Лань Чжань двигался с чудовищной скоростью. Взять его на мушку было нереально. Вэй Ин не видел подобного даже в кино. Казалось, этот парень попирает физические законы и задействует какую-то магию: перемещается молниеносно, как голограмма, едва касается противника — и тот подкошенно падает на асфальт; каждый удар — закрепление преимущества; каждый выстрел — поражение цели.

      Удерживая на Лань Чжане взгляд, Вэй Ин был готов поверить, что в мире существуют «избранные» — люди, владеющие тайными техниками боя, знание которых наделяет могуществом сродни сверхспособностям. То, что вытворял Лань Чжань, являлось не только идеальной комбинацией врождённой гибкости, реакции и силы, но и верхом мастерства, к которому он, без всяких сомнений, шёл годами путём изнурительных тренировок. При его достаточно хрупкой в сравнении с противниками комплекции он выкашивал их одного за другим с обманчивой, но зрелищной лёгкостью. Кому-то повезло умереть быстро — от выстрела, но кого-то смерть настигала под хруст костей и клокотание покидающей тело крови.

      До Вэй Ина наконец дошло, на чём основывалась шокирующая самоуверенность его удивительного избранника, — почему с ним считалась Цзинь Лу, опасался заносчивый Вэнь Чао и активно интересовался Мартинес, жаждущий воочию лицезреть подобное представление. Ярость Лань Чжаня воплощалась в исключительную результативность, чем он и прославился в среде своих же «коллег». Достаточно было увидеть его в деле, чтобы понять: он уже превзошёл большинство профессиональных бойцов. Если и существовал в природе талант побеждать, то, определённо, Лань Чжань был благословлён им свыше.

      Вэнь Жохань, похоже, сознавал это, потому что всё внимание нападавших сосредоточилось на Нефрите как на источнике смертельной опасности. Пальба по кроссоверу прекратилась. Это давало шанс. Стараясь не думать о травмированной ноге, Вэй Ин поспешил выбраться наружу. Кровь грохотала в висках. Туман, сырая морось с неба, чёрные клубы дыма от горящих машин сильно затрудняли ориентацию в пространстве. Возможность свалить без Лань Чжаня Вэй Ин не рассматривал ни с какой стороны, а потому, воспользовавшись тем, что враг полностью сконцентрирован на нём, рванул вперёд и выстрелил. Мишени оказались лёгкими, — вероятно, ориентировки на него у наёмников не было. Но засветившись с пушкой, Вэй Ин свёл эффект неожиданности на нет. После выстрела, уложившего третьего противника, остальные опомнились, перегруппировались и направили часть своих ресурсов на новое действующее лицо.

      — Уходи! — строго бросил Лань Чжань, спуская оставшиеся патроны на тех, кто ринулся к Вэй Ину. — Быстро!

      Рассудком Вэй Ин понимал, что в целях самосохранения следует уносить ноги немедленно, но сердце, отбивающее оглушительный ритм, будто связанное нерушимым обетом, сопротивлялось. Он не мог оставить Лань Чжаня, несмотря на его вполне однозначные требования, и продолжал отстреливаться. Благо скопление металлолома в виде десятков брошенных машин оказалось неплохим укрытием.

      Вэй Ин почти не соображал, что делает. Размышления над содеянным могли разрушить хрупкий оплот решимости, что воздвиг страх потери человека, сумевшего прорасти в сердце. Что в ледяной воде после падения с моста, что теперь — он не заботился о собственной участи. Всем заправляли инстинкты. Трясло от чувств, не поддающихся анализу, но, как ни странно, телом Вэй Ин владел в полной мере, а потому промашек не допускал и старался не думать над тем, что отнимает жизни почти с тем же хладнокровием, что и его спутник. В запущенной мясорубке он вынужденно исполнял свою роль, стремясь выжить и защитить Лань Чжаня.

      Из-за резких движений повреждённые рёбра ныли. Было трудно дышать. Напряжение порождало вспышки боли от колена и выше. Количественный перевес понукал отступать, углубляясь в проём между раскуроченными автомобилями. Лань Чжань ожидаемо старался оттеснить противника от Вэй Ина и то возникал перед глазами, то снова исчезал в мельтешении форм и красок на площадке, обещающей стать их последним пристанищем.

