После того, как безумный Титан был убит Тором и его Штормбрейкером, после того, как Камни Бесконечности были медленно и болезненно уничтожены, после того, как все теории были выдвинуты и подтверждены, а расчеты проверены и перепроверены, после того, как каждый болт был закреплен и каждый провод оказался точно на своём месте, после того, как переключатель наконец оказывается встроен в машину, которая восстановит недостающую половину вселенной, Тони понимает, что ему придется отправиться на поиски Питера Паркера.

У него есть Квинджет — модифицированный и приспособленный к межзвездным путешествиям, — подготовленный и снабженный всей техникой, чтобы он мог взлететь сразу, как все приготовления будут закончены. Он знает, что эти шесть месяцев борьбы после Щелчка были только началом. Он раздумывает о том, чтобы сначала отправиться на Титан, и если там не окажется Питера, он бросится, просто рванёт через всю Вселенную и будет искать, пока не найдёт Паркера и не притащит домой.

То чувство, когда Питер рассыпался в его руках горсткой пыли, одновременно ужасает и заставляет его двигаться дальше. Он доведет это дело до конца. Он все сделает правильно. Он больше не подведет пацана.

Он кивает Брюсу, вводя окончательные расчеты. Команда собралась в лаборатории в самом сердце Ваканды, где они все были в последний раз. Мстители воссоединились с одной целью — а все остальные обиды забыты.

Кэп и Наташа стоят в углу лаборатории с серьезными лицами, тихо перешептываясь друг с другом. Клинт стоит на страже в стропилах. Тор и Беннер о чем-то совещаются на скамейке у компьютеров, в то время как Шури производит окончательные настройки оборудования.

Эта атмосфера почти приятна. Это похоже на семью. Но половина семьи пропала, а некоторым даже не суждено вернуться. Тони заставляет себя улыбнуться и надеть на лицо маску напускного сплочения и дружелюбия.

Я иду, малыш. Я иду.

— Ладно, народ, — говорит Тони, хлопая в ладоши и привлекая внимание. — Вот он момент истины. Если всё работает, мы сделаем это. Мы спасём грёбанную Вселенную.

— Тони, — с укоризной говорит Кэп, но выглядит не таким уж убедительным.

— Хорошо, любые возражения говорите прямо сейчас, бла-бла-бла, — продолжает Тони, выдерживая полусекундную паузу. — Ну вот, как я и думал. Итак, Брюси, детка, ты хочешь нажать на эту кнопочку?

— Думаю, ты можешь оказать мне такую честь, но… Это всё же твоя теория, — ухмыляется учёный, и очки сползают на его нос.

— Будете продолжать в том же духе? — спрашивает Шури, вытирая нос, и на лице остаётся след от машинного масла. — Все-таки мы ждали этого довольно долго.

Тони поворачивается к ней.

— Вы правы, Ваше Величество, — говорит он, подходя к ряду мониторов, которые стоят наготове. — Полная загрузка, народ. Есть небольшой, но не ничтожный шанс, что мы можем слиться с альтернативной реальностью, как только я нажму на рычаг, поэтому не говорите, что вас не предупредили, если вы вдруг окажетесь с цепким хвостом, или способностью читать мысли, или что-то еще.

— Не ничтожный? — спрашивает Наташа.

— Плюс-минус 15 процентов, — говорит Тони. — Копейки. Окей, сожмите свои булки покрепче, потому что мы начинаем!

Он щелкает металлическим переключателем с лязгом, едва давая себе время подумать, или понадеяться, или обдумать… Он все обдумал. Это должно сработать. Так и должно быть.

Затем воздух становится тяжелым, медный привкус старых пенни наполняет его рот, и здание дрожит, как будто оно может разорваться на части. Или, может быть, это не здание, а дрожит сама Материя. И это побольше похоже на правду, на самом деле. Тони чувствует, что его кости вот-вот разорвутся на части, а потом все стихает так же внезапно, как и началось.

Старк оглядывает комнату, немедленно начиная искать признаки того, что это сработало, что теперь что-то изменилось. Но там ничего нет. Все в лаборатории выглядит точно так же, как перед их «прыжком»: каждый монитор, мензурка и голоэкран — всё осталось точно таким же, как и раньше.

Всё, кроме того, что там, в дальнем углу, где огромные окна выходят на сердце Ваканды, стоит с широко раскрытыми глазами и растрёпанными волосами Питер Паркер. Его взгляд встречается с взглядом Тони, и они просто смотрят. Это невозможно. Тони уверен, что этого чуда просто не может быть. У него, должно быть, галлюцинации или, возможно, он сам умер. Как вдруг…

— М-м-мистер Старк! — Питер заикается, потом спотыкается о собственные ноги и наклоняет голову вперед. Он бежит неуклюжими шагами, бросаясь прямо на Тони и цепляясь за его туловище руками и ногами, обвивая его, словно паук. Мужчина инстинктивно крепко обхватывает его руками за талию. Он дрожит. — Мистер Старк. Мистер Старк, — повторяет пацан, как мантру, его голос дрожит и ломается. — Это сработало. Мистер Старк, это сработало. Вы здесь.

— Ты чертовски прав, парень, — говорит Тони, стараясь прервать поток рыданий. Он зарывается лицом в волосы Питера и вдыхает его запах: карандашная стружка, цитрусовые нотки и мускус. — Я здесь. Я всегда приходил за тобой, и я никогда больше не выпущу тебя из виду.

