Доктору Беннеру и остальному медперсоналу требуется два дня, чтобы подготовить всех к большому собранию, и к этому моменту Питер уже начинает сходить с ума. Он привык проводить дни и ночи в лаборатории. Он привык постоянно чем-то заниматься. Теперь же он не может заставить свой мозг заткнуться, потому что ему даже не с чем возиться. Парень мельком рассматривает возможность разборки и повторной сборки системы мониторинга жизненно важных органов, которая находится ближе всего к стационарному компьютеру, но решает, что это может создать слишком много проблем для врачей и медсестер. Оно того не стоит.

Он избегает телевидения, потому что большинство шоу в любом случае находится в Ваканде, за исключением нескольких новостных каналов. Просмотр новостей заставляет его чувствовать себя так, словно он находится в эпизоде Black Mirror прямо в тот момент, когда зловещая музыка начинает нагнетать обстановку, и он знает, что сейчас должно произойти что-то ужасное. Даже мистер Старк отказывает ему в просьбах о карандаше и бумаге или компьютере, говоря, что Питеру нужно сосредоточиться на восстановлении.

У него были слезливые видеозвонки с тётей Мэй, Нэдом и ЭмДжей, но в его нынешнем состоянии, как сказал доктор Беннер, это и так слишком большое эмоциональное напряжение. Черт возьми, он Человек-Паук, а с ним носятся, как с больным ребенком! Поэтому, как только он может встать с постели более чем на 15 минут за раз без глубокого истощения, тянущего его вниз, он буквально начинает взбираться по стенам.

Сейчас он сидит на корточках на потолке, читая старый номер научно-популярного журнала из стопки, которую доктор Беннер принес ему между проверками других пациентов.

Его волосы лезут в глаза, и он, честно говоря, скучает по своей маске. В конце концов, ему придется создать новый костюм. Все, что у него есть, кроме вещей, которые были при нем, когда он и Ванда наложили последнее заклинание восстановления, потеряно в каком-то ныне несуществующем будущем. Возможно, он должен был спланировать всё это немного лучше, но его вряд ли можно обвинить в том, что он не ожидал, что путешествие во времени окажется реальностью.

Он выпрямляет спину и переворачивает страницу в журнале. Глаза пробегаются по статье об исследовании, которое показало, что лишение плодовых мух сна не влияет на продолжительность их жизни. А вот для людей последствия, безусловно, интересны. Питер, с его недавними привычками, вероятно, мог бы претендовать на участие в человеческом испытании. Он переходит к другому исследованию по изменению климата, когда мистер Старк просовывает голову в дверной проём и оглядывается, явно встревоженный пустой больничной койкой.

— Чувачок? — зовёт он.

— Сюда, сэр, — говорит Питер, взмахивая рукой и переворачивая страницу.

Сегодня мистер Старк одет в синий костюм-тройку в тонкую полоску и галстук в ярких фиолетовых и желтых тонах с изумительным геометрическим рисунком. На нем неоновые очки с желтыми линзами, и он вытягивает шею, чтобы взглянуть на Питера оценивающим взглядом, который заставляет заподозрить, что мужчина сканирует его жизненные показатели с помощью ПЯТНИЦы.

При этой мысли его сердце тяжело бьется о ребра. На самом деле обострённые чувства Питера превращают его в человеческий детектор лжи, когда он действительно концентрируется: он может чувствовать даже небольшие изменения в чьем-то сердцебиении и дыхании, но его раздражает сама мысль о том, что кто-то делает то же самое с ним. Это лицемерно, но ничего хорошего не выйдет из того, что мистер Старк узнает все секреты Питера.

— Как ты себя чувствуешь, малыш? Немного беспокойно? — спрашивает он с понимающей улыбкой.

Единственное, что делает их хоть немного похожими, это неспособность стоять в бездействии. В груди Питера разливается тепло при этой мысли. Несмотря на это небольшое, но значимое расстояние между ними, мистер Старк не позволил ему провести хоть одну ночь в одиночестве. Каждый вечер он устраивается в кресле для посетителей у кровати Питера, не проявляя никаких признаков сна. И делает он это без особого труда, словно каждую ночь проводит вне компании кровати с подушкой.

Питер пытался сказать мужчине, что он может уйти, что с ним всё будет хорошо, но он втайне благодарен ему за компанию. Парня всё ещё мучают кошмары того дня, когда он засыпает, но мистер Старк находится так близко и протягивает к нему руку, особенно когда Питер отходит от одного из этих страшных снов. Это утешение, которое позволяет Паркеру снова заснуть, несмотря на ужас, который он чувствует.

