Дорогой Сириус Блэк,

Вот это да!!! Я и понятия не имел, что вы мой крёстный отец. Даже не знал, что он у меня вообще есть. Мне всегда хотелось иметь кого-нибудь ещё из родных. Но я думал, что если бы кто-то и хотел меня, то я бы не жил с тётей и дядей. Они вечно говорят, что я для них обуза.

Я так счастлив, что вы мой крёстный! Мне бы очень хотелось жить с вами, как вы сказали. Я был бы так рад. Хотя я знаю вас совсем чуть-чуть, но вы уже отнеслись ко мне с большей заботой, чем тётя и дядя, и вы показались мне таким добрым в письме. И кроме того, если мои мама с папой хотели, чтобы я был с вами, то я хочу того же самого.

А что такое волшебный мир? Это какая-то шутка? Это ты, Дадли? Если да, то прекрати, это не смешно.

А где это — Азкабан? Он в другой стране? Я искал на нашей карте, но не нашёл ничего. У нас в доме есть только дорожный атлас Соединённого Королевства, так что, может, нужно просто смотреть на другой карте?

Я многое не понял из того, о чём вы написали, простите. Если вы расскажете побольше, может быть тогда я пойму. Но если вам не захочется разъяснять — ничего страшного. Я очень счастлив вашим письмам, даже если не всё в них понимаю.

Не беспокойтесь, я не буду слушать, что о вас скажут другие. Я знаю, что это такое: когда про тебя говорят неправду, чтобы выставить плохим, и все этому верят. Вы Мой крёстный отец. Мама с папой выбрали вас присматривать за мной. Так что я вам верю.

А кто такой Хвост? А Альбус Дамблдор и Римус Люпин? Они тоже знали моих родителей? Моё письмо попало к вам потому, что его у меня выхватила сова. Но я могу попробовать точно так же отправить к ним сову. Что именно им написать?

Где вы? Почему я не остался с вами? Почему вы сейчас не можете прийти и забрать меня? Вы где-то застряли? Если я вам точно нужен, то я мог бы сам к вам приехать. Это не составит большого труда. Я очень маленький и помещусь почти где угодно. Я могу вести себя очень тихо и хорошо умею работать по дому. Я мог бы и сам к вам добраться, только дайте мне адрес. Я уже ездил в другие части Суррея вместе с тётей. Просто скажите, где вы, и я приеду. Если вы точно уверены.

Не знаю, всерьёз ли вы это сказали или пошутили, но пожалуйста: не убивайте дядю Вернона. Я не хочу вам неприятностей. Хотя это было бы замечательно, если бы его здесь больше не было.

Мне столькое хочется узнать о родителях. Они были хорошие? Как они выглядели? У них была работа? Какая телепередача им больше всего нравилась? Их любимые цвета? Любимые животные? Как вы с ними познакомились? Я им нравился, когда был маленьким?

Я уже написал это в начале письма, но я действительно очень-очень-очень-очень-преочень счастлив, что вы мой крёстный отец! Я так счастлив, что вы есть, что мне трудно выразить это в письме.

Море любви, обнимашек и поцелуев от(Гарри слегка засмущался, выводя эту строчку, но не собирался не предлагать объятия, поцелуи и любовь, о которых Сириус уже написал в своём письме. Гарри понадеялся, что если напишет о них, то Сириус может предложить ещё больше в ответ)

Вашего крестника,

Гарри Поттера

#####

Дорогой Гарри,

Даже не слушай своих тётку с дядей. Это они для тебя обуза, а не наоборот, и хорошенько себе это запомни.

Ну разумеется, они тебе не рассказали о волшебстве. И почему я не удивлён? Знаешь, это долгая история и в неё трудно будет поверить — лучше я объясню тебе всё лично при встрече и смогу показать — но знай: волшебство реально, и ты — волшебник. Так же как и я, и твои родители. Чего точно не скажешь о твоих тёте с дядей, которые, как я догадываюсь, не в восторге от волшебства, потому и скрыли всё от тебя. Вероятно, им даже завидно, потому что магия — это что-то потрясающее. Не возьму в толк, почему ею не хотелось бы владеть абсолютно всем, но с другой стороны, где мне — не дать не взять королю чистокровных волшебников — понять магглов?

