— То есть у тебя по острову носится мелкая девчонка в обнимку с отрубленной головой… и вы ничего с этим не делаете?

      Голос Хуа Чэна звучал скучающе, однако гримаса на его лице была более чем говорящей. Он, разумеется, издевался.

      — Мы пробовали ее вернуть, — сухо ответил Хэ Сюань. Рад был бы не отвечать, но ведь этот скалозуб не уберется отсюда, пока не услышит своей истории. — Цинсюань перед нею чуть ли не на коленях стоял. Я ее пирожными подманивал…

      — Даже на пирожные не повелась? — картинно распахнул единственный глаз Хуа Чэн. — Видимо, она крепко на тебя обиделась.

      Хэ Сюань скривил губы.

      — Она не прекращает реветь. Где в ней вообще все эти слезы помещаются? Если она вообще изволит с нами разговаривать, то все твердит, что никто ее не любит, никому она не нужна, все только и мечтают от нее избавиться… Что никто, кроме ее ненаглядного бофу о ней не заботился, а мы злые, жестокие, бессердечные… Ну давай ты еще тут пореви! — прикрикнул он на начинающего потихоньку шмыгать носом Ши Цинсюаня, которого его Высочество наследный принц все это время осторожно поглаживал по спине.

      — Она права-а! — всхлипнул Ши Цинсюань. — Все как всегда! Я предоставил решать свои проблемы брату, а сам ни на что не годен! Из меня вышел никудышный отец!

      — Ты вообще не отец, ты мать! — раздраженно напомнил ему Хэ Сюань.

      — А эту, как ее… няню к ней подослать не пробовали? — подсказал Хуа Чэн, но Хэ Сюань только поморщился.

      — Как будто Цзин-эр ее когда-нибудь слушалась! — фыркнул он. — Господа Ши всегда прекрасно помнят, кто хозяин, а кто прислуга, даже в таком соплячном возрасте.

      Сделав небольшую паузу, он добавил уже чуть спокойнее:

      — Она сама вернется, никуда не денется. Как окончательно проголодается и осознает, что на этом острове ничего, кроме нее, съедобного нет, так сразу и вернется. Аппетит у нее хороший, так что, думаю, это случится скоро.

      — И… что будет дальше? — негромко подал голос Се Лянь.

      — Как раньше все будет, — пробурчал Хэ Сюань.

      — Она никогда нам не простит! — одновременно с ним хлюпнул носом Ши Цинсюань. — Она злопа-амятная!

      — Вся в папочку, — зубасто ухмыльнулся Хуа Чэн.

      Все четверо немного помолчали. Ши Цинсюань тихонько всхлипывал, и Се Лянь продолжал поглаживать его спину. Судя по постепенно мрачнеющему взгляду Хуа Чэна, это ему нравилось все меньше и меньше.

      — Слушай, — Хэ Сюань усилием воли попытался смягчить свой голос, — она еще совсем ребенок. Она просто не понимает ни смерти, ни потерь. Цзин-эр ведет себя так, словно у нее отобрали любимую игрушку — и вредничает, требуя, чтобы ей ее вернули. Но однажды она осознает… И смирится.

      — Она не смирится, — покачал головой Ши Цинсюань. Глаза его отчаянно покраснели. — Ты только вспомни, что все это время она исправно поклоняется статуе Повелителя Воды…

      Хэ Сюань зажмурился. Как не вовремя это сказано! Однако надеяться на то, что Хуа Чэн прослушает, было наивно. Даже с закрытыми глазами Хэ Сюань чувствовал, как навострились его уши.

      — Статуе? — почти с восторгом переспросил Хуа Чэн. — Черновод, у тебя во дворце есть статуя Повелителя Воды?!

      Хэ Сюань тихонько вздохнул про себя и, с трудом разлепив веки, посмотрел на него тяжелым взглядом.

      — Прилагалась к Цзин-эр, — кисло отчеканил он и вдруг слегка оживился. — О, может, пригрозить разнести ее в крошку? Тогда она точно поспешит вернуться.

      — Нет-нет-нет! — Ши Цинсюань в ужасе схватил его за рукав. — Этого она нам точно ни за что никогда не простит! Хэ-сюн, ты же знаешь, какая она мстительная!

      — Ну так есть в кого, — снова ввернул Хуа Чэн, а затем сверкнул глазом, заметив, что рука Се Ляня задержалась на плече утешаемого. — Слушай, у тебя же есть отличная возможность вообще избавиться от девчонки!

      — Нет! — хором воскликнули Хэ Сюань и Ши Цинсюань.

      — Да не паникуй ты, — поморщился Хэ Сюань, при этом даже не думая высвободить свой рукав из крепкого захвата. — Он не убить ее предлагает…

      — А что? — с подозрением насупился Ши Цинсюань.