— Я схожу здесь с ума, мистер Старк, — признается он, разворачиваясь и вытягиваясь в полный рост; ноги все еще прилипают к потолку. Его рубашка задирается, ударяя его по лицу и на мгновение заглушая его голос. Да, костюм действительно должен быть приоритетом. — Теперь я в порядке. Я хочу вернуться в лабораторию. И спать в кровати без мониторов.

Мистер Старк только моргает, смотрит на Питера, долго молчит, и Паркер не может не покраснеть под пристальным взглядом.

— Я знаю, малыш, — говорит он. — Мы сделаем так, чтобы это произошло. Просто нужно, чтобы доктор Беннер подтвердил, что это будет для тебя безопасно. И есть еще несколько условий, о которых мы должны поговорить.

— О чем тут говорить? — спрашивает Питер. Он делает небольшое сальто, чтобы оторваться от потолка, и грациозно приземляется на ноги. Мистер Старк полностью игнорирует его вопрос.

— Принес тебе тут подарок, — говорит он вместо этого и вытаскивает из-под руки гладкий серебристый ноутбук, который Питер совершенно не заметил.

— Черт возьми, Вы серьезно? — Питер подпрыгивает на кончиках пальцев ног от возбуждения. Он забирает компьютер у мистера Старка и садится на край кровати, включая его.

— Это не совсем бескорыстно, — говорит мистер Старк. — Я надеялся, что ты сможешь сделать кое-какие заметки, записать кое-какие данные о своем методе для… э-э… возвращения нас, я полагаю? Для встречи сегодня днем.

— Да, я смогу это сделать, — говорит Питер, пожимая плечами. Старкбук явно был настроен. В нём есть довольно крутые многомерные графические возможности. — Жаль, что у меня нет доступа к моим данным.

Мистер Старк кивает.

— Ну, ты знаешь, что делать. Просто постарайся не тратить всё своё время на Facebook или подобную хрень.

— Facebook? — Питер фыркает. — Кто-то ещё им пользуется?

— Ну ладно, «Snapchat», или «Instagram», или что там сейчас используют дети.

— Snapchat, — говорит Питер. — Instagram. Боже, Вы такой старпёр.

— Ладно, ладно, карапуз, — говорит Тони со смехом. — Встреча в час дня. Надо, наверное, сделать презентацию? Я не хочу ставить тебя в неловкое положение, но…

— Да все в порядке, — говорит Питер, пальцы уже летают по клавиатуре. — Я понял, сэр.

***

Непривычно и даже немного тревожно видеть так много Мстителей снова вместе и в одной комнате. На прошлой неделе на собрании они едва заполнили один конец длинного стеклянного стола для совещаний, а теперь здесь почти не хватает места. Не так уж плохо. На самом деле это никогда не может быть плохо. Но это заставляет Тони чувствовать себя не в своей тарелке.

Он понимает, что ему придется снова стать прежним. Он сформировал себя вокруг боли и пустоты, там, где должны быть его товарищи по команде — как деревья, которые иногда растут вокруг препятствий — заборов, брошенных велосипедов, руин зданий, — а теперь он должен приспособиться к чему-то новому.

Питер сидит в передней части кабинета, сбрасывая графики для своей презентации. Кэп сидит с Баки, Сэмом и Наташей по одну сторону стола, с Тором, Куиллом, Ракетой и гигантским деревом по другую. Шури, Накия и Т’Чалла — во главе стола.

Трудно не заметить, как они все возвращаются к своим прежним командам. Это немного грустно, на самом деле. Но Тони чувствует невероятную благодарность за то, что Брюс и Роуди стоят по обе стороны от него, прислонившись к стене.

Там, впереди, Питер возится с голограммой, которая выглядит странно знакомой…

— Погоди, а это случайно не те странные круги Стрэнджа? — спрашивает Тони с другого конца комнаты. Питер вскидывает голову и выглядит, как сбитый с толку щенок.

— Я собираюсь сбежать с галлифрейцем*, — шепчет ему Брюс.

— Вот зануда, — говорит себе под нос Тони.

