Цзинь Лин настойчиво напрашивался с ними, однако Цзинь Гуанъяо и Цзян Ваньинь дружно воспротивились. Глава Цзян из-за своего ранения не мог лететь на мече, и сопровождать племянника у него бы не получилось, а Цзинь Гуанъяо просто хотелось, чтобы людей было как можно меньше.

      — Ну это же мой двоюродный брат! — почти откровенно ныл А-Лин. — Я хочу его увидеть!

      — Во-первых, у тебя полно кузенов, — поморщился Цзинь Гуанъяо: Башня Золотого Карпа действительно буквально кишела многочисленными юными Цзинями. — Во-вторых, если глава Не и правда решит сделать его наследником, то вы еще увидитесь неоднократно. Ну а в-третьих — заруби себе на носу: он тебе не родственник.

      — Почему не родственник? — насупился А-Лин. — Ну ладно, ты мне не дядя, но мой отец все равно был твоим братом… Значит, А-Сун — мой кузен!

      — А-Лин. — Цзинь Гуанъяо поймал племянника за плечо и заставил его посмотреть себе в глаза. На то, как при этом дернулся Цзян Ваньинь, он постарался не обращать внимания. — Я знаю, что ты привык пропускать мои слова мимо ушей, но сейчас запомни, пожалуйста, раз и навсегда. А-Сун — сирота. Личность его отца орден Не, так и быть, раскроет, но его мать — неизвестная заклинательница, умершая родами. Ко мне он не имеет ни малейшего отношения. Ты понял меня?

      А-Лин обиженно засопел. В глубине души Цзинь Гуанъяо его понимал: его племяннику, самому выросшему без родителей, казалось диким, что у его кузена есть мать, но тот об этом даже не подозревает.

      Лань Сичэня это тоже покоробило.

      — А-Яо… — обратился он мягко. — Быть может, твоему сыну все же стоило бы знать…

      — У меня нет сына, эргэ, — так сухо, как только смог, отозвался Цзинь Гуанъяо. — Цзинь Жусун погиб девять лет назад, а у… будущей госпожи Лань детей никогда и не рождалось.

      Лань Сичэнь вздохнул, но промолчал. А Цзинь Лин вынужден был остаться с Цзян Ваньинем в Юньпине.

      В результате в дорогу они отправились впятером. Не Хуайсану нужно было забрать неожиданно обретенного племянника. Лань Сичэнь не собирался отходить от своего возлюбленного ни на шаг и даже настоял на том, чтобы лететь вместе на одном мече. Лань Ванцзи не доверял ни Цзинь Гуанъяо, ни, судя по всему, безоглядно влюбленному брату, и потому пристально наблюдал за обоими. Для Вэй Усяня их поездка, казалось, была чем-то сродни увеселительной прогулке, но избавиться от Старейшины Илина, особенно когда рядом с ним безмолвной тенью стояла весомая фигура Ханьгуан-цзюня, не представлялось возможным.

      В небольшом городке недалеко от их конечной цели Цзинь Гуанъяо попросил приземлиться.

      — Зачем? — кратко поинтересовался Лань Ванцзи.

      Его лицо оставалось неподвижным, лишь глаза едва заметно сузились. Цзинь Гуанъяо тихонько вздохнул: если Ханьгуан-цзюнь не сосредоточит свое внимание на Вэй Усяне, то жизнь в Облачных Глубинах при таком девере станет ужасающей.

      — Мне надо переодеться, — произнес он вслух.

      — Ты уже переодевался, — отметил Лань Ванцзи, и Цзинь Гуанъяо с трудом удержался от того, чтобы закатить глаза.

      Он действительно вынужден был сменить порванные и окровавленные одеяния, чтобы не выглядеть в компании других заклинателей как оборванец, но сейчас ему нужен был совершенно иной наряд.

      — На мне одежды ордена Цзинь, к которому я больше не принадлежу, — холодно парировал Цзинь Гуанъяо. — Однако куда важнее, что в том месте, куда я вас веду, я никогда не появлялся в подобном образе. Мне нужна женская одежда.

      Руки Лань Сичэня, придерживающие его аккуратно, чтобы не потревожить перевязанную рану на животе, едва заметно дрогнули. Однако больше никаких возражений не последовало, и их маленькая процессия спустилась к городу.

      После событий в храме Гуаньинь у Цзинь Гуанъяо не осталось ничего, в том числе и денег. К счастью, Лани были достаточно состоятельны, чтобы помочь ему с маленьким маскарадом.

