— Они со своими лестницами все спятили! Это издевательство какое-то!

      Цзян Фэнмянь и Вэй Чанцзэ насмешливо переглянулись. Из всех великих орденов только резиденция Юньмэн Цзян располагалась так, что попасть в нее не составляло ни малейшего труда. Впрочем, удивительно ли это, если больше половины путей, ведущих к Пристани Лотоса, были речными? Да и от города ее отделяли только врата, в светлое время суток гостеприимно распахнутые.

      Остальные великие ордена, с точки зрения юньмэнцев, вели себя куда более заносчиво. Особенно много насмешек вызывали Цзини: если Нечистая Юдоль и Безночный Город располагались хотя бы в холмах и на плоскогорье, то Ланьлин раскинулся на равнине, и огромная помпезная лестница, ведущая к Башне Золотого Карпа, являлась не более чем грандиозным архитектурным изыском.

      Лани же, оправдывая название своих владений, воистину забрались под самые облака. Восточные горы были высоки, и вершины их даже в ясные дни тонули в туманной дымке. Не слишком широкая, изящно вписанная в пейзаж лестница вела от раскинувшегося у подножия Гусу до самых Облачных Глубин.

      Не то чтобы для юных адептов ордена Юньмэн Цзян этот подъем был сложен. Цзян Фэнмянь прекрасно знал, с какой неутомимостью его шиди могут нестись наперегонки, с легкостью перескакивая с лодки на лодку. И вряд ли воздух, с каждым новым пролетом становившийся все чище, прохладнее и словно разреженнее, так уж сильно сбивал дыхание. Просто в Юньмэне, разумеется, все было самым лучшим — и как не напомнить себе и своим товарищам об этом, находясь на пороге весьма строгого и чересчур добродетельного ордена?

      Когда подъем наконец-то закончился, юньмэнские юноши вздохнули с облегчением. Они дружно оглянулись назад: не столько оценивая пройденный путь, словно прощаясь с миром, от которого теперь были будто бы отрезаны. Дальние пролеты лестницы тонули в молочном тумане, и казалось, что гора, на которую они взошли, парит где-то в облаках.

      Пройдя мимо стражей, они вступили в Облачные Глубины. Туман остался клубиться где-то внизу, а над головами раскинулось безоблачное небо, с которого ярко светило уже осеннее, но все еще теплое солнце.

      Еще одно солнце шло им навстречу, приветливо улыбаясь.

      Цзян Фэнмянь просиял и склонился в вежливом поклоне. Вэй Чанцзэ, стоявший на шаг позади него, и остальные адепты повторили его жест. Лань Дуншэн ответил им тем же, а затем выпрямился и подхватил руки Цзян Фэнмяня.

      — Я рад тебя видеть, — произнес он мягко. — До последнего не был уверен, что ты приедешь.

      Цзян Фэнмянь и сам уже думал, что с Облачными Глубинами ничего не сложится. Он был уже слишком взрослым: на обучение обычно посылали адептов помладше. Собственно, приезд Цзян Фэнмяня в Облачные Глубины планировался еще пару лет назад, но тогда произошла череда трагических событий, надолго выбивших орден Гусу Лань из колеи.

      Два года назад погибла госпожа Лань, супруга главы ордена. Она преподавала девочкам заклинательскую науку и считалась лучшей наставницей. Помимо этого госпожа Лань, несмотря на то, что наставники обычно работали лишь в классах, предпочитала лично водить своих подопечных на ночные охоты. За долгие годы она воспитала множество блестящих заклинательниц. Госпожа Лань бережно хранила девочек, о которых заботилась: она руководила «промежуточными» классами — теми, которые, закончив заниматься исключительно теорией, только начинали свою полевую практику.

      В ту ночь ничто не предвещало беды. Объект для ночной охоты юных учениц был, как всегда, подобран максимально безобидный. Чуть дальше, чем обычно, но в доступных пределах.

      Но то ли информация изначально была ошибочной, то ли за то время, пока госпожа Лань с ученицами добирались до цели, что-то изменилось, однако на месте их поджидал совсем не тот монстр, какого они ожидали. Вместо обычного показательного урока вышло самое настоящее побоище не на жизнь, а на смерть.

      Госпожа Лань сделала все, чтобы уберечь своих юных учениц, — но сама не убереглась. Монстру удалось задеть ее золотое ядро и порвать несколько каналов, и потому она, получившая несколько тяжелейших ран, не сумела от них оправиться.

