В главном зале приглушили свет, позволяя густому сумраку заглушить все разговоры. Готическая архитектура роскошной загородной виллы, в которой протекала вечеринка, с участием приглашённых танцоров клуба Силко, располагала оформить сцену в контрастных лаконичных тонах. Лорна нисколько не преувеличила — мероприятие тянуло на уровень выше некуда. На предшествовавший пати аукцион собрались толстосумы с разных концов света, по всей видимости, небрежно соривших сотнями миллионов долларов направо и налево, а потому к организации досуга подошли с особой тщательностью и размахом. От гламура и шика вокруг рябило в глазах.

      Вэй Ин плохо помнил, как провёл первые часы в окружении такого количества людей. Сказывались изоляция клиники и опасения встретить кого-то из знакомых. Нервы были на пределе, но спасали навыки, приобретённые в клубе — Вэй Ин неизменно оставался учтив и всем приветливо улыбался. К роли красивой куклы для услады глаз людей с возможностями ему было не привыкать. Лёгкая зажатость, проступающая сквозь лоск исполняемого амплуа, даже играла ему на руку, будучи воспринятой гостями в качестве трогательной стеснительности.

       И всё же, когда распорядитель, отвечающий за развлекательную часть вечеринки, дал Вэй Ину знак, он коротко кивнул и с профессиональной плавностью направился в сторону залитого светом участка зала. Абстрагируясь от всего прочего, Вэй Ин вдыхал и выдыхал в такт размеренным шагам, пока не встал напротив огромного зеркала, в отражении которого его невозможно красивое альтер эго взирало парализующе хладнокровно и предостерегающе. С этого мгновения он жил уже не своими заботами и тревогами, а раскрытием иной плоскости своего бытия.

      Зрители — элита, люди из высшего общества сплошь в смокингах и вечерних нарядах, в предвкушении занятного представления обратили взоры в его сторону. Ударяя по барабанным перепонкам, в пространство вырвались первые аккорды музыки. Руки Вэй Ина взметнулись к длинным волосам — шёлковая лента перехватила несколько прядей и закрепила их повыше, открыв взору красивую линию скул и гордо приподнятый подбородок. Выразительные глаза на бледном лице гипнотизировали и ошеломляли до дрожи — благодаря Лорне и её колдовству с макияжем и без того незаурядная красота Вэй Ина обрела совершенную огранку. Серьги в ушах, кольца и браслеты подчёркивали общую хрупкость силуэта.

      Вэй Ин с филигранной чёткостью вскинул ладонь и почти зло сжал пальцы на собственном горле. Он сделал это так враждебно и порывисто, будто правда хотел растерзать попавшую в захват плоть, но уже в следующий момент комбинация движений изменилась. Подражая ударам сердца, сквозь звенящее напряжённой струной тело пробивались отчётливые толчки — ещё один вступительный пазл танца. Захват на шее сменился рисунком из скрещенных в переплетении кистей и вертикальными взмахами тонких длинных пальцев.

      Трек «Play With Fire» Sam Tinnesz в бешеном урагане экспрессии сотрясал сцену раскатами низких басов. Музыка вела за собой, пьянила, как жидкое пламя омывала кожу и неслась по венам, вынуждая Вэй Ина гореть ослепительно жаркой звездой. Сейчас внимание каждого в шикарном зале виллы было приковано к его поджарому, гибкому как ивовая лоза телу, источающему концентрированную энергию юности, запала которой хватило бы, чтобы сжечь всех присутствующих дотла.

      Вэй Ин двигался то резко, то завлекающе томно, словно испытывая скорлупу сдерживающей его зеркальной глади на прочность, и наконец, прорвавшись сквозь неё — разбил, разбросал осколки и выбрался на свет. Эффектный разворот и небрежно сорванная с плеч накидка цвета снега, украшенная блёстками и стразами, отлетела в сторону. Вэй Ин предстал перед публикой в лёгкой белой сорочке, застёгнутой всего на пару пуговиц, и узких чёрных брюках. Грубые тёмные ботинки на широкой подошве завершали простой, но неотвратимо притягательный образ утончённого призрачного создания из зазеркалья.

      К этому моменту выступления Вэй Ин уже полностью растворился в танце и всё за пределами его чувств перестало существовать. В этой вселенной не было границ и барьеров, только свобода чувствования и каскад смены позиций. Вэй Ин воплощал собой соблазн и транслировал его в пространство. От эротизма его экспрессивных выверенных движений заводились даже самые стойкие. Танец раскрепощал его, а окружающих заставлял желать танцующего. Вэй Ин не мог знать, как в точности смотрится со стороны, но ощущал захваченность и возбуждение, исходящие от наблюдающих за ним.