      Пока в лавке, торгующей ханьфу, Лань Сичэнь нерешительно выбирал между небесно-голубым одеянием и золотисто-персиковым, Цзинь Гуанъяо решительно ухватил самое простое, невнятно-серого оттенка.

      — Мы можем взять что-нибудь более красивое, — попытался остановить его Лань Сичэнь, но Цзинь Гуанъяо лишь покачал головой.

      — В этом нет нужды, — заявил он, настаивая на своем выборе.

      Ему нравилась качественная, удобная и изящная одежда, но за вычурной красотой или дороговизной он никогда не гонялся. Как глава ордена Цзинь он достаточно потаскал на своих плечах тяжелых златотканых тканей, а наряды в лавке готовой одежды, на его взгляд, не сильно различались по своему уровню.

      Шпильку для волос он тоже, вопреки предложению Лань Сичэня, приобрел самую простую. Только на косметике экономить не стал: дурная могла слишком дорого обойтись его лицу, а лишь оно у него теперь и осталось.

      В гостинице, где они сняли комнату, Цзинь Гуанъяо шагнул за ширму, не оглядываясь на мужчин, которые остались неловко топтаться у двери. Он не сомневался — почти — что Лань Сичэнь никому не даст к нему приблизиться. К тому же Ханьгуан-цзюнь и Старейшина Илина были обрезанными рукавами, а с Не Хуайсаном Цзинь Гуанъяо, пожалуй, сумел бы справиться даже сейчас, в своем ослабленном состоянии.

      И все же он переоделся так быстро, как только смог. Заколол волосы в самый простой узел, а затем сосредоточился на лице. Матушка никогда не учила его пользоваться косметикой: молодому господину, собирающемуся идти по пути самосовершенствования, это было ни к чему. Однако Цинь Су ничто не могло остановить в ее решении облагодетельствовать мир, и потому она, сломив сопротивление «мужа», всегда-таки посвятила его в премудрости этой женской науки. Это умение Цзинь Гуанъяо оценил позже, когда понял, что с помощью косметики можно не только «наводить красоту», но и скрывать внешность. Вот и сейчас его отражение в зеркале постепенно менялось. У губ появился другой рисунок, у глаз — иной разрез. Веки стали словно бы тяжелее, а ранее гладкие скулы — резче очерченными. Линия бровей теперь выглядела чуть тоньше, а подбородок — острее.

      Закончив и убедившись, что все черты его нового лица смотрятся гармонично, Цзинь Гуанъяо поднялся и вышел к ожидающим его заклинателям. Он прекрасно знал, что без клановых одежд, ушамао и киноварной точки во лбу уже выглядит непривычно, а уж с косметикой на лице и подавно, однако таких ошарашенных взглядов в свою сторону не ожидал. Глаза Лань Сичэня распахнулись так широко, будто он увидел живого цилиня, а дыхание сбилось и зачастило. Не Хуайсан стал похож на внезапно разбуженного совенка: казалось, он борется с желанием заглянуть за ширму, чтобы убедиться, не спрятался ли там настоящий Цзинь Гуанъяо. Только Лань Ванцзи сохранял привычное спокойствие, в то время как Вэй Усянь присвистнул и, ничуть не стесняясь, заявил вслух:

      — Ах, Ляньфан-цзунь, вы и правда полны скрытых талантов!

      Цзинь Гуанъяо предпочел ему не отвечать. Он подошел к Не Хуайсану, стараясь не смотреть на Лань Сичэня, следившего за каждым его движением так же нервно, как олень за охотником, и произнес:

      — Я готов, и мы можем двигаться дальше.

      — Эм… — растерянно замычал Не Хуайсан, не сразу нашедшийся со словами. Затем он тряхнул головой и добавил уже чуть более осмысленно: — А, да, конечно… молодая госпожа. Показывайте дорогу!

      Цзинь Гуанъяо не решился отдать А-Суна ни одному, даже самому маленькому, клану. Это был бы слишком большой риск, а рисковать он не желал. Поэтому выбор пришлось остановить на небольшой ферме на практически ничейных землях. Неподалеку находилась Смотровая Башня, и территория была под приглядом и в безопасности. Семья, приютившая у себя «ничейного» мальчишку, получила неплохие средства вместе с указанием не вмешиваться в его обучение. Раз в полгода Цзинь Гуанъяо сам привозил А-Суну книги и руководства по самосовершенствованию, а заодно проверял, как с ним обращаются.

