Мегамозг перестал смеяться и возбуждённо закусил губу, услышав, что Роксана просыпалась с долгим, протяжным стоном. Он любил этот звук и любил воображать, как она издавала бы такой стон, но в его руках. Впервые, сколько он помнил, её стон перешёл в слова. В его имя.
– Мегамо-озг... О нет, я не готова...
– Ко злу нельзя быть готовым, мисс Ричи, – немедленно поддразнил он её.
– Ты похищал меня три дня назад, почему так рано? – её голос со сна был таким тягучим, уставшим и ленивым. Прекрасным.
Потому что он не переставал думать о ней, о том, как её смех застрял в её груди три дня назад и как сильно это возбуждало. Потому что он смеялся три ночи и это почти облегчало боль. Потому что у него был уже готов очередной провальный план, да и какая разница, насколько план готов, если всё равно проигрывать. Потому что он увидел тот видеорепортаж с ежегодного фестиваля, где она на красной дорожке в этом облегающем платье в пол из серебряных чешуйчатых блёсток держала под локоть проклятого Мачемена и улыбалась, чёрт возьми, ему, её прекрасные глаза сияли, как звёзды, а губы Мачомена кривились в ухмылке, и он беззвучно насмешливо двигал ими «Только попробуй». Потому что, если Мегамозг не сделает так, чтобы Мачомен выбил из него весь дух и надолго заставил думать о чём-то другом, вроде срастающихся рёбер и рассечённой на лице кожи, он сойдёт с ума.
Мегамозг обошёл Роксану сзади и стянул мешок с её головы.
– Потому что хочу, – выдохнул он злодейским голосом.
– Пожалуйста, – Роксана откинула голову, обнажая горло под его тяжёлым взглядом, и посмотрела на него затуманенными глазами. – Мне нельзя здесь находиться, я правда не была готова к тому, что ты меня похитишь, я выпила два бокала шампанского на голодный желудок, чёрт возьми, а теперь ещё и ты...
Мегамозг почувствовал лёгкий укол вины, но быстро заглушил его.
– Вам плохо, мисс Ричи?
– Мне хорошо-о-о, – простонала она, выгнув шею, и зажмурилась, поведя плечами, и её полупрозрачная шаль, которую он тщательно укладывал, чтобы скрыть от глаз её кожу, соскользнула, обнажая плечи. – Если бы кто-то ещё и туфли снял...
Он замер. Он отослал Прислужника изображать Роксану на фестивале, чтобы её не хватились пока план не будет готов к исполнению, и не мог теперь позвать его на помощь и заставить привести в порядок её одежду и, возможно, помочь ей снять туфли, состоящие из сплошных сложно переплетённых чёрных кожаных ремешков, с этих маленьких сексуальных ножек, которых он не должен касаться.
О нет. О нет, о нет, о нет, она была пьяна.
Он был пьян ею, поэтому они были почти на равных.
О нет. Два пьяных человека в одном помещении.
– Пожалуйста, Мегамозг! – призывно застонала она. – Отошли меня домой с Прислужником, пока я не наделала глупостей, за которые мне будет стыдно и забери меня завтра трезвую, и послезавтра, и хоть каждый день бери меня, пожалуйста.
Мегамозг медленно тяжело сглотнул, стараясь не думать, как двусмысленно звучало то, что она сказала, особенно о том смысле, который он хотел слышать в этих словах. Её голос, её пьяный голос был таким... Дурманящим. Где взять столько сил?
– Ты не можешь натворить глупости. Ты связана, – строго сказал он, обходя её, сложив пальцы домиком. – Вдобавок. Ты не можешь диктовать мне условия.
– А если я сделаю всё, что ты захочешь, за это? – она прикусила губу, глядя из-под ресниц.
Мегамозг нажал кнопку на панели управления и из-под потолка к ним спустилась группа вооружённых умботов, зловеще перебирая пулемётными лентами. Движение холодного воздуха от них немного отрезвляло.
Роксана вскрикнула, хотя уже видела таких раньше, и Мегамозг укусил себя за щёку, разглядывая её и думая над её словами. Он бы, конечно, оглушил её, дождался Прислужника и отправил домой, но не после того, как она попросила его об этом. Зло не занималось благотворительностью. Только если бы она вообще не вспомнила, что он её похищал. Что у него было для временной амнезии кроме палки-забывалки? Нужно изобрести для неё луч амнезии на случай, если такое когда-нибудь повторится.