Ты сам, вероятно, уже проделывал какое-то волшебство — нечто странное, чего никак не мог объяснить. Ничего на ум не приходит? Видишь ли, волшебный мир держат в тайне от магглов, таких как твои дядя с тётей. Но магия — это очень здорово, и ты с её помощью сможешь проделывать нечто просто невообразимое, и тебе понравится. Во многое придётся вникнуть, так что лучше я расскажу тебе больше тогда, когда смогу всё наглядно продемонстрировать. И если у тебя по ходу появятся вопросы, то давай я приложу все усилия, чтобы всё тебе разъяснить.

Я просто в бешенстве, что не могу вытащить тебя из нынешней ситуации. От одних только мыслей об этом мог бы расколошматить стены. Ты вообще не должен был оказаться у этих людей. Ты должен был остаться со мной. Я был бы счастлив, если бы ты пришёл ко мне, но ты просто не сможешь. И никто другой. И поверь на слово, тебе бы и самому не захотелось. Но не переживай, Гарри, я найду способ выбраться отсюда и забрать тебя. А до тех пор, когда тётя с дядей опять начнут доставать тебя, просто вообрази себе их лица в тот момент, когда мы с тобой улетим от них на моём заколдованном мотоцикле.

Не виню тебя за то, что не можешь понять, где я сейчас нахожусь — прости, если я непонятно выражаюсь. Здесь не всегда получается мыслить связно. В любом случае, ни на какой карте это место не найдёшь. Я в тюрьме. Волшебной тюрьме. Но не пугайся! Я здесь за преступление, которого не совершал. На меня свалил вину другой человек, вот я и застрял здесь. Я попытался отомстить за смерть твоих родителей и угодил в ловушку. Всё сложно объяснить в письме, но клянусь: ты можешь мне верить. Теперь ты знаешь, почему все эти годы прожил не со мной и не можешь приехать ко мне сейчас. Хотелось бы иначе, но увы, ничего не поделаешь.

Что касается других непонятных для тебя моментов — я буду только рад всё тебе разъяснить, так что спрашивай о чём угодно! И ни о чём не тревожься. Альбус — это пожилой и очень могущественный человек, который мог бы нам помочь, если бы знал правду. Римус — наш с твоим папой друг; он так же, как мы, знал Хвоста, и думаю, тоже может помочь, если где-то ещё скитается. Хвост тоже был нашим общим другом — и предал нас, и именно из-за него погибли твои родители, а я оказался здесь. Надо найти его и призвать к ответу за содеянное.

Я рад, что ты счастлив иметь меня в крёстных отцах. Хотя все эти годы я не исполнял своих обязательств в этом плане, но ведь ещё не поздно начать, согласен? Что бы ты ни слышал обо мне и насколько бы ужасно оно ни звучало, я готов торжественно поклясться, что твой папа был моей второй половиной. Я бы умер за него и готов умереть за тебя, Гарри. Ты — его сын, а значит, можно считать тебя и моим ребёнком. Я хочу поступить правильно по отношению к твоим родителям и заботиться о тебе. Знаю, мне не сравниться с твоим папой, но раз уж на то пошло, я у тебя есть.

К слову говоря, давай ответим на твои замечательные вопросы.

Во-первых, самое главное: твои родители тебя ОБОЖАЛИ. Просто нарадоваться на тебя не могли. Только о тебе одном и говорили. Все разговоры, письма, общение через зеркало — всё ради того, чтобы рассказать мне, как ты поживаешь — ни на что другое и времени не оставалось! (Я совершенно не возражал и всегда только счастлив был узнать, как там мой Гарри. Ты был в нашем кругу первым ребёнком, и нам с Джеймсом, имевшим очень близкие отношения, действительно казалось, что ты — наш общий.)

А когда ты произнёс своё первое слово, папа твой по-настоящему расплакался. Хотя, если подумать, ты сказал "мама", так что, может, заплакал он из-за проигранного пари. (Шутка!) Мама часто сочиняла для тебя песенки, и они у неё получались до того цепкие, что мы все потом ещё несколько недель ходили их напевали. Было бы здорово теперь вспомнить некоторые. Быть может, когда я отсюда выйду, они ко мне вернутся.

Об их любви к тебе я мог бы рассказывать хоть целый день, так что давай к твоему следующему вопросу: с твоими родителями я повстречался в школе. Мы все вместе отправились в Хогвартс — лучшую в мире школу волшебства, и ты сам в неё поедешь, когда тебе стукнет одиннадцать.

