Утром, в небе над улочками в Антоновского района царил угнетающий мрак. Настроение парня было примерно таким же — мрачным и паршивым. «Нормальным» по мнению самого Шастуна.

Идя переулками в сторону школы, Антон рассматривал горящий кончик сигареты в своей руке и панельки, окутанные тьмой и тревожным спокойствием людей внутри.

Это уже вторая за утро. Еще пол года назад он беспокоился за свою страсть к сигаретам и частенько читал о вреде сигарет для человеческого организма, но сейчас ему просто похуй, ему, в прочем, на все уже похуй.

Мороз в двадцать один градус действительно ощущался и, поморщившись то ли от него, то ли от горечи табака, парень поскорее выкинул окурок и спешно сунул руку в карман куртки.

До начала физики — первого урока в этот день — еще было довольно много времени, ведь парень, не желая видеть отчима, смылся из собственного дома около шести часов утра. Сам Антон никогда этого не признает, но родителей он боялся, точнее отчима, хотя скорее по старой привычке, чем из реального страха.

Просидев на качеле неизвестное ни ему, ни нам количество времени, Шастун побрел в школу. Идти туда не хотелось, но оставаться дома не хотелось вдвойне.

Уже в школе Антон заметил, что коридоры пусты. Все таки опоздал, значит физику придется отсидеть в туалете, они все равно лабораторную пишут. Предмет этот он искренне не любил, как и фричную училку, вечно доебывающуюся до парня.

Небрежно кинув сумку на подоконник, Антон расположился рядом и погрузился в собственные размышления.

Школу тот ненавидел искренне и яро, его раздражало все: от наивной глупости и шумности одноклассников, до неадекватных маразматичных учителей. Ему с детства чуждо общество и его нормы. Он не понимал почему обязан уважать старших, только если те не наркоманы и не пьяницы, не понимал зачем нужна школьная форма и дресс-код в общем, разве это на что-то вообще влияет?

Не понимал почему все относятся к учебе как к чему-то дохрена важному, будто жизнь идет по плану: школа и высшее образование = успешная карьера и высокая зарплата.

Прозвинела трель звонка и парень, вздрогнув пошел на литературу. В кабинете он занял привычную последнюю парту и кинул на нее вещи, зарывшись в телефоне. Сидя в телефоне, парень даже сначала не заметил одноклассника, подошедшего к нему.

— Можно я подсяду? — Переменулся с ноги на ногу парень с хвостиком и черным галстуком. Его вид показался Шастуну весьма примитивным.

— Садись. если хочешь. — Коротко ответил парень, не желая продолжать диалог. Намерения одноклассника, по видимому, были иными.

— Чего один сидишь? — И интересом посмотрел новый сосед на Антона.

— А тебя ебет? — Не скрывая явного презрения съязвил школьник.

— Да не особо. — Заметив неприязнь одноклассника ответил тот, чьего имени Шастун не знал.

" — Поговори с ним. — Нежеланный голос вновь воспрял в голове. А ведь парень так долго мечтал его не слышать.

— Заткнись. Почему я обязан говорить с ним?

— Не обязан. Но поговори.

— Заебал.»

Антон, вероятно, хотел сказать еще пару ласковых в сторону своего столь назойливого собеседника, но его внутренний диалог прервал голос извне.

— Любишь литературу?

— Я не интересуюсь школьными предметами.

— Понятно. — Замолчал на пару секунд одноклассник, задумавшись о чем-то своем, но после продолжил. — Чем ты вообще интересуешься?

— Не ебу. Смертью. — Почему-то Антону захотелось пошутить, хотя кто знает была ли это шутка, ведь тема смерти его действительно интересовала.

— Это ты зря. А я люблю, даже книжки читаю дома часто.

— Понятно. Какие книги читаешь? — Шастун сам читал пару старых книжек, пылящихся дома в шкафу от скуки. Книги Достоевского его действительно особенно зацепили.

— Федора Достоевского люблю. Он действительно передает истинные мысли и филосовские переживания людей.

— С этим не поспоришь.

— А ты сам-то читал? — Обернулся на Антона одноклассник, с интересом заглянув в глаза. Все таким же пустым взглядом смотря на парту, он ответил:

— Бывало.

— И как?

— А что как?

— Ну… Понравилось?

— Да, интересно…

После непродолжительного молчания, во время которого парень все так же смотрел в глаза Шастуну, а тот намеренно не оборачивался, он спросил:

— Тебя бьют, да? Дома. — На секунду глаза Антона расширились выражая ужас, но после его лицо приняло обычный вид, и он, полный невозмутимости ответил:

— Тебя ебать не должно. — Голос предательски дрогнул. — Но… откуда?

— У тебя все руки в синяках. — Увидев оголившиеся запястья, парень поспешил задрать рукава до самых пальцев. — Можешь не скрываться. Я все равно уже видел. Ремнем бьют, да? Ты закусываешь губу от боли, и она кровоточит. — Все еще скрывая свое удивление и некий, только зарождающийся страх перед человеком напротив, Шастун спросил:

— Блять. Откуда ты такой догадливый взялся?

— Я много чего повидал. — С загадочностью и долей боли в глазах, ответил ему сосед по парте. — Да и у тебя по глазам видно что ты глубоко несчастен. Расскажешь?

После небольшой паузы, Антон коротко ответил:

— Нет.

— Ну ладно. — Ухмылка мелькнула на лице парня с хвостиком, но тот быстро спрятал ее за рукой. — Я все равно узнаю. — Шепотом сказал одноклассник, но прозвенел звонок и тот, кому это было адресовано уже покидал кабинет, кидая сумку за плечо, и так и не услышал фразы, ставшей началом этой несуразной истории и приговором для обоих.