Дорогой Гарри,

Поверить не могу, что действительно это читаю. Быть может, я всё-таки сошёл здесь с ума, а может, ты просто такой же умница, какими всегда были мы с твоим папой, раз нашёл способ послать письмо с совой в Азкабан.

А ведь тебе всего шесть! Уже шесть. Даже не верится. Как же летит время. Казалось, ещё вчера ты был пухленьким карапузом, жевавшим мой палец.

То, что я знал твоих родителей, это ещё слабо сказано, Гарри. Они были моими друзьями. Моей семьёй, вообще-то. Твой папа был мне как брат — мы с ним заканчивали друг за другом фразы, всегда знали мысли друг друга, и все говорили, что ни разу не видели нас порознь. Твои дедушка с бабушкой заботились обо мне больше, чем мои собственные родители когда-либо. Я, можно сказать, названый Поттер.

Ты этого не помнишь, но я и с тобой был знаком, Гарри. Я знал тебя с пятнадцати минут от твоего рождения и был первым, кто тебя увидел, — после твоего папы, конечно. Ты срыгнул на мою любимую куртку, а я подумал, что ты потрясающий. Я полюбил тебя с первого взгляда. И до безумия рад получить от тебя весточку.

Прежде всего скажи: у тебя всё в порядке?! Тётя и дядя, которых ты упомянул, это, по-видимому, сестра Лили и здоровенный, как кит, маггл, за которого она вышла. Других тёти с дядей у тебя быть не может. Если не считать меня и дядю Лунатика, но он-то называл Джеймса пьяницей только в шутку. Я вот что хочу узнать: как ты вообще оказался у них, из всех людей? Уверен, были варианты получше. Наверняка от желающих отбоя не было, ведь все в тебе души не чаяли. Единственным моим утешением была мысль, что ты растёшь в хорошей семье волшебников. Я думал о Долгопупсах. Алиса, у которой малыш Нев, прекрасно ладила с Лили.

Твои тётя и дядя хорошо с тобой обращаются, или есть необходимость вызвать их на разговор? Нехорошо, что ты никогда не слышал обо мне и совсем ничего не знаешь о родителях. Просто возмутительно. Твои мама с папой были лучшими людьми, каких я только знал, и твоей тёте следовало бы принять за честь рассказать тебе о них. Убить готов того, из-за кого ты оказался в нынешнем положении. Мы, конечно, слышали, что сестра у Лили не подарок, но я удивлён, что всё настолько плохо. Что они тебе рассказывали о волшебном мире?

Всё не должно было сложиться так, Гарри. Полагаю, ты не в курсе — но я твой крёстный отец. Твои родители хотели, чтобы я за тобой присмотрел, если с ними что-то случится. Если бы я здесь не застрял, ты бы всё это время жил со мной — и дарил мне кружку с надписью «Лучший в мире крёстный отец» на каждый День Отца, это точно.

Я просто в бешенстве, что не могу сказать тебе всё это лично. Это сложно объяснить, но я был немного не в себе, торча здесь. До того, как пришло твоё письмо, я был не в состоянии даже думать обо всём этом. Сейчас же я мыслю трезвее, чем когда-либо за последние несколько лет. Знаю, объяснение так себе, но надеюсь, однажды я смогу выразиться понятнее.

Учитывая обстоятельства, оно, пожалуй, и к лучшему, что никто тебе не рассказывал обо мне. Если бы ты знал хоть часть из того, что обо мне теперь говорят, то вовсе не пожелал бы мне писать. Но Гарри, я тебе клянусь: ничто из этого не правда. Я могу всё объяснить. Самое главное, запомни, что я бы никогда и ни при каких обстоятельствах не предал твоих родителей. Я бы отдал за них жизнь. Отрезал бы себе язык, но не выдал их. Прости. Наверное, такие подробности — чересчур для шестилетнего.

Ты первый, кто связался со мной здесь. Я и подумать не мог, что такое вообще возможно. Если ты ничего не слышал о родителях, тогда я не могу представить, чтоб ты встречался с кем-то из волшебников, потому что твоих маму с папой все обожали ещё при жизни. Но если у тебя всё же есть возможность связаться с кем-то из магического мира, как ты связался со мной, тогда попробуй послать сообщение Альбусу Дамблдору. Или Римусу Люпину. Если получится — дай мне знать, и я отправлю им письмо через тебя. Есть крайне важные сведения касательно вероломного крысёныша по имени Хвост, которые доказывают мою невиновность. Нам нужно отомстить за жизни твоих родителей, Гарри.

Если нам удастся переубедить людей, у меня, вполне вероятно, появится шанс выбраться отсюда. И конечно, как только освобожусь, я могу тут же забирать тебя от тётки, и сможешь жить со мной, хочешь? Как это и должно было быть с самого начала.

Между тем у меня нет ничего, кроме времени и багажа историй. Вообще-то мне даже помогало время от времени заставлять себя вспоминать. Что бы тебе хотелось узнать о родителях? Спрашивай о чём угодно, а я расскажу всё, что знаю.

С морем любви и пятью годами пропущенных объятий и поцелуев,

Твой крёстный,

Сириус Блэк

П.С.: Извини за то, чем написан ответ. Выбор у меня здесь не велик.

Та же самая сова, которая накануне умыкнула у Гарри письмо, теперь переминалась с лапки на лапку, терпеливо ожидая, пока он дочитает.

У Гарри дрожали руки, пока он читал. У него есть семья. Живая семья. Настоящая семья, которая его любит и хочет видеть, которой он небезразличен — словом, такая семья, какая есть у Дадли и других ребят в школе. Крёстный отец, спрашивающий, не хочет ли Гарри жить с ним! Мечты сбываются!

