— Почему Сюэ Ян до сих пор не казнен?!

      Не Минцзюэ надвигался живой скалой, и Цзинь Гуанъяо против воли сделал пару шагов назад. Это было ошибкой, ибо спина его уперлась лопатками в стену, а спустя мгновение мощная фигура Не Минцзюэ нависла над ним.

      — Дагэ, этот вопрос не в моем ведении, — попытался улыбнуться Цзинь Гуанъяо. Обычно улыбка у него выходила настолько очаровательной, что смягчала многие сердца, но сейчас она получилась откровенно заискивающей, отчего Не Минцзюэ вскипел окончательно.

      — Не в твоем ведении?! — взревел он. — Да все в этом прогнившем насквозь ордене давным-давно в твоем ведении! Ты как паук подмял под себя все, до чего дотянулись твои жадные ручонки!

      — Дагэ, это оскорбительно по отношению к отцу. — Цзинь Гуанъяо попытался скользнуть в сторону, однако Не Минцзюэ предусмотрительно поставил руки по обе стороны от его плеч. Конечно, еще оставалась возможность присесть и пронырнуть низом — но это был бы совсем уж унизительный прием, и его Цзинь Гуанъяо приберег на крайний случай. Пока еще была надежда заговорить старшему названому брату зубы, он предпочитал держаться за нее. — Я всего лишь исполнитель его желаний и повелений, моя роль в нашем ордене весьма скромна…

      — О, я прекрасно знаю, как ты умеешь притворяться скромным! — фыркнул Не Минцзюэ. — Вот только грош цена такой скромности! Последняя шлюха на базаре — и та окажется скромнее тебя!

      Он ударил по больному — как всегда. И — как и всегда — Цзинь Гуанъяо пришлось проглотить это оскорбление. Отец и Не Минцзюэ заключили его внутрь замкнутого круга: дагэ настаивал на смертном приговоре для Сюэ Яна, а отец требовал, чтобы «этот зарвавшийся щенок Не» прекратил лезть не в свои дела. Каждый из них хотел, чтобы Цзинь Гуанъяо стал проводником их воли, — и каждый возмущался, стоило лишь заикнуться, что это не в его власти. Больше всего на свете Цзинь Гуанъяо хотел бы, чтобы они решили этот вопрос как-нибудь между собой, вот только его мнение никого не интересовало.

      Цзинь Гуанъяо за своими горькими мыслями пропустил момент, когда Не Минцзюэ наклонился ниже, почти впечатывая его худощавое тело в стену. Отодвигаться было уже дальше некуда, и Цзинь Гуанъяо с неудовольствием ощутил, как заполошно заколотилось его сердце.

      Он никогда раньше не боялся Не Минцзюэ.

      Глава Не был суров, резок, категоричен, неимоверно силен и крайне вспыльчив. Однако за время службы у него Цзинь Гуанъяо уяснил для себя, что Не Минцзюэ соблюдает некоторый кодекс справедливости. Правда, ему было немного сложновато уловить, что именно входит в него и каким образом, но немного успокаивало то, что раз за разом сам Цзинь Гуанъяо входил в список тех, кого Не Минцзюэ защищал.

      О том разе, когда ему пришлось буквально проткнуть себя на глазах Не Минцзюэ, Цзинь Гуанъяо сейчас очень старался не вспоминать.

      — Ты юлишь и выкручиваешься, как девка! — тем временем ожесточенно выдохнул сверху вниз Не Минцзюэ. — Ты еще хуже, чем Хуайсан! Тот хотя бы признает, что он тряпка, а ты пытаешься что-то из себя строить! Если уж назвался мужиком, так и веди себя как мужик, а не как шлюха, отпускающая авансы во все стороны!

      Выдавливать из себя улыбку стало сложнее, но Цзинь Гуанъяо сделал все, чтобы удержать ее на лице.

