Магия возродилась во всем мире с новой силой и заставила трепетать сердца многих людей, которые были лишены магического дара. Во многие академии по всему земному шару прибывало все больше и больше учениц. Диана могла бы сказать, что она наконец-то счастлива, и в её жизни осталась только одна цель — стать главой семьи.

Созвездие Большой Медведицы засияло ярче, чем когда-либо, благодаря Мечу Света, который растворился в космической пустоте, будто его никогда и не было. После исчезновения его в звездном небе и слиянии с созвездием на запястье наследницы появилась точная копия скопления звезд. Татуировка, означающая только одно.

Она, все-таки, является частью большой системы, называемой «соулмейтами». А Диана думала, что избежит этой нелегкой судьбы, которая решила её дальнейшее будущее. Правда в том, что только люди, одаренные магией, могли заиметь сомнительное счастье в виде суженого, предопределенного каким-то невиданным роком.

Но у Дианы до этого дня не было никакого символа, показывающего, что она связана с миром избранников и избранниц. Потому сейчас она отчаянно ощущала, как её сердце сжимается от одной мысли, что она проведет всю свою жизнь не с любимой, а с каким-то глупым суженым.

В цивилизованном магическом обществе считалось плохим жестом, если ведьма или ведьмак проживали жизнь не рядом с соулмейтом, а рядом с кем-то другим. Такие пары осуждались и презирались. Диана не хотела накликать беду на себя и Акко. В последние месяцы Акко и так было плохо-плохо, и Диана ничем не могла помочь. Беспомощность ранила её душу, вцеплялась своими длинными когтями и оставляла только стонать от боли и жалости к себе самой. Она не могла помочь той единственной, кого любила. Тяжкий груз — видеть боль дорогого тебе человека и не иметь возможности что-то сделать. Эта кара хуже, чем соулмейты.

Большая Медведица напоминала ей только об одном человеке, но Диана все это отрицала. Это не было доказано вовсе, но девушка вечно ждала от мира подвоха, кинжал, который ей воткнут в спину. Потому что жизнь - всегда что-то такое несправедливое и отчаянное. Все планы на будущую жизнь в один момент рассыпались.

Чариот дю-Норд, ведьма, вдохновившая Акко, ведьма, бывшая избранной Мечом Света, ведьма, отобравшая у них магию. Как она может быть — теоретически — соулмейтом Дианы, как?

Диана разочаровалась в Шайни Чариот, когда узнала о её роли в исчезновении магических сил самой девушки и Акко. Только Кавендиш смогла вернуть свое наследие, да, потому что в её семье всегда бурлила по венам вместе с кровью магия, но Акко чуть бы не лишилась всего, о чем она так долго мечтала.

Однако теперь это позади, и Диана бы вздохнула спокойно, но проблема, возникшая сейчас, была очевидна.

Чертовы соулмейты с их глупой системой без выбора.

А ведь отношения с Акко начинали налаживаться, переходили на новый уровень. Ведь из всей компании, они единственные были без татуировки, потому они и нашли друг в друге родственную душу. Душу, которую выбрали самостоятельно, а не душу, которая предопределена судьбой. А сейчас… сейчас уже это не имеет смысла.

Диана обнажила запястье с Большой Медведицей перед Акко и посмотрела на неё взглядом, полным боли. Взглядом, который выражал только мольбу о прощении и мольбу о принятии её такой, какая она есть. Немая просьба, до сих пор не сказанная: «просто останься со мной, давай наплюем на соулмейтов». Акко понимала и без слов. Однако, однако…

— Диана, — она взяла её за руку. Улыбкой она пыталась скрыть разрушавшийся внутри неё мир, но Диана смотрела в её душу и не могла этого не заметить. Горло болело из-за не пролившихся слёз. — Я не хочу портить твое будущее, потому лучше… разлюби меня.

 После всего этого Диана перестала видеть Акко рядом, как подругу, как девушку, стала замечать её только на уроках и нигде больше. Это было нужно. Нужно было избегать друг друга и пытаться отрезать себя от этих чувств, ненужных и болезненных. Ведь у неё есть и так родственная душа, и непростительно иметь кого-то еще.