И хотя в письме оставалось немало непонятных моментов, глаза Гарри как примагничиваемые скакали от одного важного места к другому. Он был просто вне себя от счастья.

Ещё раз пробежался взглядом по письму — просто чтобы убедиться, что ничего не напутал, и, дойдя до конца, прижал листок к груди. Казалось, можно буквально почувствовать обещанные объятия через бумагу, это чувство было самым осязаемым в его жизни.

Сова ущипнула бегонию, и Гарри пришлось отдать ей бекон из своего сэндвича, чтобы она не погубила тётины цветы. Он не мог с уверенностью сказать, сколько времени сова станет ждать, пока он напишет ответ Сириусу Блэку, и не хотел рисковать тем, что птица просто улетит, оставив его без возможности отправить ответ. Как знать, каковы шансы появления другой совы, любящей доставлять письма без адреса.

— Ты можешь... подождать, пожалуйста... пока я напишу ответ? — спросил сову Гарри, протягивая ей весь сэндвич. Сова с неудовольствием поглядела на хлеб, но всё же ухнула, что можно было расценить как "да".

Гарри взволнованно помчался на кухню взять бумагу и ручку и сесть за обеденный стол, чтобы составить ответ. Благо что сегодня Дурсли повезли Дадли с парочкой его друзей в аквапарк и не застали прилёт совы с письмом Сириуса.

У Гарри не было времени удивляться тому, что совы, по всей видимости, сами нанимаются доставлять неадрессованные письма незнакомцам, если оставляешь конверт без присмотра. Он едва уделил время мысли, что своё письмо Сириус написал на обороте его собственного, а слова были кривыми и судорожными, нацарапанными чем-то тёмно-бурым, до ужаса напоминающим кровь. К следующему письму Гарри обязательно приложит чистый лист и ручку. И также укажет "Азкабан" под именем "Сириус Блэк" на лицевой стороне конверта, раз уж он теперь столькое знает. Просто на тот случай, если сова забудет, куда ей надо. В конце концов это ведь всего лишь сова.

У Гарри голова кружилась от волнения. Ноги тарабанили по стулу. Руки тряслись, пока он мыл их после работы в саду, а потом устанавливал ручку на бумагу. Во всём теле покалывало от надежды, трепета и возбуждения. Кто-то его любил. И сильно, если верить письму. И не просто кто-то, а лучший друг родителей.

По мнению Гарри, лучшие друзья были даже важнее семьи. Взять хотя бы тётю Петунью — она приходилась родной сестрой его маме, и всё же это не означало, что ей было особое дело до них обоих. А папа выбрал Сириуса своим лучшим другом, и Сириусу было до него ещё какое дело.

Гарри всю жизнь мечтал о том, что появится какой-нибудь неведомый родственник и заберёт его. И вот объявляется именно такой человек и спрашивает, всё ли у Гарри в порядке, и считает его потрясающим, несмотря на то, что Гарри однажды срыгнул ему на куртку. Гарри помнил, как орал дядя Вернон, когда Дадли стошнило и часть угодила на дядины туфли.

Гарри самодовольно улыбнулся.

Помимо прочего, он был безмерно рад узнать, что папа у него вовсе не был пьяницей. Хотя Сириус и не сказал об этом напрямую, но из письма всё и так ясно. Похоже что родители Гарри были очень хорошими людьми, и все их любили — не один только Сириус, а, по его словам, очень многие! Гарри хотелось сказать дяде Вернону, как сильно тот ошибался, однако тогда придётся рассказать и о письме, а это не лучшая идея. Достаточно и того, что правду знает сам Гарри.

Часть написанного в письме была довольно непонятной: имена и слова, которых Гарри не знал, вещи, которые он должен бы понимать, но не понимал. Сириус сказал, что Гарри любили и множество других людей. Это не укладывалось в голове. Что же стало со всеми теми людьми? Они изменили свое отношение?

Ну что ж, даже если оно и так, у Гарри оставался по крайней мере один человек. Сириус Блэк. Его крёстный отец. Гарри снова и снова проговаривал себе вслух это имя. Мой крёстный отец. Сириус Блэк. Это походило на сказку.

На сновидение. Гарри был не вполне уверен, что не задремал на лавочке школьного двора и что сова в самом деле принесла ему письмо с ответом. Он ущипнул себя за руку — больно, но знак хороший.

У Гарри оказалась своя собственная семья — его крёстный отец, сказавший, что не был рядом с Гарри в силу невозможности, сказал, что его заботит жизнь Гарри и что он знал и любил его родителей. Сказал, что однажды придёт и заберёт его. ”Море любви и пять лет пропущенных объятий и поцелуев“ — вот что он написал. ”Полюбил тебя с первого взгляда“.

Он любим. Сердце у Гарри обосновалось, кажется, в самом горле. В голове вибрировали слова. Гарри всегда предполагал, что родители любили его до своей смерти, но это оставалось всего лишь догадкой, надеждой. А теперь Гарри впервые познал слово "любовь", относящееся непосредственно к нему. Это слово было написано на бумаге. Дважды в одном письме. В руках находилось прочное доказательство чьей-то любви, которое не отнять.

Сознание Гарри наводнили счастливые образы того, как они с его безликим крёстным отцом уезжают от Дурслей далеко-далеко. Прямо как в его грёзах наяву, в которых оказывалось, что родители всё-таки живы или что на Тисовой улице объявлялся некий давно потерянный родственник и забирал Гарри, извиняясь за то, что слишком долго его искал. Только теперь всё было по-настоящему.

И это, пожалуй, самое лучшее, что только могло произойти, не считая возвращения родителей. Впервые, сколько Гарри себя помнит, у него появился тот, для кого он важен. У него появился крёстный отец.