— Это сработало, — повторяет Питер, слезы текут по его щекам и впитываются в рваную футболку Тони с AC/DC. — Это сработало, мистер Старк. Это сработало!

— Я здесь, малыш, здесь. Мы сделали это, — Тони успокаивающе гладит спину Питера вверх вниз. Он так фокусируется на прикосновениях к Питеру, к этому наконец не бесформенному пеплу, а твёрдому и настоящему парню, что едва замечает суету вокруг себя. На другой стороне комнаты Шури поддерживает брата своим хрупким плечом и тщедушным телом. Стив уже больше не стоит по-солдатски ровно, он что-то шепчет стоящему на коленях Баки Барнсу, и где-то, возможно, несколькими этажами выше, кто-то кричит про кровавое убийство.

— Я с этим разберусь, — Тони слышит голос Клинта, когда тот бросается вниз. Когда он открывает двери лаборатории, Старк может разобрать слова более четко.

— Пьетро! — кто-то кричит. Значит, Ванда тоже здесь.

Но все это не имеет значения, потому что Питер Паркер дома, цел и невредим, и он цепляется за Тони так, будто от этого зависит его жизнь. Но вдруг он перестает его держать, потому что соскальзывает вниз по телу Тони, его конечности становятся тяжелыми и мягкими, но он все еще цепляется липкими подушечками пальцев рук и ног за одежду мужчины.

Сердце Старка колотится, когда Питер теряет сознание.

— Останься со мной, пацан, ну же, — умоляет он, опуская Питера на землю. Затем он окликает Брюса и группу врачей из Ваканды, и Питера выкатывают из лаборатории на носилках, но Тони не хочет его отпускать. Он больше никогда не сможет.

«Никогда больше», — думает Тони. — «Никогда».

***

Питер выглядит таким маленьким на фоне абсолютно белой послеоперационной палаты. Его лицо кажется более худым, думает Тони, сидя в кресле рядом с больничной койкой, поставив локти на колени и внимательно наблюдая, как непрерывно пищит голографический монитор. По крайней мере, пульс у пацана высокий. Но его лицо определенно похудело. Вся эта детская округлость, которую помнит Тони — пухлые щеки и подбородок, — исчезла. Теперь его кожа плотно облегает кости, отчего так сильно выделяются скулы, а под глазами образуются синяки. Он выглядит старше, но более хрупким, чем в том последнем ужасном воспоминании.

Мистер Старк, что-то мне нехорошо…

Очевидно, смерть отнимает много сил. Все вернувшиеся — Мстители, и Стражи, и другие герои — рухнули, как и Питер, вскоре после их внезапного появления. В Ваканде появились многие, включая самого Короля, Ванду Максимофф, Баки Барнса, Питера Куилла и его круг инопланетных чудаков, включая какое-то гигантское антропоморфное дерево. Господи, Вселенная странная.

Новости показывают, что подобное «воскрешение» происходит во всём мире, и больницы наводняются пациентами. Единственный человек, которого Тони ожидал увидеть и который до сих пор не появился, это Стивен Стрэндж. Человек, который обещал ему, что есть выход из этой передряги, и что он, Тони Старк, будет ключом. Тони надеется, что он в порядке. Он определенно должен этому парню выпивку.

Но сейчас Старк не может заставить себя думать о чем-то еще, кроме хрупкой фигуры, свернувшейся калачиком на больничной койке перед ним. Брюс предложил сменить его, пока он немного поспит, но он не может понять, как уйти, да и не хочет. Единственные звуки в комнате — это слегка затрудненное дыхание Питера и механические вспышки аппаратов, следящих за ним. Технически с ним все в порядке. Врачи вводят жидкости, потому что он выглядит истощенным и обезвоженным, но кроме этого они говорят, что ему, возможно, просто нужно спать. И он это делает, но довольно прерывисто.

Когда Тони думает об этом, дыхание Питера учащается, глаза начинают быстро двигаться под тонкой кожей век, как будто ему снится кошмар. Он на секунду задыхается, и его глаза широко распахиваются.

— Мистер Старк! — кричит он, стараясь дотянуться до чего-то рукой. — Мистер Старк!

Питер озирается по сторонам, сбитый с толку, пока Тони не бросается вперед и не хватает его за руку.

— Эй, пацан, всё хорошо, — говорит он, стараясь вложить в голос ту уверенность и твёрдость, которых совсем не чувствует на самом деле. — Я здесь, я вот он. Ты вернулся. Ты в Ваканде. Ты в безопасности.

Питер смотрит на него дико. Они проигрывают этот сценарий каждые пару часов за последние сутки, прежде чем Паркер снова проваливается в беспокойный сон.

Но в этот раз он тянет Тони за руку с той невероятной силой, о которой порой забывает, и заключает его в крепкие объятия; руки гладят его по спине, как будто оценивая ущерб.

— Это сработало, — говорит Питер в сотый раз, и в его голосе слышится не меньшее облегчение. — Вы здесь.

— Да, малыш, — мягко подтверждает Тони. — Я прямо здесь. И я никуда не уйду, но ты должен дать мне вздохнуть, если хочешь, чтобы это всё продолжалось и дальше.

Тони, конечно, преувеличивает, но парень держит его действительно крепко. Он способен поднять гребаный автобус голыми руками, и в данный момент он не полностью контролирует эту силу.