      — Пока есть хоть один верующий… — почти пропел — крайне фальшиво — Хуа Чэн, но Хэ Сюань поспешил его прервать:

      — Заткнись! — рявкнул он. — Ни за что!

      Хуа Чэн посмотрел на него, потом на Ши Цинсюаня и Се Ляня, сидящих слишком близко друг к другу, вздохнул и, поднявшись на ноги, решительно отцепил пальцы бывшего Повелителя Ветра от ханьфу Черновода.

      — Пойдем поговорим, — произнес он совершенно другим тоном, сухим и деловым: таким, каким обсуждал долги и наказания.

      Ши Цинсюань проводил их встревоженным взглядом, но Се Лянь успокаивающе пожал ему ладонь, отчего захват Хуа Чэна на запястье Хэ Сюаня стал болезненно-жестким.

      — Убей двух зайцев одним выстрелом! — прошипел он, едва они отошли на несколько шагов.

      — Это каких же? — без энтузиазма поинтересовался Хэ Сюань.

      — Из вас хреновые родители! — фыркнул Хуа Чэн. — Ну, или девчонка у вас до крайности неудачная. Знаешь, я присматривался к ней, все думал, что за ребенок получился у бога и демона? Решил, что если мне понравится увиденное, то, может, я смогу уговорить гэгэ…

      Во взгляде Хэ Сюаня, несомненно, отразился весь ужас, что он в этот момент испытал, ибо Хуа Чэн насмешливо хмыкнул.

      — Не беспокойся, мне не понравилось. Ваша Цзин-эр — отвратительный ребенок, вобравший в себя худшее от обоих родителей. Не надо нам с гэгэ подобного счастья.

      — Ее просто плохо воспитали, — немного успокоившись, скривился Хэ Сюань. — Педагогические таланты Ши Уду ниже уровня дна.

      — Ну так разве не лучше ли станет, если он сам будет пожинать плоды своего дурного воспитания? — вкрадчиво произнес Хуа Чэн.

      — Он не заслужил… — хрипло выдохнул Хэ Сюань. — Не заслужил жизни!

      — Ну смотри, — Хуа Чэн терпеливее, чем от него можно было бы ожидать, начал доказывать свою точку зрения. — Если ты будешь упрямиться и настаивать на своем, то тебе придется до конца жизни приглядывать за этой девчонкой. Потому что с таким характером ты не пристроишь ее замуж даже с очень большим приданым… на которое у тебя, впрочем, все равно нет денег. Она останется висеть на твоей шее до самой смерти — и, уверен, это будет самая несносная старушка из всех возможных. А твой Ветерок так и будет грустить и тосковать.

      — При чем тут Цинсюань? — нахмурился Хэ Сюань.

      — При том, — Хуа Чэн склонился к самому его уху, — что он никогда тебе не даст. Не при мертвом брате. Он сколько угодно может твердить, что ты в своем праве, но его утраты это не отменит. Ты убил его старшего братика, Черновод, единственного и горячо любимого. Я невысокого мнения о богах, ты знаешь, но Ши Цинсюань все же не выглядит человеком, готовым возлечь с убийцей родного человека.

      Пока Хэ Сюань хватал ртом воздух — образно, воздух ему нужен не был, — Хуа Чэн продолжал:

      — А вот если ты наступишь на горло своей гордости… То сам посмотри, какие радужные перспективы открываются. Ты сбагришь девчонку любящему дядюшке, а Ши Цинсюань будет только рад кинуться в твои великодушные объятия. Как ни крути, ты всюду в выигрыше!

      — Но я… — Хэ Сюань вдруг почувствовал себя невообразимо усталым. — Получается, все было напрасным? Все вернется на круги своя?

      Хуа Чэн демонстративно пожал плечами.

      — Тебе надо научиться расставлять приоритеты, друг мой, — заявил он свысока. — Ты не можешь иметь все и сразу. Тебе что важнее: мертвый Ши Уду, который все равно ничего не чувствует и даже перед смертью ни в чем не раскаялся, или живой Ши Цинсюань в твоей постели?

      Хэ Сюань покачал головой. Вопрос был поставлен жестоко… Однако сказанное Хуа Чэном имело смысл. За прошедшие два года их отношения с Ши Цинсюанем ни капли не потеплели. Тот пришел под кров Черновода, позволил исцелить свои увечья. Был мягок и приветлив — но даже не пытался вернуться к прежнему панибратскому общению. Ши Цинсюань словно поставил себя на ступень ниже и отныне всегда покорно склонял голову, что бы Хэ Сюань ему ни говорил. Услужливость давалась ему плохо, но бывший вольный и беззаботный Повелитель Ветра старался изо всех сил.

      А ведь время шло, с неожиданной остротой осознал Хэ Сюань. Проживая то в Небесной столице, то в Призрачном городе, он как-то забыл о течении лет. Оно не касалось ни вечно живых богов, ни давно умерших демонов.

