Их переписка продолжалась, и Гарри впервые в жизни ощущал себя любимым и важным для кого-то, пускай и на расстоянии. Это было потрясающее и пьянящее чувство. И он с жадностью желал большего. Представлял, как получает настоящие объятия и поцелуи. Как его гладят по волосам подобно тому, как делал дядя Вернон в отношении Дадли. У себя в голове он создал картинку безликого Сириуса Блэка, чей рот складывался в слова: «Я люблю тебя, Гарри». Гарри чувствовал, что жадничает, жаждая большего, но не мог перестать фантазировать.

Как ты выглядишь? Я не перестаю представлять тебя себе, но не знаю, правильно ли у меня получается, — написал Гарри в одном из писем, желая как можно точнее приблизить своё представление о внешности Сириуса к действительности.

В воображении Гарри Сириус был сильным, красивым и отважным, прямо как герой какой-нибудь легенды. Тем не менее, каким бы Сириус ни оказался на самом деле и как бы ни выглядел, он всё равно остался бы для Гарри самым настоящим героем.

В ответ крёстный отец прислал ему каракульный рисунок самого себя. У Сириуса на картинке были чёрные волосы, прямо как у Гарри, и это заставило мальчика улыбнуться. Гарри положил рисунок себе на подушку, чтобы иметь возможность видеть его, лёжа в постели, а по ночам крепко держал в руке. Его собственного Сириуса. А когда бывало грустно, хватало только взглянуть на рисунок — и на лице мгновенно расцветала широкая улыбка.

В приложенном к рисунку письме Сириус постарался подробнее описать свою внешность.

Знаешь, я не уверен что сейчас выгляжу именно так, ведь здесь нет зеркал, но раньше я был ничего себе. Волосы чёрные, как у твоего папы, но длиннее и послушнее, немного вьющиеся. Большое дело! У Джеймса вечно было воронье гнездо, я ведь рассказывал? Поначалу он пытался что-то с этим делать. Обливался "Простоблеском" по самое не балуйся (изобретение твоего дедушки, кстати; непослушная шевелюра — семейная поттеровская проблема), но в конечном итоге сдался, заявив, что принимает свой естественный внешний вид.

Позже он начал нарочно их взъерошивать, это стало его фишкой. Отличительной приметой Джеймса Поттера. Разумеется, многие ребята старались ему подражать. Мы с твоим папой пользовались в школе большой популярностью, многие стремились походить на нас. И если мы говорили, что что-то круто, значит это было круто. Так что Джеймс подшаманил над формулой "Простоблеска" и получил средство, которое не приглаживает волосы, а наоборот — придаёт им такой вид, будто ты только что навернулся с метлы. Такой уж был твой папа: хлебом не корми, а дай что-нибудь этакое изобрести. Геля ещё даже не было в промышленных количествах, а все уже с ума сходили, желая его приобрести. Джеймс меня втянул в это дело, разумеется. Мы с ним оба были одного поля ягоды и то и дело создавали какую-то дичь. Думаю что и "Простоблеск" можно сюда отнести. Папа твой с ним, пожалуй, даже слишком перебарщивал. Но даже с гелем он постоянно ерошил себе волосы. Каждые несколько минут, как на рефлексе. В особенности когда видел, что идёт твоя мама.

Гарри был несказанно восхищён. Он с большим трудом мог вообразить себе популярного человека, каким был отец, ведь сам Гарри за всю жизнь знал от Дурслей лишь абсолютно противоположное отношение. Но быть может, в один прекрасный день и Гарри обретёт популярность, не уступающую отцовской. Повеселиться он умел, если подумать. Во всяком случае, самого себя развлечь мог, ведь другому было некому. Не будь в его жизни Дадли, будь у него друг вроде Сириуса — и может, Гарри тогда был бы крутым и все вокруг хотели с ним дружить, как это было у папы.

Сириус часто говорил, что готов поспорить: Гарри вырастет очень похожим на отца. Это была одна из любимых его тем. Очевидно, что Гарри с пелёнок был прирождённым летуном (Подумать только, он уже летал, просто не помнил этого! Уже не терпелось как-нибудь это повторить!), и чёрными волосами пошёл в Джеймса, и хохотал над шутками Сириуса, даже взрослыми — и других доказательств Сириусу не требовалось, а Гарри был более чем счастлив соответствовать своему отцу. Мальчик только надеялся, что действительно на него похож и не разочарует Сириуса.

До чего потрясающе было чувствовать эту связь, эту подлинность. Гарри с обожанием впивал любую мелочь, которую узнавал от крёстного. Услышав о том, какие буйные у отца были волосы, он обрадовался очередному выявленному сходству. Его всегда очень огорчало, что тёте так отчаянно не нравились его вечно торчащие волосы. А теперь они стали его гордостью. Гарри сразу же начал специально их взъерошивать, каждый раз испытывая таким образом близость со своим отцом.

Это быстро вошло в привычку, которая была и у отца. Придёт день, когда Северуса Снейпа ожидает неприятная встреча с мальчиком, который необъяснимым образом унаследовал от Джеймса самую ненавистную привычку, хотя даже не рос с ним.