      Обращались, по его мнению, хорошо: кормили, одевали, лечили, если с А-Суном что случалось, но не пытались вырастить его подобным себе. Когда А-Сун немного подрос, он стал бегать к Смотровой Башне, где дежурные заклинатели охотно делились байками с шустрым мальчонкой и даже время от времени показывали ему кое-какие приемы.

      Цзинь Гуанъяо до самого последнего момента не знал, заберет ли он с сына с собой. Он так и не смог его полюбить, так и не почувствовал в нем родной крови. Каждый взгляд на лицо А-Суна, с возрастом все более и более походящего на Не Минцзюэ, причинял ему боль. Цзинь Гуанъяо не хотел бы увозить это горькое напоминание о смертельном унижении за море — но не желал и бросать этого ребенка на произвол судьбы. Когда-то Цзинь Гуаншань бросил его самого, и уподобиться ему казалось до отвращения мерзким.

      Возможно, когда все закончится, Цзинь Гуанъяо даже обрадуется, что эту задачу, не имеющую для него решения, взял на себя кто-то другой.

      А сейчас он просто подходил к небольшому участку земли, заботливо огороженному. В отдалении виднелся добротный дом, а за ним — поле и огород. Но небольшая площадка прямо перед взором была вытоптана подчистую, и на ней в стремительном боевом танце кружился крепкий жилистый мальчишка.

      Лань Сичэнь за спиной Цзинь Гуанъяо судорожно выдохнул. Все верно, подумал тот, кажется, именно в этом возрасте они с Не Минцзюэ когда-то и познакомились. Что-то такое Лань Сичэнь рассказывал о днях, когда его, восьмилетнего, дядя впервые взял на конференцию в Цинхэ, где маленький Лань Хуань и встретился со своим будущим лучшим другом.

      Не Хуайсан стоял молча, лишь кусал губы и неосознанно мял края своих рукавов. Он смотрел на тренирующегося мальчишку с такой жадностью, что становилось немного не по себе.

      Наконец присутствие посторонних было замечено, и парнишка остановился. Он сперва вскинулся, видя незнакомых людей, а потом вдруг просветлел. Не давая себе труда дойти до калитки, он единым махом перескочил через ограду и устремился к Цзинь Гуанъяо.

      — Тетушка Чжи! — радостно завопил он на ходу. — Вы все-таки приехали! Я так ждал!

      Он налетел, едва не сбив Цзинь Гуанъяо с ног, и, обняв, приподнял над землей.

      — А-а… — мальчишка пережал рану на животе, выбив из Цзинь Гуанъяо дух. Он не смог даже вскрикнуть, лишь полузадушенно прохрипел: — А-Сун, поставь меня на место!

      — Ой, простите! — чудовище аккуратно отпустило его и наконец возымело совесть поклониться как должно. — Я просто очень-очень скучал!

      А-Сун рос как на дрожжах. Если в их прошлую встречу Цзинь Гуанъяо был выше его хотя бы на голову, то теперь макушка А-Суна уже почти доставала ему до носа. В плечах он стал шире А-Лина, несмотря на то, что тот был старше кузена на два с лишним года.

      — Ты уже почти совсем взрослый, — строго выговорил ему Цзинь Гуанъяо. — Ты не должен касаться посторонних женщин подобным образом.

      — Но Вы не посторонняя, — жалобно заскулил А-Сун, однако в глазах паршивца не было и тени раскаяния. — А я правда соскучился! Вы все не приезжали и не приезжали, я уже начал бояться, что вы совсем не приедете…

      Он потупился и поковырял носком сапога землю. Покаянный вид портили разве что румяные, еще по-детски пухловатые щеки да норовящие расплыться в довольной улыбке губы. Глядя на него, Цзинь Гуанъяо искренне не знал, возмущаться ему или смеяться. Пожалуй, сейчас было самое время задуматься о том, чему это чудовище научится у лицедея Не Хуайсана.

      — А-Сун, — загнав подальше опасливые мысли, произнес Цзинь Гуанъяо. — Я действительно задержалась, но только потому, что решалась твоя судьба. С сегодняшнего дня ты больше не будешь жить здесь.