— Простите, — бормочет Питер в грудь Тони. Может быть, это воображение Старка, но он мог бы поклясться, что Питер нюхает его, прежде чем падает обратно в постель и отпускает его.

Тони проводит рукой по волосам пацана. Кажется, что это длилось дольше, чем Тони помнит, потому что его лицо изменилось так сильно, что он наверняка сведет с ума всех старшеклассниц.

— Почему бы тебе не попытаться еще немного отдохнуть, малыш? Очевидно, всё, что произошло, отняло у тебя много сил.

Последние десять или около того раз, когда они это делали, Питер просто кивал и сворачивался калачиком, прежде чем заснуть, но на этот раз он выпрямляется:

— Нет, нет, я в порядке, — говорит он, устало протирая глаза. — Думаю, в конце концов, я не уделял себе должного внимания. Все так говорили. Но сейчас я в порядке. Правда, я в порядке. Это вы… я должен… вы же действительно в порядке, мистер Старк, правда?

— Конечно, как никогда в порядке.

Питер наконец улыбается — настоящей, искренней улыбкой в тысячу ватт, от которой у Тони болезненно приятно сжимается грудь.

— Боже, я, я должен задать Вам так много вопросов прямо сейчас. У меня так много вопросов. Но главное, что Вы здесь.

— Я точно знаю, что ты чувствуешь, малыш, — говорит Тони, осторожно беря Питера за руку. — Это были чертовски долгие шесть месяцев.

И почему-то именно эта фраза притупляет улыбку Питера, и он хмурит его лоб.

— В… в смысле — шесть месяцев?

— Я знаю, Пит, — начинает Тони. Он чувствует себя очень виноватым. Питеру не должно потребоваться слишком много времени, чтобы понять это всё. Бога ради, Питер пропустил свой собственный день рождения. Ему сейчас 19, и он даже не понимает этого. — Мне очень жаль. Мы работали так быстро, как только могли, но потребовалось больше времени, чем мы рассчитывали, чтобы найти правильную теорию. Потребовалось полгода, чтобы привести все в рабочее состояние. Сейчас октябрь.

— Что? — говорит Питер, и смущение ясно читается на его лице. — Что значит теория? Что значит месяцы?.. И я знаю, что сейчас октябрь…

Ему требуется несколько мгновений, чтобы наконец взять себя в руки, и после этого он успокаивающе тянется к руке Тони. Как будто он взрослый, пытающийся сообщить Старку плохие новости.

— Послушайте, мистер Старк. Мне жаль. Мне очень, очень жаль. Но это правда было немного дольше, чем Вы думаете. Я пытался. Я серьезно пытался, но только до Земли добраться — заняло больше девяти месяцев! Корабль Куилла вообще-то не предназначен для быстрых межгалактических полётов. Я знаю, это моя вина. Вы… уверен, вы бы сделали это лучше, но я… Прошло пять лет, сэр.

Все тело Тони холодеет. Вся кровь в его теле внезапно становится настоящим льдом, потому что Питер сидит перед ним и говорит ему то, что просто не может быть правдой. Может, он ударился головой, когда падал? Может быть, тот же самый щелчок, который вернул его к жизни, всколыхнул его мозги? Что-то здесь явно не так.

— Просто… давай я позову сюда Брюса на минутку, хорошо, малыш? — Питер кивает, но следует за движением Тони с беспокойством в глазах, словно это мужчина болен и должен лежать. Старк высовывает голову из палаты и кричит. — Беннер! Сейчас же тащи сюда свою зеленую задницу!

Брюс несётся по коридору и почти врезается в стену, разбрасывая бумаги. Он бросает их с раздражением — кучка лаборантов уже спешит помочь собрать весь этот бардак — и бежит туда, где стоит Тони.

— Что? Код?

— Нет, нет, — уверяет его Тони, хотя сам он себя не чувствует уверенным. — Это кое-что другое. По-моему, Пит немного не в себе. Мне нужно, чтобы ты поговорил с ним.

— Просто… поговорить с ним?

Через полчаса Брюс с таким же озабоченным лицом, что и у Тони, расхаживает по комнате, нервно подергивая пальцами.

— Хорошо, — говорит Брюс. — Расскажи мне всё ещё раз.

— Я не… — Питер закрывает лицо руками. Он кажется настолько бледным и обессиленным, что всё, что Тони хочет сделать, это сжать его в объятиях и прижать к себе. — Я не знаю, чего Вы от меня ожидаете.

— Просто расскажи нам, что случилось, малыш, — говорит Тони, изо всех сил стараясь говорить ровным тоном. — С твоей точки зрения.

Питер закатывает глаза, и сердце Тони слегка подпрыгивает в груди. Вот мой нахальный пацан, думает он.

— Мы отправились на Титан, — наконец говорит Питер. Его голос прерывается. Это второй раз, когда он заканчивает свою историю, и он явно уже устал от нее. Вероятно, он устал от неё еще до того, как начал рассказывать. — Мы совершили аварийную посадку корабля, встретились со Стражами, попытались остановить Таноса. И потерпели неудачу, потому что Питер Куилл — эгоистичный говнюк…

— Я чувствую, что должен вымыть тебе рот с мылом… — говорит Тони. На самом деле он пытается поднять парню настроение, потому что Питер выглядит таким измученным и поверженным, но самому Старку ещё трудно привыкнуть к тому словарю, с которым Питер, похоже, успел породниться. До этого момента он ругался только один раз в присутствии Тони, после того, как обжегся о все еще горячую сварочную горелку, работая над своим костюмом в лаборатории Тони. Он краснел и бормотал извинения в течение получаса после этого. И это было совершенно восхитительно.

