***

Леонтьев смотрит в глаза напротив и видит в них полное обожание и искренность. Он проводит большим пальцем по щеке, покрытой щетиной. Мозолистые подушечки пальцев чувствуют лишь лёгкое покалывание. Оно приятное и вызывают широкую улыбку. И она расплывается не только на губах Леонтьева, но и на Поручиковых. Они отдают лёгким привкусом алкоголя и сигарет, скуренных Щиголевым накануне.

Тот обхватывает щёки тёзки руками и целует его в нос. Слишком много "телячьих" нежностей, если их кто-то увидит — поднимет на смех. Но обоим мужчинам так всё равно, потому что они слишком увлечены друг другом. А ещё по уши влюблены и готовы нежничать каждую свободную секунду. Тут и алкоголь играет немного роли, потому что он убрал всякую неловкость и стыд. Да даже если проснётся тот же Балу, ни Поручик, ни Ренегат не отпрянут друг от друга.

Александр слишком долго ждал, когда от Леонтьева, наконец, отлипнет Андрей. Он постоянно лез к Саше и не давал остаться с тем наедине. Щиголев был готов рвать и метать, но теперь весь гнев сошёл на нет. Его сменило желание прижиматься к чужому тёплому телу, перебирать чёрные длинные пряди, целовать щёки, покрытые щетиной, и сидеть на коленях Леонтьева. Тот совсем не возражает, пусть его щёки и пылают. В темноте этого толком и невидно, но когда автобус проезжает мимо фонарей, Поручику открывается вид на покрасневшую кожу.

В самом транспорте тесно и сиденья невероятно жёсткие, поэтому даже нормально посидеть не получается. Ну это у остальных не выходит, а Поручику ещё как удаётся: он нагло уселся на колени Леонтьева так, чтобы находится лицом к лицу. От такой близости хочется мурчать, как кошка, объевшаяся сметаны. Жаль, только у людей нет такой способности. Зато они могут говорить и любить, и Саши – не исключение из правил. Музыканты любят друг друга до краснеющих щёк и кончиков ушей, до глупых прозвищ, до постоянных прикосновений.

Водитель автобуса – хороший мужик раз полностью игнорирует громкое дыхание, тихие шепотки и смешки. Он только закуривает очередную сигарету и включает радио. Почти в ту же секунду автобус заполняет приятный голос солиста группы «Nautilus Pompilius». Он поёт о том, как режет кожаные ремни и как хочет быть с каким-то человеком. И оба Саши понимают лирического героя. Он озвучивает именно ту фразу, которая вертится на языках — "я хочу быть с тобой".

Саша ничего не говорит, когда чувствует, как о пах трутся. Молодой человек только запрокидывает голову назад и сдавленно стонет. Возбуждение прокатывается волной по телу, не будь в автобусе настолько тесно – Саша бы уложил тёзку на сиденья и снял ненужную сейчас одежду. От подобных мыслей становится только жарче, а кожа покрывается приятными мурашками. Леонтьев вновь тихо стонет и слышит то, как песня становится громче. Мысленно оба музыканта благодарят водителя в возрасте. Ренегат смотрит на зеркало над водительским сиденьем и натыкается на чужой взгляд в отражении. Он немного насмешливый и как бы говорит, мол, тискаетесь, молодые, давайте, я вас прикрою перед остальными.

От «гляделок» отвлекает Щиголев: он впивается в губы Ренегата. Тот сперва теряется, а после обнимает партнёра за шею и углубляет поцелуй, прижимая Поручика к себе. Сердца молодых людей бьются в унисон, словно танцуя друг с другом вальс. Его хорошо чувствуют из-за сильной близости. Её не хватает, чтобы показать все свои чувства. Они чересчур велики, и ничего не сможет их вместить, даже самые большие города. Они слишком малы для любви Саш. Те никогда не говорят вслух о своих чувствах, потому что не считают это нужным. Поручику и без этого ясно, что Ренегат ради него готов бросить музыку. А тот в курсе, что для него Щиголев улыбается по-настоящему, а не для галочки.

Широкие ладони Леонтьева опускаются на бёдра Поручика и сжимают их. Последний прикусывает мочку уха, а после зализывает. В этих действиях целая гора любви и нежности. Щиголев никогда не делает больно, даже когда пускает в ход зубы. От их укусов Саша готов растаять и стонать в голос. Тот в свою очередь заставляет Поручика замирать на месте и краснеть. Он жутко любит этот уже родной бас, такой хрипловатый и искрящийся искренностью.

Ренегат продолжает мять бёдра Поручика, а тот начинает ёрзать. Этим он доводит Сашу до еле слышных ругательств. Они растворяются в строках новой песни. Теперь в автобусе звучит голос Виктора Цоя, который поёт о пачке сигарет, делающей день лучше. Для Поручика таким эффектом обладает Леонтьев со своей улыбкой. От одного только её вида с плеч спадают все проблемы, а настроение поднимается и делается самым счастливым.

Прикосновения чужих пальцев ощущаются, как нечто волшебное, данное свыше. Поручик готов плюнуть на всё на белом свете и просто остаться со своей «пачкой сигарет» наедине, чтобы та трогал, а в идеале позволяла сидеть на своих коленях и так нежно обнимала. Раньше Александр не был таким нежным, и все бывшие и один бывший жаловались на это. Но рядом с Леонтьевым, будто прорвалась некая плотина, сдерживающая всю ласку. Она вывалилась на ничего не подозревающего Леонтьева. И тот совершенно не возражал, только поддавался всем ласкам и нежностям.

Миша, сидящий впереди, начинает бурчать нечто неразборчивое себе под нос. Саши даже не обращают на это никакого внимания. Им плевать, если Горшок проснётся и начнёт возмущённо орать. Если такое всё-таки произойдёт – Поручик заткнёт рот Горшка грязными носками и продолжит лезть к Саше. Последний точно не будет, он только посмеётся и утянет в нежный поцелуй.

Леонтьев некоторое время мнётся, а после снимает с носа очки. Без них намного легче целоваться и просто нежничать, правда, лица Поручика не так уж и хорошо видно. Проклятое плохое зрения и аллергия на любые линзы. С последними было бы определённо легче, и внешность стало бы даже лучше. Но о последнем думается крайне редко: Поручик не устаёт обсыпать комплиментами очки Леонтьева. Тот только из-за этого не меняет свою оправу.

За окном автобуса уже светает, и фонари больше не нужны, чтобы увидеть румянец на щеках Леонтьева. Тот в утренних лучах выглядит невероятно красивым, будто сошедшим с обложки гламурного журнала для подростков. Забавно, что на фотосесиях Леонтьев кривляется, как только может, но даже с самыми кривыми и уродливыми гримасами для Поручика он остаётся самым невероятным.

О самом Поручике часто говорят, что он серый и скучный, но Леонтьев видит перед собой вовсе не это. Он готов часами напролёт наблюдать за тёзкой, действия которого кажутся самыми интересными на свете.

Саша вновь целует Щиголева в губы, сжимает бёдра и шумно дышит. Поручик же опускает руки на чужую талию, не худую, а по-приятному сильную, как и у всех мужчин, любящих пропадать в спортивном зале. Поручик же не может похвастаться чем-то подобным, но Сашу всё утраивает: для него тело любимого человека самое красивое на свете, и оно ни с чем не сравнится.

Через пару часов Поручик сладко спит на Леонтьеве. И они оба полностью игнорируют шум и смешки своих коллег.

***