      — Дагэ, зачем же столь грубо? — произнес он, позволяя своему голосу прозвучать с мягким упреком. — Вы с отцом действительно держите меня меж двух огней. Что плохого в том, что я не хочу обидеть ни одного из вас? Он — мой отец, ты — мой старший брат… Я желал бы угодить обоим, но как быть, если вы ставите меня в такое положение?

      — Да в какое ж положение тебя еще ставить?! — презрительно фыркнул Не Минцзюэ, и Цзинь Гуанъяо внезапно прошибло страхом. Старший брат наклонился совсем низко: так, что стали видны неестественно расширившиеся зрачки и сеть алых прожилок на белках. На висках скопились капельки пота, а на кривящихся губах пузырились слюна. По всем признакам это было если еще не искажение ци, то нечто весьма к нему близкое.

      — Дрянь ты, а не мужик! — хрипло выдохнул Не Минцзюэ, и на лицо Цзинь Гуанъяо упало несколько капель. Слюны или уже крови — он не знал и не был уверен, что хочет узнать прямо сейчас. — У тебя вообще хоть яйца-то есть?

      Он не стал наклоняться еще ниже: то ли не хотел опускаться, то ли брезговал касаться рукой. Не Минцзюэ ограничился тем, что пропихнул свое колено между ног Цзинь Гуанъяо и поднял его вверх, пока не уперся в промежность.

      Цзинь Гуанъяо замер, почти не дыша. Где-то на окраине сознания истерически билась мысль, что надо было ускользать, невзирая на унизительность позы, гораздо раньше — а теперь уже слишком поздно.

      Не Минцзюэ повозил коленом, и Цзинь Гуанъяо непроизвольно привстал на цыпочки в нелепой попытке избавиться от этого трения. Однако колено поднялось еще выше, вновь уткнувшись в пустое пространство.

      — Серьезно? — как-то ошарашенно переспросил Не Минцзюэ. — У тебя правда нет яиц?

      Его дыхание было хриплым и сбивчивым. Цзинь Гуанъяо все еще стоял в неудобной позе на самых мысках, отчего не сразу сообразил, что одна из широких ладоней легла ему на грудную клетку: туда, где пышным цветом расцветал клановый пион. Ладонь Не Минцзюэ была столь велика, что с легкостью накрыла бы обе груди… если, разумеется, сумела бы их нащупать.

      Колено и ладонь теперь двигались одновременно, и сеть лопнувших прожилок в глазах Не Минцзюэ теперь уже практически сменилась однородной алой массой. Казалось, неспособность осознать несоответствие верха и низа доводила главу Не до яростного срыва.

      — Дагэ, я все могу… — рискнул наконец открыть рот Цзинь Гуанъяо — лишь для того, чтобы ему запечатали его второй сильной и мозолистой ладонью.

      — Да что ты вообще такое? — под нос себе пробормотал Не Минцзюэ и, видимо, устав действовать лишь на ощупь, решительно стянул с Цзинь Гуанъяо верхнее одеяние.

      Он стаскивал покров за покровом, словно обрывая капустные листы с кочана, а Цзинь Гуанъяо впервые в жизни совершенно не представлял, что ему делать.

      Они находились в его покоях: старший брат ворвался сюда с претензиями, моментально приперев младшего к стенке. Час стоял достаточно ранний: с насущными делами Цзинь Гуанъяо уже расправился, а отцу, который проснется позже, от него пока еще ничего не надо. Лань Сичэнь сегодня прибудет только после полудня, если не вообще к вечеру.

      Короче говоря, в течение нескольких часов искать Цзинь Гуанъяо было некому и незачем. Это было к счастью: никто случайно не раскроет его тайны. Это было страшно: никто не помешает Не Минцзюэ своим появлением.

      Цзинь Гуанъяо совершенно нечего было противопоставить такому мощному мужчине и такому сильному заклинателю. Рядом с Не Минцзюэ он был словно цыпленок рядом с оголодавшим волком, не способный обороняться ни в физическом, ни в духовном плане. Он попробовал отбрыкнуться — но оказалось, что брыкаться, когда между твоих ног зажато колено, которое одно по ширине как два твоих, весьма проблематично.