      Всё, что в эти секунды делал Вэй Ин, шло от сердца. Возможность принять участие в статусном торжестве свалилась как снег на голову. У него не было времени продумывать и отшлифовывать структуру танца, поэтому приходилось импровизировать без оглядки на недавние травмы и приличный пробел в выступлениях. Сейчас в жилах ключом бил адреналин. Вэй Ин перемещался по сцене с таким проворством и стремительностью, будто являлся не человеком, а неуловимым фантомом. Когда он танцевал, в нём пробуждалось что-то нечеловеческое, инфернальное, запредельно прекрасное, что страшит и притягивает в равной степени — как проблеск приближающейся кометы, как звездопад, как выплеск фонтана лавы в цветущие багряным заревом небеса.

      Сексуальные волны телом, дразнящие покачивания бёдрами и сногсшибательно отточенные пируэты встречались залом пульсацией обрывочных оваций. Зрители с трепетом ловили следующие элементы танца, виртуозно спаянные с аккордами музыки в единую феерию. Вэй Ин незримым очарованием дотягивался до замерших в очаровании людей и зажигал их души. Он творил эту магию не впервые, но пожалуй, первый раз в таком отчаянии, быть может, поэтому рисунок танца выходил столь живым, пронзительным и волнующим.

      Вэй Ину часто говорили, что он фантастически красив и уникален в своём таланте, но парню, продающему харизму за гроши в угоду поддатому наполнению ночного клуба, сложно верить в подобную оценку. И хотя в его руки нередко совали визитки всевозможные дамы и господа, обещающие золотые горы, если он придёт на просмотр в их якобы популярные труппы, показаться на глаза профессиональным хореографам Вэй Ин так и не рискнул. Не то, чтобы он не хотел узнать истинную цену своих умений, скорее — не хотел пережить ещё одно разочарование.

      Отдавшись музыке без остатка, Вэй Ин будто расстался с земным и обратился чистой пламенной эмоцией. Его руки и ноги рисовали фигуры танца, как кисти художника скользили по полотну творимого шедевра. Милый юный принц, сбросивший плащ непорочности, преобразился в короля прихоти. Через тело Вэй Ина громовыми разрядами простреливал ток завладевшего им исступления. Текучесть изящных и сильных движений сочеталась с набирающей градусы резкостью. Порывы выписываемых Вэй Ином форм становились всё жёстче и рельефнее, словно долго не находившая выхода агония прошибла брешь наружу и, переплавившись страстью, дала цветистую окраску танцу.

      Вэй Ин писал собой историю, вкладываясь в каждый шаг, взгляд, рывок. Лики эмоций сменялись им с поразительной скоростью и находили отражение в сплетаемом танцевальном узоре. Жизнь требовала быть актером, но сейчас Вэй Ин не играл, в кои-то веки позволив себе побыть настоящим — сиять олицетворённым огнём, возрождённым фениксом, буйством природной стихии. Этим он погружал в экстаз не только себя, но и скованных его сексапильной аурой зрителей.

      Экспрессия нарастала. Ладони с чувственной медлительностью прошлись от бёдер до груди и вскинулись вверх. Оголённая шея, ключицы, совсем немного грудь и живот дарили публике больше поводов для фантазий, чем если бы Вэй Ин был полностью обнажён. Он забавлялся с воображением каждого взирающего на него человека — кричал о своей боли и плакал о любви, истлевал в пылкости и сходил с ума, рыдал, смеялся, вводил в транс. Ныне все оковы были сброшены. Миру явилось родившееся из хаоса существо с неуправляемой сутью — яростное, дикое, неудержимое.

      Низко склонившись к полу, Вэй Ин развёл ноги, демонстрируя запредельную растяжку, затем сгруппировался, мягко прогнулся в спине и пустил вход ещё один виртуозный блок элементов, завершая куплет соблазнительным покачиванием плеч. Шпагат динамично перетёк в нижний поворот. Новое падение на пол с молниеносным подрывом вверх сопровождалось сменой тональности всей композиции.

      Когда Вэй Ин вновь выпрямился, между его зубов виднелся зажатый стебель белой розы. На сцену со всех сторон хлынули кольца сизого тумана. Пространство превратилось в облачные глубины, полностью скрыв очертания сцены. Голубой свет прожекторов лился водопадом на прикрывшего веки Вэй Ина, стиснувшего розу в пальцах. Последовал ряд колеблющихся как пламя свечи жестов. Белоснежные хлопья лепестков розы брызнули вдоль стройной фигуры. Движения в очередной раз сменили настроение, став плавными, гиперсексуальными и манящими, но лишь на мгновение, уже в следующем Вэй Ин вновь обратился ураганом. Он раскрывался в звуке и воспевал свою метаморфозу, вызрев и разлетевшись мириадами искр сверхновой.