У меня, кстати, волосы были длиннее, чем у твоего папы, — примерно по плечи,— писал Сириус.

Сейчас они у меня чуть ли не до пупа, представляешь! Парикмахеры сюда не захаживают. У меня и борода длиннющая выросла — боюсь даже подумать, как я выгляжу со стороны, страшен как чёрт, наверное. Обкорнаю всё это дело сразу же, как выйду, но сперва вымоюсь.

Раньше я всегда брился. Глаза у меня голубые, бледные такие, скорее даже серые. Семейная черта, знаешь ли — у всей моей родни из Блэков тоже были серые. "Глаза, как звёзды", — так говорила моя престарелая мамаша. А я бы сказал: как лёд. По крайней мере у неё так точно.

Что ещё? Телосложение типичного чистокровки, если угодно. Как говорил Лунатик: такими скулами стекло можно резать. И это ещё до того, как меня посадили. Раньше я был недурно сложён, но за годы отсидки здесь потерял форму. Когда ты в первый раз меня увидишь, то щёки будут ввалившиеся, как у скелета. Жуткое тебя ждёт зрелище. Прости. Мышцы атрофируются, когда ими не пользуешься, а я здорово отощал на здешней кормёжке. Надеюсь, ты при виде меня не испугаешься до полусмерти, но если так, то не переживай, я мигом приведу себя в порядок, как только мы с тобой найдём, где жить.

В любом случае, прилагаю великолепный — по меркам моих способностей к рисованию — рисунок.

Гарри прыснул, читая эти строки.

До моего прибытия будет твоим собственным мини-Бродягой. Я уже рассказывал о наших прозвищах? Меня назвали Бродягой, твоего папу — Сохатым, а ещё одного нашего друга — Лунатиком, о нём я уже упоминал...

Гарри накладывал все новые детали на свой мысленный образ Сириуса. Иногда он переносил его в виде рисунков на бумагу. На переменках в школе, пока никто не видел; у себя в чулане, если удавалось умыкнуть несколько лишних листков бумаги, которые не пойдут под письма. Сириус, стоящий в саду и машущий Гарри в тот день, когда пришёл забрать его. Сириус и Гарри в своём новом доме. Гарри и Сириус, летающие на мётлах.

Гарри пробовал даже рисовать родителей по тем описаниям, которые получил от Сириуса. Сколько мальчик себя помнил, ему всегда хотелось нарисовать маму и папу, вот только он не представлял, как именно. А теперь он столькое о них знал благодаря крёстному. Он рисовал маме длинные рыжие волосы, веснушки и зелёные глаза. Он рисовал её читающей книгу по Заклинаниям; на ногах — ботинки на платформе, какие маме, по словам Сириуса, очень нравились. Он рисовал папу с крылатым золотым мячиком в одной руке и свободной рукой, запущенной в волосы, рядом с ним — улыбающегося Сириуса, а также толпу других мальчиков, подражавших им. Он рисовал маму и папу в их доме, а с ними — кошку и маленького Гарри. И все они улыбались, даже кошка. Гарри складывал рисунки вместе с письмами и прятал их ото всех.

Как-то раз мальчик собрался с духом и послал крёстному вместе с очередным письмом своих нарисованных родителей, поинтересовавшись, похоже ли у него получилось. С бурей восторженных восклицаний Сириус ответил, что получилось просто потрясающе и насколько счастлив он получить такой лучик света в месте своего нынешнего пребывания. В письме были кляксы, словно на него попадали капельки влаги, пока Сириус писал ответ.

После этого Гарри посылал ему ещё рисунки: на одних они с крёстным отцом занимались теми вещами, о которых мальчик фантазировал, представляя себе день, когда они станут жить вместе; на других иллюстрировались рассказанные Сириусом истории, на третьих оживали вымышленные или представленные по описаниям чудовища и животные. Каждый рисунок Гарри или складывал, чтобы отправить Сириусу, или оставлял для своей коллекции.

Очень скоро рисунками Гарри была увешана вся камера Сириуса от пола до потолка. С тем же успехом они могли послужить стеной патронусов.

Гарри взял домой из школы несколько цветных карандашей: по одному за раз, чтобы никто не заметил пропажи. Их он послал Сириусу с просьбой нарисовать ему маму с папой и получил в ответ мультяшные изображения со своими родителями и маленьким собой в дополнение к уже имеющемуся чёрно-белому мультяшному Сириусу.

В ответ на предупреждение крёстного о своём пугающем облике мальчик написал:

Не беспокойся, ты никогда не будешь для меня страшным. Ты же мой крёстный отец.

Вообще Гарри часто отвечал фразой «Ты же мой крёстный отец» в качестве объяснения либо оправдания по самым разным поводам. Она стала его новой мантрой. Новым и самым важным для него в мире фактом, перевешивающим всё остальное.