Роксана наклонила голову и тяжело вздохнула.
– Почему ты не смеёшься? – сердито спросила она. – Я вообще-то кричала.
– Я думаю, – ответил Мегамозг.
– Ты думаешь над моим зама-а-анчивым предложением? – со стоном протянула она, и он увидел, как она закинула ногу на ногу, воспользовавшись глубоким вырезом на платье до середины бедра. – Всё что угодно, Мегамо-озг...
Ох, а он-то считал, что это платье более пристойное, чем всё, что она носила.
Чёрт.
Почему ей всегда нужно делать именно это ногами? Почему это было сексуальнее, чем когда на ней были короткие юбки? Как её фарфоровая кожа выглядела на блестящих серебряных чешуйках платья...
Нет.
– Я думаю, если запрограммировать одного из моих умботов оставить пару небольших круглых синяков у тебя на шее в самом видном месте, достаточно ли это, в сочетании с тем, что ты сейчас пьяна, разозлит нашего общего друга в трико, чтобы он потерял голову от ревности и обезумел?
– Ты не можешь сам это сделать, чтобы проверить? – она наклонила голову, подставляя шею, и он поспешно сделал два шага назад, наткнувшись спиной на лабораторный стол.
– Нет, – он обошёл стол, чтобы между ним и Роксаной была эта преграда.
– Ненавижу тебя! – яростно зашипела Роксана, натянув верёвки и начав извиваться, снова и снова демонстрируя пленительные изгибы своего тела. – Ненавижу тебя! Я недостаточно хороша для тебя, да? Я должна, чёрт возьми, летать и стрелять лазерами из глаз, чтоб ты хотя бы на меня посмотрел? Почему ты так зациклился на нём?
– Потому что он... – жалко выдавил Мегамозг.
Потому что Мачомен единственный, кто давал формальный повод снова и снова похищать её, связывать её, разговаривать с ней, получить её неотрывное внимание, показать спектакль ради одного зрителя, быть с ней рядом.
– Потому что он мешает мне захватить мир, – сказал Мегамозг.
– И что ты сделаешь с миром, когда захватишь его?
Он бы положил его к её ногам, чтобы получить право целовать их, потому что она — его мир.
– Твой парень слишком идеальный, чтобы я отвлекался от планирования его уничтожить на более лёгкие решения, – небрежно ответил Мегамозг.
Она зашипела от ярости, глядя на него с горящими глазами и снова начала дёргаться и извиваться на стуле так, как никогда не делала. Что ж, она была менее сдержанной, когда была пьяна, но будь он проклят, если его это не заводило.
– Ты уже соскучилась по нашему любимому Мистеру Идеальная Причёска? – глумливо протянул Мегамозг, отводя глаза. – Давай позовём его на помощь?
Чёрт возьми, ему срочно нужна помощь, ему нужна помощь, потому что он не мог справиться с видом пьяной Роксаны, извивающейся перед ним в кресле, делающей эти пошлые намёки, извивающейся, стонущей, извивающейся. Он, чёрт возьми, злодей! Где герой, когда он так нужен?
– Ненавижу его! – рявкнула Роксана, снова начав биться в верёвках. – Ненавижу! Мегамозг надёжно упрятан в тюрьму и тебе ничего не угрожает, Рокси! Сегодня будет отличная вечеринка, идём со мной, Рокси! Выпей бокальчик, Рокси! Расслабься, Рокси! Почему ты никогда не смеёшься, Рокси? Я хочу, чтобы ты была счастлива, Рокси! Со мной тебе ничего не угрожает, Рокси! Ещё бокальчик, Рокси! Выслушай мою новую остроту, которую я придумал про Мегамозга, Рокси! А теперь сфотографируемся для таблоидов, Рокси! Я всегда рядом, Рокси! Ещё бокальчик, Рокси! Нет, ты не пьяна, Рокси! Не бойся, Рокси, я с тебя глаз не спущу! Он не посмеет тебя коснуться, Рокси! Ненавижу! Ненавижу, когда меня называют Рокси! Пошёл он к чёрту!
Мегамозг растерянно засмеялся, ох, ему не хотелось быть частью семейной ссоры, но... Он-то отлично знал, что Роксана не любила, когда её называли Рокси. Ох, она злилась на Мачомена, это было весело!