      Лань Чжань, мне так жаль! Лань Чжань, я хочу быть с тобой! Лань Чжань, я люблю тебя! Лань Чжань, прости меня! — набатом стучало в висках.

      Напряжение, взвившись до небес, стало труднопереносимым, отрывистые движения почти агрессивными, каждый взмах резче, импульсивнее, острее. Накал достиг пика. Пробиваясь сквозь невидимую преграду, в мозг вонзился вкус растёкшейся на языке крови. Лишь в этот миг Вэй Ин понял, что, похоже, поранил губу шипом от розы. Вместе с этим музыка, достигнув апогея звучания, пошла на убыль. Пространство всколыхнул поток воздуха, унёсший со сцены дымку, и остудил вспотевшего Вэй Ина. Он опять стоял перед зеркалом, будто менялся обратно со своим отражением местами. Когда он начал поворачиваться, свидетелей его невероятного танца прорвало восторженным рёвом, свистом, рукоплесканиями.

      Шало дыша, Вэй Ин поклонился. Тело окутывал жар, больно лижущий частившее сердце. Губы автоматически выдали широкую улыбку. Можно было долго гадать, что открылось в его выступлении зрителям — выносливое, красивое тело и грандиозный танец или крик оголившейся в притворной пляске души. Вэй Ину стало некомфортно от сознания, что он так сильно расчувствовался перед сотнями незнакомых людей. Накатило головокружение и лёгкая дезориентация, что было обычным делом после столь мощной выкладки.

      Не различая лиц, Вэй Ин из последних сил двинулся через толпу. Всё краски и формы вибрировали. Он не запомнил, как пересёк комнату, затем петляющий коридор и ввалился в уборную. Склонившись над раковиной, Вэй Ин включил воду и выплюнул скопившуюся во рту кровь. Шум в покинутом зале ещё долго не стихал, эхом доносясь до его ушей. Импровизация удалась на славу. Силко будет доволен, размышлял Вэй Ин. Лорна напрасно переживала, что он утратил хватку. Теперь надлежало привести себя в порядок, сменить одежду и вернуться на приём. Вэй Ин не хотел проблем, а потому скрупулёзно исполнял все указания Силко, полученные в преддверии вечеринки. Обещанные шесть тысяч баксов были почти в кармане, осталось потерпеть ещё несколько часов.

      Освежив лицо и приведя в порядок волосы, Вэй Ин облачился в костюм, который ему выдали накануне, и на слегка подрагивающих от нагрузки ногах, отправился в забитую гостями часть особняка. Вилла была эталоном стиля и помпезности. Её владелец известный бизнесмен не впервые принимал в своём доме столь важных гостей. Относительно последних изначальные сведения подтвердились — преимущественно все в поле зрения Вэй Ина были иностранцами, что несколько снижало вероятность встретить знакомое лицо.

      Вновь очутившись в толпе, он замешкался. Гул человеческих голосов нарастал по мере того, как Вэй Ин преодолел проём и, нацепив на лицо маску красноречивой доброжелательности, шагнул в скопление людей. На него сразу уставились десятки пар глаз. Во взглядах многих читалось не только восхищение, но и откровенная похоть. К этому Вэй Ин научился быть лояльным ещё в клубе, поэтому, подавив инстинктивное желание бежать, взял протянутый ему официантом бокал и начал принимать комплименты от потянувшихся к нему мужчин и женщин. Некоторые были вежливы и деликатны, некоторым напротив не хватало такта. Иные настолько плохо говорили на английском, что Вэй Ин, смущаясь, просто благодарил в ответ и кивал на всё, что слышал.

      Улучив момент, когда его не обступали плотным кольцом «поклонники», подошла Лорна, снова вынуждая таращиться на неё как на незнакомку. От соседской чиксы шлюховатого вида не осталось и следа. Шёлк прямых белых волос укрывал бледные плечи. Большущие глаза оттенка луговых незабудок сочетали в себе упоение весны и зимнюю тоску. Акцент бордовой помады на губах притягивал взоры. Горделивая осанка и идеальная фигура, затянутая в стильное чёрное платье без единого намёка на пошлость или дешевизну, подкупали уверенностью и шармом.

      Одарив коллегу необъяснимо встревоженным взглядом, Лорна нежно улыбнулась и покачала головой.

      — Это было даже слишком хорошо, Ин.