      Облачные Глубины погрузились в траур. Глава Лань так скорбел о безвременно погибшей супруге, что заставил жизнь в своем ордене словно бы замереть. И без того скованные множеством строгих правил, Облачные Глубины и вовсе застыли, отдавая дань горю своего главы.

      Говорят, что время лечит. Увы, в отношении Ланей это было не так. Вместо того, чтобы примириться со своей утратой, глава Лань с каждым днем все больше и больше погружался в пучину отчаянья. Не прошло и года, как он сам сорвался на опасную ночную охоту в одиночку — и тоже не вернулся с нее.

      Цзян Фэнмянь не знал госпожи Лань: заклинательницы ордена Гусу Лань всегда держались особняком. Однако его мать была с нею знакома, и отзывалась о ней всегда с теплотой и уважением. И горю главы Лань многие сочувствовали искренне. Вот только, шептались они затем, негоже было оставлять орден на несовершеннолетнего наследника.

      Лань Дуншэн был немногим старше Цзян Фэнмяня, и до двадцати лет ему еще оставалось два года. По всеобщему признанию, он являлся юношей выдающихся способностей, обладая всеми достоинствами молодого господина. Умный, талантливый, безупречно образованный и искусный, он заслужил восхищение и ровесников, и старшего поколения. Однако это не отменяло того, что он был совсем еще юн. Цзян Фэнмянь, который во всех прочих случаях считал себя достаточно взрослым, приходил в ужас от одной мысли о том, каково стать главой ордена в таком возрасте. Ничего удивительного, что и без того нефритово-белое лицо его друга сейчас выглядело еще бледнее обычного, а под прекрасными темными глазами залегли усталые тени.

      — Я соболезную твоей утрате, — негромко произнес Цзян Фэнмянь и ощутил, как руки, все еще касающиеся его, едва заметно дрогнули. — Мы писали вам, но я хотел сказать тебе это и сам…

      — Спасибо, — улыбка Лань Дуншэн на этот раз выглядела чуть более блеклой, нежели обычно. — Извини, что не получилось принять вас раньше!..

      — Здесь не за что извиняться, — покачал головой Цзян Фэнмянь. — Вам нужно было это время. И я… если я чем-нибудь могу помочь, то я буду только рад.

      — Нет нужды, — начал было Лань Дуншэн, но затем осекся. — Впрочем… Знаешь, ты и правда мог бы оказать мне одну услугу.

      — С удовольствием, — поспешил заверить его Цзян Фэнмянь, однако Лань Дуншэн не выглядел уверенным.

      — Не думаю, что тебе это понравится, — произнес он с сомнением. — Однако у меня на сердце было бы спокойнее, если…

      — Если? — подбодрил его Цзян Фэнмянь.

      Лань Дуншэн вздохнул. Он сделал знак, а пара адептов Гусу Лань приблизились, чтобы проводить прибывших юньмэнцев в отведенные им павильоны.

      — Мне, наверное, тоже следует удалиться, — взглянул на Цзян Фэнмяня Вэй Чанцзэ.

      — Не стоит, молодой господин Вэй, — удержал его Лань Дуншэн. — Я знаю, что вы всегда держитесь вместе, и потому вряд ли у вас есть секреты друг от друга.

      Он предложил гостям следовать за собой и пошел по одной из аккуратных тропинок.

      — Признаться, — начал он, тщательно подбирая слова, — меня беспокоит мой брат. Утрата была тяжела для нас обоих, но Цижэнь младше. И если меня поглотил водоворот новых обязанностей, то он, боюсь, оказался со своим горем один на один.

      Они свернули чуть вбок, и сейчас шли вдоль кристально чистого ручья, пересекающего Облачные Глубины.

      — Я… не помню твоего брата, — чуть нахмурившись, признался Цзян Фэнмянь. — То есть я знаю, что он у тебя есть, но, кажется, никогда его не видел. Сколько ему?

      — Четырнадцать, — с теплотой улыбнулся Лань Дуншэн. — Да, вы не встречались: Цижэнь еще не покидал Облачных Глубин.

      — Даже на ночные охоты? — шутя, уточнил Цзян Фэнмянь и удивился, получив отрицательный ответ:

      — Даже на ночные охоты, — вздохнул Лань Дуншэн. — Старейшины решили, что нам с братом пока лучше… воздержаться от подобных вылазок. Не думаю, что они всерьез полагают, что мы последуем по стопам родителей — просто желают подстраховаться. С какой-то стороны я их понимаю, да и у меня самого сейчас совершенно нет ни на что времени… Но Цижэню пора бы уже познакомиться с внешним миром.