Она вдруг застонала, откинулась назад и обмякла в кресле. Испугавшись, Мегамозг кинулся к ней.
– Да, пожалуйста, ещё! – она, выгнувшись, подалась ему навстречу, насколько позволяли верёвки.
Мегамозг остановился. Роксана распахнула глаза.
– Ещё раз, Мегамозг, – выдохнула она и хищно облизнула губы, заставив его сделать несколько шагов назад и снова врезаться в стол.
– Ещё раз что? – спросил он, не понимая, что происходило.
Роксана, откинув голову назад, звонко и радостно рассмеялась.
– Боже, какой ты невинный!
Мегамозг почувствовал резкий прилив жара в то же мгновенье, его чресла налились огнём, сильнее, чем когда он просто был возбуждён, больше, и через секунду он испытал невероятный взрыв приятных ощущений, оглушивший его и выбивший землю из-под ног.
– Роксана! – с глубоким стоном вскрикнул он, хватаясь за стол и едва не падая.
Он горел, всё тело горело, горело в груди, горела кожа, хорошо, слишком хорошо, задыхаясь от удовольствия, он хватал ртом воздух. Разум разлетелся на миллионы осколочков, прежде чем собраться снова в совершенно прояснившуюся и более чёткую форму. Это... Это было похоже... Он читал об этом, он знал об этом, он хотел этого.
Оргазм. Ой. Он кончил от звука её смеха.
Роксана смотрела на него широко распахнутыми глазами.
– Ты... только что... Правда?
– Прости, – пискнул он, пытаясь угадать по её лицу, как много она поняла.
Он кричал её имя! Что это было?!
Роксана хихикнула, оценивающе глядя на него, а он почувствовал нарастающее возбуждение. Её глаза потемнели, она облизнула и закусила нижнюю губу, а потом, повернув голову, снова захихикала.
– Роксана... – начал было говорить он прежде, чем его дыхание сперло от невероятного возбуждения.
– Ты чувствуешь это? – спросила она.
– Да... Прости...
Она откинула голову и засмеялась, по-настоящему засмеялась, её смех ворвался в его голову, в его тело, он закричал от удовольствия, стараясь не двигать бёдрами, сжав бумагу на столе в кулаках, содрогаясь в длящемся экстазе, как же она была хороша...
– Роксана! Ах!
– Сделай то, что ты хочешь! – крикнула она, смеясь.
Она с ума сошла, она не могла знать, что единственное, чего он хотел — это подскочить к ней, схватить её за волосы, откинув голову, и впиться в её губы жадным поцелуем, поцелуем, о котором он мечтал целую вечность. Чтобы чувствовать её вкус, чтобы прижимать её к себе, чтобы она стонала ему в рот, пока его оргазм отдавался затухающей волной в его теле.
– Роксана! – протяжно воскликнул он. – Роксана, боже мой... Ты не понимаешь, что происходит, Роксана, боже, как хорошо, ох...
– Ты чувствуешь оргазм, когда я смеюсь? – она продолжала смеяться при этих словах и весело смотрела на него.
Как быстро она всё поняла! Зачем ей так поступать с ним?
– Боже, Роксана, да!
– Я тоже...
Он замер, а потом поднял полные ужаса глаза на неё, дыша часто и прерывисто, ему было слишком хорошо и вместе с тем... Она тоже? Когда он смеялся? Это так работало?
– Давно?
– Всегда.
– Всегда?! Я заставлял тебя...
– Я никогда не была достаточно пьяна, чтобы набраться смелости сказать тебе об этом, – она прикусила губу, изучающе рассматривая его.
– Значит, ты... Каждый раз...
– О да, Мегамозг, как же мне было хорошо-о-о, – простонала она, вытянув ноги и откинувшись в кресле.
Мегамозг вздрогнул. Она испытывала оргазм каждый раз, когда он смеялся? Как он сейчас. Они действительно были связаны, по-настоящему, а не в его голове. Связью, которая работала в обе стороны. Только из-за того, что Роксана была другой, связь тоже была другой, особенной. Возможно, повлиял и тот факт, что она его не любила. Не одновременный оргазм. А оргазм от смеха.
Он похолодел. Его ночной внезапный смех. Вероятно, это были её оргазмы.
Он не хотел знать об этой части её жизни и о том, кто и как делал это с ней. Он пытался это игнорировать всё время, и уж точно не стоило вспоминать об этом сейчас.