Мы с твоим папой встретились в Хогвартс-экспрессе — в поезде, который везёт в школу. Мы заняли одно купе и тотчас же поладили. Сразу поняли, что подружимся. Он сказал, что поступит в Гриффиндор, я же хотел на любой факультет, кроме Слизерина, и решил, что предоставлю выбор шляпе, и тогда мы с твоим папой поспорили: если я тоже попаду в Гриффиндор, то он зарычит, как лев, прямо посреди приветственного пира. Папа твой готов был зуб дать, что меня отправят в Гриффиндор, и всё равно согласился на пари, потому что это, на его взгляд, было жутко уморительно: зарычать по-львиному на весь зал. В итоге я-таки попал в Гриффиндор, он, само собой, тоже, и тогда, прямо посреди десерта, мы с ним зарычали как львы, магически усилив свои голоса, чтобы нас могли услышать все в Большом зале. Мы с ним хохотали до колик и с тех пор стали лучшими друзьями.

С твоей мамой, кстати, мы повстречались в том же самом купе, хотя не поладили до той поры, пока она не стала гулять с твоим папой. Мы с Джеймсом заключили небольшую комплексную сделку: два в одном. Хотя надо сказать, что я относился к числу последних в школе людей, которые могли бы с ней подружиться, и тем не менее абсолютно все любили твою маму. Никто и слова дурного о ней не сказал.

Ещё остались и другие твои вопросы, Гарри, но у меня заканчивается место на бумаге, так что приберегу ответы до следующего раза. А пока...

Море любви, обнимашек и поцелуев — для тебя, и тонна некультурных звуков в уши дражайших родственничков,

От твоего запредельно Красивого, Обаятельного и Скромного Крёстного отца,

Сириуса Блэка

П.С.: Незачем ко мне на "вы"! Мы ведь семья, Гарри! Зови меня Сириусом или Бродягой, как твой папа!

***

Мысли о магии вертелись у Гарри в голове не один день. Он — волшебник! Его родители были волшебниками! И его крёстный отец тоже волшебник! Да Гарри до сих по не оправился от восхительной новости, что у него вообще есть крёстный отец! Прибавить к этому знание, что крёстный Гарри и вся его семья были волшебниками — так можно и вовсе одуреть от восторга!

В сущности, при всей фантастичности его крёстного отца, который оказался таким, о каком можно только мечтать, казалось куда проще поверить в волшебство, нежели в существование самого Сириуса. Но если бы Гарри мог загадать желание на такого потрясающего крёстного отца, то реальность волшебства вообще-то была вполне логична.

Тем не менее, если бы с Гарри в самом деле не случалось раньше необъяснимых вещей, ему потребовались бы куда более убедительные доказательства. Так что только после ещё нескольких писем с объяснениями и подтверждениями Сириуса насчёт рассказанных ему мальчиком необычных происшествий Гарри начал наконец-то верить, что родители у него и правда были волшебники.

В один прекрасный день он, Гарри, отправится в Хогвартс — школу волшебства, куда некогда поехали и Сириус с папой и мамой. С трудом верилось, что даже если у Сириуса не получится выбраться из тюрьмы, Гарри сможет по многу месяцев не видеться с Дурслями, пока будет учиться волшебству! Мысль об этом была до того нелепа и поразительна, что от неё мальчик каждую ночь хохотал в подушку. Он просто не сможет до конца в неё поверить, пока собственными глазами не увидит письмо из Хогвартса.

Для Гарри по-прежнему оставалось столько непонятных моментов в письмах Сириуса, в тех словах и отсылках, которые тот употреблял. Сириус очень терпеливо разъяснял каждый Гаррин вопрос, извиняясь за то, что не подумал о его трудностях с пониманием определённых тем. Гарри весьма странно себя чувствовал, получая извинения от взрослого. Обычно-то всё обстояло ровно наоборот. Он за всю свою жизнь не задавал столько вопросов, хотя Сириус явно не возражал. Узнавая от него всё больше, Гарри обнаруживал, что может перечитать прошлые письма и понять их куда лучше.

По мнению Гарри, это было просто ужасно, что Сириуса обвинили в том, чего он не делал, и посадили в тюрьму. Он по себе знал, как скверно себя чувствуешь, когда тебя в чём-то обвиняют, а уж попасть вдобавок к этому в тюрьму — это, безусловно, хуже некуда.

Гарри пока что не был уверен, как относиться к тому, что кто-то повинен в смерти его родителей, а Сириус до сих пор не рассказал ему об этом ничего конкретного. Быть может, Хвост был за рулём машины, из-за которой разбилась машина папы и мамы? Это очень печально, но означает ли, что Хвост виноват в случившемся? Действительно ли он нарочно спровоцировал автокатастрофу? Сириус откровенно гневался всякий раз, как речь заходила о Хвосте. Наверное, у него всё же на это серьёзные причины. И родители Гарри, будь они живы, наверное относились бы к этому так же, как Сириус. Ведь Сириус неоднократно говорил, что они с Гарриным отцом могли читать мысли друг друга. Так что Гарри, видимо, тоже должен злиться на Хвоста. И поможет его отыскать.