      Тем временем Не Минцзюэ закончил срывать его одежды. Последней полетела на пол нательная рубашка. Не Минцзюэ налившимися кровью глазами уставился на широкие бинты, перехватывавшие грудь Цзинь Гуанъяо.

      — Это — что? — спросил он низким рокочущим голосом.

      — Я… ох, дагэ, я был неосторожен на тренировке! — уже почти совсем без надежды пробормотал Цзинь Гуанъяо. — Я ушиб ребра и неудачно потянул…

      — Вздор! — выдохнул Не Минцзюэ и одним резким движением сорвал с него бинты.

      Цзинь Гуанъяо только охнул, когда за мгновение до того, как лопнуть, они, натянувшись, врезались ему в грудь.

      В теперь освободившуюся, маленькую, но упругую и ладную женскую грудь.

      Не Минцзюэ прихватил ее своей рукой — все так же одной, сгребая оба небольших холмика в одну горсть. Цзинь Гуанъяо едва не задохнулся, когда коротко остриженный, но неожиданно острый ноготь проехался по левой ареоле. Он машинально попытался выскользнуть из этой хватки, однако лишь стукнулся затылком о стену. Не Минцзюэ приподнял свое колено еще выше, и ноги Цзинь Гуанъяо вовсе оторвались от пола: теперь он буквально сидел на крепком бедре главы Не, прижатый спиною к стене.

      Шершавый палец скользнул по губам: вторая ладонь больше не зажимала ему рот, а лишь с какой-то недоверчивостью ощупывала. Верхнюю губу, гладкий подбородок, шею. Большой палец задержался на кадыке: для этого ему пришлось вдавиться глубоко в горло, и Цзинь Гуанъяо едва не задохнулся. Не Минцзюэ потер сильнее, стиснув тонкую шею и едва не задушив.

      — Неужто девка? — как-то недоуменно вопросил в пустоту Не Минцзюэ.

      Цзинь Гуанъяо промолчал. Спрашивали явно не его: налившийся кровью взгляд скользил по его полуобнаженному телу, но ни разу не остановился на лице. Наконец Не Минцзюэ убрал руку с горла и протянул к ее к юбке-чан и штанам, оставшимся последними покровами Цзинь Гуанъяо.

      — Н-нет! — с трудом выдавил тот из своего придушенного горла. — Дагэ, не надо!

      Однако остатки одежд затрещали под чересчур сильными руками и пали, оставляя открытыми и впалый живот с напрягшимся прессом, и окаменевшие бедра, белеющие по сторонам колена, обтянутого темно-серым шелком, и аккуратный темный треугольник между ними.

      — Девка… — ошарашенно повторил Не Минцзюэ. — Стерва… Лгунья!

      — Дагэ, я… — начал было Цзинь Гуанъяо, и тут же осознал, что совершил еще одну ошибку.

      Не Минцзюэ тряханул его так, что Цзинь Гуанъяо вновь припечатался и лопатками, и головой об стену. От удара такой силы ушамао снесло с его головы, и волосы окончательно растрепались, выбившись из простого узла.

      — С бабами я не братался! — процедил он сквозь зубы. — Всегда знал, что ты дрянь, но посягнуть на святое!..

      — На что посягнуть? — от страха у Цзинь Гуанъяо снесло все преграды. — Я что, хуже воевал от того, что у меня нет нефритового жезла?

      — Ты!.. — выплюнул Не Минцзюэ: выплюнул в буквальном смысле, Цзинь Гуанъяо ощутил горячую влагу на своей щеке. — Ты видела меня обнаженным! Ты ластилась ко мне!

      — Я тебе голову мыл! — огрызнулся Цзинь Гуанъяо.

      Он нащупал ступнями стену и резко оттолкнулся ими, пытаясь освободиться. Ему это почти удалось, однако в последний момент Не Минцзюэ ухватил его за волосы и намотал их на свою руку.