Это безумно странная связь, которую невозможно было бы понять, если бы он не знал об особенностях своего народа. Не истинная любовь, а ещё один странный побочный эффект от того, что он пришелец, а она землянка. Она не могла его любить. Могла ли эта связь образоваться только из-за того, что он один любил её?
Боже, он смеялся слишком часто. Он буквально заставлял её испытывать это. Хотела она того или нет. А она не хотела. Она пыталась заглушить это настоящими чувствами, настоящей любовью, тем, чем она занималась почти каждую ночь после того, как пережитое во время очередного похищения переставало её мучить.
– Боже, Роксана, ты пьяна, ты не понимаешь...
– Хочу тебя.
Он почти задохнулся от этих слов, глядя в её полные вожделения глаза. Или нет? Она правда хотела?
– Роксана, позволь я развяжу тебя и отправлю домой.
– О да, развяжи меня, пожалуйста, и пойдём со мной домой, я хочу показать тебе, чего именно я от тебя хочу, пока я ещё могу сказать, что это алкоголь делает это.
Эти слова оглушили. Боже, конечно, алкоголь. Он почти поддался ей! Мегамозг остановился, с испугом посмотрев на неё. Она не могла хотеть этого! Она была перевозбуждена, не удовлетворена, до невменяемости пьяна и у неё был стокгольмский синдром. У неё в голове всё смешалось: насилие, удовольствие, страх, возбуждение, опьянение, отчаянье, а он был ближайшим мужчиной, который уже делал ей хорошо, насильно, неправильно, но делал. Она никогда не стала бы заниматься всеми этими извращенными практиками со связыванием и болью, если бы у неё был выбор.
– Роксана, ты не хочешь этого.
– Конечно, хочу.
– Потому что ты пьяна.
– Я всегда тебя хочу.
– Потому что Мачомен напоил тебя!
Чем он, чёрт возьми, её напоил, будь он проклят? Зачем он это сделал? Неужели ему было мало, что Роксана и так принадлежала ему? Она в чём-то ему отказала? Она пыталась с ним расстаться? Она не хотела делать того, что он хотел? Пазл сложился в голове Мегамозга, то, что она кричала про Мачомена, про то, как она его ненавидела и как он заставил её выпить... "только попробуй" - это он говорил не ему, это он говорил ей. Всё стало ясно, и сердце снова ухнуло в пропасть.
– Боже, я убью его!
Роксана снова засмеялась, откинувшись в кресле, а Мегамозг закричал от удовольствия, выгнувшись, нет, не падать, не падать, стоять перед ней, боже, как она вообще делала это и держала себя в руках всё время, если это правда? Слишком хорошо, слишком приятно, а в душе липко, страшно, все эти мысли... Нет, он слишком долго насильно делал это с ней чтобы сейчас иметь право голоса. Все мысли разлетелись. Хорошо... Роксана... Любовь...
– Ох, какой ты красивый, – пробормотала она. – Поверить не могу, что я так долго тебя этого лишала.
Мегамозг снова отдышался, пытаясь сохранить ненадолго вернувшуюся ясность разума после того, как волна оргазма отпустила его. Куда он дел усыпляющий спрей?
– Что будет, если делать это с тобой медленно? – задумчиво сказала между тем Роксана. – У тебя чувствительная кожа? Ты бы предпочёл, чтобы я лизала или сосала твой член? Я хочу и то и другое...
– Боже, Роксана, прекрати!
– Нет, я хочу успеть сказать всё, что я хотела сказать, пока я пьяная, а ты не можешь остановить меня. Хотя, конечно, можешь, если заткнёшь мне рот своим ртом. Ох, нет, лучше членом. Хочу член во рту. Знаешь, если я останусь здесь сидеть, связанная, а ты будешь держать меня за волосы, схватишь так крепко, до боли, чтобы нанизывать мой рот на свой член, сильно, грубо, жёстко, я, наверное, кончу даже без твоего смеха, ох, как я хочу...
– Роксана!