      Словно сговорившись с туманом, дым вокруг сгущался. После очередного выстрела что-то снова взорвалось. Радиус поражения коснулся Вэй Ина лишь самую малость, но, не устояв на ногах, он рухнул на асфальт, радуясь, что не на пострадавшую ногу, и спутанным сознанием отметил, насколько высоки ставки в затеянной Вэнь Жоханем «игре». Применение столь грубых приёмов, как использование огнестрельного оружия посреди заблокированной аварией оживлённой проезжей части в черте города, означало, что глава Вэнь взбешён и не жалеет никаких ресурсов, чтобы поставить на место двух зарвавшихся тинейджеров.

      Вэй Ин сознавал, что не будь рядом Лань Чжаня, его бы уже изрешетили и смели. Долгое отсутствие практики в стрельбе давало о себе знать, несмотря на то, что нескольких парней он всё-таки завалил. В прошлом Юй Цзыюань регулярно брала его с собой то в тир, то на военный полигон, то на охоту. Ухватив основы, Вэй Ин успешно выслеживал куропаток и фазанов в приусадебных угодьях семьи, а спустя пару лет в прицел подрастающего стрелка начали попадать дикие кабаны и олени. Приёмная мать Вэй Ина являлась весьма своеобразной женщиной — про таких говорят: «мужик в юбке», «дама с яйцами», «коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт». Цзыюань отлично ладила с любым стрелковым и холодным оружием, и не просто ладила — она его создавала, будучи по призванию гениальным военным инженером, а разглядев в мальчишке подающего надежды неофита, охотно передавала полезные навыки. Уступая рвению покровительницы, Вэй Ин старался в полной мере оправдать её чаяния и демонстрировал неподдельное упорство в освоении специфической науки. Его, как и многих подростков, тянуло к опасным взрослым игрушкам, тогда как Яньли не разделяла пристрастий матери, а Чэн был слишком мал для подобной муштровки.

      Очутившись по стечению обстоятельств один на один с жестокой реальностью, вынужденный заботиться о сестре и брате, Вэй Ин нередко обращался к урокам Цзыюань, чтобы отбиться от задирающих его на районе хулиганов или посетителей клуба, распускающих руки. При его неказистой в плане мускулатуры комплекции спарринги с беспощадной на татами приёмной матерью часто заканчивались сбитыми в кровь локтями и коленями, расквашенным носом и кучей синяков по всему телу, но именно ей Вэй Ин был обязан той живучестью и умениями, что продлевали его жизнь до настоящего мгновения.

      Воспоминания о приёмных родителях, которых Вэй Ин мог больше и не увидеть, душили, как тесная, приросшая к коже кольчуга. Он тряхнул головой, возвращая себя в текущий момент, и с горем пополам восстановил вертикальное положение после сбившей с ног ударной волны взрыва. Страх слабел вместе с тающими силами в теле. Вместо кипятящего нервы ужаса внутрь заползал сковывающий душу паралич.

      Взгляд вылавливал из панорамы разрушений рыщущих по площадке незнакомцев, охваченных желанием предать смерти его и Лань Чжаня. Столкнуться с кем-то из них в рукопашной схватке для Вэй Ина было обречено на провал — боец из него вышел куда слабее, чем стрелок. Несколько пуль просвистели совсем близко. Он непрерывно передвигался между покинутыми автомобилями, служившими подобием щита, и высматривал Лань Чжаня, умудрившегося вывести из строя большинство нападавших.

      Полиция, как и предполагалось, на место происшествия не торопилась. В качестве нарушителя закона Вэй Ин в документации правоохранительных органов ещё не значился, но, учитывая притязания Вэнь Жоханя и коррумпированность ходивших под ним чинов, это вскоре должно было измениться, ведь в отличие от тех, кому принадлежали внедорожники, на Вэй Ине отсутствовала скрывающая лицо маска. Записи с видеорегистраторов уже, считай, отправились в подшивку к личному делу: тут тебе и угроза жизни, и стрельба со смертельным исходом. Словно громадный гонг, в голове пульсировала мысль, что чем бы ни увенчалась текущая заварушка, Вэнь Жохань не оставит попыток поквитаться за сына, и даже при условии, что им с Лань Чжанем удастся выбраться живыми, нападки продолжатся.

      Когда Вэй Ин снова увидел Лань Чжаня, тот всё так же уверенно и расторопно двигался, скользя как олицетворённая смерть вдоль раскромсанных машин. Оружия при нём не было. Лицо запачкала сажа. Белая рубашка насквозь пропиталась алым и липла к груди. Тем не менее его координация не пострадала, из чего Вэй Ин сделал вывод, что кровь не его, хотя внутри что-то малодушно дрогнуло, обращая в прах иллюзию, что Лань Чжань неуязвим.