— Эм-м, ну, я вдохновлялся некоторыми книгами, которые он одолжил мне, — говорит Питер, надев сдвинутые на лоб очки обратно на нос. Честно говоря, Тони не знает, почему он все еще носит эти вещи, они ведь ему не нужны вовсе. По крайней мере, не так, как прежде. Но тем не менее, нельзя отрицать, что этот образ делает его таким… Нет, Тони. Нет. Лучше пошевели извилинами.

— Так ты говоришь, что использовал магию для борьбы с Таносом? — спрашивает он. — С каких это пор ты умеешь колдовать?

Тони понимает, что его слова звучат излишне агрессивно, но внутри разгорается чувство обиды от того, что Питер забыл сказать ему о чем-то подобном. После всего, что он видел, Тони вряд ли может отрицать, что магия существует, но он всегда был человеком науки, и он думал, что Питер тоже. В конце концов, он преемник Тони!

— А я и не колдовал, — говорит Питер. — Я разработал физические очертания рамок, через которые мы направили заклинание и биохимическое соединение, чтобы усилить эффект… — он что-то лихорадочно печатает и показывает какие-то подробные заметки. — Я записал весь этот процесс. Естественно, не было заклинания, которое идеально соответствовало бы нашим потребностям, но я смог вытащить необходимые элементы из нескольких текстов… Вы что, расстроены?

Тони фыркает.

— Я не расстроен, — говорит он, чувствуя, что его голос звучит немного выше, чем следовало бы. — Я в замешательстве.

— Так и есть, — говорит Питер. В какой-то момент выражение его лица становится пустым, и Тони думает, что он обидится и отдалится. Но вместо этого его лицо расплывается в улыбке, и он смеется. — Вы злитесь, потому что я не пытался спасти Вселенную так же, как Вы.

— Как ты смеешь? — говорит Тони, изо всех сил стараясь, чтобы его лицо не расплылось в глупой улыбке. — Как ты можешь думать, что я когда-нибудь буду мыслить так мелко?

— Ладно, Железный Человек, давай, расскажи мне, какой превосходный метод ты использовал, — Питер закатывает глаза.

— Расплавил Камни Бесконечности, использовал их для создания сверхмощного электромагнита, чтобы вытащить объекты с заданной биоэлектрической сигнатурой обратно в эту область существования.

— Э-э, он вообще по-английски говорит? — притворно шепчет Куилл.

— Я никогда не понимаю, о чем вы, земляне, говорите, — отвечает говорящий енот. Нет. Боже, Тони никогда к этому не привыкнет.

— О-ох, — восклицает Питер, слегка дергая себя за кончики волос. — У меня тоже была такая мысль.

— О, ну конечно, карапуз.

— Во-первых, это вообще-то оскорбительно. Это было оскорбительно, даже когда мне было пятнадцать! А во-вторых, да, я правда думал об этом. Это был наш второй год пребывания там. Только мы не могли уничтожить все камни, так что…

— Прости, что? — вступает в разговор Стив, но его перебивают, когда дверь открывается и входит Клинт, поддерживая Ванду одной рукой.

Ванде было хуже всех из вернувшихся Мстителей. Если все они страдали от истощения и обезвоживания, то когда вернулась Ванда, она была не в своем уме, говоря по-русски и, в основном, бессвязно в течение большей части времени. Из того, что смогла разобрать Наташа, выяснилось, что она расспрашивала о своем брате. И когда ей напомнили о том, что он умер, она отреагировала… не очень хорошо.

Сейчас она все еще выглядит бледной и потрясенной, но ее взгляд, по крайней мере, кажется более ясным, чем в последний раз, когда Тони видел ее. Но затем в одно мгновение ее лицо преображается.

— Пьетро! — плачет она. Ванда пересекает комнату так быстро, что Тони может поклясться, что она телепортируется прямо в объятия Питера.

— Ванда, — говорит он, крепко обнимая ее. — Что происходит? Мне сказали, тебе очень плохо.

— Мне сказали, что ты умер! — она дрожит, но отстраняется от него, чтобы посмотреть на его лицо и провести по нему пальцами. — Я думала, ты умер, и все это было напрасно.

Что ж, эти двое стали… ближе. Что не удивительно, на самом деле. Они вместе прошли через многое. Пять лет работы, горя и попыток все исправить. В этой ситуации ничто не должно расстраивать Тони, но все же, когда он смотрит на них, слышит, как они быстро говорят вместе на русском и английском языках, что-то неприятно сжимается в его желудке. Он задается вопросом, насколько далеко заходит эта близость.