— Мне 24 года. Мне позволено называть кого-то мудаком, когда он ведет себя как мудак, — говорит Питер.

— Хорошо, прежде всего…

— Тони, — вмешивается Брюс, прежде чем начать напоминать Питеру, что ему на самом деле 19, а не 24, потому что это доходит до сути проблемы, которую они пытаются решить. А ещё всё это кажется болезненной темой для Питера.

— Да, — говорит Тони, — продолжай, малыш.

— В любом случае, — продолжает Питер. — Куилл был говнюком. Мы проиграли. Танос ушел с Камнем Времени, а затем через некоторое время люди начали исчезать. Превращаться в пыль.

Питер стискивает зубы. Он явно не хочет вспоминать тот жуткий момент.

— Хорошо, — говорит Тони. — До этого момента наши истории одинаковы.

— Кто исчез? — подсказывает Брюс, стараясь говорить спокойно и тихо. Питер натягивает на себя простыню больничной койки, как будто ему очень хочется спрятаться под ней.

— Нам действительно надо продолжать это делать? — спрашивает он.

— Пожалуйста, Пит, — говорит Тони.

Питер встречает его взгляд; большие карие глаза Бэмби ожидаемо блестят от непролитых слез. Этот взгляд заставляет Тони чувствовать, как что-то пронзает его сердце. Это физическая боль.

— Сначала была Небула. Такая, высокая синяя женщина-робот. Вернее, не ро…

— А потом? — нетерпеливо подсказывает Тони, не в силах сдержать дрожь в голосе.

— А потом это были Вы, сэр, — едва успевает прошептать Питер. Он смотрит прямо на Тони, но его взгляд, кажется, вовсе не здесь — отрешенный. Когда он говорит, создаётся впечатление, что он пересказывает сюжет старого фильма, а не рассказывает историю о себе. — После этого мы, остальные, починили корабль и отправились обратно на Землю. Как я уже сказал, это заняло некоторое время. Когда мы вернулись домой, мы собрались с другими Мстителями — столько, сколько осталось — в Ваканде, начали работать над планом, чтобы вернуть всех и вытащить Таноса. Это заняло… некоторое время.

— Некоторое время? — спрашивает Брюс.

— Это заняло у нас пять лет. Пять лет, семь месяцев, двенадцать дней и, грубо говоря, три часа с момента Щелчка, если быть максимально точным.

Питер замолкает, и Тони смотрит на Брюса, пытаясь понять, о чем тот думает. Лицо доктора сморщено, и он прячет нижнюю половину лица в ладонях, уперев локти в колени, когда осматривает парня.

— Питер, я хочу, чтобы ты знал, что я никоим образом не ставлю под сомнение твое восприятие вещей, — говорит Брюс. — Об этом не может быть и речи. Но ты должен признать, что в настоящее время 12 октября 2018 года. Прошло пять месяцев и четырнадцать дней с момента Щелчка.

— И я говорю, что вы должны быть сбиты с толку, потому что …

Брюс поднимает руку и идет в угол комнаты, где ненавязчиво висит телевизор. Он включает его и настраивает на CNN, где ведущий запускает отчет о повторных появлениях людей. В нижней части экрана ретранслируется бегущая строка новостей, которая циклически проходит с заголовками и датой: 12 октября 2018 года.

— Мы не совсем уверены, что стало с Камнями Бесконечности, — вставляет Тони, не в силах сдержаться, когда Питер потрясенно смотрит на экран телевизора.

— Я не…

— Если хорошо подумать, то можно предположить, что вы действовали в так называемом «царстве снов», — продолжает Брюс. — У Таноса был контроль над Камнем Реальности, который, возможно, создал ложную реальность для тех, кто исчез. Время прохождения не имело бы практически никакого отношения ко времени. Очень возможно, что вы…

Тони не может оторвать глаз от лица Питера, и он видит, как в мальчишке нарастает паника. Его дыхание становится поверхностным и быстрым, а глаза наполняются слезами.

— Мои вещи, — перебивает Брюса Питер. — Где мои вещи? Моя одежда, моё, моё… моё всё…

Его голос высокий и полный паники, а дыхание только ухудшается. Тони бросается к купе в одной из стен и вытаскивает оттуда связку одежды — темные джинсы, новую футболку и поношенную фланелевую рубашку. Это все, что было на Питере, когда он внезапно появился в лаборатории.

— Пит, малыш, — говорит он, кладя руку, как он надеется, успокаивающим жестом на поясницу Питера и опуская сверток ему на колени. — Все в порядке. Здесь всё твоё.

— Мне нужно… — говорит пацан, задыхаясь сквозь сдерживаемые слезы и вырываясь из рук Тони. — Мне нужно немного побыть одному, п-пожалуйста.

— Конечно, малыш, — говорит Тони, стараясь не чувствовать острого беспокойства за Питера, уклоняющегося от него. — Конечно, все, что тебе нужно.

Он хватает Брюса за локоть и вытаскивает его из комнаты, тихо закрывая за собой дверь.

Дерьмо. Вот же, блядь, дерьмо!

Он сидит на корточках в коридоре, дергая себя за волосы мгновение спустя.

