В лаборатории стоит запах серы и горячего металла, когда Тони прогоняет Питера около полуночи. Он удостоверяется, что пацан знает, где найти свою новую комнату, а затем ПЯТНИЦА включает AC/DC, и Тони наливает себе очень щедрую порцию скотча, ныряя с головой в работу по перемонтажу новейшей версии Халкбастера. У Брюса были некоторые заметки после того, как Халк повредил костюм со спины, но у Тони еще не было времени что-либо с этим сделать.

Он надеется, что повторяющиеся действия по снятию проводов и перенастройке внутренней работы брони помогут унять беспокойство, которое росло в основании его позвоночника весь день.

Это не должно его беспокоить. Почему это должно его беспокоить? На самом деле, это его не беспокоит. Питер — подросток. Подростки влюбляются и теряют друг друга со скоростью света. Так что на самом деле, это не должно иметь значения, что Пит, по-видимому, влюбился в какого-то хера, который явно не заслуживает его.

Но дело в том, что Питер больше не подросток. Это странная вещь, и Тони всё ещё трудно это принять. Это случилось, когда Халкбастер находился спиной к Халку. Нет, Питер, несомненно, вырос.

Он такой умный, острый на язык, вдумчивый — в то время как Тони привык к его энтузиазму и необученности — и лидер, даже командир.

И это полностью вычёркивает из разума Тони физические изменения парня. Только первоначальный шок от появления Питера помешал ему сразу же заметить, насколько сильно он изменился. Он теперь выше, достаточно высокий для того, чтобы смотреть Тони в глаза, в то время как раньше ему приходилось смотреть на него снизу вверх. Его лицо утратило свою детскость, скулы и челюсти стали острыми за эти годы. У него появились мышцы. У Питера всегда было тело гимнаста, но теперь оно определенно изменилось.

У Тони пересыхает во рту, и он вспоминает парнишку, свисающего с потолка медицинского отсека, с торсом, полностью выставленным напоказ, с брюшным прессом, словно он был какой-то непристойной греческой статуей — таким же безупречным, если не считать зловещего изогнутого шрама чуть ниже сердца и дорожки волос на животе. Почему эти маленькие несовершенства вызвали в нем такой толчок, он не мог сказать. Это зрелище на мгновение остановило обычно занятой ум Тони, и на целую минуту его мозг был заполнен только белым шумом. Он надеется, что Питер этого не заметил.

«Господи, ты просто больной ублюдок. Ты познакомился с ним, когда ему было 15», — напоминает он себе.

Тони не хочет думать ни о чем из этого, особенно о юном Питере, нервничающем и заикающемся в тот день в своей спальне в Куинсе. Об отголосках того, кем он станет в своем заявлении, что если он может делать то, что умеет, и не останавливает плохие вещи, то плохие вещи происходят именно по его вине; или о том, как он приклеил руку Тони к дверной ручке, чтобы убедить его сохранить свой секрет от тёти. Решимость и огонь в его глазах, даже тогда… Тони не хочет думать об этом. Это проклятие и путь в ад.

Вместо этого Тони хочет найти того придурка, в которого влюблен Питер, и заставить его заплатить за разбитое сердце парня кровью и плотью. Но нет, он же гребаный взрослый, который не выражает свои эмоции через физическое насилие, если на кону не стоят жизни или безопасность других. Ему приходится повторять это про себя, может быть, слишком много раз.

И затем он проводит, вероятно, бесполезное количество минут, думая о каждом парне, которого он когда-либо видел рядом с Питером. Может ли кто-то из них быть тем таинственным человеком, чьих чувств не смог добиться Пит?

Вот этот маленький ботаник с Лего и смешными шляпами? Нет, ни один Нед точно не достоин того, чтобы Питер проявил хоть малейший намек на интерес. Один из тех раздражающих придурков из академического декатлона? Зиппи? Но он ведь настоящий хулиган, а Питер никогда не мог терпеть хулиганов. Остаётся вариант, что это, вероятно, тот маленький говнюк Гарри Осборн, и Тони действительно не может терпеть этого льстивого маленького хера. И пусть его лицо чуть симпатичнее, чем у его весьма интеллектуального вора-отца, но есть в нем что-то, что просто… не так. И вообще Тони никогда не любил, чтобы Пит болтался с ним.

«Может быть, все разрешится само собой», — пытается рассуждать он. Может быть, теперь, когда их обстоятельства стали менее напряженными, увлечение Питера исчезнет, и он найдет кого-то другого. Кого-то лучше для себя. Кого-то, кто будет обращаться с ним правильно. Тони отказывается думать о том, каким может быть такой человек. Эти мысли явно не приведут его к хорошему результату.