Мегамозг подскочил к ней, намотав на руку плащ и зажал её рот ладонью через многие слои ткани, яростно зашептав:
– Я хочу тебя больше всего на свете и ты не делаешь никому лучше, говоря такие вещи, потому что, бог мой, Роксана, я не железный. Пожалуйста, Роксана. Ты пьяна, ты под какими-то наркотиками, господи, я убью его, ты не можешь отвечать за то, чего ты хочешь, ты не совсем понимаешь, что говоришь и какие это будет иметь последствия. Пожалуйста, давай поговорим об этом, когда ты будешь в состоянии отдавать себе отчёт в своих действиях и желаниях, хорошо? Хорошо? Хорошо?!
Она закивала, не сводя с него широко распахнутых глаз и он облегчённо вздохнул. Как же он хотел наклониться и поцеловать её, собрать губами слёзы, покатившиеся из уголков её глаз, обнять, утешить... Нельзя! Никогда нельзя! Ещё больше нельзя, чем прежде!
– Я сейчас оглушу тебя спреем и отправлю домой. Я клянусь ничего не делать с тобой, пока ты будешь спать. Я клянусь обеспечить твою безопасность! Хорошо?
Она протестующе затрясла головой и попыталась его укусить, извиваясь, но через намотанный на руку плащ это было ей не по силам. Она крутилась, пыталась пинаться и что-то мычала.
– А потом мы с тобой во всём разберёмся! – отчаянно крикнул он. – Я разберусь! Хорошо?
Она замерла.
– Если бы я знал, что заставляю тебя испытывать это против твоей воли, я бы, наверное, никогда не смеялся, – сказал он с болью. – Ты, наверное, меня не простишь.
Роксана закрыла глаза и перестала сопротивляться. Её дыхание начало успокаиваться и, подождав немного, Мегамозг отпустил её и медленно отступил назад. Она распахнула глаза, со злостью уставившись на него.
– Ты вообще слышал, что я сейчас говорила?! – яростно зашипела она. – Я хочу тебя! Хочу тебя! Хочу! Подойди и как следует трахни меня, чёрт возьми!
Он отвернулся и метнулся к столу в поисках проклятого спрея. Роксана была пьяна, пьяна, пьяна. Неадекватна, под наркотиками, сошла с ума! Нельзя её слушать! Как бы он ни хотел, чтобы это было правдой.
– Ненавижу тебя, Мегамозг! – кричала она и он слышал слёзы и боль в её словах, как ему было от этого больно. – Ненавижу! Ненавижу тебя! Почему я недостаточно хороша для тебя?! Почему ты меня не хочешь?! Почему ты не можешь хоть раз взять и трахнуть меня, как настоящий злодей? Я не прошу любить меня! Не люби! Поимей меня и выброси, как игрушку! Сделай мне больно! Сломай! Трахни! Почему ты даже это сделать не можешь! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Он выпустил облако усыпляющего газа ей в лицо, она уставилась на него с яростью и ненавистью, задержав дыхание, но она только что кричала изо всех сил, ей очень быстро пришлось сделать вдох. Её глаза закатились и закрылись, она обмякла, а Мегамозг со стоном опустился перед ней на колени, закутавшись в плащ и обхватив себя за голову.
Когда вернулся Прислужник, он так и сидел перед ней, свернувшись в позе эмбриона и плакал.
Она ненавидела его.
Она ненавидела его всё это время за то, что он делал с ней. Она запуталась, она болела. Она была пьяна, одурманена и всё смешалось в ней: похоть, страх, ненависть. Она хотела от этого избавиться, почувствовав, наконец, контроль над тем, что он с ней делал так долго. Она хотела почувствовать освобождения от афродизиаков у себя в крови. Даже через боль. Страсть и ненависть.
Она его ненавидела.
А он смеялся, страстно желая её, и заставлял её это испытывать снова, снова и снова. Годами.
Он насиловал её всё это время.
Боже, какой он мерзавец. Он хуже, чем всё это время думал о себе.
– Мисс Ричи всё ещё спит? – спросил Прислужник. – Мы переборщили с дозировкой?
– Увези её домой, Прислужник.
Мегамозг поднялся на ноги и, не поворачиваясь, немедленно пошёл прочь.
– План отменяется?
– Да. Нет. Да. Другой план, – Мегамозг повернулся и яростно сверкнул глазами, бросив на Роксану последний взгляд. – Мне понадобится вся моя огневая мощь. Робоармия. Дезинтегратор. Голографические проекторы. Вакуумный куб. Луч Смерти. Всё что есть.
– Луч Смерти не откалиброван, сэр, погрешность всё ещё двести метров.
– Нагревай.
– Сейчас?