Тони вопросительно смотрит на Клинта, которого Наташа загоняет в дверной проем.

— Итак, очевидно, что я допустил некоторые ошибки, — говорит он, поднимая руки в защитном жесте. Нат скрещивает руки на груди, и её лицо выглядит так, словно она прямо сейчас выпотрошит Бартона.

— Ты же сказал, что все уладил. Ты сказал, что Ванда доверяет тебе, и ты все уладил, Клинт!

— И честно говоря, я думал, что говорю правду, — он пытается сделать шаг назад, но ее брови опускаются вниз в еще более пугающий хмурый взгляд, и всё заканчивается тем, что Наташа делает два шага, чтобы предотвратить отступление. — Значит, я полагаю, что, когда она говорит «Pauk», она не имеет в виду брата?

— Bozhe Moi, — шипит она сквозь зубы.

— Хорошо, просто давай вспомним, что один из нас — настоящий русский шпион, обученный говорить на нескольких языках, а другой выучил русский язык у мадам Анке — бородатой леди — между дневным спектаклем и вечерними шоу в Карсоне!

Клинт немного ждёт, чтобы понять, выдержит ли его оправдание критику. Когда Наташа ничего не делает, он позволяет своим плечам немного расслабиться и делает выдох. Конечно, именно в этот момент она отдергивает руку назад и с силой бьет его по голове. Его слуховой аппарат издает пронзительный вой.

— Ауч, Наташа, ну уши же!

— Kretin! — она говорит. «Brat» — это брат. «Pauk» — это паук. Они даже звучат, blyad', по-разному!

— Ну прости! Прости! — Клинт следует за ней, как щенок, когда Наташа фыркает и уходит. — Нат, Нат, ну же!..

Когда Тони оглядывает комнату, становится ясно, что появление Ванды повергло всю встречу в хаос. Все говорят одновременно, и это… это не продуктивно. Тони подносит два пальца к губам, и в комнате раздается оглушительный свист.

— Ладно, товарищи, давайте соберемся, а? — говорит он. Лица поворачиваются к нему, большинство из них застыло в каком-то раздражении. — Эй, давайте вспомним, что я ничего не делал. Ничего. Я просто подумал, что смысл этого «пау-вау»**, был в том, чтобы разобраться.

— Да, — говорит Стив. — Я думаю, что есть некоторые важные вопросы, которые мы должны обсудить. Например, что половина из нас, по-видимому, не уничтожила Камни Бесконечности? Я думаю, что это то, что нужно будет исправить.

Он бросает очень острый взгляд на Питера, который расправляет плечи.

— Если у вас есть что сказать мне, Капитан Роджерс, вы можете сделать это прямо сейчас.

Дело в том, что Тони знает, что ему следовало бы сообщить Питеру о том, что Стив и он заключили мир. Серьезно, они сделали это. Но какая-то его небольшая часть прямо сейчас наполнена гордостью, чем-то еще теплым и, вероятно, неправильным — да, он признаёт, что испытывает неподдельные эмоции, когда видит Питера, взъерошенного на Капитана.

— Почему ты не уничтожил камни, Питер? — спрашивает Стив. — О чем ты только думал?!

Он кажется дедушкой, который ругается на несносного внука, и на самом деле Тони тайно считает его таковым. Ванда встает, но Питер мягко кладет руку ей на плечо.

— Мы уничтожили большинство из них, — говорит Питер. — Ну, некоторые из них. Мы уничтожили некоторые из них.

— А почему не все? Они слишком опасны, чтобы сохранять их все целыми.

— Они были слишком важны, чтобы их уничтожить. Это было не только моё решение, капитан. Мы все проголосовали. Это было единогласно.

Стив делает ставку на своё непробиваемое лицо и натягивает привычную гримасу. Тони видел это миллион раз. Кэп почти никогда не терпит неудачу.

— Питер, не обманывай себя, думая, что ты можешь контролировать силу этих камней. Они выше вас.

На этот раз пустое выражение лица Питера не взрывается этой тысячеваттной улыбкой. Но он смеется, холодно и резко. Этот звук Тони никогда не слышал от него раньше, и он не уверен, что ему это нравится.

— При всем уважении, Кэп? Идите. Нахуй.

— Что может быть настолько важным? — спрашивает Стив, ударяя кулаком по столу. Тот тревожно трещит.

— Какие вы сохранили? — вмешивается Тони.