— Это… могло бы быть и лучше, — соглашается Брюс.

— Думаешь, здоровяк?

— Наверное, нам следовало ожидать чего-то подобного, — говорит Беннер. — Возвращение людей из небытия неизбежно должно влечь за собой какие-то странные побочные эффекты.

Тони закрывает глаза, вдыхает через нос и выдыхает через рот, но всё, что он может видеть за веками его глаз, это паника на лице Питера, поднимающаяся непреодолимой волной. Чувство вины тяжело давит ему на грудь. Чисто логически он понимает, что даже если бы Питер не поднялся с ним на борт корабля, он бы все равно исчез. Старк уже давно прошел через это с Брюсом и другими, был заверен многими людьми, что он не несет ответственности за смерть Питера. Но ничего из этого не кажется правдой.

Правдой кажется то, что он должен был защищать Питера Паркера, но он с треском провалился. Даже вернув его из мертвых, он, по-видимому, причинил столько вреда, что пацан даже не уверен в своей реальности.

Тони уже даже привык к тому, что каждый раз чувствовал, что облажался. И это действительно так. Он облажался с Альтроном и чуть не устроил геноцид. Он облажался со Стивом и разогнал Мстителей. Он облажался с Пеппер — и теперь она ушла навсегда. Но это, похоже, уже шаг за грань. Если он облажается с Человеком-Пауком, он не уверен, что сможет жить с самим собой.

Поэтому, пока Брюс идет проверять другого пациента, Тони ждет в коридоре за пределами комнаты Питера и пытается придумать способ исправить ситуацию. Он старается не думать о том, что, возможно, никакого решения не существует.

***

Питер держится ровно до того момента, пока за доктором Беннером и мистером Старком не захлопывается дверь. Он ждет, а затем начинает рыться в свертке с одеждой, который Тони положил ему на колени, и пытается отыскать нужную вещь в карманах джинсов. Где же оно? Да где же оно?!

Затем его рука натыкается на холодный металл, и он достает из кармана светящуюся металлическую коробку размером с ладонь.

— Спасибо, блядь, — бормочет Питер поверх металлической поверхности, прижимая ее к губам, а его веки дрожат от облегчения. Это был не сон. Это не было подделкой. У него в руках есть физическое доказательство того, что другой мир мягко пульсирует, как сердцебиение, внутри реактора.

Он не хочет этого, но внезапно словно возвращается на Титан, вдыхая холодный, сухой воздух, который уже пахнет пылью, даже до Таноса.

Мистер Старк смотрит на него с выражением лица полным понимания и боли.

— Что-то мне нехорошо, малыш.

— Подождите, сэр. Держитесь за меня. Давайте.

Питер обхватывает его руками, поддерживая верхнюю часть тела со всей своей паучьей силой и надеясь, что если он будет держать достаточно крепко, то сможет удержать мужчину рядом с собой.

— Не отпускай меня, малыш, — говорит мистер Старк дрожащим голосом. — Я… я не хочу оставлять тебя.

Но они оба видят трещины, уже образовавшиеся на его коже, его пальцы, руки и предплечья рассыпаются в пыль.

— Нет! — Питер издает сдавленный крик, не сводя глаз с лица мистера Старка, когда оно ужасно, незабываемо… отвратительно разносится ветром.

Сквозь собственный пронзительный крик, затихающий в ветре, он слышит мягкий металлический лязг. Там, в грязи, валяется реактор, от которого питается костюм мистера Старка. Нет никаких причин, чтобы он все еще был там. От остальных частей костюма мистера Старка тоже ничего не осталось.

Слезы все еще застилают ему глаза, Питер нащупывает реактор, хватает его и прижимает к своему телу, прямо над сердцем. Может быть, это его воображение? Наверное, его воображение. Но он клянется, что чувствует, как он слегка пульсирует, как биение сердца, вторящее его собственному. Питер не позволяет этому ощущению уйти весь полет обратно на Землю. Только так он мог спать в те первые месяцы, чувствуя, как крошечное механическое сердце прижимается к его груди. Хотя кого он обманывает? Это все еще единственный способ, который позволяет ему уснуть. Потому что часть его верит, что пульс реактора — это сердцебиение Тони Старка, и пока он продолжает биться, Тони все еще жив где-то там. А это значит, что Питер может найти способ вернуть его обратно.

Питер вдыхает через нос, выдыхает через рот в такт пульсу реактора, пока не перестает дрожать. Пока этот момент полностью не исчезает из памяти. Питер постоянно прокручивает это воспоминание в самое неподходящее время. Это все равно, что пережить всё заново. Он не всегда может понять, что это воспоминание, и действие не происходит в реальном времени. Куилл говорит, что это ПТСР, его дедушка испытал нечто подобное после того, как вернулся из Вьетнама. Но наличие имени не имело большого значения для Питера, потому что называние вещи не обязательно дает власть над самой вещью.

Однажды это подстерегло его не в лучший момент: тогда, когда он с Куиллом и Вандой пошел сражаться с Таносом. Ванда поднялась на одинокий холм одна и высосала жизнь прямо из Таноса. Она вернулась, волоча эту чертову перчатку по красной грязи. И все это время Питер ступал одной ногой по чужой земле и возвращался к тому воспоминанию, бесполезному, рыдающему и хватающемуся за реактор, как будто это было единственное, что поддерживало его жизнь, в то время как Куилл пытался — и не смог — ему помочь.