      Однако одной маленькой, но стремительно растущей девочки оно очень даже касалось! Цзин-эр взрослела, а это означало, что Ши Цинсюань… старился. Пройдет всего каких-то несколько жалких десятков лет, и его жизненный путь прервется. Как непревзойденный демон Черновод мог бы придержать для него время, но ведь Ши Цинсюань не примет такой помощи. Скорее уж, он будет тяготиться своей жизнью, а не желать ее продлить.

      И это все приводило к осознанию, что ему, умеющему выжидать веками, придется решать что-то срочно, не откладывая и не рискуя однажды снова остаться в полном одиночестве.

      — Хорошо, — почти беззвучно выдохнул Хэ Сюань и, резко развернувшись, решительным шагом направился к Ши Цинсюаню.

      Тот вскочил ему навстречу, глядя с тревогой и неясной пока надеждой. Торопливо, чтобы не передумать, Хэ Сюань впечатал свою ладонь ему грудь.

      — Что?.. — выпалил Ши Цинсюань растерянно, а затем, почувствовав приток магических сил, спросил еще более недоуменно: — Зачем?..

      — Свяжись с Генералом Мингуаном по духовной сети, — велел ему Хэ Сюань. — Скажи, что если он имеет желание вернуть своего приятеля к жизни, то пусть поспешит прибыть — я открою ему дорогу.

      Получив сообщение от Ши Цинсюаня, Пэй Мин сперва не поверил. Это все звучало как несусветная чушь, однако Линвэнь, к которой он умудрился прорваться, подтвердила: пока у бога есть хоть один по-настоящему верующий последователь, он жив.

      Богов почти невозможно убить обычным способом: на них все заживает как — здесь Линвэнь хмыкнула — на собаках. Боги умирают, лишь когда в них перестают верить. Собственно, на это Черновод наверняка и рассчитывал, когда не пожелал вернуть голову Ши Уду. При разделенном теле тот был все равно что труп, а значит, не мог откликаться на молитвы и просьбы своих последователей. Однако умереть ему предстояло все-таки несколько позже, нежели в тот момент, когда его голова отделилась от тела.

      Цзин-эр же, как оказалось, смешала все эти планы. Истово почитая своего бофу как бога, она послужила для него якорем. Поэтому, раз уж Черновод внезапно сменил гнев на милость и выразил готовность вернуть голову Ши Уду, то у того появился шанс вернуться к жизни.

      И все-таки Пэй Мин продолжал не очень-то в это верить, ступая на Остров Черных Вод. При виде встречающих его Ши Цинсюаня, Черновода, а также Се Ляня и Собирателя цветов под кровавым дождем — а эти-то что здесь забыли? — он раздраженно скривился, однако заставил себя подойти к этой подозрительной компании.

      — Где голова Шуйши-сюна? — спросил он, не тратя времени на приветствия.

      — У нее, — острым подбородком указал направление Черновод, словно бы и не обиженный подобным обращением.

      Пэй Мин взглянул в указанную сторону. На берегу темного, медленно ползущего ручья сидела Цзин-эр и держала на коленях нечто размером с…

      …человеческую голову.

      Пэй Мин судорожно выдохнул через зубы и с яростью обернулся к Черноводу.

      — Вы что, отдали голову ей? — почти проревел он. Переведя взгляд на Ши Цинсюаня, он гневно рявкнул: — У тебя что, совсем мозгов нет?

      Собиратель цветов под кровавым дождем явно наслаждался разворачивающимся зрелищем, однако Се Лянь счел необходимым вмешаться.

      — Генерал… — обратился он мягко. — Не ругайтесь на них. Произошла досаднейшая случайность, никто не виноват…

      — Никто не виноват?! — с особым выражением произнес Пэй Мин, но Се Лянь лишь смущенно улыбнулся.

      — Это трагическое стечение обстоятельств, — повторил он. — Цзин-эр наткнулась на голову его Превосходительства Повелителя Воды и… была чрезвычайно расстроена.

      — А по-вашему она что, обрадоваться была должна? — проворчал Пэй Мин. — Проклятие, девчонка, конечно, та еще заноза в заднице, но она все-таки совсем еще ребенок…

      — Вот поэтому будьте столь любезны забрать у нее эту дурацкую голову и приставить ее к не менее дурацкому телу, — не выдержал наконец Черновод. — За этим вас сюда и позвали!

      — Почему я? — с подозрением спросил Пэй Мин. — Вы что, не могли сделать это заранее?

      — Видите ли, — вмешался Собиратель цветов под кровавым дождем, — Девчонка Ши никому не отдает свою новую игрушку. Можно, конечно, поймать ее и отобрать силой… Но смертные, особенно маленькие, такие хрупкие… Мы поопасались сломать что-нибудь.