— Прости, что? — говорит Стив.

— Пит, — повторяет Тони, резко поворачиваясь к Питеру, чтобы отвлечь его внимание от Стива. — Какие камни вы хранили?

Глаза Питера встречаются с его молчаливой мольбой, но Тони не отступает.

— Времени, Души, Разума, — говорит он голосом неохотным, как скрежет камней.

— Камень Времени, потому что это геологический спутник жизни Стрэнджа.

— Стивен поклялся защищать Камень Времени, — говорит Питер.

— Камень души, потому что…

Рот Питера остается твердым и прямым, но его взгляд скользит по Куиллу. Черт, этот парень ужасный лжец.

— Гамора, — заключает Тони, поворачиваясь к Куиллу. — Вы, идиоты, думаете, что можете обменять Камень Души на Гамору.

— По крайней мере, стоило попробовать, — говорит Куилл. Он нервно терзает кассету с обложкой, на которой написано «Awesome Mix Vol. 3». — Послушай, парень, ты можешь пытать меня, обыскивать. Ты никогда не найдешь камень. Я могила.

— Он в кассете, идиот ты этакий.

Куилл быстро нащупывает кассетную плёнку, и она вылетает из его рук только для того, чтобы Грут поймал её снова. Тони поворачивается к Питеру и поднимает бровь. Тот только раздраженно поднимает руки и вздыхает.

— Значит, остается только Камень Разума, — говорит Тони. Они смотрят друг на друга долгим, молчаливым взглядом.

— Камень Разума принадлежит Ванде, — наконец говорит Питер. — Она имеет на него самые большие права.

— Локи почти захватил планету с помощью Камня Разума, — снова Стив. Серьезно, Роджерс когда-нибудь научится затыкаться вовремя?

— Ну, мы, очевидно, не позволим этому случиться снова. В любом случае, разве Локи не мертв?

Тор откашливается.

— Честно говоря, — говорит он, и его голос звучит, как тихий раскат грома. — Я уже столько раз об этом думал. У Локи есть способ бросить вызов ожиданиям.

— Это не то, что я… — Питер делает глубокий вдох и закрывает глаза. Когда он их открывает, взгляд становится жестким, к чему Тони не привык. Он поворачивается к Стиву. — Ладно. Вот такая ситуация. Этот аргумент не обсуждается. Решение уже принято. Вы уничтожили камни. Мы — нет. Теперь вы можете смириться с этим, Капитан Роджерс, или убираться отсюда нахуй.

Питер бросает взгляд на Т’Чаллу, который молча наблюдает за происходящим. Он одобрительно кивает Паркеру.

— Не будь таким упёртым, сынок, — говорит Стив, и Тони не может не поморщиться от этой фразы. — Ванда, мне нужно, чтобы ты отдала камень мне на хранение, пока мы не уничтожим его.

Он подходит к ним, и Питер с Вандой одновременно встают со своих мест. Питер выступает вперед, чтобы не позволить Стивену сделать что-либо, используя своё тело как живой щит, а Ванда вызывает один из своих красных энергетических шаров.

— Я бы хотела посмотреть, как ты попытаешься забрать его у меня, — выплёвывает она каждое слово.

— Баки, поможешь немного? — спрашивает Питер. Барнс встает перед Стивом и кладет металлическую руку на плечо, чтобы остановить его. Такого Тони не ожидал. Его мозг щелкает: установка связи.

— Стиви, — говорит Баки.

— Бак? — замешательство на лице Стива не получается скрыть даже привычно сдвинутыми бровями.

— В этой битве ты не победишь, приятель. Тебе нужно отойти.

И на этот раз Стив лишается дара речи. Он смотрит на Баки, склонив голову набок, как смущенный и преданный золотистый ретривер, которым он и является. И в это неловкое напряженное молчание входит Стивен Стрэндж. Он потягивает кофе из кружки Тони «Star Trek», плащ развевается вокруг него на ветру, которого определенно нет.

— О, хорошо, — говорит он. — Я как раз подоспел к кулачным боям.

— Гэндальф! Ты сделал это! — зовёт его Тони, думая, что, как бы ни было приятно видеть Питера лицом к лицу с Капитаном, он действительно позволил этому затянуться слишком надолго.

— Честно говоря, я не получал особого приглашения на «воссоединение», — отвечает Стрэндж.