      — Не буду? — удивленно вскинулся А-Сун. — Но, тетушка Чжи, на Смотровой Башне новая смена, и господа заклинатели обещали мне показать…

      Он осекся, наконец пристально оглядывая мужчин, сопровождавших Цзинь Гуанъяо. До него с запозданием дошло, что это тоже «господа заклинатели», причем явно рангом гораздо выше, чем дежурные Смотровых Башен.

      — А-Сун, — вновь привлекая его внимание, позвал Цзинь Гуанъяо. — Ты помнишь, что я обещала найти для тебя орден?

      — Да! — тут же радостно вскинулся маленький монстр. — Вы нашли? Спасибо огромное! И я ведь теперь смогу стать настоящим заклинателем, да?

      Он сиял, и от этого сияния стало грустно. Чего бы Цзинь Гуанъяо ни отдал, если бы его самого вот так же забрали в подобном возрасте. Учиться в настоящем ордене, у настоящих мастеров — а не по фальшивым руководствам, как он когда-то. У А-Суна руководства были настоящими, так что он уже имел неплохой фундамент, но с хорошими учителями он окрепнет по-настоящему.

      — Твой будущий орден сам нашел тебя, — суше, чем хотел бы, ответил на эти восторги Цзинь Гуанъяо. — Брат твоего отца хочет забрать тебя к себе.

      — Брат?.. — брови А-Суна нахмурились так знакомо, что трое из пяти взрослых людей одновременно вздрогнули. — Тетушка Чжи, но вы же говорили, что мой отец был дурным человеком! Он обидел матушку и…

      — Они оба умерли, — решительно оборвал его Цзинь Гуанъяо. Потом добавил уже мягче: — Они оба умерли, А-Сун. Тебе некому мстить… и некого жалеть. Глава Не — не такой человек, как его брат, и он хочет позаботиться о тебе. Ты станешь настоящим молодым господином и блестящим воином.

      А-Сун смотрел на них всех исподлобья, всем своим видом выражая упрямство.

      — А вы будете по-прежнему приезжать ко мне? — спросил он наконец.

      — Нет, не думаю, — покачал головой Цзинь Гуанъяо. — Видишь ли, меня тоже… забирают.

      Глаза А-Суна изумленно округлились, и Цзинь Гуанъяо впервые в жизни подумал, что братья Не были похожи больше, чем это казалось окружающим: по крайней мере, сейчас А-Сун своими совиными плошками безумно напоминал Не Хуайсана.

      Не выдержав, Цзинь Гуанъяо легонько потрепал и без того взъерошенное чудовище по голове.

      — Я замуж выхожу, — сжалившись, пояснил он. — Вот за этого достойного господина.

      К его удивлению, А-Сун насупился еще сильнее. Он покрепче перехватил свой тренировочный меч и выдвинул вперед и без того упрямый подбородок. Шагнув поближе к Лань Сичэню, он едва не налетел на него, вынудив отступить на пару шагов назад.

      — Вы не собираетесь обижать госпожу Чжи, — произнес он не вопросительно даже, а с решительным нажимом.

      Лань Сичэнь от изумления сперва только и смог отрицательно покачать головой. Лишь несколько мгновений спустя голос вернулся к нему, и он негромко произнес.

      — Даю слово, молодой господин, что никогда не причиню… своей супруге вреда. Я буду оберегать ее ото всех.

      — Вам лучше сдержать слово, — с откровенной угрозой в голосе заявил А-Сун. — Потому что иначе я выучусь и обязательно убью вас!

      Ханьгуан-цзюнь при этих словах нахмурился и попытался было шагнуть к ним, однако Вэй Усянь вовремя перехватил его за рукав и, потянув на себя, повис на его руке всем своим весом.

      Лань Сичэнь, не заметив этой пантомимы за своей спиной, серьезно кивнул.

      — Я сам никогда не прощу себе, если с нею что-нибудь случится, — произнес он от души. — Но все же вам действительно стоит хорошо тренироваться: я буду только рад, если у нее будет больше защитников.

      А-Сун смерил его еще одним подозрительным взглядом, и лишь затем обернулся к Не Хуайсану. Внимательно осмотрев его, он сурово отрезал:

      — Вы не похожи на хорошего воина. Чему я смогу от вас научиться?

      Цзинь Гуанъяо с трудом сдержал довольную ухмылку. А-Сун был на диво прямолинеен — этим он тоже пошел в отца, — и как бы «тетушка Чжи» над ним ни билась, привить ему хитрость никак не удавалось.