      Пэй Мин посмотрел на него с негодованием и хотел уже было ответить, как вперед выступил Ши Цинсюань.

      — Пожалуйста… — попросил он мягко. — Пожалуйста, генерал, ради моего брата!..

      Тяжело вздохнув, Пэй Мин отступил. Препираться с этими шутами — всеми четырьмя — у него не было ни малейшего настроения.

      Ступая как можно мягче, он приблизился к сидящей на камне Цзин-эр. Теперь в той сложно было признать ухоженную и изысканную маленькую госпожу: прическа ее сбилась, платье испачкалось и порвалось, и даже на лице виднелись грязные подтеки. Голова в ее руках также пребывала в не самом лучшем виде. Искаженное какой-то злой, отчаянной и безбашенной радостью, лицо Ши Уду выглядело чужим и незнакомым. Заострившиеся черты приобрели хищный вид, но в сочетании с грязными, похожими на замурзанную мочалку волосами общее впечатление складывалось почти жалкое.

      Пэй Мин осторожно присел рядом на корточки. Цзин-эр заметила его краем глаза и даже дернулась, словно пугливая лань — однако осталась на месте. Лишь провела грязной ладошкой по не менее грязной щеке Ши Уду.

      — Я хотела помыть ему волосы, — с внезапной доверительностью произнесла она. — Помните, у бофу были такие красивые волосы — как шелк… Но вода тут ужасная, сама вся какая-то темная и липкая.

      — Цзин-эр… — Пэй Мин вдруг остро пожалел, что здесь нет Линвэнь с ее отлично подвешенным языком. — Послушай, я мог бы позаботиться о…

      — Вы уже позаботились, — сухо, не глядя на него огрызнулась Цзин-эр. — Вы отдали меня этим. Вы знали, что это они убили бофу?

      — Ши Цинсюань не убивал своего брата, — вновь вздохнул Пэй Мин. — А Черновод…

      — Господин Ши любит господина Хэ, — поджав губы, отчеканила Цзин-эр. — Значит, все, что делает один, делает и другой.

      — Это теперь вот такое определение для любви? — криво усмехнулся Пэй Мин. — Но ладно, слушай… Черновод передумал. Он разрешил вернуть голову Шуйши-сюна его телу.

      Цзин-эр прижала голову к своей груди, словно мягкую игрушку. Было в этом нечто настолько жуткое, что Пэй Мин едва не отвел взгляд.

      — Вы все говорили, что бофу мертв, — по щекам Цзин-эр, к ужасу генерала, вновь потекли слезы. — Я вам не верила! Не верила!.. А теперь… теперь я не знаю, во что верить.

      Это были страшные слова. Для любого бога — вообще, но в данной ситуации — особенно. Если Цзин-эр в самый последний момент потеряет свою веру, то все окажется напрасным. Не думая о том, что он делает, Пэй Мин накрыл своей широкой ладонью тоненькую руку Цзин-эр и горячо произнес:

      — Нет, ты была права! Слышишь? Я признаю, я ошибся. Но ты — ты молодец, Цзин-эр. Ты веришь — и это самое главное. Не теряй своей веры, и Шуйши-сюн сможет вернуться.

      Цзин-эр посмотрела на него настороженно, но все же с надеждой во взгляде. Отнять свою руку она даже не попыталась, лишь замерла, словно маленький зверек.

      — Пока у бога есть хоть один верующий — он жив, — попытался объяснить ей Пэй Мин. — Это не спасет бога… эм… разделенного на части, но если соединить их снова, то он исцелится. Цзин-эр, пожалуйста, отдай мне голову Шуйши-сюна — и я приставлю ее обратно к телу. Клянусь тебе, он вернется за тобой целым и невредимым.

      Глаза Цзин-эр с подозрением прищурились.

      — Я смогу пойти с вами? — спросила она.

      — Боюсь, что нет, — Пэй Мин покачал головой. — Я не знаю, сколько времени это займет, и не смогу позаботиться о тебе. К тому же, разве ты не должна предстать перед своим дядей в подобающем виде?

      Цзин-эр опустила взгляд, будто впервые разглядывая свой рваный подол и грязные потеки на некогда прозрачно-бирюзовом ханьфу.

      — Хорошо, — произнесла она и вдруг поднялась на ноги. Ее голос звучал холодно, а зрачки в глазах так расширились, что почти полностью поглотили радужку. — Но если вы меня опять обманете, то знайте: когда я вырасту, я сожгу все ваши храмы до единого.

      Угроза могла бы показаться нелепой, однако на перемазанном бледном лице девочки была написана такая решимость, что Пэй Мин только и смог, что кивнуть.

      Не обращая внимания на грязь, Цзин-эр аккуратно коснулась губами лба Ши Уду и лишь затем осторожно вложила голову в подставленные руки Пэй Мина. А потом, выпрямив свой тоненький стан, с надменным выражением на лице прошествовала в сторону тревожно поджидающего ее Ши Цинсюаня.