Ванда вела себя с ним мягко, но решительно, прося его встать. Они возвращались домой, и он собирался сдержать свои обещания. И он это сделал.

— Я сделал это, — шепчет Питер в пустую больничную палату. — Я сделал это. Это сработало. Они все вернулись.

Реактор настоящий и в его руках, а Тони Старк — прямо за дверью. Даже если телевизионный экран говорит ему, что он вернулся на пять лет назад, а один из самых умных людей, которых он когда-либо знал, думает, что он находился всё это время в чертовом сне, заточенный в Камень Времени, Питер знает, что все это действительно произошло. Он не может смириться с мыслью, что не знает, что реально, а что нет. Но он ведь знает.

Они облачили Питера в больничный халат через некоторое время после того, как он отключился, но, слава Богу, они не сняли его веб-шутеры. Тони встроил их в костюм, но Питеру нравится иметь их при себе. Они сделаны таким образом, чтобы выглядеть ненавязчиво, как браслеты, сделанные из кожи, и напоминать по ширине напульсники.

Медленно Питер просовывает палец под один из веб-шутеров и чувствует кожу там, находя именно то, что он ожидает, и издаёт вздох облегчения. Это случилось. Это действительно произошло. Всё это. Но теперь он должен убедить всех остальных.

Питер понимает, что у него только два варианта, и оба этих варианта — плохие. Он полагает, что может подождать, пока проснутся остальные. Может быть, сопоставив все эти истории, мистер Старк и доктор Беннер поверили бы им, но в то же время, может быть, и нет. Дерьмово.

Паркер делает еще несколько размеренных вдохов, а затем снимает свой хлипкий больничный халат и одевается. Он чувствует себя лучше в своей собственной одежде с реактором, надежно спрятанным в карман. Ему трудно не начать теребить его — нервный тик. Он проводит пальцами по волосам, пытаясь придать им презентабельный вид, но он уверен, что это не работает. А потом он идет к двери и высовывается наружу. Мистер Старк сидит в коридоре прямо у входа в палату, откинув голову к стене.

Питер задерживает дыхание, глядя на длинную линию его шеи, идущую вниз к твердой груди, намек на волосы на груди, выглядывающие из-за воротника футболки, которую он носит. Он наверняка что-то приваривал в ней, хотя должен был носить защитный фартук. Питер видит крошечные следы ожогов на ткани там, куда обычно летят кусочки раскалённой стружки. В середине его груди — видимая сквозь тонкую ткань, синяя пирамида реактора — близнеца той, что лежит в кармане Питера — мерцает ровным светом.

Он так часто вызывал в своей голове подобные образы, что кажется нереальным иметь перед собой живую, дышащую версию. Питер должен взять себя в руки, чтобы не протянуть руку и не прикоснуться. Когда он снова переводит взгляд на лицо мистера Старка, тот смотрит на него; карие глаза внимательно изучают его лицо.

— Тебе уже лучше, малыш?

— Немного, — говорит Питер со слабой улыбкой. — Могу я поговорить с вами наедине, мистер Старк?

Он протягивает руку, чтобы помочь Старку подняться, стараясь не реагировать на ощущение его теплой руки, которая обхватывает руку Питера. Тони следует за ним внутрь, откидываясь на спинку стула, когда Питер садится на больничную койку. Его ноги слабеют, когда он обдумывает то, что собирается сделать.

Питер смотрит на свои запястья, а не на мистера Старка. Он не думает, что сможет это выдержать.

— Мне нужно, чтобы Вы мне поверили, — говорит он после долгого неловкого молчания. — Мне нужно, чтобы Вы поверили, что… то, о чем я говорю, произошло на самом деле. Я знаю, что все это странно, но это не более странно, чем любая другая вещь, которая случилась с нами. Я имею в виду… парней, которые одеваются как стервятники. Пончики космические корабли. Инопланетяне, которые думают, что Кевин Бэкон — защитник галактики…

— Волшебники с аксессуарами, которые могут уничтожить Вселенную?

— Вот именно, — говорит Питер, невольно бросая взгляд на мистера Старка. Морщинки смеха вокруг его глаз заставляют его желудок перевернуться.

— Послушай, малыш, — говорит мистер Старк, беря Питера за руки. Его пальцы мозолистые от работы над своими изобретениями, и царапать о них свои нежные ладони Питеру невероятно приятно. — Я сомневаюсь не в тебе. Но я знаю, как работает мозг. Иногда он делает странные вещи, чтобы защитить нас от реальности. Поэтому я верю, что ты веришь всему, что говоришь мне. Я также знаю, каково это было для тебя — распасться в моих объятиях, так что… — мистер Старк делает паузу, прочищает горло. Питер мог бы поклясться, что он борется со слезами. — Так что тебе придется дать мне немного времени, чтобы разобраться во всем этом. Я собираюсь выяснить это, Пит, это просто…

— Я могу это доказать, — перебивает его Питер.

— Что?

Питер стискивает зубы и смотрит мистеру Старку прямо в глаза.

— Я могу это доказать, — говорит он. — У меня есть… у меня есть шрамы. С этого года. Раньше у меня их не было, а теперь есть. Это доказывает, что я не сошел с ума, верно? Что это было реально? Ты не получаешь шрамов от снов.

Мистер Старк долго молчит.

— Пит, — наконец произносит он. — Я просто хочу, чтобы ты был готов. Что бы ты там ни думал, этого может и не быть.