      — Ты хочешь, чтобы мы брали его с собой? — спросил Цзян Фэнмянь. — Но разве приглашенным ученикам дозволяется ходить на ночные охоты во время обучения?

      — Разрешается, — серьезно кивнул Лань Дуншэн. — Если на то есть согласие от наставников или главы. Цзян-сюн, и ты, и молодой господин Вэй достаточно взрослые и опытные люди, чтобы не ограждать вас в подобной малости.

      — Но если ты готов отпустить брата на ночную охоту, то почему бы ему не пойти с друзьями? — Цзян Фэнмянь все еще никак не мог понять, чего от него хотят. — То есть я, конечно же, не против — но разве ему самому будет с нами интересно?

      — Не будет, — устало вздохнул Лань Дуншэн. — Ему ни с кем не бывает интересно. Видишь ли, мой брат… проявил столь похвальное усердие в учебе, что давно обогнал ровесников. По сути, он уже завершил свое обучение: он даже сдал наставникам все экзамены. Он привык заниматься один и… у него нет друзей.

      — Звучит… довольно печально для его возраста, — мягко вставил Вэй Чанцзэ.

      У него был приятный глубокий голос и тихие манеры. Рядом с ним даже уравновешенный Цзян Фэнмянь казался шумным и энергичным, однако за задумчивой неторопливости Вэй Чанцзэ скрывались недюжинная сила и острый ум.

      — Да, — неловко улыбнулся Лань Дуншэн. — Печально… Цижэня всегда куда больше интересовали книги, нежели люди. К тому же детям редко нравятся те, кто многократно их опережает. Цижэнь плохо сходится с людьми и, боюсь, уже не сможет толком сдружиться ни с кем из наших.

      — Поэтому, — закончил он, — моей единственной надеждой были приглашенные ученики. — У вашего ордена другие правила, другие обычаи. Вы живете в иной среде, и ваши навыки отличаются от наших. Цижэнь любит узнавать новое, и я надеюсь, что хотя бы из любопытства он будет не против общения.

      — Ты так описываешь своего брата, что я почти готов его испугаться, — неловко усмехнулся Цзян Фэнмянь и переглянулся с Вэй Чанцзэ.

      В силу своего незлобивого и мягкосердечного характера он всей душой готов был оказать услугу — однако отнюдь не был уверен, что сумеет сделать это. Цзян Фэнмянь неплохо ладил с людьми, но обычно это были такие же открытые и добродушные личности, как и он сам. С тем же Лань Дуншэном они поладили легко, едва только познакомившись.

      — Мы могли бы попытаться, — ободряюще улыбнулся хозяину Вэй Чанцзэ. — Мы неоднократно ходили с нашими шиди на ночные охоты, так что нам не привыкать приглядывать за младшими. А сам второй молодой господин Лань, думаю, тоже сможет поведать нам немало интересного.

      — Если вы его разговорите, — с облегчением улыбнулся Лань Дуншэн. — В этом случае, думаю, у вас не будет другого выхода, как выслушать его до конца.

      — Он столь настойчив? — хмыкнул Цзян Фэнмянь.

      — Ты даже не представляешь, насколько, — Лань Дуншэн стремительно огляделся и, убедившись, что они совершенно одни, продолжил, понизив голос: — Помните Цзинь Гуаншаня?

      Цзян Фэнмянь едва заметно скривился, а Вэй Чанцзэ отвернулся в сторону, пряча понимающую усмешку.

      — Помните, — резюмировал Лань Дуншэн. — Он проходил обучение у нас пять лет назад. Облачные Глубины его тоже запомнили… Как и он нас.

      — Только не говори, что он уже тогда попытался пробраться на женскую половину? — хмыкнул Цзян Фэнмянь, и друг не разочаровал его:

      — Именно это он и сделал, — кивнул Лань Дуншэн. — Он бы не прошел далеко, на женской половине свои патрули… Но еще на подступах он попался на глаза моему брату. Ему тогда было не больше девяти, но он не постеснялся подойти к нарушителю и прочитать целую лекцию о недопустимости подобного поведения.

      Цзян Фэнмянь отчаянно кусал губы, пытаясь не засмеяться. Его фантазия в красках нарисовала, как напыщенный павлин Цзинь, пойманный почти на месте преступления, пытается избавиться от следующего за ним по пятам ребенка — и не преуспевает в этом.

      — Цзинь Гуаншань, разумеется, доучился у нас… — закончил свой рассказ Лань Дуншэн. — Однако имя моего брата у него уже тогда начало вызывать нервный тик.