      Пэй Мин же, заполучив голову друга, тут же вернулся на Небеса. К сожалению, получить помощь от Линвэнь было невозможно: та все еще отбывала свое наказание и с места работы отлучаться не могла. Генералу Мингуану пришлось самостоятельно извлекать тело Ши Уду из гробницы. То и правда сохранилось нетленным, словно и не минуло уже более четырех лет со дня его смерти.

      Голову перед воссоединением пришлось привести в приличный вид. Попытка вымыть волосы в Черных Водах действительно оказалась провальной, поэтому Пэй Мину пришлось повозиться, прежде чем к Ши Уду вернулся достойный облик.

      В какой-то момент Пэй Мин осознал, что оттягивает самый важный момент. Он не верил — ни Линвэнь, ни, тем более, Черноводу. Мертвое — мертво… если, конечно, оно не восстает в виде демонов. Однако Пэй Мин действительно все это время скучал по старому другу и сейчас подумал о том, что если и оборвется последняя надежда, то станет совсем уж грустно.

      Потом он вспомнил о сердитой маленькой девочке, которая все четыре года продолжала хранить веру в своем избалованном, но тем не менее любящем сердце, и заставил себя приставить голову Ши Уду на положенное ей место.

      Голова соединилась с телом беззвучно, но сразу — накрепко. Правда, шею еще обвивал уродующий утонченную белизну шрам, однако он постепенно розовел и выцветал. Несколько мучительно долгих мгновений — и неподвижная грудь пришла в движение. Дыхание с губ слетало с тихим хрипом, однако сердце — Пэй Мин для верности положил ладонь на грудную клетку — билось пусть и несколько торопливо, но размеренно.

      Ши Уду больше не был похож на труп — скорее, на выздоравливающего после тяжелого ранения.

      Внезапно его дыхание сбилось, а сердце заколотилось как сумасшедшее. Пэй Мин встревоженно наклонился к другу — и едва не столкнулся с ним лбами, когда Ши Уду резко сел. Еле успев перехватить летящий ему в ухо кулак, Пэй Мин поторопился поймать и второе запястье Ши Уду и пропыхтел:

      — Спокойно, спокойно! Все закончилось!

      — Пэй Мин? — прохрипел Ши Уду с трудом и, отчаянно закашлявшись, был вынужден изогнуться, чтобы сплюнуть сгусток крови. Рубец на его горле теперь напоминал просто старый шрам, но голосовым связкам, наверное, тоже потребовалось время, чтобы восстановиться. — Где?..

      — Слушай, это долгая история, — встревоженно глядя на него, прервал его попытки разговаривать Пэй Мин. — Давай я дам тебе горячего вина и попробую… гхм… да, попробую рассказать все по порядку?

      У Ши Уду просто не было другого варианта кроме как согласиться.

      Это не укладывалось в голове.

      Собственно, и сама голова пока еще не слишком хорошо «укладывалась». Ши Уду поймал себя на том, что украдкой ощупывает свое горло, и поспешно опустил руку. Пэй Мин утверждал, что прошло четыре года, однако для Ши Уду все началось ровно с того же момента, на каком и закончилось. Вот они с Цинсюанем в логове Черновода, вот ему навстречу летит ржавый меч, вот короткая вспышка боли — а вот он уже сидит во дворце Генерала Мингуана, пьет крохотными глотками вино и слушает рассказ о том, что произошло позже.

      Линвэнь и ее загадочный роман с недодемоном, приведший к преступлению и наказанию, Цзюнь У, оказавшийся демоном, Се Лянь со своим непревзойденным верхом на статуе все того же наследного принца, сражающиеся с ним и разносящие при этом всю прежнюю Небесную столицу, да так, что пришлось отстраивать новую… Все это Ши Уду волновало мало. Для него куда важнее было то, что два самых главных для него человека в данный момент находились в заложниках у Черновода.

      — Не в заложниках, — терпеливо, хотя терпение у него явно уже иссякало, возразил Пэй Мин. — Я тебе клянусь, от Цзин-эр он только и мечтает избавиться. Он и голову-то твою вернул лишь для того, чтобы ты мог забрать свое беспокойное сокровище. А иначе зачем еще ему это делать?

      — А Цинсюань? — продолжал хмуриться Ши Уду. — Он все это время был у Черновода в плену!

      — Не все, — покачал головой Пэй Мин. — Только последние два года. Они попытались растить Цзин-эр вместе… Ну и, короче, оба в этом капитально провалились.

      Ши Уду устало прикрыл глаза руками. Локти слегка сводило, а пальцы нервно подрагивали, но он надавил посильнее, чтобы унять эту дрожь.