Сириус просил Гарри рассказать побольше о его жизни до шести лет. Гарри делился с ним всеми сторонами существования с Дурслями, и Сириус приходил в невыразимое бешенство, понимая, насколько несчастливой и дурной была жизнь у его крестника.

Какой-то пары часов с этой семейкой на вечере по случаю помолвки Джеймса хватило по горло — не могу даже представить, каково жить с ними постоянно! Почти так же паршиво, как с Блэками! Прими мои глубочайшие соболезнования, Гарри, кроме шуток. Поверь, я знаю, каково расти с ужасными людьми, с которыми у тебя совершенно ничего общего. Крепись, мы скоро тебя вытащим.

Для Гарри стало легче быть храбрым и терпеть Дурслей, ведь теперь ему было с кем поделиться своей ношей, у него был тот, кто подбадривал и поддерживал.

Сириус никогда не мог сдержать вспышки праведного гнева и осознал, что не в состоянии вытерпеть процесс законного выхода из-под стражи. Он просто обязан был как можно скорее забрать Гарри и освободить от его нынешнего скверного существования, а доказать свою невинность он сможет и потом, когда уладит более важные вопросы.

Сириус разработал план. Однако на то, чтобы достаточно истощить себя и пролезть через прутья решётки, уйдут недели, а путешествие через Суррей займёт ещё столько же, так что у него была уйма времени общаться с Гарри, обмениваться историями, рассказывать крестнику подробнее о магии и всё подряд о его родителях: начиная от того, что галстук у Джеймса вечно висел набекрень и заканчивая тем, каким пронзительным становился голос Лили, пытавшейся победить в споре.

Каждое новое письмо всё сильнее покоряло Гарри, взращивая в его сердце не просто сильнейшую привязанность, но возводя Сириуса в статус чуть ли не героя.

Как-то раз Сириус тоже спросил о внешности Гарри.

Держу пари, ты сейчас вылитая копия Джеймса. Ты даже в младенчестве был поразительно на него похож. Только глаза у тебя мамины.

Гарри очень понравились эти строчки. Он ещё несколько недель после этого засматривался в зеркала и думал: «Вот так выглядел мой папа. А у мамы были вот такие глаза». Конечно, хотелось спросить у тёти Петуньи, что она думает о его глазах, но Гарри хватило ума не раскрывать рта на эту тему.

По прошествии времени Сириус наконец отощал как раз настолько, чтобы протиснуться между прутьев своей камеры в обличье Бродяги, и написал, что с ожиданием покончено, что у него есть план и скоро он придёт забрать Гарри, который должен собрать вещи и быть наготове.

Правда?? Это просто замечательно! Я даже не смел надеяться на тот случай, если ты так и не придумаешь выход (Я знаю, что из тюрьмы обычно не сбегают), — написал Гарри в ответ.

Обычно? И думать забудь про "обычно"! Я Сириус Блэк, запомни. Разве я ничему тебя не научил? — ответил ему Сириус. Гарри практически представил, с какой широкой ухмылкой Сириус читал его последнее письмо. По переписке он понял, что улыбка у Сириуса, должно быть, самая что ни на есть озорная.

Это будет потрясающе! Лучшее, что со мной случалось за всю жизнь! Я всегда мечтал, что вдруг мой папа на самом деле жив, просто это тайна, или что какой-нибудь дальний забытый родственник придёт и заберёт меня. Поверить не могу, что мои мечты сбываются! Я очень надеюсь, что ты правда настоящий, а не воображаемый, и что ты не розыгрыш от Дадли. Если это Дадли — прекрати, это не смешно, — писал Гарри.

Похоже, ты просто уверен, что я Дадли. А может оно и так! Хрясь-хрясь, бац-бац, хнык-хнык-хнык! О нет! Неужели я прокололся? (Гарри хохотал, читая это. Даже на бумаге Сириус умел развеселить) Поверь мне, я знаю, каково это: не верить собственному счастью. Я помню, как появился на пороге у твоих дедушки с бабушкой, навсегда покинувший собственный дом, и как они приняли меня к себе, не задавая вопросов. Меня уже ожидала собственная комната. А папа твой даже пожурил, что я не явился раньше. И сейчас я более чем счастлив вернуть услугу, — написал Сириус.

В своём последнем письме крёстный сообщил, что уже в пути. Совместно было решено, что для Гарри проще будет исчезнуть из школы, нежели из дома Дурслей. Так что мальчик выяснил точный адрес своей школы и послал его ближайшим письмом.

Когда увидишь большого чёрного пса с серыми глазами, зовущего тебя — иди за ним. На бумаге сложно объяснить причины, но поверь: я всё разъясню в личном порядке. Собери вещи и всегда будь готов к отправлению, потому что я не могу с точно сказать, когда доберусь.

Гарри сложил в одну связку письма от Сириуса и мамино письмо к тёте Петунье, а также все рисунки и постоянно держал их при себе на случай внезапного отправления. Он заткнул их за пояс штанов и прикрыл сверху рубашкой. Эти листочки были его единственной ценностью. Напоминаниями о том, что он любим и у него есть семья. Ничего другого собрать он даже не потрудился.