      Несмотря на то, что в танце Вэй Ин показал класс, его слегка штормило от усталости — месяцы пребывания в стенах клиник и долгих период восстановления после ранений не прошли бесследно.

      — Надеюсь, Силко счастлив, — понизив голос, обронил он, чувствуя себя до предела вымотанным и опустошённым. — Весь мозг мне выжрал нотациями, пока сюда ехали.

      — Ничего удивительного. За время, что вы не виделись, ты заметно схуднул, да и бледность твоя не кричит о цветущем здоровье, вот он и напрягся поначалу. Но как ни странно, твою внешность эти новые штрихи не портят. Модельные агентства по тебе плачут.

      — Ага, — невольно смутился Вэй Ин, — в очередь выстраиваются. Отбиваться приходится.

      — Погоди, увидишь, после этого вечера к тебе точно потянутся интересные предложения.

      — После этого вечера я сделаю ноги из города.

      Лорна вздохнула, понимающе кивнула и, оглядываясь по сторонам, серьёзно сказала:

      — Ты устроил такой фурор, что, кажется, даже предшествовавший пати аукцион отошёл на второй план. Все обсуждают твоё выступление. На фоне чего постарайся скоротать ближайшие часы без приключений.

      — Ты что-то слышала? Мне стоит беспокоиться?

      — Беспокойство вовсе не то, за что нам платят, не пались почём зря, но имей в виду, что на тебя положили глаз очень непростые люди.

      — Для меня такой дурдом — норма жизни. Если сориентируешь, кого из гостей стоит обходить десятой дорогой, приму во внимание.

      Лорна собиралась ответить, но их беседу прервала очередная группа желающих выразить Вэй Ину свой восторг представителей зарубежной элиты.

      — Просто оставайся начеку. Я найду тебя позже, — ободряюще улыбнулась ему Лорна и растворилась в скоплении гостей.

      Вэй Ин вынужден был снова лучиться признательностью и отвечать на комплименты. Он уже понял, что с желанием произвести впечатление и удовлетворить запросы Силко перестарался. Царящее вокруг оживление ничего хорошего не предвещало. Целью Вэй Ина являлось показать хороший номер, за который не стыдно было бы ждать соответствующей платы, но гвоздём вечера становиться он никак не планировал.

      Следующие полчаса его продолжали осаждать вниманием и даже удостоили местом в зоне, отведённой под досуг исключительно самых влиятельных и могущественных людей в обозримом пространстве. Они общались между собой и делали вид, что рады друг другу, но едва ли не от каждого ощутимо веяло фальшью, извращённостью и пороком. Вэй Ин получил по меньшей мере с десяток приглашений на закрытые рейвы от Монако до Дубая и примерно столько же предложений поужинать, как от женщин, так и от мужчин. Ничего себе первый выход в свет после долгого карьерного перерыва, иронизировал про себя Вэй Ин. Внутри опасным смерчем раскручивались растерянность и тревога, однако приходилось против воли делал вид, что он до глубины души польщён, а про себя молиться о скорейшем окончании «рабочего дня».

      Когда среди прочих, посыпались личные вопросы, а дифирамбы его красоте обросли намёками на то, что он может весьма выгодно распорядиться своими достоинствами, Вэй Ин заволновался уже всерьёз.

      — Я мог бы увезти тебя с собой в Варшаву сегодня же, — эмоционально заверял налегающий на многолетний виски белокурый здоровяк слева от Вэй Ина, душно пахнущий дорогим парфюмом. — Одно твоё слово, золотце, и мой суперджет к твоим услугам. Уверяю, ты не пожалеешь. Назови любую сумму, и я её утрою ради того, чтобы провести с тобой незабываемые выходные.

      — Борис, ради всего святого, не дави на парня, — холодно посмеиваясь, одёрнула ухажёра короткостриженая пожилая брюнетка, бриллиантовое колье на шее которой тянуло на стоимость замка в Швейцарии. — Не забывай, мы уже не на аукционе. Этот юноша американец, пополнить им коллекцию твоих «сокровищ» без его на то воли будет непросто.

      — Непросто, но не невозможно, — заносчиво бросил какой-то араб, не переходя на английский, но Вэй Ин его понял. — Деньги творят чудеса в любой части света.

      По коже хлынул холодок, хотя диван, на который Вэй Ина, словно укрощённую экзотическую зверушку усадили и разглядывали, кому не лень, находился рядом со встроенным в стену, гигантским камином, мощённым кварцем и перламутром. Жёлто-оранжевые языки пламени жадно облизывали сваленные в кучу поленья, распространяя уютное тепло. На низких столиках, инкрустированных малахитом и агатом, стояли в тон натуральным камням подсвечники и хрустальные бокалы с шампанским.