      — О, к сожалению, воин из меня действительно неважный, — не стал даже пытаться пустить пыль в глаза Не Хуайсан. — Увы, в этом плане я совершенно безнадежен. Однако орден Цинхэ Не славится своими бойцами, и того, кто желает тренироваться, у нас могут обучить лучше, чем где-либо еще. Мои мастера только обрадуются, когда я им приведу… такого достойного наследника.

      А-Сун поколебался немного.

      — Тетушка Чжи, а вы совсем-совсем ко мне больше не приедете? — спросил он наконец уже совсем не грозно, а жалобно. — Даже если я буду очень хорошо себя вести?

      Цзинь Гуанъяо покачал головой.

      — Замужней даме не след разъезжать по чужим орденам, — сообщил он поникшему головой чудовищу. — Однако никто не мешает главе Не взять тебя с собой в Облачные Глубины.

      — Правда?! — встрепенулся А-Сун и требовательно посмотрел на Не Хуайсана.

      — Правда, — обреченно вздохнул тот. — Я могу брать тебя с собой, когда буду приезжать в гости.

      — А еще Облачные Глубины проводят обучение для юных заклинателей, — добавил Лань Сичэнь. — Через несколько лет ты сможешь остаться у нас на целый год.

      — Ну ла-а-адно, — протянул явно повеселевший А-Сун. — Но только попробуйте меня обмануть!

      Он взмахнул своим мечом, и Не Хуайсан благоразумно отступил от него на шаг. Однако во взгляде его не было страха: лишь бесконечное умиление.

      — Эргэ, я должен попросить тебя помочь, — обратился Не Хуайсан к Лань Сичэню.

      Не Хуайсан на мече летал неважно: держаться он мог, но надолго его не хватало. А везти с собой пассажира, почти не уступающего ему по весу, он и вовсе бы не сумел. Лань Сичэнь поколебался, но Вэй Усянь только ухмыльнулся.

      — Летите спокойно, Цзэу-цзюнь, — заявил он. — Мы обещаем присмотреть за вашей невестой!

      — Ванцзи… — Лань Сичэнь бросил умоляющий взгляд на Ханьгуан-цзюня.

      Тот не вздохнул, хотя Цзинь Гуанъяо показалось, что он очень хотел это сделать, и лишь послушно наклонил голову.

      — Мы будем беречь ее, — сухо, но твердо уронил Лань Ванцзи, и его старший брат перевел дыхание с облегчением.

      Когда троица улетела в сторону Цинхэ, а Цзинь Гуанъяо сообщил фермерам, что в их услугах больше не нуждаются, он повернулся к Вэй Усяню. Он не слишком доверял Старейшине Илина, однако не сомневался, что Ханьгуан-цзюнь ни за что не нарушит обещание, данное брату и главе своего ордена.

      — Господин Вэй, — поинтересовался Цзинь Гуанъяо. — Утолите мое любопытство. Эргэ всегда был ко мне добр. Не Хуайсан жаждал заполучить наследника. А-Лин — хороший мальчик и по-своему привязан ко мне с детства. Глава Цзян не хотел порочить орден своего племянника больше необходимого. Но вы-то почему так усердно высказывались в мою защиту? Ведь мои действия во многом были направлены и против вас тоже.

      Лань Ванцзи тоже посмотрел на возлюбленного вопросительно, но Вэй Усянь лишь легкомысленно пожал плечами.

      — Ну, во-первых, против меня были практически все, — отмахнулся грозный Старейшина Илина. — Если захотеть мстить всем, то на это уйдет вся моя вторая жизнь. А во-вторых…

      Он бросил на Цзинь Гуанъяо взгляд искоса и вдруг лукаво ухмыльнулся.

      — А еще у Лань Чжаня совершенно ужасный дядя, который терпеть меня не мог еще с прошлой жизни. А когда он узнает, что я украл его любимую капустку, нам с Лань Чжанем совершенно не будет никакого житья. Однако если хотя бы глава Лань изберет себе в супруги приличную девушку, то, возможно, гнев почтенного дядюшки поутихнет. Пусть уж лучше он будет ежедневно напоминать вам о наследниках, чем вытрясать душу из меня.

      Цзинь Гуанъяо ответил ему усталым взглядом.

      Что ж, Старейшина Илина, несмотря на свое мальчишеское очарование, действительно оказался таким жестоким чудовищем, как про него рассказывали.

      Возможно, Цзинь Гуанъяо однажды ему все-таки отомстит.