Выпуск миновал, прошло и лето. Жизнь Сфинкса мало-помалу входила в новое русло. Общежитие, учёба, адаптация в Наружности…

В жизни Сфинкса больше не было Слепого.

Осень ударила первыми холодами. Отчаянно хотелось тепла, и Сфинкс вдруг вспомнил свой давний сон о море.

Этот сон всё ещё помнился с большой точностью, как и его описание для Слепого. Для Слепого…

У Кузнечика никогда не было особых проблем с воображением, но мог ли он с чужих слов так ясно увидеть во сне море? Пожалуй, нет. Возможно это было подарком самого Дома, но Сфинксу хотелось думать, что это для него сотворил Слепой.

Глаза слипались. Усталость брала верх над Сфинксом, и он засыпал, думая о тепле, о море, о Слепом.   

***

Сфинкс видел сон. Второй раз в жизни он так хорошо понимал, что это сон. Слишком чёткий для сна сон.

Шум волн, запах соли, песок, что лип к подошве кроссовок.

Сфинкс оказался на берегу моря.

Всё было почти как тогда, в далёком детстве, но волны оказались выше, быстрее, солёные воды темнее, мутнее, а небо белело, не считая редких серых разводов меж туч. И ещё… У Сфинкса были руки.

Осознание запустило по телу мурашки.

Не так далеко от Сфинкса по берегу кто-то брёл. Сфинкс видел лишь спину этого кого-то, но этого хватило, чтобы без труда опознать его.

Этот кто-то не один год собирал осколки чужого моря и создавал своё, чтобы когда-нибудь вновь подарить его самому близкому человеку. Когда-то, когда они вместе уйдут на Изнанку. Этот кто-то до последнего не хотел верить, что его оставят, что быть принятым Изнанкой – не тоже самое, что принять её самому.

Теперь это Море было готово к шторму.

Слепой брёл вдоль этого Моря босиком, похожий на странствующего отшельника в своей слишком длинной и растянутой кофте.

Слепой ничего не сказал Сфинксу об этом Море, о своих трудах, потому что это выглядело бы как нелепая попытка подкупа. Вместо этого он молча послал к нему Русалку. Как иронично... Слепой желал подарить море, а подарил создание из его пены.

Теперь Сфинкс его покинул, а вот мысли о Сфинксе всё никак не покидали.

– Бледный… – послышалось за спиной, и Слепому отчаянно захотелось, чтобы это было правдой, пусть и почти невозможной.

Он оглянулся.

Сфинкс. Настоящий. Это чувствовалось сразу, да и Слепой бы, при всём желании, никогда не создал бы себе иного Сфинкса.

– Бледный, – повторил Сфинкс, глядя на подрагивающие пальцах Слепого его недоумение. Сфинкса не ждали, не затащили на Изнанку силой, но его были рады видеть. Видеть…

Слепой был зряч. У Сфинкса были руки. Изнанка выцепила их и вновь свела друг с другом.

Слепой молчал. Молчал и смотрел.

– Море во сне тогда… – начал Сфинкс, но замолчал. И так всё было ясно.

Слепой еле заметно кивнул не в силах отвести взгляд, хотя одновременно с этим хотелось зажмуриться. К чему смотреть на того, кто вновь уйдёт, кого уже не вернуть? Не чему эта морская соль на незаживающие раны?

– На Изнанке всё ещё можно видеть сны. Это должно было стать подарком, когда мы… Если бы мы…

Слепой замолчал. Он не был собран, не был готов ко всему этому.

Голос Слепого был тих, будто он давно ни с кем не говорил и в то же время будто устал от речи. Слепой редко что-то объяснял, а уж об Изнанке тем более, но до Сфинкса хотелось донести хоть что-то, хоть песчинку того, как Слепой желал его рядом.

Сфинкс коснулся Слепого прежде, чем понял это. Нежно погладил его по щеке и тут же попытался одёрнуть руку, будто обжёгся, но Слепой уже не позволил. Ухватил за руку и переплёл их пальцы.

Они так скучали друг по другу.

Слепой потянул Сфинкса к себе ближе, и тот мгновенно поддался.

Поцелуй. Было ли это похоже на то, что зовут поцелуем? Короткое касание, но такое, будто они оба сняли печать со всех своих желаний и соблазнов. А потом уже беспорядочные и жадные поцелуи.

Сфинкс смог сделать то, о чём давно мечтал, – сжал Слепого в объятиях, прощупал его талию и рёбра, нашёл линию позвоночника под кофтой, огладил спину, провёл ладонями по лопаткам. Слепой тоже не отказывал себе в касаниях, гладил лицо, шею и плечи Сфинкса, будто убеждался, что это и правда Сфинкс, что можно позволить себе отпустить все тревоги и отдаться моменту.

Они отступили ближе к воде, не слишком глубоко, но позволяя волнам подстелить им пену, когда они опустились на песок.

Мокрая одежда облепила тела, но они отстраняют её как могут, тянут с себя. Слепой остаётся без своей кофты, гибкий и горячий под руками Сфинкса. Ещё мгновение и Сфинкс чувствует сырой песок под лопатками и Слепого на себе. Слепой подставляется под прикосновения, отзывчивый как никогда. Он позволяет запустить мокрые и испачканные пескам пальцы в свои волосы, что тоже уже не особо то и сухие. Он льнёт к Сфинксу всем своим существом и смотрит. Смотрит в зелёные глаза, что так долго видели за него. А Сфинкс трогает. Он не сильно тянет чужие волосы одной рукой, мнёт костлявые бёдра другой, заставляет придвинуться ближе, хотя кажется, что ближе уже некуда.

Они прижимаются друг к другу, тело к телу, душа к душе.

Они целуются и мир перестаёт существовать.

Сфинкс просыпается в своей общажной кровати. Рядом никто не шевелится, и Сфинкс готов завыть от осознания, что Слепого нет рядом. Хотелось, чтобы Слепой был близко-близко.

Несколько мгновений лежит и думает о том, что Море, конечно прекрасно, но он бы предпочёл более разнообразный пейзаж, возможно что-то более лесное. Слепому же такое нравится.

Сфинкс срывается с места. Собираться особо не приходится, только пристегнуть новенькие протезы, которые ему скоро больше не понадобятся, натянуть одежду. Слепой ждёт его.

На улице удачно подворачивается такси, а в кармане находится мятая купюра.

Ещё немного, и он будет у Дома. К чёрту Наружность и Изнанку, Сфинкс выбирает Слепого.

6 октября 2022