      В миг, когда Нефрит сцепился с очередным противником, Вэй Ин заметил, что позади него материализовалась тёмная тень. Выскочивший как чёрт из табакерки парень направил ствол прямо в затылок Лань Чжаня, тогда как ободрённый его появлением товарищ активнее ринулся в атаку. Ополоснуло жаркой волной. Тело дёрнулось, на удивление ловко преодолевая разделяющее их расстояние. Покинув убежище, Вэй Ин на ходу выстрелил, поражая сразу две мишени. Вторая заметалась, прижимая к прошитому пулей горлу ладонь. Не мешкая, он нажал на спусковой крючок снова. Мужчина повалился навзничь.

      — На землю! — тут же приказал Лань Чжань, увлекая Вэй Ина вниз.

      Воздух прорезала череда выстрелов в их направлении. В лица, влажные от дождевых капель, дохнуло жаром от взрыва бензобака одного из легковых авто в стороне. Взрывная вибрация шибанула с такой силой, что оторванные куски металла взмывали в воздух, теряясь в тумане, и шмякались поодаль спустя несколько секунд с шумом каменных глыб.

      Несмотря на оглушительный звон в ушах и ноющее бедро, Вэй Ин смог подняться, хоть и не без помощи Лань Чжаня. Тот буквально заволок его куда-то за стену машин, прикрывая собственным телом. Переводя дыхание, они прильнули спинами к каркасу перевернувшейся фуры. До слуха доносились голоса. Наёмники обыскивали периметр.

      — Это полный абзац! Надо убираться с трассы, — прошептал Вэй Ин непослушными губами, пытаясь осмотреть Лань Чжаня на предмет ранений, с удивлением отмечая, что он делает то же самое в его отношении. — Сколько кровищи… Твоя?

      Лань Чжань перехватил шарящие по нему руки.

      — Я цел, не волнуйся.

      Вэй Ин с облегчением выдохнул, послав ему механическую улыбку, но та тут же схлынула.

      — Не волнуйся?! — беззлобно огрызнулся он. — Едрить! Совет дня прям!

      Лань Чжань не сводил с него горящих глаз.

      — Почему ты всё ещё здесь? Я же велел…

      — Велел он, бля… — перебил Вэй Ин. — Ясно же, что я не бортану тебя, или тебе мозги отшибли, пока махался?!

      Оба задрожали. Взгляд Лань Чжаня воспламенял, побуждая Вэй Ина чувствовать себя абсолютно ненормальным — он снова хотел ощутить его губы на своих, и заглушить этот неуместный порыв не удавалось. По-видимому, Лань Чжаня охватило то же желание, потому что в следующую секунду оно столкнуло их в поцелуе, больше походившем на борьбу за доминирование, чем на ласку. Вэй Ин едва слышно застонал. Во рту ощущался вкус железа, соли, крови. Совсем не деликатная хватка пальцев Лань Чжаня на талии едва не заставила в голос взвыть. От окатившего возбуждения Вэй Ина трясло будто в лихорадке. Бой сердца отдавался повсюду в теле.

      — Вэй Ин… — с болью отстраняясь, уронил Лань Чжань.

      В покрасневших глазах металась паника.

      — Нам нельзя сейчас…

      Он не договорил.

      — Поцелуй ещё, — еле дыша прошептал Вэй Ин ему в рот, теряя остатки самообладания. — Мне нужно…

      Высказанное требование было безумием. Вздрогнув от силы сделанного вдоха, Лань Чжань вжался в преграду позади себя, словно Вэй Ин загнал его в ловушку, и, будто цепляясь за тающие остатки здравомыслия, простонал что-то неразборчивое — то ли молил о пощаде, то ли о продолжении.

      Не желая внимать голосу разума, Вэй Ин цеплялся за его плечи, вонзался снова и снова во влажную мякоть внезапно таких необходимых губ. Словно живое существо, в теле билась, рычала и плескалась чистая, неприкрытая похоть. Параллельно этому из глаз сочились скупыми ниточками слёзы. Наверное, так влияла эмоциональная встряска напополам с близостью смерти. Вэй Ин чувствовал себя испуганным и слабым — физически и психически. Им владели тревога и смятение. Они же выливались в интенсивность прикосновений и жажду выплеснуть напряжение.

      Под его напором у Лань Чжаня быстро сорвало тормоза. Не прерывая безрассудного поцелуя, он резко сменил положение, с силой вжав Вэй Ина лопатками в металлическую опору. Опалённый желанием, он грубо навалился, терзая губы напротив с запалом безумца. Вэй Ин опешил, мгновенно осознав свой промах, и жалобно замычал от ослепляющей вспышки боли в рёбрах. Лань Чжань тут же отпрянул.