По совету Сириуса Гарри написал письма для Римуса Люпина и Альбуса Дамблдора. Однако прежде чем он упаковал их в конверты, его охватил дикий страх. А что если, узнав о Сириусе, они не поверят ему точно так же, как люди, засадившие Сириуса за решётку, и помешают им переписываться в дальнейшем?

Гарри спросил об этом в следующем же письме крёстному и пришёл в ужас, когда тот согласился с его опасениями. И Гарри просто разрывался, не зная, как ему поступить. С одной стороны он не хотел подвести своего крёстного отца в обещанной помощи, хотел вызволить его из тюрьмы, чтобы жить вместе, но с другой стороны понимал, что просто не перенесёт, вовсе потеряв с Сириусом какой бы то ни было контакт. Впервые в жизни у Гарри появился настоящий родной человек, крёстный отец, любящий и заботящийся. И его надо было уберечь любой ценой.

К счастью, Сириус всё понял (как понимал все остальные тревоги, которыми когда-либо делился с ним Гарри) и написал, что им совсем не обязательно связываться с Римусом и Альбусом, если Гарри этого не хочет. Что они найдут другой способ очистить его доброе имя. Пообещал подумать над планом, и Гарри с радостью и превеликим облегчением порвал на кусочки два так и не отправленных адресатам письма.

А между тем сова только и поспевала доставлять их письма друг другу. Сириус рассказывал Гарри истории о его папе и их друзьях, об их школьных деньках, о летних каникулах у Гарриных дедушки с бабушкой, о свадьбе родителей, о рождении Гарри, даже черкнул пару слов об Ордене Феникса и несколько расплывчатых деталей о войне.

Гарри никак не мог насытиться всеми этими драгоценными подробностями о родителях, а речи Сириуса были до того живыми, словно он перескакивал страницы в книге. Он так хаотично перепрыгивал с темы на тему, с одной истории на другую, что порой забывал, о чём уже рассказывал Гарри, а о чём ещё нет. Иной раз Гарри далеко не с первой попытки разбирался в некоторых местах очередного письма. Но даже и не думал жаловаться. В этих письмах было столько всего — столько, столько личного — словно в руки ему летели сокровища. Гарри мог по сто раз их перечитывать без устали.

По ночам, лёжа в постели, он прижимал драгоценные листки к сердцу. Снова и снова перечитывал те строчки, в которых Сириус слал ему свои поцелуи, объятия и любовь. Так часто всматривался в них, что, казалось, мог до дыр пробуравить бумагу в этих местах.

В каждом новом письме Сириус неустанно обещал приложить все усилия, чтобы поскорее прийти и увезти Гарри с собой. С каждым разом он всё искреннее говорил, как сильно ему хотелось бы присматривать за Гарри, быть с ним рядом. Всякий раз, как Сириус обещал прийти и забрать его, у Гарри в груди разливалось тепло. Он очень любил читать и перечитывать эти строчки. Как и те, в которых говорилось о любви родителей к нему. А уж как он обожал всяческие истории! Часто перед сном Гарри перечитывал какую-нибудь из них, чтобы увидеть во сне маму с папой и Сириуса рядом с собой.

Гарри находился под глубоким впечатлением от рассказов Сириуса, даже если высосать из них все подробности о родителях. До чего же крутой у него крёстный! У него есть летающий мотоцикл! С каждой деталью, которую Сириус рассказывал о себе, он становился в представлении мальчика всё круче и восхитительнее. Гарри призадумался было в какой-то момент, окажется ли Сириус в жизни таким, каким Гарри его себе представил, но потом решил, что будет счастлив ему любому.

Сириус всё не переставал просить прощения за то, что не может вернуть Гарри папу и что не сравнится с его настоящими родителями, не будет так хорош, как они, но Гарри всё равно только и мог, что писать в ответ: «Ты хороший! Ты потрясающий!»

Гарри не мог найти слов, чтобы выразить, насколько Сириус превосходит все его самые смелые надежды. Само его существование настолько перекрывало самые немыслимые мечты Гарри, что мальчик непрестанно дотрагивался до писем, лишь бы только убедиться, что Сириуса он себе не выдумал.