– Шоу окончено, Прислужник. Мы его уничтожим.
* * *
Музыки не было. Красочных лазеров не было. Не было красивой злодейской накидки, дымовой завесы и умботов с видеокамерами и проекторами. В мрачной тишине роботы всех мастей и форм выбирались из заброшенных зданий, выходили из контейнеров, заводов, трущоб, схронов, логовищ и пробирались к центру города, не трогая близстоящие здания и игнорируя людей, пока не столпились на площади вокруг городской ратуши. Роботы разведчики, роботы шпионы, роботы маяки, боевые дроиды, даже те, кто требовали ремонта и были на ходу, все. Их конечности выпустили клубы дыма, а когда дым рассеялся, горожан отделяли от площади густо натянутые между ног роботов заградительные ленты, а на толпу были предупредительно нацелены пулемёты, чтобы люди не приближались к месту последнего боя и не мешались под ногами. Умботы, зловеще мигая окулярами, плавали вдоль линии и отпугивали смельчаков. Полиция начала отгонять людей ещё дальше, выводя к заградительной роболинии вооружённые отряды.
Мегамозг, пилотирующий самый большой из роботов, молча сломал флагшток и бросил в бассейн, а на освободившееся место группа умботов тут же установила другой, с огромным чёрным знаменем и синей эмблемой Мегамозга. Полотно, расправляясь, зловеще захлопало на ветру.
В тишине был слышен реактивный свист полёта Мачомена, и он спустился с неба посреди площади прямо напротив Мегамозга, его безупречная накидка по-прежнему сверкала, а на лице застыла снисходительная ухмылка.
– Мегамозг! – помпезно воскликнул Мачомен и приложил руку к груди. – Что ты здесь устроил?
Не удостоив его приветствием, Мегамозг изо всех сил врезал по нему, отправив пропахать глубокую борозду на асфальте. Он знал, что это не причинит Мачомену ни малейшего вреда.
– Мегамозг! – Мачомен взлетел из ямы и бросился вперёд.
Мегамозг повторил удар.
– Эй, что происходит? – Мачомен взлетел вверх и увернулся от очередного удара. – Где твоё злодейское приветствие и пламенная речь?
– Не будет злодейского приветствия, – Мегамозг выхватил флагшток из бассейна и ударил Мачомена, окатив брызгами воды и пригвоздив к земле. – Не будет речи.
Тот, удивлённый, не пытался выбраться, хотя это было бы плёвым делом для него. Мегамозг открыл закрылки и приготовился выпустить ракеты.
– Пушки, лазеры, цветной дым? – приподнял бровь Мачомен, всё ещё улыбаясь.
– Ты перешёл черту, Мачомен, шоу окончено.
Мачомен отпихнул флагшток от своей груди и взлетел.
– Шоу?
– Я в тебя верил! – размахнувшись, Мегамозг метнул флагшток как копьё.
Мачомен увернулся и Мегамозг воспользовался этим, чтобы ударить огромным кулаком в его грудь.
– Я тебе доверял! – ещё удар. – Я считал, что ты идеальный! Безупречный! Благородный! Что ты лучший из всех! Что ты с ней сделал?!
– С кем?
Зарычав, Мегамозг одномоментно выпустил весь арсенал зарядов своего боевого робота в Мачомена. Да, ни одна ракета не причинит ни малейшего вреда, но он хотел сделать это. Когда дым рассеялся, Мачомен терпеливо дожидался за спиной робота и, как только его стало видно, атаковал. Для него это всё ещё была игра.
Несколько секунд — ноги робота были сломаны пополам, руки вырваны, он безжизненной грудой металлолома повалился на землю, разбрызгивая вокруг обломки асфальта и грязи. Мегамозг против своего обыкновения не стал резко катапультироваться, затаился и выскочил из кабины навстречу Мачомену, как только тот показался рядом, прицепив к его плащу магнитный излучатель и тут же активировав.
Мачомен крутился на месте, пытаясь смахнуть излучатель, охвативший его множеством сияющих электрически-энергетических лент. Это могло задержать его, но ненадолго. В прошлый раз Мачомен вырвался из такой ловушки за сорок три секунды.
Для того, чтобы выиграть больше времени, Мегамозг с помощью пульта управления на своём специальном костюме, активировал вакуумный куб, который накрыл их, отрезав от неба, непроницаемым мерцанием.