— Стивен, где ты был? — спрашивает Питер, отворачиваясь от Стива и Баки. Его рука скользит по пояснице Ванды, чтобы девушка снова заняла своё место на стуле.

— Мне нужно было проверить святилища и моих людей. Там всё ещё немного нестабильно, — говорит Стрэндж. — Я вижу, у вас похожая ситуация.

Он идет по комнате, останавливаясь, чтобы пожать Тони руку, а затем машет рукой, чтобы во главе стола появилось удобное кожаное кресло, в которое он и садится. Стивен опирается локтями на стол.

— Итак, — говорит он, почему-то глядя прямо на Питера. — Ты уже все понял?

— Боже, ты так бесишь, — говорит Питер, надув губы и откидываясь на спинку стула. — Нет, я еще не понял. Ты победил.

— Альтернативные реальности? — вмешивается Брюс. — Мы уже знаем, что мультивселенная — это большое место.

— Близко, — говорит Стрэндж. — Но это, скорее всего, единая, раздвоенная реальность. Две половины одного целого были временно разделены из-за Таноса.

— Но почему это вообще произошло? — спрашивает Брюс. — Танос хотел убить половину вселенной. Он сказал, что это именно то, что он собирается сделать.

— Да, но он также владел Камнями Бесконечности. Они буквальные семена Вселенной, в которой мы живем. И это означает, что они немного более разумны, чем мы первоначально предполагали. Вселенная не хочет разрушения. Она хочет равновесия.

— Значит, вместо того, чтобы уничтожить половину Вселенной, он просто… разделил ее пополам? — подытоживает Беннер.

— Именно.

— И это то, что ты видел на Титане? — спрашивает Тони. — Вот почему я был нужен тебе живым. Чтобы стянуть две половинки вместе.

— Ну, уверенность в себе никогда не была твоей проблемой, Старк, — говорит Стрэндж. — Но не стоит слишком полагаться на себя. Ты был только половиной решения.

— Прости, что?

— Сам по себе твой маленький магнит ничего бы не сделал. Но в сочетании с заклинаниями Питера и Ванды вы смогли притянуть и связать две половинки вместе. Это очень изящно, правда. Как я уже сказал, Вселенная ищет равновесия.

— Так почему же мы оказались здесь? — спрашивает Питер. — Для нас прошло уже пять лет. Почему мы вернулись назад, а не наоборот?

— Может, дело в простоте, а? — говорит Стрэндж, пожимая плечами. — Думай об этом как о Вселенной, возвращающейся к самым базовым заводским настройкам, которые она может контролировать. Она возвращается к самой ранней возможной временной шкале. Вот почему мы все чувствовали себя так дерьмово в течение последних нескольких дней. Подумайте об этом, как о временной смене часовых поясов.

— Наверное, путешествия во времени отнимают у тебя много сил, — смеется Питер. — Черт, я никогда не привыкну к этому.

— Ты удивительно хорошо приспосабливаешься, Питер.

— И ты мог бы рассказать мне все это в любой момент, ублюдок.

Стрэндж на это только смеется.

***

— Что? — спрашивает Питер. — У меня что-то на лице?

Он смущенно вытирает его. Мистер Старк странно смотрит на него, и Питер просто не уверен, что это может означать.

Встреча закончилась вскоре после слов Стивена, несмотря на то, что они не пришли к согласию относительно того, что делать с оставшимися Камнями Бесконечности. Питер напоминает себе, что они не нуждаются в согласии. Решение уже принято. Проблема будет заключаться в том, чтобы обеспечить его соблюдение.

Тем не менее, тот убийственный взгляд, которым сверлил его Капитан Америка, определенно тревожит парня. Питер все еще чувствует зуд между лопатками.

Мистер Старк прислонился к стене за пределами конференц-зала и слегка сутулится.

— Ты знаешь, — говорит он. — Если бы мне пришлось поставить деньги на то, кто поведет Мстителей со мной и Кэпом, я бы никогда не подумал на тебя.

— Ну и ну, вот спасибо, — говорит Питер, немного уязвленный этим заявлением. Хорошо, он не самый опытный из Мстителей, но он сделал хорошую работу, и мистер Старк еще не признал этого. Тони действительно думал, что спас всех, в то время как Питер крутил пальцами и играл с магией в течение многих лет.

— Эй, не обижайся, малыш. Я просто говорю, что ты не самый очевидный выбор. Я бы подумал, может быть, Т’Чалла… Стрэндж. Может быть, Куилл, если всё станет действительно странным.