      — Ты ластилась ко мне! — выдохнул Не Минцзюэ куда-то в грудь Цзинь Гуанъяо и вдруг прикусил один из сосков. Затем облизнул его и добавил: — Ты потому так крутилась вокруг меня? Ты хотела меня!

      — Нет! — выкрик вышел отчаянно громким, и Цзинь Гуанъяо сам вздрогнул от собственного голоса. Ему совершенно не нужно было, чтобы сейчас кто-нибудь вошел в его покои. Только не теперь, когда он стоит тут в подобном виде. Поэтому дальше он заговорил уже тише: — Нет, да… глава Не! Я просто служил, как и все! Помнишь, Лань Сичэнь рекомендовал тебе меня…

      — Лань Сичэнь! — это имя Не Минцзюэ проревел еще громче вскрика Цзинь Гуанъяо. — Он знает, кто ты? Он спал с тобой?

      — Нет, нет, что ты! — Цзинь Гуанъяо бросало то в холод от того, что его обнаженное тело оказалось открыто стылому утреннему воздуху, то в жар от нелепости сложившегося положения. — Никто не знает! Дагэ, пожалуйста, это же вовсе не имеет никакого значения!

      — Да, конечно, Сичэнь не будет с тобой спать. — Не Минцзюэ, казалось, вовсе его не слышал, ведя разговор сам с собой. — Он праведный заклинатель и не возляжет с девицей до брака. Даже с такой развратной девицей, что сама лезет в объятия. Что он там говорил? Вы спали в одной постели?

      Он натянул волосы Цзинь Гуанъяо, все еще намотанные на его руку, сильнее, так что голова запрокинулась, открывая белое горло. Не Минцзюэ потянулся и впился в эту шею одновременно и губами, и зубами, словно помечая ее.

      — Лгунья, интриганка, шлюхина дочь… — в перерывах между этими то ли поцелуями, то ли укусами хрипло твердил Не Минцзюэ. — Теперь понятно, почему ты так легко смогла заколоть Вэнь Жоханя со спины — кто будет обращать внимание на шлюху!

      Цзинь Гуанъяо охватила ярость. Где бы он ни вырос и кем бы ни была его мать — его собственное тело было девственно-невинным. Он попытался еще раз отпихнуть от себя массивное тело — и вновь предсказуемо потерпел неудачу. Оставалось только проклинать себя за то, что не использовал раньше возможность ускользнуть, и за то, что не успел выдернуть из небрежно откинутого пояса свой гибкий меч. Сейчас при Цзинь Гуанъяо оставалась лишь сила его тела, а она не шла ни в какое сравнение с мощью Не Минцзюэ.

      К сожалению, эти конвульсивные движения вновь заставили Цзинь Гуанъяо проехаться лобком по бедру Не Минцзюэ — и тот не замедлил истолковать это по-своему.

      — Так вот чего ты хочешь, да? — выдохнул он в помертвевшее лицо Цзинь Гуанъяо. — Всегда хотела! Такая же развратная, как твой отец, такая же шлюха, как твоя мать!

      Цзинь Гуанъяо попытался отпихнуть от себя прижимающую его к стене грудь — но с тем же успехом он мол толкать каменную плиту. Не Минцзюэ с неожиданной ловкостью перехватил оба его запястья одной рукой и вытянул их вверх, заставляя Цзинь Гуанъяо повиснуть в воздухе. Свободной рукой он распутал завязки на собственной одежде и освободил свой нефритовый жезл.

      Цзинь Гуанъяо судорожно сглотнул. Не то чтобы он не видел жезлов мужчин вообще и жезла конкретно Не Минцзюэ в частности, но… Но все же в большинстве случаев они не пребывали в возбужденном состоянии. Сейчас же нефритовый жезл главы Не было бы уместнее сравнить с саблей: таким огромным, тяжелым и смертоносным орудием он показался. Массивный, толстый, перевитый налившимися кровью венами, он казался едва ли не больше руки Цзинь Гуанъяо.