      — Чей ты? — с трудом подбирая английские слова, обратился к Вэй Ину араб. — Кто твой хозяин?

      Разговоры вокруг оборвались.

      — Вы хотели сказать, босс? — сглотнув, переспросил Вэй Ин, продолжая давить из себя улыбку.

      — Босс, хозяин, как угодно. Сколько ты стоишь? Хочу обсудить сделку.

      Вэй Ин побелел — приехали! Волосы на голове и теле встали дыбом. Под ложечкой засосало.

      — Боюсь, я не понимаю, о какой сделке речь, сэр…

      — Господин Азир, — снова строго сказала та же женщина, что за минуту до этого осадила Бориса. — Этот мальчик не объект торга. Он порадовал нас незабываемым шоу, но он всего лишь приглашённый танцор, а никак не часть программы аукциона.

      Мужчина её пояснению не внял.

      — Прекрасно. С таким же успехом он мог бы танцевать у меня в спальне. Прискорбно, что товар, за который я отвалил баснословные деньги днём, уступает мальчишке, нанятом развлекать нас за ужином.

      В теле Вэй Ина взвилось нехорошее предчувствие, ведь только что он услышал то, что явно не предназначалось его ушам. Казалось, фраза араба вызвала неловкость и недовольство среди окружающих.

       — Господин, Азир. Повторю ещё раз, вы в штатах, так у нас дела не ведут, — торопилась пресечь дальнейшее обсуждение сути недавних торгов женщина с колье.

      Складывалось впечатление, что Борис, а теперь и Азир, сболтнули лишнего, нарушая какое-то негласное табу, и это ставило собравшихся в неудобное положение.

      — Ты можешь идти, — натянуто улыбаясь, произнесла брюнетка и окинула Вэй Ина задумчивым взглядом — она, по всей видимости, являлась негласным лидером данной общности. — Найди мистера Джонса и оставайся рядом с ним до дальнейших распоряжений.

      — Хорошо, мэм.

      Вэй Ин был только рад смотать и немедленно встал. Возможно, в его движениях было слишком много нервозности, но он буквально спиной ощутил провожающие его взгляды смолкшей компании. Он почти уже преодолел холл, высматривая Лорну и Силко, когда путь ему внезапно преградил мужчина в элегантном смокинге, накрахмаленной сорочке и галстуке-бабочке. Вэй Ин от неожиданности едва не налетел на него, сразу же отпрянул и извинился, но когда вскинул глаза, почувствовал слабость в ногах. Прямо перед ним возвышался Алонсо Мартинес и оценивающе оглядывал его.

      — Ну привет! Помнишь меня? Мы уже встречались… — бросил он, расплываясь в сытой ухмылке. — Ты — приятель Ванцзи. Отлично владеешь телом, кстати. Улётный танец. Что, если я приглашу тебя, исполнить его в узком кругу почитателей? Достойно заплачу.

      У Вэй Ина от ужаса судорогой свело живот.

      — Нет, — только и того, что он смог выдавить.

      — Нет? Почему нет? И с чего это я рожей не вышел? — улыбка Алонсо стала насмешливой, в глазах плескался яд. — Смелости тебе не занимать. Весь город на ушах, тьма народу ищет, куда ты запропастился, а ты заявляешься в логово торговцев людьми и пляшешь для них. Любопытно, что по поводу твоего выступления сказал бы господин Вэнь? Мы с ним виделись на днях и вспоминали о вас с Ванцзи. Вы стоили мне нескольких десятков толковых парней, а ему прямых наследников. Каковы твои шансы, попади ты к нему в руки? А ведь я собираюсь этому поспособствовать.

      Кровь отлила от лица. Каждая клеточка тела приказывала Вэй Ину бежать, но где-то в сознании, тоненький голос шептал, что для этого слишком поздно — он рискнул, решившись на отчаянный шаг в погоне за возможностью заработка, и проиграл. Стоило ли удивляться, что всё обернулось именно так? Его преследовала тотальная неудача.

      Пресекая инстинктивный бросок Вэй Ина в сторону, Алонсо по-свойски обнял его за плечи и бесцеремонно прижал к своему телу.

      — Слушай сюда, не представляю, какого чёрта ты тут шаришься и что задумал, но теперь будь паинькой и следуй за мной, иначе, клянусь, никто из твоих приятелей не покинет это место живым, в том числе и та белобрысая сучка, с которой ты недавно так мило ворковал. Мы друг друга поняли? Я спрашиваю, ты понял меня? Да или нет? Отвечай.

      — Да.

      — Чудно. Сейчас мы прокатимся и познакомимся поближе.