      — Как ты вообще мог отдать Цзин-эр этому отродью? — прошептал Ши Уду. — Как у тебя поднялась рука причинить такое зло нежному, хрупкому, трогательному созданию?

      Пэй Мин, в это время отпивающий вино, поперхнулся и потом долго отфыркивался.

      — Твое «нежное создание» довело Линвэнь и вынесло мозг мне, — проворчал он, отдышавшись. — Однако я вовсе не планировал ничего плохого.

      Пэй Мин вздохнул и с тоской посмотрел на почти опустевший кувшин.

      — Ты понимаешь, она ведь росла, — начал он издалека. — Твое заклятие спало — и она начала расти. Линвэнь не стала бы вновь проклинать ее, как и я… Я вообще не знаю, как это делается — и знать не хочу! Однако Линвэнь говорила, что после совершеннолетия Цзин-эр не сможет оставаться на Небесах, и мне пришлось думать, что с нею делать. В конце концов я решил попытаться убить одним выстрелом двух зайцев. Я ведь обещал тебе позаботиться о твоем брате, верно? Но вот только он помощи принимать не желал. Черновод выкинул его в земной столице, и Цинсюань прибился к бродягам. Нищенствовал, голодал, мучился с переломанными конечностями…

      Наверное, лицо Ши Уду в этот момент исказилось, поэтому Пэй Мин поспешил завершить свою мысль:

      — Я и подумал: если ради самого себя твой брат еще и может забивать себе голову неким «искуплением», то не обречет ведь он ребенка на такую же нищенскую жизнь? А Цзин-эр могла бы получить шанс жить с родным отцом на земле. В детстве проще привыкать к смене обстановки, она бы страдала куда меньше, чем если бы лишилась Небес, будучи уже взрослой.

      — Кто же знал, — тяжело вздохнул под конец Пэй Мин, — что Черновод вмешается в этот план? Я хотел купить для Цинсюаня дом и помогать им с Цзин-эр по мере необходимости — но этот негодяй заявил, что он тоже заинтересованное лицо! Шуйши-сюн, ну скажи хоть ты: неужели это правда?

      Ши Уду раздраженно скривился. Он и сам об этом уже думал — и мысли отнюдь не доставляли ему удовольствия.

      — Я не знаю точно, — тяжело уронил он. — Однако мой брат, при всей его легкомысленности, никогда не был развратным. Он был влюблен в своего «Мин-сюна», так что если и был с кем-то по настоящему близок в женском облике, то только с ним.

      Об этом он просто не успел подумать. За выходками Цинсюаня, за вскрывшейся правдой, за надвигающейся Небесной Карой Ши Уду вообще слегка подзабыл о Цзин-эр. Вернее, он настолько привык к ней за двести лет, что его уже давно не волновало, кто там поспособствовал ее зачатию. Ши Уду всегда считал, что ее отец — Повелитель Земли, и отчасти из-за этого недолюбливал того. Однако узнав, что под этой маской скрывается Черновод, Ши Уду не успел подумать, как это будет относиться к Цзин-эр.

      А теперь, наверное, это и вовсе не имело особого значения. Что Цинсюань не способен воспитывать ребенка, Ши Уду предполагал с самого начала. Тот ведь всегда был младшим, тем, о ком заботились и кого опекали. Цинсюань мог быть смышленым, талантливым и после стольких лет на Небесах даже самодостаточным — но Ши Уду не представлял своего брата по-настоящему ответственным настолько, чтобы доверить ему еще чью-то жизнь.

      И, разумеется, Цинсюань таким не стал. Про мертвяка и вовсе говорить было нечего — что тот понимает в живых детях? Больше всего на свете Ши Уду хотел сейчас забрать у этой бестолковой парочки Цзин-эр, а потом уже можно будет заняться и Цинсюанем.

      Однако прямо сейчас он не мог никуда уйти: за высокими резными дверями решалась его судьба. Место Небесного Императора сейчас было вакантно, поэтому его историю сейчас обсуждала целая толпа богов.

      Пэй Мин рассказал ему, что Цзюнь У не стал лишать его божественного статуса, ибо посмертно делать это было как-то глупо. Мол, «Повелитель Воды сам навлек на себя наказание, и потому нет смысла и дальше трепать его имя». Однако теперь Ши Уду вновь оказался живым, и вопрос о его месте в рядах богов встал ребром. Вмешиваться в судьбы смертных богам строжайше запрещено, и уж тем более нельзя делать это таким образом, каким действовал Ши Уду. Сам он почти не сомневался, каким будет вердикт, однако обсуждение отчего-то затянулось.

      Наконец двери распахнулись, и боги торопливо, один за другим, покинули зал. Одними из последних вышли крайне усталая Линвэнь и мрачный Пэй Мин.