– Мы вместе начали это, вместе закончим. Я экономил эту пафосную фразу для другого случая, – спокойно и тихо сказал Мегамозг, подходя к Мачомену.
Он не хотел с ним разговаривать. Но просто не мог уйти молча.
Его сердце разбивалось от боли. Он утратил всё, во что верил, он навсегда потерял Роксану, потому что она не захочет его больше знать, когда придёт в себя. Но он не мог допустить, чтобы Роксана была в опасности из-за такого бесчестного и беспринципного бывшего героя, который настолько привык иметь всё, что хотел, что был готов опоить её наркотиками, чтобы получить от неё желаемое.
– Что происходит, ты с ума сошёл? – прорычал Мачомен и случайно отпустил несколько лент, из-за чего ему пришлось распутываться сначала. Или он тянул время, чтобы вывести Мегамозга на привычный диалог?
Мегамозг активировал свой скафандр, который даст ему немного времени после того, как вакуумный куб закончит выкачивать воздух.
– Ты даже не понимаешь, что ты сделал, – с ненавистью процедил Мегамозг. – Может быть, ты не в первый раз это сделал или Роксана не первая девушка, с которой ты это сделал?
– Я ничего не делал! – Мачомен перестал бороться и уставился на него, а потом удивлённо осмотрелся, будто только что проснулся.
– Да, всё верно, никаких камер, микрофонов и усилителей звука. Только ты и я. Нас даже снаружи не видно. Твоя репутация не пострадает.
– Что с Роксаной? – спросил Мачомен, строго посмотрев на него.
– Ты больше не имеешь права спрашивать, но она будет в порядке после того, как я с тобой покончу.
– Эй, ты что-то путаешь, дружище...
Мегамозг не выдержал и рявкнул, выхватив из-за плеча тяжёлый дезинтегратор и нацелив на Мачомена:
– Я тебе не дружище! Она отказалась спать с тобой? Она отказалась выполнять какие-то твои извращённые капризы? Она захотела от тебя уйти? Ты напоил её! Ты подсыпал ей наркотики, афродизиаки, я не знаю, какие-то запрещённые смеси, которые ты забрал из хранилища Психо Делика!
– Она приставала к тебе, – Мачомен понимающе кивнул, и этот жест сказал больше, чем самое откровенное признание. Он знал, как это работало!
– Ты пытался превратить её в развратную, на всё готовую сексуально озабоченную игрушку?!
– Нет! Она не пила ничего кроме шампанского! – возразил Мачомен и, вытаращив глаза, схватился за горло.
– Верно, воздуха здесь больше нет, – заметил Мегамозг.
– Эй-эй, дружище, ничего кроме шампанского, клянусь, только чтобы она стала смелее и, не знаю, хотя бы улыбнулась, засмеялась. Эй! Я хотел, чтобы она была счастлива, да послушай ты меня...
Мачомен продолжил расходовать последний кислород на бессмысленный диалог, пока воздух в его лёгких не кончился, лишая его речи, и он снова начал биться в путах. Если ему удастся выбраться, он сможет сломать куб.
– Прислужник! – рявкнул Мегамозг в коммуникатор. – Луч Смерти! Огонь!
– Вы в зоне поражения, – спокойно ответил Прислужник.
– Я знаю! Огонь!
– Покиньте зону поражения прежде чем я открою огонь.
– Я не могу покинуть зону, я в вакуумном кубе! Огонь!
– Это самоубийство, шэф.
– Я знаю! Код: огонь!
– Код: я отказываюсь выполнять код.
– Прислужник, так нельзя!
– Что вы сказали? Пш-пш! Я не слышу вас! Пш-пш! Что-то со связью! Пш-пш!
– Прислужник! Кончай дурачиться! Огонь!
– Шшшшшшшшш! Вынужден отключиться! Шшшш! Нестабильная шшшш! Связь шшшш!
Мегамозг зарычал. Мачомен почти освободился! Не тратя время, Мегамозг поднял дезинтегратор, прицелился и выстрелил.
Луч прошёл там, где только что был временно поверженный Мачомен, и с чавкающим звуком слился со стеной вакуумного куба. Мерцающие грани, вспыхнув, погасли, снова возвращая их миру и сбив Мегамозга с ног внезапным потоком воздуха.
– Да послушай ты! – Мачомен выбил лазерным зрением дезинтегратор у него из рук и начал неумолимо приближаться.
