Перси аккуратно — всегда аккуратно — толкнул Нико в подушки и навис сверху, улыбаясь счастливо и совершенно довольно. Нико с фырком зацепил Перси за ногу и повалил, усаживаясь сверху и довольно встряхивая отросшими волосами.

      Вся эта шутливая возня началась с того, что Перси отобрал у Нико последнюю чипсинку и под недовольный вскрик убежал в спальню, оттуда — в ванную, где чуть не свернул унитаз, снова на кухню, где Нико шлёпнул его полотенцем, прежде чем парень успел повернуть. Перси красочно вздрогнул, приложил руку к сердцу, завопил что он «Очень опасно ранен», невероятно драматично упал на пол, и, подождав пока Нико подойдёт ближе (несчастная чипсинка уже раскрошилась ещё в туалете), ловко свалил юношу на пол и бросился в спальню.

      Нико в последний момент схватил Перси за ногу и тот растянулся с грохотом во весь свой немалый рост. То, как Нико смеялся, наверное, слышали все соседи. Перси повернулся к нему, совершенно красный от беготни, с ярко горящими глазами, бешено улыбающийся и смеющийся и сам — что ему, неубиваемому, от падения будет. Впрочем, посмотрев на заливисто смеющегося Нико, улыбка Перси стала спокойнее, нежнее; он весь как-то обмяк и расслабился, подтянув к себе распластанного по полу юношу.

      — Ну и стоила ли эта чипса испуга соседей снизу? — все еще посмеиваясь спросил Нико, убирая волосы с лица.

      — Стоила, — убежденно заявил Перси; он задумался на секунду, прежде чем начал щекотать Нико; тот ахнул, громко от неожиданности ударив пятками по полу, извернулся ужом в держащих руках и попытался сбежать в спальню, где Перси его, конечно, поймал.

      Перси, лицом упавший прямо в подушки фыркнул и, быстрым движением свалил Нико рядом и слегка навалился — чтобы раззадорившегося юношу немного утихомирить и не придавить при этом.

      Красный, потный от бега и шуточной возни, в ходе которой Перси, не будь он неубиваемым, сломал бы пару пальцев, Нико с разметавшимися по всей постели волосами уткнулся парню в шею и затих, предварительно для приличия, конечно, повырывавшись. Перси жарко сопел ему в макушку, что, если честно, делу особо не помогало; Нико еще повозился, стараясь устроиться удобнее и тихо засмеялся.

      — Ну как дети малые, — пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Перси согласно-довольно загудел, стиснув юношу в объятьях крепче.

      Они полежали так немного; когда у обоих дыхание вернулось в норму они перелегли удобнее. Нико устроил голову на чужой мощной груди; лежа на боку руками обхватил спину и перекинул через парня ногу. Перси одной рукой зарылся Нико в волосы, другой прижал его к себе за талию и совсем отчаянно вжался носом в чужие длинные волосы.

      Под ухом Нико грохотало чужое сердце, и юноша, неосознанно, притиснулся ближе и прикрыл глаза. Он позволил себе мягко вырисовывать на чужой спине, от шеи до лопаток, околосимметричные узоры; мягко водить кончиками пальцев, обводить на шее выступающие позвонки, гладить грубый край футболки.

      Перси заурчал, довольный, расслабившийся, прижавший к себе любимого крепче. От довольства он начал сопеть громче, прямо Нико на ухо; тот тихо фыркнул, мягко гладя ладонями бока, большими пальцами, чуть нажимая, водить вдоль позвоночника.

      Они оба расслабились так сильно, что Нико не мог с уверенностью сказать где начинается один и заканчивается другой; теплое дыхание Перси и его сердцебиение стали, наверное, единственными звуками, всецело захватившими внимание юноши. Ему на секунду показалось, что и чужую спину он чувствует как свою, и теплый вес чужой руки поперек талии как будто тут всегда и был.

      Нико провел вдоль спины медленно, нежно, подушечками пальцев едва касаясь; уже на пояснице пальцы словно тронуло током, легко, осторожно, но Нико вздохнул от неожиданности, и Перси на его чуть слышное «о» рассмеялся хрипло и сонно.

      — Ага, там.

      — Что «там»? — не понял Нико, снова нежно проводя пальцами по чужой спине. — Ты меня током ударил.

      Снова дойдя до поясницы Нико на одно мгновение прекратил слышать чужое сопение, голос, сердце; ощущение Перси под щекой и руками, в объятьях, не пропало, но только изменилось — он был весь словно из камня на одну короткую секунду. Теплый, живой, но словно вылитый из металла; под подушечками пальцев на спине было чувство пустоты, как бывает, когда промахиваешься на ступеньку вниз.

      Чувство исчезло, вернулось чужое сопение и мычание, словно Перси что-то объяснял те две секунды, пока Нико отвлекся. Чувство литой из теплого металла кожи тоже пропало — грудь его была теплой, мягкой; но на одну секунду под пальцами все еще было пусто, словно ведя по доспехам спины, Нико пальцами нашел брешь.

      — О, — едва слышно выдохнул он, распахнув глаза и отстранившись; Перси делано недовольно замычал, но посмотрел на Нико мягко щурясь — от полудремы ли или от улыбки — сложно было разобрать.

      — Стикс, — внезапно хрипло пробормотал юноша, снова чувствуя пальцами родное тепло. Перси утвердительно угукнул.

      — Как вы только узнаете, — пробормотал он, впрочем, всем довольный, и прижал мягко к тому месту чуть подрагивающую ладонь юноши. — Все в порядке, — мягко прошептал Перси, снова прижимаясь к темным волосам и целуя их. — Не останавливайся.

      Нико почти задохнулся — в трепете, в удивлении и неверии — Перси так легко отнесся к этому, словно не его слабое место стало вдруг Нико известно; словно не он, Перси, должен был это хранить в тайне, словно не это место на его спине…

      Перси требовательно замычал и легонько юношу пихнул, и Нико пришлось продолжить рисовать у него на спине, гладить и обводить лопатки, прижиматься ладонями к бокам.

      Нико бы никому никогда не сказал — в этом не было сомнений ни у Перси, ни у самого Нико, но ведь что угодно могло пойти не так, что угодно могло случиться — Нико могли пытать, чтобы узнать как можно повелителя морей изничтожить, да что угодно —

      Перси выдохнул Нико в волосы теплое: «Хотел тебе рассказать сам, но думал, ты будешь возмущаться, хотя я не понимаю почему», и зарылся в темные пряди, как котенок. Нико откинулся на обнимающие его руки и прикрыл глаза.

      Теплый, лежащий у него под боком Перси, его собственная ладонь на том самом месте его поясницы, само осознание того, что Перси Джексон на самом деле неубиваемый из-за него, из-за Нико ди Анджело, многое ему объяснили. Перси доверял ему, несмотря на все то, через что им пришлось пройти, потому что знал — и тогда, и сейчас Нико сделает что угодно чтобы его защитить. Вопреки всему и б л а г о д а р я всему, что было, Перси ему доверял и хотел доверять, хотел сказать сам, потому что Нико на его взгляд заслуживал знать — Нико трепещуще выдохнул и прижал ладонь к спине парня крепче.

      Река оставляла слабые места, но именно поэтому Нико был тут, и именно поэтому Перси всецело ему доверял — они оба знали, где Перси не могла защитить река, там будет защищать его Нико, потому что сильнее него тыла у него не было.

      И, признаваясь самому себе, Перси знал — и быть не могло.