Прежде чем он успевает закончить предложение, Питер отстегивает веб-шутеры от обоих своих запястий и снимает их по одному за раз. Глубоко вздохнув, он поворачивает запястья так, чтобы мистер Старк мог их видеть.

Шрамы не новы, но они по-своему впечатляют: толстые розовые разрезы на обоих запястьях, объемные и бугристые. Они, как он и предполагал, — неоспоримое доказательство как течения времени, так и его собственной слабости.

Он трет их, но покрасневшая кожа странно нечувствительна, словно пустая. Когда он снова смотрит на мистера Старка, то тот почему-то выглядит испуганным. Питер ожидал жалости, а не страха, и теперь он не знает, как реагировать.

***

Пиздец. Это. Просто. Полный. Пиздец!

Когда Питер снимает веб-шутеры со своих запястий, Тони не знает, как реагировать. Он видел запястья пацана так много раз, даже не задумываясь о том, каким уязвимымы местом они являются, сколько вреда может быть им нанесено. Он представляет себе, как Питер закатывает рукава, чтобы практически нырнуть в двигатель одной из машин Тони, чтобы поработать; чтобы он мог стащить последний кусок пиццы из-под носа Роуди; когда он нервно теребит учебник в гостиной комплекса Мстителей. Он никогда не замечал их раньше, совсем. Бледные, безупречные запястья. А теперь… Господи.

Тони вскакивает со стула и начинает расхаживать перед кроватью Питера, не успев опомниться. Шрамы широкие, приподнятые и грубые на вид, хотя он знает, что они уже зажили. Но у Питера есть сверхчеловеческая регенерация. Его и раньше кололи ножом, и он едва оставил тонкую белую линию. Чтобы произошло что-то подобное, чтобы остался такой шрам, Питер должен был действовать решительно. Это не крик о помощи, это прощание. Он действительно имел это в виду.

— Да, — говорит Питер, поднимая голову от рук, чтобы посмотреть на Тони; его волосы мягко падают на глаза. — Я подразумевал это.

Вот, блядь. Должно быть, он сказал что-то из этого вслух.

— Пит, я…

Питер скрещивает ноги и садится на край кровати, чтобы посмотреть на Тони: его лицо мягкое, извиняющееся.

— Я больше не делаю этого, — говорит он. — Но… это было трудное время. Химия моего мозга всегда была немного, — он машет рукой в воздухе, как будто хочет что-то прояснить, — наверное, странной. Когда я был маленьким, я был на лекарствах и посещал курсы терапии, и это очень помогало «сбалансировать» меня. Но после укуса паука мой метаболизм настолько вышел из-под контроля, что лекарства перестали действовать. Я просто сжигал всё так быстро благодаря этой регенерации. И у меня не было ощущения, что я действительно могу много рассказать терапевту о своей жизни.

— Малыш, — говорит Тони, стараясь, чтобы его голос был мягким и спокойным, а не высоким и пронзительным от паники. — Ты не обязан мне ничего объяснять.

— Я знаю, но я хочу, чтобы Вы поняли. Какое-то время я был Человеком-пауком, у меня было стремление спасать людей, чувство, что я ответственен за что-то большее, чем я сам, и это помогло. Вероятно, это также был серотонин от прыжков по крышам, — говорит он с кривой улыбкой. — У меня были еще плохие дни, но это помогало. А потом всё случилось, и я не был готов иметь с этим дело. Я чувствовал себя таким беспомощным, бесцельным, и вся моя система поддержки просто исчезла. Тетя Мэй, Нед, Эм-Джей… Вы. Я просто… это было глупо. Очевидно. Это было так… так глупо. Но я не видел иного пути. Я не видел никакого будущего, которое не было бы мрачным. Я думаю, что это сработало бы, если бы не моя регенерация. Я резал наверняка. Как можно глубже.

— Черт возьми, малыш… — Тони чувствует, что его сердце разрывается. «Моя вина», — думает он. — «Это моя вина». Он долго молчит, а затем наконец говорит. — Мне не следовало оставлять тебя одного, Пит.

— У Вас точно не было выбора, — говорит Питер с горьким смехом.

Тони больше всего на свете хочет обнять Питера Паркера и никогда не отпускать, но что-то удерживает его, держит на расстоянии. Этот день заставил его почувствовать себя таким уязвимым, словно в лаборатории над ним поставили эксперимент и выпотрошили все его кишки. Но Питеру не нужно, чтобы он рассыпался в его руках. Ему нужно, чтобы он был сильным. Ему нужно, чтобы он был чертовым Железным Человеком.

— Нет, — говорит Тони. — Но теперь я здесь. Я сейчас здесь и никуда не уйду. И мы во всем этом разберемся.

— Вы верите мне, верно? — спрашивает Питер таким слабым и неуверенным голосом. — Вы верите, что все это было на самом деле?

— Да, малыш, — говорит Тони. Это чертовски трудно отрицать. — Да, конечно, я тебе верю. Я не понимаю, что происходит, но мы разберемся. Я обещаю.

Питер кивает и улыбается с таким доверием на его худом, лишенном сна, даже слегка постаревшем лице. Тони пропустил пять лет своей жизни. Он как-то упустил тот момент, когда Питер вырос. Ну и к черту. Вселенная — это странно.