Просто он знает Питера, научился читать его выражение лица и характер за четыре года сражений, тренировок, ночных дежурств в лаборатории и вечеров с пиццей. Пацан определенно может отвлекаться на «блестящие штучки» — новый костюм Паука, сложную математическую задачу, случайную пару кроссовок ограниченного выпуска, и тогда Тони чувствовал, что Питеру нужно было это «лакомство», эта самая «блестящая штучка».

Но выражение его лица, когда он говорил об этом «друге», не было тем, которое он использовал для блестящих вещей. Это была улыбка, которая расцветает на его лице в редких случаях, когда он говорит о вещах, которые действительно имеют значение. О своем дяде Бене, о его долге Человека-Паука, о прекрасной математике дуги одной из его паутин. Когда Тони задумывается над этим, у него в груди становится пусто. Достойный его почтения.

Он наливает себе еще выпивку, переключает ПЯТНИЦУ на Metallica и включает музыку до «11», пытаясь сузить свой мир до минимального предела, чтобы не слышать ничего, кроме пульсирующего ритма, проводов и соединений. В основном, у него это получается, и если небольшая часть его ума задерживается в тех областях, где этого не должно быть, то он старается приложить все усилия и заставить себя отбросить эти мысли.

***

На улице, может быть, и октябрь, но в Ваканде никогда не появится этот хрустящий осенний холод в воздухе. Это прекрасное место: городской пейзаж, органично вписанный в окружающий ландшафт; в это время позднего полудня солнце превращает деревья, которые покрывают окружающие горы, в блестящее золото.

В такие дни Питер сильно тоскует по Нью-Йорку, Куинсу, своему району, своему кварталу… В это время года все пешеходы на улицах будут одеты во фланель и шарфы, борясь с холодом, а воздух будет смутно пахнуть корицей из кафе на каждом углу и тыквой едва ли не в каждом доме. Деревья станут оранжевыми и красными, и мистер Дельмар предложит домашнюю орчату вместе со своей обычной едой.

Он скучает по всему этому, скучает по ощущению себя где-то дома. Но в то же время он не уверен, что когда-нибудь сможет вернуться к той жизни. Сможет ли он это сделать? Снова стать дружелюбным соседом Человеком-Пауком? Защищать Куинс, останавливая грабителей и автобусные аварии и помогая маленьким старушкам перейти улицу после всего, что он пережил и что он видел?

У него нет ответа на этот вопрос. Он знает, что Мэй собирается попросить его вернуться домой, и боится выражения ее лица, когда ему придется сказать ей: «Еще не время».

Ещё у него есть план для Ванды, который он пока может использовать в качестве отмазки. Но правда в том, что он мог бы работать над этим на базе Мстителей на севере штата. Он просто не готов вернуться к той знакомой, но чужой жизни.

Питер концентрируется на дыхании и спокойствии, стоя на раскаленном асфальте. Только потому, что будущее не определено, это не значит, что оно мрачное, верно?

Его сердце подпрыгивает, когда он видит самолет, дрейфующий над краем гор. Она здесь. Он наблюдает, как самолет становится всё больше на горизонте, его горло уже сжимается от слез, и он бросает всё притворство, когда видит, как Мэй спускается по трапу в брюках с высокой талией и обтягивающем оранжевом топе; огромные очки соскальзывают с ее носа, волосы собраны в беспорядочный пучок. Его глаза слезятся, и он чувствует, как дрожит собственное тело.

Она бежит и спотыкается на смехотворно высоких каблуках, но восстанавливает равновесие и тянет его в крепкие объятия.

— Питер, — говорит она, прижимая его к себе. — Питер, клянусь, блядь, Богом, если ты еще раз сделаешь что-нибудь подобное, я засуну твою ногу тебе в задницу так глубоко, что она вылезет из твоего гребаного рта! — она оттаскивает его назад и шлепает по голове. — Мы не забираемся на инопланетные космические корабли, чтобы покататься на чертовых аттракционах, Питер!

Питер издает беспомощный, слабый смешок, и это, наконец, выпускает поток его слез. Да. Свой лексикон он получил явно от тёти Мэй.

— Т-так точно, — с трудом выдавливает он сквозь всхлипывания, которые с трудом сдерживал до этого. Она прижимает его лоб к своему, положив прохладную руку ему на затылок, чтобы заглянуть в глаза.

Объятия такие знакомые. Она держала его так, когда его родители пропали без вести, когда умер дядя Бен, когда он вернулся домой в слезах, потому что лишился своего костюма и стажировки у Старка в один момент. Но теперь все изменилось. Он вырос на несколько дюймов, и ей приходится опускать его шею и приподниматься на носках, чтобы они видели друг друга. Ее кости кажутся маленькими и хрупкими под его руками, как никогда раньше. И он чувствует себя одновременно таким счастливым и таким грустным.

— Я так скучала по тебе, Питер, — говорит она.