      — Чудесный ребенок, — сделал вывод Вэй Чанцзэ. — Если мне будет позволено сказать, я буду рад с ним познакомиться.

      — Натянуть нос Цзинь Гуаншаню — это дорогого стоит, — поддержал его Цзян Фэнмянь. — А поскольку мы не собираемся нарушать никаких правил…

      Он переглянулся с Вэй Чанцзэ, и тот, усмехнувшись, подтвердил:

      — Совершенно ничего не собираемся нарушать.

      — Вот именно, — кивнул Цзян Фэнмянь. — Именно поэтому я не вижу никаких причин, почему бы нам не познакомиться со вторым молодым господином Лань поближе.

      Лань Дуншэн улыбнулся с облегчением.

      — Благодарю, — произнес он искренне. — Тогда, если вы не против, я представлю вас, а затем вернусь к делам.

      Цзян Фэнмянь кивнул, подавляя грусть. Не таким он когда-то воображал себе приезд в Облачные Глубины. У них с Лань Дуншэном должно было быть много времени друг для друга, их троих — вместе с Вэй Чанцзэ — должны были ожидать безмятежные юношеские развлечения и, вполне возможно, приключения.

      Однако стоило смириться с тем, что теперь уже ничего не будет так, как прежде. Отец Цзян Фэнмяня, к счастью, здравствовал и управлял орденом крепкой рукой. А Лань Дуншэну, вынужденному повзрослеть раньше срока, уже никогда не быть легкомысленным мальчишкой.

      За этими грустными раздумьями Цзян Фэнмянь не заметил, как они дошли до библиотеки. Только у самого ее порога он сообразил, что обычно разговорчивый Лань Дуншэн ведет себя более скованно. Со стороны даже могло показаться, что он боится знакомить друга с младшим братом, однако Цзян Фэнмянь отверг эту мысль как абсурдную. Скорее всего, Лань Дуншэн просто устал, а еще — тоже чувствует себя несчастным от того, что вместо развлечений с ровесниками его ждут дела ордена.

      В библиотеке было тихо и пусто.

      — Все ученики сейчас на занятиях, — на грани слышимости шепнул Лань Дуншэн. — Во второй половине дня здесь гораздо более людно.

      Цзян Фэнмянь не сомневался в этом. Орден Гусу Лань славился своей библиотекой, и пороги Облачных Глубин обивали заклинатели со всей Поднебесной в желании прикоснуться к накопленной мудрости. Те же, кому выпала честь расти возле подобной сокровищницы, ценили ее особо.

      Миновав несколько стеллажей, они вышли к небольшому закутку, достаточно уединенному. Даже если бы библиотека оказалась полна народу, здесь наверняка все равно было бы потише. За самым дальним столом, сохраняя идеально прямую осанку, сидел юноша и изучал какой-то трактат столь внимательно, что даже не заметил их появления.

      — Цижэнь! — окликнул его Лань Дуншэн, и юноша, вскинув сперва голову, поспешил подняться.

      — Сюнчжан, — поклонился он. Затем, бросив взгляд в сторону гостей, повторил поклон: — Молодой господин Цзян и…

      — Вэй Чанцзэ, — представил своего слугу Цзян Фэнмянь, возвращая поклон.

      — Молодой господин Вэй, — закончил свое приветствие Лань Цижэнь и выпрямился.

      Несмотря на указанный Лань Дуншэном возраст, назвать его ребенком не повернулся бы язык. Высокий, как и все Лани, он лишь слегка уступал более взрослым юношам в росте. Он выглядел более тонким, нежели старший брат, однако его плечи были красиво развернуты, и не оставалось сомнений, что однажды они сравняются статью. На лицо они с Лань Дуншэном тоже были очень похожи: если бы не разница в возрасте, их можно было бы принять за близнецов. Только черты лица Лань Цижэня выглядели словно бы чуть более резкими, нервными, а глаза не излучали безмятежное тепло, а смотрели насторожено.

      — Цижэнь, — произнес Лань Дуншэн так мягко, словно разговаривал с норовистым жеребцом. — Я бы хотел, чтобы ты позаботился о наших гостях. Жителям приозерного края непривычно у нас в горах, почему бы тебе не помочь им пообвыкнуться?

      Что бы ни подумал по этому поводу Лань Цижэнь, вслух он этого произносить не стал. Лишь снова поклонился брату и сухо произнес:

      — Как пожелает сюнчжан, — и, обернувшись к гостям, не менее холодно произнес: — Облачные Глубины рады приветствовать гостей.