— У Т’Чаллы была целая страна, и половина ее жителей отправилась на войну. У него были другие заботы, — говорит Питер; его голос злее, чем он намеревался. — И, как уже говорилось, Стрэндж был совершенно бесполезен. Кроме того, вы слышите себя, когда говорите, или вы просто закрываете на это глаза и надеетесь на лучшее?

— Не понял?

— Вы же понимаете, что Ванда — самая могущественная из нас, верно? Она могла бы буквально прикончить нас всех одним словом. И все же вы решили, что Куилл был бы тем самым лидером? Куилл?

— Это… справедливое замечание.

— Кроме того, я не лидер.

— Нет, ты определенно лидер, — говорит мистер Старк. Он отталкивается от стены и хлопает Питера по плечу. — Эй, идем со мной, малыш.

Он тащит Питера за собой по коридору в направлении лаборатории.

— Ч… что?

— Я вижу, как они на тебя смотрят, — говорит мистер Старк. — Они следуют твоему примеру. Они уважают твои решения. Черт, да даже Баки встал против Кэпа, потому что ты так сказал.

— Мы вместе принимали решения.

— Да, я вижу, как твой стиль руководства подходит для этого.

— У меня нет…

— Послушай, я знаю, что у меня плохо получается, но я пытаюсь сказать, что я… что ты… я горжусь тобой, малыш.

И это заставляет Питера споткнуться, а его грудь — сжаться. Он действительно, действительно не ожидал этого.

— Я… эм, воу… Хорошо.

Они идут молча, и Питер мысленно проклинает себя за неловкость и отчаянно ищет новую тему для разговора. Почему он такой?

— Мне нужно, чтобы Вы позволили Куиллу использовать Квинджет, — вот на чем он, наконец, останавливается. Очень плавный переход, Паркер. Ты просто молодец.— Брюс сказал, что вы приспособили его для межзвездных путешествий. Мне нужно, чтобы Вы позволили ему использовать его, чтобы добраться до Вормира.

Он чувствует колебания Тони, но в конце концов тот резко кивает.

— Он заправлен и готов к работе, — говорит он. — Передай Куиллу, что он может лететь, когда он будет готов.

— Благодарю вас, сэр.

— Итак, Камень Времени и Камень души — с ними всё понятно, но раскрой мне тайну. Что Ванде нужно от Камня Разума? Это не просто ностальгия, не так ли? Иначе это серьезно очень плохая причина, чтобы держать что-то вроде этого… ну, ты понимаешь. Не то чтобы я тебе не доверяю, малыш, но…

Питер обдумывает, что ему следует сказать. Это кажется личным. То, что между ним и Вандой. Но он не может отрицать, что мистер Старк может быть полезен в их ситуации. И он доверяет ему больше, чем кому-либо. Он поступит правильно.

— Я обещал ей, что помогу вернуть Вижна, — говорит он.

— Это чертовски многообещающе, — говорит Тони, нервно почесывая бородку и переводя взгляд на Питера.

— Да, — говорит Питер. — Но мы заключили сделку. Мне нужно было, чтобы она все делала со мной. Чтобы она сделала это, я пообещал, что помогу ей вернуть Вижна, как только мы закончим. На самом деле это было довольно справедливо. Она помогает мне вернуть любовь всей моей жизни, я делаю то же самое для нее.

Питеру требуется слишком много времени, чтобы понять, что он сказал. И то он это делает, только потому, что его шаги эхом отдаются в коридоре. Тони останавливается в нескольких футах позади, глядя на Питера с поднятыми бровями.

Почему, почему, почему?! Паркер, ты идиот!

Дело в том, что он так привык формулировать это таким образом, что даже не думал об этом. Конечно, это звучит слишком драматично, но они были в очень драматических обстоятельствах. Куилл понял это первым, когда Питер сидел напротив него, скорчившись в углу Бенатара, сходя с ума, и просто сказал это прямо, как будто это ничего не значило.

— Так ты его любил, да?

— Да, — сказал Питер. — Да, это так.

Куилл кивнул. Он тоже потерял человека, которого любил больше всего на свете. Он все понял. Как и Ванда, когда они наконец вернулись на Землю. Они были едины в этой потере и решимости ее исправить. Да, они были печальными болванами, но, по крайней мере, вместе.