— Я тоже скучал по тебе, — шепчет он сквозь слезы.

В самые мрачные моменты — после неудачного теста оборудования или очередных нескончаемых споров со Стивеном Стрэнджем — он был убежден, что у него больше никогда не будет такого. Но он знает. Он силой вырвал это из Вселенной, а теперь не позволит, чтобы это забрали у него снова.

— Пойдем, — говорит он, беря ее руки в свои. — Мне так много нужно тебе показать. Ты не поверишь, что происходит в городе.

— Я уверена, что это здорово, Питер, — говорит она. — И ты определенно поведешь меня за покупками позже, но сначала я хочу всё услышать.

Питер тянет ее за руку, увлекая в прохладу здания.

— Тут особо нечего рассказывать, — говорит он.

— Чушь собачья, — возражает Мэй. — Мы поедим, присядем на скамеечку, и ты расскажешь мне всё, что делал последние пять лет. Мне нужны все сплетни. Здесь есть тайская кухня?

Питер смеется, весело и беззаботно.

— Конечно, — говорит он. — Она здесь есть.

***

Следующее утро Тони начинает с похмелья и в отвратительном настроении. От легкой дремоты его разбудила ПЯТНИЦА, и он обнаружил себя лежащим лицом на клавиатуре компьютера. Новости сообщали о том, что директор Коулсон из ЩИТа летит в Ваканду и хочет провести разбор полетов.

Он варит кофе в маленькой кухоньке рядом с лабораторным помещением, машет Шури, которая только что пришла, чтобы начать свою работу, посылая лаборантов несколькими отборными словами.

— Выглядишь немного потрепанным, колонизатор, — говорит она ему, когда он спотыкается, держа руку над своей кружкой.

— А вы сияете, как всегда, Ваше Величество, — говорит он, зевая. — В чем Ваш секрет? Купание в крови угнетателей? Милые видео с котиками? Я чувствую, что оба эти варианта имеют право на существование, и это, поверьте, комплимент.

— Думаю, ночь сна работает на «ура», на самом деле, — говорит она. — Тебе стоит как-нибудь попробовать.

— Эй, с ума-то не сходи! — отвечает ей Тони, махнув рукой назад, и уходит.

Он принимает душ и переодевается в другую футболку с черной полосой в паре с кофтой и джинсами, прежде чем, наконец, найти Коулсона в одном из конференц-залов нижнего уровня.

Мстители тесно сотрудничали с ЩИТом в своих тщетных попытках после Щелчка, и Коулсон получал многие детали в том числе от Клинта, и на самом деле у него могло накопиться достаточно вопросов, потому что знает он далеко не всё.

Коулсон одет в серый безупречный Армани, и Тони видит это, когда шаркает в конференц-зал, потягивая третью чашку кофе за день. Он забрал свою кружку из «Star Trek» у Стрэнджа. Она слишком большая, к тому же это единственная кружка, которая вмещает приличное количество кофе. Возможно, ещё он слишком эмоционально привязан к ней, но ведь вдвойне приятно, когда что-то так идеально выполняет свою задачу.

— Директор Коулсон, — он приветствует мужчину кивком головы. — Чем обязан? Я думал, что обычно Вы приходите только когда сильно приспичит. Ну или на зов Капитанской Задницы.

— Понятия не имею, о чем Вы говорите, — тон Коулсона сухой и бесстрастный, на что Тони только ухмыляется. Потолочная плитка в дальнем правом углу комнаты медленно шатается. Похоже, Клинт теряет сноровку.

— Да, да, точно, — говорит он. — Итак, что Вам нужно? У меня так-то есть дела. Очень важные.

— Нам нужно кое-кого опросить…

— Еще раз, директор. Вы уже знаете всё то, что знаю и я. Мне кажется, что я был достаточно открыт с Вами. К тому же, знаете, общение — это ключевой момент, если вы хотите сохранить романтику, верно? — он и Коулсон смотрят друг на друга сверху вниз с приподнятыми бровями — правая у Тони, левая у Коулсона. Директор моргает первым, и Тони хихикает.

— Мне нужно поговорить с Человеком-Пауком, — говорит он. — Мои источники сообщают, что у него, скорее всего, есть некоторая информация, которая критически важна для будущего ЩИТа.

— Ладно, это звучит как целая куча зловещих слов, но не объясняет, почему ты позвал меня сюда в столь ранний час.

— Господи, Старк, уже полдень.

— А я делаю свою лучшую работу только после трех, — говорит Тони, потягивая кофе. — Ответь на вопрос.

— Мои источники… — продолжает он. Тони притворно кашляет в кулак.

— Бартон, — выдыхает Старк.

— Мои источники, — повторяет Коулсон, — также указали, что было бы правильно, если бы я получил ваше одобрение до разговора с ним.