      — Прости, прости, я не нарочно. Ты в норме?

      — Всё путём вроде…

      Вэй Ин обтёр ладонями лицо, смутившись своих слёз и в целом неадекватного поведения. О чём он, на хрен, думал? Не верилось, что ему приспичило ошалело зацеловывать Лань Чжаня посреди тотального пиздеца. Он согнулся, опустив голову, и пытался справиться с нехваткой кислорода и стыдом.

      — Просто дыши, — повторял Лань Чжань очень тихо, поддерживая его под руку. — Сейчас отпустит.

      Несмотря на напряжённость всей ситуации, его тон был умиротворяющим, хотя во взгляде отсутствовал малейший намёк на спокойствие. Вэй Ин понимал, что ведёт себя как чокнутый, застигнутый возбуждением в самый неподходящий момент жизни, но ничего не контролировал. От внутреннего накала дрожали губы и всё тело. Душу рвали эмоции, хотелось закричать, долбануть кулаком по обшивке фуры, но главное — до одури хотелось Лань Чжаня.

      Видя, что Вэй Ина обуревают чувства и он как никогда близок к истерике, Лань Чжань обхватил его покрепче, прижал к себе, склонился к его шее. Вэй Ин предположил — для поцелуя, но вместо этого последовал укус — лёгкий, но вполне ощутимый.

      — Ах-м!

      Вэй Ин озадаченно дёрнулся, готовый поклясться, что на его лице отразился шок. В голове благодаря этой короткой вспышке ошеломления немного прояснилось, а ещё миг спустя нахлынуло такое необходимое облегчение. Лань Чжань поймал его подбородок и обвёл большим пальцем раскрасневшиеся губы.

      — Мы справимся.

      Мы? В груди Вэй Ина больно защемило. Глаза влажно блестели.

      — И что… Что дальше?

      Он сделал ещё один глубокий вдох, стуча зубами от нервов и пробирающегося под тонкую одежду холода. Лань Чжань качнул головой в сторону рыскающих в дыму и тумане людей главы Вэнь.

      — Закончу начатое и свалим.

      — Эта перестрелка… — сбивчиво пробормотал Вэй Ин. — Это ведь объявление войны твоему клану, так?

      Лань Чжань кивнул с безразличием человека, который заведомо предполагал такое развитие событий и принял вызов задолго до того, как последовал прямой выпад. Вэй Ин же ощущал себя совершенно иначе и до последнего отказывался осмыслять новую реальность.

      — Значит, твоя семья теперь тоже в это втянута, — он ощутил, как в горле начал собираться ком. — А Фэнмянь с Цзыюань, скорее всего, не жильцы…

      Лань Чжань плотно сомкнул губы, не издав на это ни звука, но посмотрел твёрдо, с решимостью сделать всё, что в его силах, чтобы не допустить худшего.

      — Оставайся в укрытии, — его взор сканировал пространство поверх головы Вэй Ина. — Постараюсь закончить быстро.

      Подтверждая слова делом, Лань Чжань с грацией большой кошки взлетел на крышу фуры, за которой они скрывались и, перекувыркнувшись, снёс с ног находившегося достаточно близко здоровяка с винтовкой. Тот даже не понял, что случилось, когда ему свернули шею. Вэй Ина потряхивало ознобом. Он думал об а-Ли и а-Чэне, всей душой уповая, что Сичэнь успел добраться до них раньше, чем люди Вэнь Жоханя. Он знал, что не простит себя, если им навредят. Беспокойство о судьбе их родителей как разрастающаяся червоточина разъедало душу и рисовало будущее в крайне мрачных красках.

      Лань Чжань уложил ещё двоих и скрылся в пелене дымной завесы. Пространство погрузилось в относительную тишину. Потекли секунды томительного ожидания. Хотелось верить, что всё наконец завершилось. Зарождалась надежда, что они с Лань Чжанем и впрямь выберутся. Вопреки наказу, Вэй Ин не утерпел — на всякий случай проверил патроны в глоке и сделал несколько шагов сквозь седые клубы дыма, спеша убедиться, что его невероятный защитник не пострадал. Воздух горчил. Видимость подводила. Под ногами вязко хлюпнуло разлившееся топливо.

      — Чжань! — позвал Вэй Ин тихонько во мглу, а в следующий миг почувствовал остриё ножа, приставленное сзади к горлу, и понял, что совершил непростительную ошибку.