Но он никогда, никогда не должен был говорить это при мистере Старке. Его сердце бьется так, словно вот-вот выскочит из груди, а легкие вдруг перестают перерабатывать кислород. Но мистер Старк криво улыбается, и Питер понимает, что на самом деле он не понимает, что сказал Питер. Он не знает.

Потому что Питер уверен, что, если бы мистер Старк когда-нибудь узнал о его чувствах, это не было бы встречено улыбкой. Есть ровно два сценария, по которым это может пойти. Признание Питера будет встречено либо жалостью, либо глубоким самобичеванием. Для Питера Паркера нет счастливого конца.

Но это не значит, что он не фантазировал о том, что всё могло бы пройти… иначе. У него есть фантазии настолько изношенные, что они проигрываются в его уме с тем же заикающимся, нечетким качеством старых диснеевских VHS-лент, которые Тетя Мэй вытаскивала и проигрывала для него в те дни, когда он был болен. Конечно, у них был Blu-ray, но было что-то особенное в видео, что-то потертое и удобное. Питеру нравится его фантазии о том, как Тони тянется к нему и прижимает к себе, когда Питер говорит «Я люблю Вас», чувствуя то же самое в ответ. Это помогает ему помнить, что эти фантазии никогда, никогда не будут реальными.

Мистер Старк не знает. Поэтому Питер заставляет себя сделать глубокий вдох и взять себя в руки.

— Мистер Старк? — осторожно спрашивает он. Тони улыбается еще шире.

— Черт, парень, я даже не подумал. Я знаю, что Мэй летит к тебе, но я даже не думал о твоей девушке.

— М-моей… девушке? — теперь Питер в замешательстве. Мистер Старк догоняет его в коридоре и смущенно ерошит волосы Питера. Он чувствует, что краснеет. Это самое худшее. Самое худшее.

— Да, та угрюмая, верно? Которая, кто кричит на меня о перераспределении богатства.

— ЭмДжей?

Мистер Старк стреляет из пальцев, сложив их в подобие пистолета, и это так смешно, что Питер улыбается, несмотря на своё жалкое смущение.

— Бинго. ЭмДжей. Я могу сделать так, что она тоже окажется тут. Очевидно, что вы двое хотели бы воссоединения.

— Эм, мистер Старк, ЭмДжей немного занята в Брауне. Это ее первый семестр. Это действительно важно.

— Да, я просто подумал, учитывая обстоятельства…

— Какие обстоятельства?

— Черт, парень, любовь всей твоей жизни!

О. О Боже. Только. Не. Это.

— Нет, мистер Старк, Я не имел в виду ЭмДжей.

— Все в порядке, малыш. Тебе не нужно смущаться. Я тоже помню, как был молод и влюблен.

— Мистер Старк, нет…

— Я знаю, знаю, ты не хочешь говорить об этом со своим наставником средних лет.

— Мистер Старк, Я… Я гей.

— О, — говорит Тони, хмуря брови в замешательстве. — Но… я думал?..

— Мы с ЭмДжей встречались всего секунду в старшей школе, прежде чем я понял себя и… но это было давно…

— Годы, верно, — говорит мистер Старк. — И правда. Я забыл, что это было некоторое время назад для вас.

Питер неловко покачивается на пятках, пока мистер Старк рассматривает его.

— Итак, этот парень, — говорит мистер Старк. — Я бы с удовольствием познакомился с парнем, который украл сердце моего паучка. Предложение всё ещё в силе, малыш. Он может оказаться здесь. Или я могу отправить тебя к нему в гости. Что угодно. Ты очень много работал в течение очень долгого времени, Питер. Ты заслуживаешь воссоединения с кем-то, с кем ты…

— Мы не… — перебивает Питер.

— Что?

— Я… по сути я не сказал ему, что чувствую, — говорит Питер. — И в любом случае он не чувствует того же самого по отношению ко мне.

И теперь мистер Старк смотрит на него с той жалостью, которую Питер ожидал и боялся все это время.

— Так будет лучше, — говорит Паркер чуть громче шепота. — По крайней мере, мы все еще сможем быть друзьями, если он никогда не узнает, так что…

— Хорошо, — говорит мистер Старк.

— Точно, — эхом отзывается Питер.

— Так ты хочешь спуститься в лабораторию и взорвать какое-нибудь дерьмо? — говорит мистер Старк. Его рука тепло опускается на спину Питера, и в этот момент парень чувствует себя прекрасно и ужасно одновременно.

— Черт возьми, да, — говорит Питер.