— Это… удивительно проницательно. Хорошая работа, Бартон, — кричит он в потолок. Сверху раздается разочарованный возглас, а затем Клинт спускается с потолка.

— Ну вообще-то точная формулировка была: «вам лучше сначала получить одобрение папочки Старка, или он, скорее всего, начнет еще одну гребаную войну супергероев», — говорит он с ворчанием, когда падает на пол. У Тони аж живот скручивает от этой фразы.

— Я ничей не… папочка, — говорит он сквозь стиснутые зубы. Клинт только фыркает.

— Меня не одурачишь.

— Он еще ребенок. Я защищаю его.

— Это не так, Старк, ты просто одержим.

Ну, Тони не может с этим поспорить.

— Бла-бла-бла, — говорит он, пренебрежительно размахивая руками.

— Мне нужно поговорить с ним, Старк, — говорит Коулсон. Тони глубоко, по-детски вздыхает.

— Прекрасно, но я присутствую при любом допросе.

— Но только не вмешиваться, — возражает Коулсон.

— Это зависит от вопросов, — ухмыляется Тони.

Ему это не нравится. Конечно, с тех самых пор прошло много времени, большинство нацистов были уволены, и ЩИТ больше не делал грязную работу, но Старк был бы ужасно наивным, если бы не думал, что главные чины организации любого бы устранили, чтобы взглянуть на нынешнего Питера. И это, на самом деле, только верхушка айсберга.

По крайней мере, здесь, в Ваканде, авторитет ЩИТа равен нулю, и у Тони есть некоторый контроль над ситуацией. Как бы он не пытался уверить себя в том, что Коулсон хороший парень, он не доверяет ему, особенно когда дело касается Питера. Поэтому все уговоры про «высшие блага» просто идут к черту, если что-то может угрожать безопасности Питера.

Если Тони будет присутствовать при их разговоре, он сможет, как минимум, защитить пацана от его слишком длинного языка и от всего, что может сделать его уязвимым перед ЩИТом. По крайней мере до тех пор, пока они все в конечном итоге не покинут уединенную безопасность Ваканды и не вернутся домой.

— Тони, ну же, не будь мудаком, — говорит Клинт.

— Кто бы говорил, маленький стукач, — огрызается он в ответ. — Ты знаешь, что это вопросы исключительно для Мстителей, и ты помнишь, что случается, когда это выносится на обозрение.

— Эй, у меня самые благородные цели…

— Заткнись. Знаешь что? Ладно. Хорошо, ладно, я пойду посмотрю, можно ли с ним поболтать. Но вы оба останетесь на своих местах, — говорит он, указывая туда-сюда между ними. — Это не допрос. Пацан просто сделает одолжение.

Он выходит прежде, чем кто-либо успевает ему ответить. Он действительно злится на Клинта, хотя и знает, что на самом деле не имеет на это права. Ему кажется, что он пугает нескольких человек, топающих по коридорам комплекса Ваканды, когда он идет в комнату Питера. Дора, несомненно, не боится его, но остальная часть повседневного персонала, кажется, немного смущена его взглядами.

Добравшись до двери Питера, он решает не стучать и ждать, а просто врывается в комнату и тут же жалеет об этом, увидев Питера и Мэй, развалившихся на кровати и смотрящих Диснеевские фильмы.

Они замечают его не сразу. Голова Питера лежит на коленях Мэй, и она расчесывает пальцами его каштановые волосы, в то время как персонаж на экране поет о том, что не может рассказать о том, что она влюблена.

— Не то чтобы я не хочу… просто я больше не знаю, где моё место. Как будто все это очень далеко, — говорит Питер. Мэй что-то шепчет ему, и Тони начинает говорить прежде, чем он может услышать какие-нибудь важные признания.

— Мэй Паркер, которая с каждой нашей встречей становится все красивее! Я имею в виду… честно признайся, у тебя есть специальные магические побрякушки, которые делают так, что ты стареешь назад? Бенджамин Баттон, все дела? Потому что я мог бы использовать некоторые из таких амулетов.

— Тони! — восклицает она с сияющей улыбкой, грациозно поднимаясь с кровати и крепко обнимая его. — Спасибо, что привез моего мальчика домой.

— Эй, я могу сказать, что он сделал большую часть работы, — говорит Тони, возвращая ей объятия.

— Пожалуй, он преуспел в этом.

Он никогда не забудет, как сидел за её кухонным столом с лицом, все еще измазанным грязью другой планеты, и сказал ей, что Питер умер.

— Я верну его, — сказал он ей. — Я верну его тебе, клянусь.

— Лучше бы, блядь, это было правдой, мистер Старк, — сказала она со слезами на глазах. — Или я сама тебя выслежу и прикончу. Мне плевать, что ты за чертов супергерой.