Мегамозг выхватил последнее оставшееся оружие — дегидратор и, не глядя на настройку, выстрелил.
– Она тебя любит! – крикнул Мачомен прежде, чем синий луч поразил его, его фигура замерла, мигнула, сжалась и к ногам Мегамозга упал крошечный синий кубик.
Мегамозг стоял и смотрел на кубик. Минуту, две. Ничего не происходило, Мачомен не регедрировался обратно.
Мегамозг поднял кубик, взглянул на него. Он был готов к тому, что трансформация нестабильна и не подействует на героя вроде Мачомена, но... Подействовало?
Потом он поднял взгляд на разгромленную площадь. Уже стемнело, но проекторы роботов отлично освещали всё вокруг. Где-то там, за ограждениями, были люди, что-то кричали, но сюда доносился лишь отдалённый гул.
Машинально положив куб в карман, Мегамозг развернулся и зашагал к ратуше. Поднялся по ступенькам, игнорируя столпившихся на крыльце умолкших при его приближении государственных служащих и скользнув невидящим взглядом по мэру. К нему подлетел умбот и почти ткнул в его голову микрофон. Мегамозг точно помнил, что не заказывал микрофон, но, возможно, этот выполнял какую-то из ранее данных ему команд от каких-то старых планов. Ещё раз посмотрев на пустую площадь, государственных служащих, покорно спустившихся с крыльца вниз, и на толпу, оттеснённую роботами вдали, Мегамозг спокойно сказал в микрофон:
– Героя больше нет. Все свободны, – и зашёл в ратушу, хлопнув дверью.
Он знал, что роботы опустили оружие, разорвали ленты и стали расходиться, как ни в чём не бывало. Люди, напротив, хлынули на площадь и скоро окружили ратушу плотным кольцом.
Мегамозг прошёл до кабинета мэра, разнёс выстрелом дверь, поставил куб с Мачоменом в центр стола, сложил руки перед собой и уставился на него. Всё было кончено, просто, быстро. Что за бред нёс Мачомен?
Через несколько минут влетел Прислужник, что-то радостно крича и размахивая руками.
– Вы сделали это! Вы сделали это! Вы сделали это!
– Конечно, – рассеянно пожал плечами Мегамозг.
Он был готов умереть, но сделать это, а когда всё получилось легко и просто, внутри кроме пустоты ничего не осталось. Почему он никогда не пытался обезвожить Мачомена? Он до последнего был уверен, что это не сработает.
– Как скоро вы выйдете к толпе сказать речь?
– Они всё ещё не ушли?
– Они там, снаружи, ждут ваше объявление.
– Пламенных речей не будет, я велел им расходиться. Взорви там что-нибудь покрепче, разгони их.
– А как же отпраздновать нашу победу?
– Ах да, победа, – устало фыркнул Мегамозг. – Мне нужен мой прототип вакуумного куба из логова, чтобы изолировать Мачомена от внешних воздействий и водяных испарений в воздухе и предотвратить его случайную регидрацию. Хотя бы это ты можешь сделать?
Прислужник низко склонился над столом, уставившись на обезвоженного Мачомена.
– Это он?
– Нет, Элвис Пресли. Поторопись, Прислужник, – Мегамозг зло сверкнул глазами. – Я всё ещё помню, что ты облажался с Лучом Смерти.
– Если бы я это сделал, вы не оценили бы вкуса победы, потому что от вас не осталось бы даже пепла! – резко ответил Прислужник, обиженно сморщился и вышел прочь.
Мегамозг откинулся на спинку высокого кожаного кресла, посмотрев ему вслед. Уж наверняка, это было бы лучше, чем сейчас остаться один на один со своей победой, мыслями о Роксане и последними глупыми словами Мачомена о ней, которые резали больнее, чем самое злодейское оружие.
Даже если Мачомен верил в это, даже если его бессмысленная ревность стала поводом подмешать ей наркотики. Женщине не нужны наркотики, чтобы сказать "да", если она хотела сказать "да". Она бы сказала это давным давно, у неё была масса возможностей.
Роксана его не любила. Она его ненавидела. Он точно знал.
Он слышал это из её уст и видел ненависть и боль в её глазах, её настоящие слёзы.
Она его ненавидела, и им придётся жить в этом новом мире.
Мире, где он никогда в жизни больше не будет смеяться.