      И это орудие сейчас было направлено между ног Цзинь Гуанъяо, в тот самый небольшой темный треугольник. Последняя попытка вырваться была пресечена на корню — да и трудно было сопротивляться, по сути, вися в воздухе. Цзинь Гуанъяо был более чем на голову ниже Не Минцзюэ и не менее чем в два раза его легче. Глава Не удерживал его худощавое тело на весу без труда, одним резким движением насаживая на себя.

      Цзинь Гуанъяо вскрикнул и дернулся прочь, однако Не Минцзюэ, подхватив его одной рукой под обе поджарые ягодицы разом, прижал ближе к себе.

      Внутри было сухо, жестко и очень, очень больно. Не удержавшись от первого вскрика, Цзинь Гуанъяо теперь отчаянно кусал губы, сквозь которые то и дело слетали сдавленные стоны. В непривычном к стороннему вторжению лоне было тесно и туго.

      — Это хоть которая дырка? — хрипло пробормотал Не Минцзюэ куда-то в макушку Цзинь Гуанъяо. — Все у тебя не как у людей!

      Цзинь Гуанъяо совершенно не хотелось, чтобы его имели в любую из имеющихся у него дырок. Однако сказать он ничего не мог: был слишком занят тем, чтобы не задохнуться от боли. Даже страх и чувство бесконечного унижения сейчас отошли на задний план, ибо раскаленная добела боль захватила все его сознание до самого отдаленного уголка.

      Не Минцзюэ, кое-как втиснувшись в него до конца, начал движение. При каждой попытке чуть вынуть и снова впихнуть в него чересчур разросшийся нефритовый жезл Цзинь Гуанъяо непроизвольно всхлипывал — и это был единственный звук, раздававшийся в тяжелой гулкой тишине.

      Все было не так.

      Цзинь Гуанъяо имел достаточное представление о соитиях, чтобы понимать, что что-то идет не так. Его тело совершенно не выделяло естественной смазки, лишая тем самым самого себя хоть какого-то облегчения. И в то же время глава Не противоестественно едва ли не еще сильнее возбуждался от такого неприятия. Его нефритовый жезл наливался силой все полнее, с каждым мгновением занимая все больше места, и в какой-то момент Цзинь Гуанъяо показалось, что он сейчас вот-вот взорвется внутри него.

      И «взрыв» действительно произошел. Сухое лоно затопило горячим и липким, его было так много, что избыток потек по бедрам Цзинь Гуанъяо, пачкая и их, и нижние одежды Не Минцзюэ. Кровь и семя смешались, оставляя повсюду неприглядные розовые пятна.

      Нефритовый жезл Не Минцзюэ выскользнул из него, заставляя в очередной раз всхлипнуть от боли: Цзинь Гуанъяо показалось, что все внутри него порвано и изломано. Они оба дышали тяжело. Цзинь Гуанъяо трясло от пережитого, а Не Минцзюэ был неимоверно горячим и липким от пота. Он разжал наконец руку, которой сжимал запястья Цзинь Гуанъяо, и тот, лишившись поддержки, рухнул на пол. Машинально подтянув колени к груди, он попытался нащупать непослушными руками свой пояс с мечом, но тот отлетел слишком далеко, и дотянуться до него у измотанного Цзинь Гуанъяо не хватило сил.

      Не Минцзюэ смотрел на свой перемазанный кровью и спермой нефритовый жезл и, казалось, вовсе не замечал более ничего вокруг. Лишь на мгновение в его налитых кровью глазах мелькнуло недоумение, и он скользнул взглядом по распростертой на полу фигуре.

      — Что ты такое? — повторил свой нелепый вопрос Не Минцзюэ.

      Впрочем, возможно, не такой уж и нелепый: Цзинь Гуанъяо и сам не знал правильного ответа.