Он честно не думал, что они ещё когда-нибудь пересекутся, и все же они снова здесь, вместе. Он ничего не может с этим поделать. Он крепче обнимает ее за талию и кружит, пока они хихикают.

Тони движется слишком энергично, и они в конечном итоге кувыркаются на кровать. Рука Тони натыкается на ногу Питера, и он обхватывает его лодыжку, глядя на него с улыбкой, которая, как он чувствует, выглядит такой идиотской. И пусть он не может это контролировать — ему плевать. Он чувствует себя так легко, как никогда раньше. Как жаль, что уже нужно идти.

— Питер, — говорит он, резко обрывая смех и пытаясь придать своему лицу более серьезное выражение. — Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал. Это очень важно. Ты готов?

— Да, сэр… — Питер серьезно смотрит на него и кивает.

— Питер, ни при каких обстоятельствах не улыбайся. Ты не должен улыбаться любой ценой. Ты меня понимаешь? Просто. Не. Улыбайся, — отрывисто говорит он. Пацан кривит лицо, стараясь сделать так, чтобы не дать кончикам губ скользнуть вверх. О, Тони просто сломает его. — Я серьезно, малыш. Ты не можешь этого сделать. Не смей.

Лицо Питера дергается, и он еще больше кривит рот. Тони двигает большим пальцем вверх и вниз по задней части икры Питера, и он знает, что это должно быть щекотно, особенно с усиленными чувствами Питера.

— Молодец, парень. Надо продержаться.

Когда улыбка Питера прорывается наружу, её можно сравнить с сиянием солнца сквозь облака. Он смеется, пинает Тони и падает обратно на матрас.

— Вы играете нечестно, — говорит он. Тони переводит взгляд на Мэй, которая смотрит на них каким-то мягким, расплывчатым взглядом.

— Да никогда в жизни, малыш, — говорит он.

— Хэй, — говорит Питер, переворачиваясь на живот. — Я собирался взять Мэй на рынок сегодня днем. Пошляемся по магазинам, оценим местный колорит. Хотите пойти с нами? Есть один парень, который делает самые фантастические клецки из маниоки, и вы действительно…

— Нет, малыш. Я дам вам двоим немного времени для семейных уз. Но прежде чем вы отправитесь осматривать достопримечательности, я действительно пришел сюда с определенной целью.

— А?

— Прямо сейчас здесь находится директор ЩИТа. Он хочет поговорить с тобой.

Питер выпрямляется, а потом снова хмурится.

— Фьюри здесь?

— Нет, нет. Другой парень. Фил Коулсон. Сказал, что хочет задать тебе несколько вопросов. Ты не должен идти, если не хочешь, Питер. Но если ты не против, я буду там всё время. Ничего такого, что бы тебя не устраивало, не случится.

— Да, я приду, — кивает парень. Он встает, оглядывая комнату в поисках своих ботинок. На нем все та же одежда, в которой он вернулся. Черт, Тони нужно купить ему что-нибудь еще.

— Мэй, я постараюсь вернуться через… несколько часов? Я могу позвонить кому-нибудь, если хочешь! Ванда или…

— Нет, нет, я в порядке. Вы идите. Я немного осмотрюсь здесь, — говорит Мэй. — Мы встретимся позже.

***

Тони никогда не был хорош в том, чтобы спокойно сидеть и слушать, но вот он здесь. Он сидит в задней части этой комнаты в течение часа, пока Коулсон расспрашивает Питера про каждую деталь, что касается проведённого им времени после Щелчка. Нога Тони не может найти удобное положение под столом, и он выстукивает все более сложные ритмы на стеклянной поверхности пальцами.

Дело не в том, что ему это не интересно, просто Тони уже просмотрел все подробные заметки Питера о своей работе, и ему на данный момент трудно сосредоточиться на версии непрофессионала по поводу всей ситуации. В отличие от своего героя — Капитана Америка — Коулсон кажется относительно безразличным к продолжению существования нескольких Камней Бесконечности. Он только кивает, когда Питер вводит его в курс дела, и небрежно говорит:

— Похоже, они в хороших руках, — он опускает голову. Тони хочет знать, какова цель Коулсона. Он уже переслал ему записи Питера, и у него есть достаточно ученых, чтобы объяснить ему все это. Он ищет что-то еще. Пытаясь вывести Питера на разговор таким образом, чтобы его надежды оправдались и парень ошибся. — Итак, мистер Паркер, пока вы и ваши спутники работали над этим заклинанием…

— Не могли бы мы… — перебивает его Питер. — Я имею в виду, это действительно была формула, а не… В конце концов, магия — это просто наука, которую мы еще не до конца понимаем. Мы не в Гарри Поттере. Хотя, насколько это было бы круто? Я просто хочу, чтобы вы поняли: мы живем в мире с геноцидными инопланетянами и столетними суперсолдатами и… ох. Куилл рассказывал мне об этой даме, которая может стрелять огнем из своих кулаков, которая громит других синих инопланетян? Я имею в виду, огненные кулаки. Насколько это круто? Во всяком случае, все, что я говорю, если у нас есть все это, наверняка где-то должны быть драконы, и я думаю, что их поиск и укрощение должны быть более международным приоритетом, вот и все.

