усмехается Саша и открывает пакет с картошкой. — Точно сможешь понять примеры такой сложности?

Тут Щиголев чуть не давится воздухом от возмущения. Он прекрасно понимает, что Саша просто напросто шутит и вовсе не считает, что Поручик тупой. Но неприятная обида всё равно душит и заставляет перестать так широко улыбаться.

— Ты обиделся? — Тут уже теряется Леонтьев он смотрит на старшего сквозь линзы толстых очков, после чего подходит и обнимает его. — Я не говорю, что ты тупой, просто шутил… Прости, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть.

— Я не обижаюсь, всё хорошо, не беспокойся, — Поручик обнимает его в ответ, прижимает к себе и прикрывает глаза.

Рядом с Сашей спокойно, каким бы шумным он не был. Поручик любит его и мечтает о совместном будущем. А ещё о том, чтобы Леонтьев был самым счастливым на свете и никогда не грустил. Ради всего этого Александр готов даже часами напролёт разбирать ЕГЭ, от которого в своё время удалось сбежать.

— А предложение помочь всё ещё в силе? — Робко спрашивает Леонтьев, немного отстраняясь от Щиголева и глядя тому в глаза.

— Если потом обещаешь посмотреть со мной сериал, мне одному скучно, — улыбается Щиголев и целует нос младшего.

Тот клянётся посмотреть любой сериал и усаживает Поручика рядом с собой на стул, а картошка высыпается в тарелку. Еда быстро съедается Щиголевым, читающим первое задание с уравнением. Оно выглядит по-настоящему сложным, но вскоре он быстро находит тот самый вечно теряющийся икс. Теперь дело остаётся за малым: просто объяснить Саше принцип решения.

— Ты так быстро справился… — с неким восхищением произносит тот и улыбается. — Скажи честно, ты волшебник? Не верю, что можно так быстро бороться с таким «зверем».

— Да, я волшебник и научу тебя магии, — подмигивает Поручик и переворачивает тетрадь на чистый лист. — Смотри внимательно, здесь всё не так уж и сложно, главное, чтобы ты понял алгоритм решения.

Саша слушает внимательно, стараясь запомнить и «переварить» каждое услышанное слово. Поручик же старается говорить как можно более понятно и кратко, чтобы не мучить чужой мозг лишней информацией. Александр чертит схемы и пишет формулы зелёной ручкой, чтобы они не терялись на фоне решённых примеров. Их всего несколько, Поручик постарался разобрать всевозможные вариации, чтобы Саша потом не мучился.

— Тебе понятно? — Спрашивает Поручик, открывая чистый лист. — Или мне опять объяснить всё?

— Вроде всё понятно, спасибо большое, Саш, — Леонтьев обнимает старшего и целует того в щёку. — Думаю, что смогу потом решить такое.

— Напиши сейчас хотя бы один, а я пока порежу нам бутербродов, — Александр встаёт со стула и, взяв пустую тарелку, подходит к выходу.

Молодой человек прекрасно понимает, насколько нагло он ведёт себя в чужом доме. Но прекращать Щиголев не собирается: Саша ни разу не сделал замечаний по этому поводу и постоянно повторял, что Поручик должен чувствовать себя здесь как дома.

На кухне Поручик вытаскивает хлеб и колбасу из холодильника и начинает нарезать последнюю кубиками, как это любит Леонтьев. У него довольно своеобразные и даже странные вкусы по отношению к еде. Сперва подобное сильно удивляло, но со временем удалось привыкнуть ко всем закидонам, а к некоторым даже пристраститься. Именно из-за Леонтьева Александр перестал резать колбасу кружочками и стал укладывать сыр исключительно поверх мясных изделий. Ренегату удалось убедить в том, что иначе будет очень невкусно и гадко.

Через некоторое время Поручик возвращается обратно в комнату тёзки и застаёт того с синим ртом. Ренегат судорожно вытирает губы и сплёвывает синюю жидкость на листок бумаги, где покоится нарисованный висельник, где-то в углу стола валяется погрызенная ручка. Поручик без лишних расспросов тащит тёзку за руку в ванную (тарелку с бутербродами оставили на столе), там наспех настраивает температуру воды и засовывает голову под струю. Леонтьев дёргает руками, брыкается и матерится так, что любой сапожник лопнет от зависти.

— Саша, прекрати орать, открой рот, я тебе его помою… Нет, я не дам тебе сделать это самому! А всё потому что ты ничего не вымоешь, а потом полезешь целоваться со мной! И именно мне придётся терпеть этот мерзкий вкус, — громко шипит Поручик и делает напор воды сильнее.

Спустя некоторое время Саша сидит на своей кровати с видом нахохлившегося воробья, пока Поручик проверяет решённые примеры. Все они написаны правильно, но Александр не спешит сообщать об этом: сейчас любое лишнее слово рискует закончится тем, что в Поручика полетит подушка или тапок, а может и всё вместе.

Александр ещё некоторое сидит за столом, после чего берёт тарелку с бутербродами и садится рядом с тёзкой. Оба парня сидят в тишине и смотрят куда угодно, но только не на друг друга.

— Мир? — Поручик протягивает Саше мизинец с намёком на то, чтобы конечность обхватили.

— Мир, — выдаёт «воробушек» и пожимает чужой мизинец своим, слегка улыбаясь.

***