      — Вот, — Линвэнь почти впихнула Ши Уду в руки список с предписанием. — Я боролась за тебя до последнего. К сожалению, мое положение сейчас таково, что мой голос значит слишком мало.

      — Это была заранее проигрышная борьба, — хмыкнул Ши Уду, лишь для порядка скользнув взглядом по своему приговору, предписывающему низвержение с Небес. — Ради чего вообще было стараться?

      Линвэнь на мгновение прижала руки к вискам.

      — У нас нет Небесного Императора, — пробормотала она измученно. — Но это ладно, я пока все еще верю, что однажды боги войны как-нибудь между собой договорятся — или, может, верующие сами определятся с выбором. Однако мы лишились сразу скопом троих стихийных Повелителей! Твой брат, несмотря ни на что, был хорошим богом — получше многих. Ой, да даже от Черновода в качестве Повелителя Земли было больше пользы, чем от некоторых! Ну а ты и вовсе был вторым лицом на Небесах, на тебе столько всего держалось! Вот кем я теперь буду все появившиеся дырки залатывать?!

      Она тяжело вздохнула.

      — Балаболов у нас полно, а хороших работников не хватает. Боги стихий не возносятся так же часто, как боги войны или литературы. Мы еще хлебнем без вас горя — а разгребать все завалы, естественно, мне.

      — Извини, — не слишком искренне произнес Ши Уду, но Линвэнь только отмахнулась.

      — Иди уж, — прикрыла она глаза. — Свяжись с нами, если что… Я спуститься не смогу — мое наказание будет длиться еще долго. Но через Мингуана помогу.

      Пэй Мин поспешно кивнул.

      — Все, что только потребуется… — начал было он, но Ши Уду лишь покачал головой — очень осторожно.

      — Спасибо, — произнес он, крепко сжимая свой приговор. — Правда, спасибо. Однако… мне будет куда пойти. Когда-то я думал, что однажды мне хватит сил расстаться с Цзин-эр и дать ей вырасти, поэтому давным-давно приобрел для нее дом. Он ждал ее все эти годы — но теперь я лично смогу за ней приглядывать.

      — Предусмотрителен — как всегда, — кривовато усмехнулась Линвэнь. — Я рада за тебя. Знаешь, я иногда думаю, что тоже была бы не прочь оказаться низвергнутой…

      — Ни за что! — возмутился Пэй Мин. — Так Небесная столица совершенно опустеет!

      — Да уж, — поддержал его Ши Уду. — Без тебя даже Небесный Император станет не нужен.

      Он помолчал несколько мгновений, пристально вглядываясь в лица своих друзей. В своей жизни он вряд ли увидит их вновь: ему, скорее всего, не светит повторное вознесение.

      — Я только, — справившись с не вовремя нахлынувшей сентиментальностью, сухо произнес Ши Уду, — попросил бы помочь мне оказаться на Острове Черных Вод. Пэй Мин, ты ведь говорил, что тебе откроют дорогу?

      Это место выглядело таким же мрачным и унылым, как он запомнил. Правда, кто-то попытался немного облагородить задний двор, сделав из него слабое подобие зимнего сада, однако плохая вода и тусклый свет не давали растениям напитаться жизненной силой. При мысли о том, что в таком совершенно неподходящем месте пришлось расти его девочке, у Ши Уду сжалось сердце.

      Его тело впервые за много лет ощущалось более тяжелым — и при этом таким бессильным. Конечно, он все еще был молодым и совершенно здоровым мужчиной, однако божественная мощь больше не текла по его меридианам. Некстати подумалось, что сейчас он для непревзойденного демона не то что не противник — даже не игрушка.

      И все же Ши Уду пошел размеренными шагами в сторону того, что Черновод именовал своим дворцом. Несмотря на то, что шел он по суше, двигаться приходилось будто сквозь толщу воды: таким тяжким, давящим было ощущение царящей вокруг темной энергии.

      Цзин-эр требовалось забрать отсюда как можно скорее …

      — Бофу! — звонкий вопль разрезал повисшую пыльной тканью тишину. — Бофу!!!

      Откуда-то из-за угла вылетел серебристый вихрь и наскочил на Ши Уду — тот только и успел, что подставить руки и поддержать. От неожиданно большого веса он оступился и попятился, с трудом устояв на ногах.

      А куда-то в макушку — не в шею, в макушку — ему уже отчаянно рыдали.

      Дав ей время проплакаться, Ши Уду осторожно отстранил от себя Цзин-эр и вгляделся в ее лицо.

      В последний раз он видел ребенка — а сейчас перед ним был подросток. Детское очарование уже почти сошло, а юношеская прелесть еще не наступила, и Цзин-эр выглядела немного нескладной и угловатой. Она вся словно состояла из скул, локтей и коленок, но даже за этой незавершенностью уже чувствовалось грядущее девичье изящество. Всего года через три шпилька будет сверкать в ее прическе по праву, став достойной оправой для драгоценной красоты.