Тони приподнимается со своего места и вопросительно поднимает бровь, глядя на Питера. Может быть, пацан тоже это чувствует? Что Коулсон пытается чего-то добиться. Это не похоже на Питера, но он умный, и Тони не может позволить Коулсону использовать этот талантливый рот в своих интересах. «Я не это имел в виду», — резко говорит он своему телу. — «Быстро лёг обратно!»

— Хорошо, хорошо… — говорит Коулсон.

— Я имею в виду, скажите мне, неужели нет ни малейшей части вас, которая не хочет быть всадником дракона, директор Коулсон? Потому что я не поверю вам.

— Это очень забавно, мистер Паркер, но мне интересно, какое участие ЩИТ принимал в вашей работе? Оказывали ли мы техническую поддержку? Контроль?

— А почему вообще должен быть задействован ЩИТ, директор? — спрашивает Питер, и его тон внезапно становится холодным. Да. Коулсон задел за живое.

— Простите меня, мистер Паркер. Просто вся ситуация… скорее в наших руках. Я предполагаю, что у вас был контакт с кем-то в ЩИТе, хотя бы для того, чтобы обеспечить своевременные обновления, как это сделал мистер Старк.

— Я думаю, директор, у нас с мистером Старком были очень разные подходы к этой проблеме.

Коулсон улыбается, но улыбка не отражается в его глазах.

— Кто был вашим связным, мистер Паркер? Это был директор Фьюри?

Питер молча смотрит на него.

— А если бы это было так? — наконец спрашивает он.

— Тогда я хотел бы спросить вас, мистер Паркер, почему Ник Фьюри не появился вместе с вами и остальными вашими товарищами?

Питер вздыхает, его голова на мгновение опускается на раскрытые ладони, прежде чем он выныривает и стоически смотрит Коулсону в глаза.

— Думаю, это не имеет значения, — говорит он. — Вы хотите обвинить меня в измене, да вы уже можете это сделать, так как я не подписывал соглашения, и я не собираюсь этого делать. Директор Фьюри был нашим контактом с ЩИТом изначально. Он обосновался здесь, в Ваканде, но примерно через год после того, как мы попытались все изменить, он и остальная часть Мирового Совета забеспокоились. Директор Фьюри сообщил, что нам необходимо отложить этот проект и вернуться к активной миротворческой деятельности. В то время все было немного неспокойно.

— И что же вы ответили?

— Я не был согласен, — говорит Питер. — Категорически.

— А с чего бы мне обвинять вас в измене, мистер Паркер?

— Ну, я не подчинился прямому приказу директора ЩИТа и Всемирного Совета, — говорит Питер, а затем продолжает чуть тише, быстро говоря. — Кроме того, я выгнал его из страны.

— Ты — что? — недоверчиво восклицает Тони.

— Прошу прощения? — спрашивает Коулсон.

— С разрешения короля Т’Чаллы, конечно, — уточняет Питер, как будто это могло бы спасти ситуацию. Тони едва может сдержать смех. Его глаза слезятся от усилия удержать его.

— О Боже, — выдыхает он. — Это самый лучший день в моей жизни.

— Вы выгнали директора Фьюри из страны? — быстрое моргание Коулсона — единственное, что выдает его шок. Его тон по-прежнему полностью под контролем.

— Мне пришлось вырубить его и посадить на самолет из Ваканды.

Тони хватается за живот и уже не может контролировать свой смех.

— Ты нокаутировал, — говорит он, задыхаясь, — ты нокаутировал Фьюри.

— У него довольно твердая голова, — сухо говорит Питер. — Потребовалось гораздо больше сил, чем я ожидал.

— Значит, ты не знаешь, где Ник Фьюри? — спрашивает Коулсон.

— Нет, сэр, — говорит Питер, безуспешно стараясь казаться пристыженным. — Боюсь, после этого мы прервали контакт со ЩИТом, хотя люди Т’Чаллы часто перехватывали шпионов на границе.

— Черт, — красноречиво говорит Коулсон.

— Что, простите? — переспрашивает Питер.

— Все в порядке, — неубедительно говорит Коулсон. — Просто это всё… не должно было быть моей работой, понимаешь? Я априори закулисный парень.

Тони с трудом сдерживает смех, а Питер сочувственно смотрит на Коулсона и похлопывает его по плечу.

— Уж это… извините.

— Вы не знаете, где он может быть?