***

Когда доктор Беннер возвращается, чтобы проверить его, он дает Питеру знать, что другие Мстители начинают просыпаться. Это хорошая новость. Питер знает, что теперь на его стороне мистер Старк, но не помешает получить подтверждение его истории от всех остальных.

— Когда он проснется, я думаю, мы должны поговорить со Стивеном, — говорит Питер доктору Беннеру и мистеру Старку.

Тони все еще не отходит от него, за исключением тех нескольких минут, когда у Питера случился нервный срыв. Паркер думает, что он, должно быть, уже устал. Темные полумесяцы под его глазами определенно подтверждают это предположение. Доктор Беннер прикрепляет несколько датчиков к голове и туловищу Питера и смотрит на показания голоэкрана. Тони тихо рассказал ему в углу о шрамах пацана.

— Вещественное доказательство течения времени, — пояснил он.

Питер все еще чувствует жжение стыда в груди от необходимости показать Тони это доказательство такой слабости, такой сокрушенности. Но это нужно было сделать. В жизни Питера с того мрачного дня накопилось ещё много нерешенных вопросов. Но он должен расправить плечи и преодолеть все препятствия, стоящие перед ним. Возможно, это не лучшая стратегия для его психического здоровья, но у него были и другие проблемы. До сих пор. Вот почему ему нужен Стивен.

— Хм? — рассеянно спрашивает доктор Беннер.

— Э-э, Пит, Кэп в порядке, если тебе нужно поговорить с ним сейчас, но он этог…

— Только не Капитан грёбаная, блядь, Америка, — говорит Питер. Он все еще немного озлоблен по поводу участия капитана в том фиаско с Гражданской войной. А ещё то, как он обращался с мистером Старком, никогда не устраивало Питера. — С чего бы ему помогать? Я имею в виду Стивена Стрэнджа. Сверхдраматичный волшебник с разумным плащом, умышленно бесполезный в большинстве ситуаций. Кроме того, он, возможно, инопланетянин, потому что, давайте будем честными, он говорит с акцентом, который никогда не произносил раньше никто на планете. Вы ведь понимаете, о чем я говорю, мистер Старк?

— Честно, малыш? Едва могу уловить связь, — с улыбкой отвечает мистер Старк.

— К сожалению, — вмешивается доктор Беннер, — доктора Стрэнджа еще не видели, по крайней мере здесь, в Ваканде.

— Вот же дерьмо, а, — говорит Питер. — Наверное, он свалил в Тибет, как только вернулся.

Питер бросает взгляд на мистера Старка, у которого брови ползут вверх. Питеру трудно думать о том, каким странным должно ему казаться все это. Правда в том, что даже в 15 лет, когда он впервые встретил мистера Старка, Питер ругался, как сапожник. Он ходил в государственную школу, и Мэй Паркер была его опекуном. На самом деле, у него не было ни единого шанса быть воспитанным ребенком и не материться.

Но он никогда так не разговаривал с мистером Старком. Поначалу он слишком благоговел перед этим человеком, чтобы думать о чем-то другом, кроме своего подобающего поведения, а позже, когда они познакомились поближе, прецедент уже был создан. Но прошло уже пять лет, и Питер больше не привык контролировать эту часть себя. Больше некому было заботиться о ней.

— Послушайте, — говорит Питер, изо всех сил стараясь игнорировать реакцию мистера Старка на все, что он делает. — Стивен всегда вел себя так, будто знал о том, что произойдёт после Щелчка. Больше, чем кто-либо из нас.

И ему совершенно не хотелось делиться этим знанием. «Я не могу вмешиваться в график, Питер. Это может обернуться катастрофой для всех нас». Ублюдок. Ну какой ублюдок! Конечно, он исчезнет сейчас, когда Питер наконец сможет получить ответы на некоторые вопросы.

— Если он уехал в Тибет со своими монахами, было бы неплохо позвонить ему, — продолжает Питер. — Думаю, он сможет пролить свет на ситуацию.

— Ну и как ты предлагаешь это сделать? — спрашивает Тони. — У тебя есть его номер?

— Ну, нет, — говорит Питер. — Но разве у вас, ребята, нет линии связи с Камар-Тадж?

— Кто, что и где теперь? — спрашивает Тони.

Питер только и может что моргнуть. Как им удалось вернуть их всех, не посоветовавшись с Камар-Тадж?! Питер потратил месяцы и месяцы, перелистывая книги по магии, присланные из святилища, чтобы придумать свой план. Даже когда Стивен отказывался от какого-либо совета, содержащиеся в них теории были бесценны.

— Серьезно? — спрашивает он. — Чем больше я слышу, тем больше кажется, что вы вообще не пытались что-либо сделать.

И, ладно, это было слишком. Питер пошутил. Очевидно. А может быть, он немного озлоблен, потому что… полгода? Серьезно? Все шесть месяцев он барахтался на космическом корабле посреди пустыни. Но двое мужчин перед ним, кажется, растерялись. Лицо мистера Старка стало совершенно пустым и тревожным. Боже.

— Я… я пошутил, — говорит Питер. Он чувствует, как его лицо полностью краснеет. — Это была шутка. Слишком… эм… слишком? — он нервно смеется, но в комнате неловко тихо, и Питер чувствует себя ужасно. Он смотрит на свои руки. — Простите. Прости, я… что нам теперь делать? Что дальше?

Тони и Брюс напряженно переглядываются.

— Дальше, — говорит Тони. — Пора объявить Мстителям общий сбор.