      — Они говорили, что ты умер! — сквозь слезы гневно сияя глазами, наябедничала Цзин-эр. — А я им не верила! Я всегда знала, что ты придешь за мною!

      — Конечно, как бы я мог за тобой не прийти? — Ши Уду выразительно вскинул бровь, и Цзин-эр счастливо улыбнулась в ответ.

      Подумав, Ши Уду поставил ее на землю: держать Цзин-эр было не то чтобы тяжело, но все же не слишком удобно. И действительно, оказалось, что, стоя на земле, она была ему уже по грудь. Саму Цзин-эр это не смутило, и она, радостно переплетя свои пальчики с пальцами Ши Уду, прильнула к его руке.

      В такой позе их и застал Цинсюань, судя по всему, наконец нагнавший Цзин-эр. Черновод, шедший вроде бы не спеша, появился за его спиной как тень.

      — Гэ! — радостно просиял Цинсюань и тоже кинулся обниматься.

      Ши Уду очень хотелось встряхнуть его за шкирку, но свободная рука словно сама собой обхватила брата за плечи.

      Живой. Целый. Кажется, здоровый. Все такой же теплый, сентиментальный и безумно, безумно родной. Ши Уду сглотнул колючий комок в горле и, притянув к себе поближе Цзин-эр, прошептал Цинсюаню в ухо:

      — Я с тобой дома поговорю, негодник. Пойдем, Пэй Мин не может ждать нас вечно.

      — Я… — Цинсюань осторожно вывернулся из неловкого захвата и посмотрел Ши Уду в глаза, совсем по-детски хлопая ресницами. — Гэ, я не пойду.

      — Что за чушь? — нахмурился Ши Уду. — Ты что, испугался? Не буду же я тебя пороть, в самом-то деле!

      — Н-нет, — неловко улыбнулся Цинсюань, так привычно встряхивая головой. Когда-то его волосы красиво разлетались от наколдованного из кокетства ветерка, а теперь он был попросту растрепанным. — Я не боюсь, просто… Гэ, я хочу остаться здесь.

      — Здесь? — зачем-то переспросил Ши Уду, а потом перевел взгляд на неподвижно замершего Черновода. — С ним?

      — С ним, — на улыбку Цинсюаня стало совестно смотреть: такой она стала глупой и одновременно счастливой.

      — Мой брат ничего тебе не должен, — холодно обратился Ши Уду к Черноводу. — Ты не можешь брать с него то, что хотел взять с меня.

      — Я не держу его, — лицо Черновода осталось неподвижным, лишь губы слегка скривились. — Можешь забирать обоих.

      — Что? — вскинулся Цинсюань. — Хэ-сюн, нет! Я… я хочу остаться! Не гони меня! Я правда хочу остаться… с тобой.

      Последние слова он произнес совсем тихо, потупившись. Именно этот момент выбрала Цзин-эр, чтобы дернуть Ши Уду за руку.

      — Бофу, пойдем отсюда! — требовательно заявила она. — Когда они вот так стоят друг перед другом — это надолго и очень скучно! Бофу, если бы ты только знал, как они мне надоели!

      Ши Уду раздирали противоречивые желания. Все инстинкты кричали, что Цинсюаня надо хватать и волочь из этого гиблого места пока не поздно. Однако разумом он понимал, что «поздно» уже наступило. Живое доказательство сейчас стояло справа от него и отчаянно тянуло за руку.

      — Ваше барахло, — впихнул ему связку мешочков цянькунь Черновод, видимо, тоже сочтя, что вопрос уже решен. — Выход знаете где.

      Ши Уду поймал взгляд Цинсюаня: радостный и какой-то словно бы предвкушающий. Что именно тот предвкушал, Ши Уду осознал с некоторым запозданием — и содрогнулся. Пожалуй, сейчас действительно наступил подходящий момент, чтобы смириться с тем, что младший брат имеет право делать свои собственные ошибки.

      — Тогда… до встречи? — все же напоследок спросил Ши Уду Цинсюаня.

      — Надеюсь никогда больше с тобой не встречаться, — не мог не испортить момент Черновод, но Цинсюань одновременно с ним широко улыбнулся.

      — Конечно, гэ! — вновь просиял он. — Мы еще обязательно увидимся!

      Цзин-эр снова дернула Ши Уду за руку, и тот повернулся к нелепой парочке спиной.

      — Они меня не любили! — по дороге к месту, где их ожидал Пэй Мин, пожаловалась Цзин-эр, заглядывая в глаза снизу вверх. — Они и тебя не любили, бофу! Давай им отомстим?

      — Обязательно отомстим, — чуть рассеянно кивнул Ши Уду.

      — А как? — воодушевилась племянница, и он потрепал ее по макушке.

      — Проживем счастливую жизнь.