— Зная его? Он наверняка занят созданием новой команды. Это действительно в его стиле. Но после того, как я его… ну… я не стал следить за ним, понимаете?

— Да, верно.

— Послушайте, — неуверенно произносит Питер. — Если вам действительно нужно его найти, я знаю парня, который очень хорошо выслеживает людей. Это вроде как в его… резюме.

— Я… благодарю вас, мистер Паркер. Это было бы очень полезно.

— Но Вы должны быть точно уверены, потому что с ним нелегко работать.

— ЩИТ нуждается в своем лидере, мистер Паркер.

— Что ж, я предупреждал, — говорит Питер. Со вздохом он достает телефон из кармана и набирает контакт, переключая видеочат на голографический экран, чтобы Коулсон мог всё видеть.

Едва он успевает позвонить, как незнакомый голос кричит: «О, малы-ы-ыш!!!» — с громким визгом, прежде чем в поле зрения появляется лицо в маске — красной, с большими черными глазами, похожими на панд. Желудок Тони сжимается.

— Эй, Уэйд, как дела?

— О, не веди себя так, будто не знаешь, как я, — говорит человек, и белки его маски сужаются с явным намёком. — Хотя, если ты хочешь на бис, я всегда рад помочь.

— Вообще-то мне нужна услуга, Уэйд. — Питер закатывает глаза.

— У меня такое чувство, что ты всегда звонишь только по работе, Пити. Ты знаешь, что со мной делает куча работы и отсутствие веселухи.

— Я думал, Нейт вернулся в наш мир, — говорит Питер. — Разве это не значит, что самое время для развлечений?

— О, малыш, ты даже не представляешь, — говорит он с визгом. — Но я рассказал ему все о тебе и о твоей славной, охерительной заднице, и он сказал, что если ты когда-нибудь будешь в настроении, то присоединишься к нам. Он киборг, Пит. Десять дюймов, буквально стальной.

Какого черта? Какого, блядь, черта?! У Тони болит голова. У него что, инсульт? От него пахнет тостами с маслом?

— Ну, я определенно буду иметь это в виду, — говорит Питер. А потом — и Тони с трудом в это верит — он подмигивает. — Но серьезно, парень, мне нужно, чтобы ты сделал мне одолжение.

— Детка, ты меня реально расстраиваешь, — говорит Уилсон. Питер смотрит, подняв бровь. — Хорошо, хорошо, — говорит мужчина с раздражением. — Что нужно моему мальчику?

— Мне нужно, чтобы ты разыскал Ника Фьюри.

— Ник Фьюри? Тот парень из ЩИТа? Это… типа, эй, моя кровь слишком дорога для этого, Пити. Эти нацистские ублюдки повсюду, и они не останавливаются ни перед чем.

— Я не хочу, чтобы ты его убивал, — говорит Питер, поднимая руки. — Пожалуйста, прошу, не убивай его. Мне просто нужно, чтобы ты его выследил. Уэйд, это исполняющий обязанности директора ЩИТа — Фил Коулсон. Директор Коулсон, это Уэйд Уилсон — Дэдпул.

— Ты выглядишь знакомо, — говорит Дэдпул. — Знаком с Леди Смертью, не так ли? Я никогда не забываю лица.

— Нас однажды представили друг другу, — говорит Коулсон, потирая переносицу и словно пытаясь отогнать головную боль.

— Круто! — говорит Дэдпул. — Воскрешение приятелей!

— Итак, отлично, — говорит Питер, продолжая разговор. — Спасибо, Уэйд. Дай знать директору Коулсону, когда найдешь что-нибудь.

— Конечно, малыш.

— И ты точно не убьешь его? — спрашивает Питер. Дэдпул молчит в течение долгого, слишком долгого времени. — Уэйд.

— Да, хорошо, — говорит он. — Определенно. Не убью.

 — Вот так, хороший Дэдпул.

— Ох-х, малыш… детка, когда ты так говоришь, ты знаешь, что мне хочется просто нагнуть тебя и…

— Пока, Уэйд! — Питер кричит и быстро заканчивает разговор. Кончики его ушей красные, а щеки светло-розовые.

— Спасибо, мистер Паркер, — говорит Коулсон. — Я думал…

— Да, я бы тоже не был уверен, — говорит Питер. — Но удачи Вам с ним. Мы закончили?

— Да. Я ценю вашу честность. — Коулсон встает и пожимает Питеру руку. — Старк, — говорит он и машет им обоим.

Тишина становится осязаемой, когда Питер и Тони возвращаются в комнату Питера.

— Итак, Пит, — говорит Тони, когда тишина становится слишком тяжелой. — А ты, случайно, не спал с Дэдпулом?

Питер снова краснеет, все его лицо теперь приобретает тот же ярко-красный оттенок ушей, и нервно бормочет.

— Я… ну, только один разок? Ну, может быть, и не один. Просто пару… я имею в виду… определенно не больше, чем несколько раз? Да. Определенно. Вот.

— Срань Господня, Питер. Дэдпул? Наемник? Ты с ума сошел?!

— На самом деле он очень хороший парень, — говорит Питер, пиная воображаемый камень и пряча лицо от Тони. — Он может и не так хорош, как кажется, но он действительно пытается стать лучше. Мы вместе патрулировали и все такое, когда я еще был в Нью-Йорке.

В голову Тони приходит ужасная мысль.

— Подожди, он не тот парень, который…

— Нет! — говорит Питер, поворачиваясь к Тони с широко раскрытыми глазами и поднятыми руками. — Боже, нет! Я… нет, и Уэйд находится в серьезных, довольно продолжительных отношениях с путешествующим во времени киборгом из будущего. Нейт. Я никогда не встречался с ним, но Уэйд буквально им одержим.

Тони вздыхает с облегчением. Он все еще не может полностью осознать, что Питер, и Дэдпул, и… нет, просто нет. Есть вещи, которые мозг просто не должен обрабатывать, и у Тони было слишком много подобных мыслей в голове за последние несколько дней.

— Слушай, парень, мне нужно кое-что сделать в лаборатории, — это ложь, но ему нужно время, чтобы все обдумать. — Я позволю тебе вернуться к тёте. Увидимся позже?

— Ах да, чуть не забыл, — говорит Питер. — Сегодня вторник.

— Эм, тебе нужно было напомнить себе, малыш, или в этом был смысл?

— Сегодня типа… общий ужин, — говорит Питер, как будто это очевидно.

По вторникам на базе всегда устраивали командный ужин, хотя членов команды было очень мало. Обычно это были только Питер, Роуди и Тони. Иногда рядом был ещё и Вижн, но он часто навещал Ванду. Тони почти забыл об этом.

— Верно.

— Тётя Мэй готовит бабушкины спагетти и фрикадельки.

Тони скептически смотрит на Питера. Он был вынужден съесть слишком много еды Мэй Паркер, пытаясь загладить вину после раскрытия Человека-паука Питера. И приятным опытом это назвать не поворачивался язык.

— Знаю, знаю, — говорит Питер. — Но она принесла карточку с рецептом моей бабушки и все такое, и пока я там, чтобы убедиться, что она не импровизирует, это на самом деле получается съедобно.

— Так ты говоришь, что ты готовишь командный ужин, — парирует Тони.

— Да, — говорит Питер со смехом, толкая плечом Тони и посылая теплую волну вниз по его телу. — Я готовлю ужин. Тётя Мэй будет там, чтобы смотреть и иногда перемешивать еду, если я чувствую, что она может справиться с этим. Вы должны прийти и съесть то, что я собираюсь приготовить для вас с любовью. Кроме того, принесите много вина на случай, если она решит заняться творчеством за моей спиной.

— Ну как же я могу устоять перед таким предложением?

— А еще, может быть, пригласить капитана? — осторожно предлагает Питер. — Не думаю, что я сейчас его любимый персонаж, но он не заслуживает исключения.

— Почему ты его так называешь? — Тони позволяет себе задать один из многих мучающих его вопросов. — Не Стив, не Капитан Америка. А странная смесь формальности и грубости.

— Ну, я не могу называть его Стивом, всё же он гораздо старше, — говорит Питер. — Последний раз я видел его лет восемь назад, когда он сбросил на меня самолет в Германии. И называя его Капитаном Америка, я делаю из него какого-то… героя.

— Но он и есть герой, — говорит Тони.

— Без обид, сэр. Я знаю, что Вы выросли на историях о том, что он был честным, храбрым и подобное дерьмо, но я не испытал абсолютно ничего из этого лично. Я знаю, что ему было все равно, что он делал, когда дрался с ребенком, а потом он чуть не убил Вас. Может быть, я не знаю всей истории, но если он хочет, чтобы я думал о нем что-то еще, он должен будет показать себя с другой стороны.

Тони так увлечен этими словами, что не замечает, как Питер держит его за руку, когда произносит эту речь. Это как сенсорная перегрузка. Слишком много чувств. Он ошеломлен, отворачивается и убирает руку от Питера.

— Ладно, малыш. Называй его как хочешь.

— Вы пригласите его на ужин? — Тони резко кивает головой. — И Вы тоже придете? Похоже, вам не помешает хорошая еда, сэр.

— Не наседай на меня, малыш. Порой это раздражает.

Питер настойчиво тянет его за руку, заставляя обернуться.

— Но Вы ведь придёте? Это традиция.

— Да, малыш, — говорит Тони. — Да, я ни за что на свете не пропущу этого.

И, черт возьми, это правда.