Мир Дианы Кавендиш из сияющих звезд, космической пыли и метеоритов превращался в черные дыры. Они все поглощали внутри неё, тело становилось холодным-холодным, и ничто — тем более, никто, — не могло её согреть так же, как её согревала Ацуко Кагари. Они стали настолько далекими друг от друга после всего, что произошло. Будто жили на разных концах Вселенной и более никак не могли снова сойтись.

Никто не навязывался. Акко не замечала Диану. Диана не смотрела в сторону Акко. Будто ничего не было. Акко не приходила в особняк Кавендишей, чтобы вернуть наследницу в Луна Нову. Акко не спасала её от тёти. Они не открывали вместе Слово. Они не спасали вместе мир.

Ничего не было, все разрушилось, обратилось в прах, ускользнуло из рук. Чистое, искреннее счастье было так близко, а теперь оно и рядом не стояло. Диана наполнялась ядом, который медленно расщеплял её сердце, легкие, другие органы, внутренний мир. В таком состоянии кости не могли держать прикрепленное на них мясо, она бы уже давно свалилась без памяти на пол, но не могла.

Что-то заставляло её идти дальше, и это — цель, которая была превыше всего. Её наследие.

Диана откинула Ацуко Кагари на задний план и снова сосредоточилась на том, что действительно было для неё важно. Семья.

— Мы собираемся в город, — Ханна выглянула из-за угла, смотря на Диану, сидящую за дополнительной литературой. Слова подруги будто пробудили в Кавендиш что-то, и она одарила её взглядом, оторвавшись от книги, что раньше никогда не делала. Девушка запнулась, не ожидая, что лучшая ученица как-то отреагирует, но вскоре продолжила: — Тебе что-то взять? Или же ты хочешь с нами?

Диана долго не думала и, поместив в книгу закладку, встала из-за стола.

— Пожалуй, я пройдусь с вами.

Редко когда Кавендиш выбиралась в город вместе с Ханной и Барбарой. Диана думала дать им отдельное время друг на друга, а то в академии они всегда с ней. Дружба с ними была ценна для сердца и души наследницы. Люди могут предавать и люди предадут, но этого от Ханны и Барбары она не ожидала. С ней они с детства. Такие сильные взаимоотношения выдержаны временем и большим количеством ссор, и если они все еще дружат — это к лучшему.

Смотря на Ханну и Барбару сейчас, она удивляется, почему они возятся со столь отстраненной, закрытой в себе Дианой. Она много времени проводит за размышлениями, практически не говорит, а если и говорит, то все замолкают и её слышат. Имя Кавендиш на слуху и ей доверяют, уважают, любят — но не более. Никто из них, кроме Ханны и Барбары не может подобраться ближе.

Ханна и Барбара идут рядом, держась за руки, переговариваются и пытаются завлечь в разговор Диану, но Диана отвечает коротко и не развивает тему. Девушки неловко переглядываются, продолжают разговаривать, а Кавендиш — слушать. Их лепет помогает отвлечься от мыслей, но ненадолго.

Диана завидует — девушки узнали, что они соулмейты ещё в лет одиннадцать-двенадцать и с тех пор стали не разлей вода. А что Диана — ведьма-без-татуировки, не человек, а брак. И ничего не поделать — доля просто не преподнесла ей сей дар в виде родственной души. А теперь чертова судьба-злодейка играет с ней в злые игры.

Действительно в злые.

— Диана, что-то случилось? — спрашивает Барбара, глядя на Диану, застывшую на месте. Она смотрит прямо, и Паркер следует за её взглядом, натыкаясь на…

Эндрю с Акко.

Глаза Дианы широко раскрыты, она тяжело дышит, будто после долгой физической нагрузки, и от тревоги её голова начинает раскалываться, а пульс — бешено скакать. Совсем непонятно, что пошло не так и почему именно сейчас нужно было чувствам возобновиться с новой силой.

Диана хочет подойти к ним, но Ханна не дает двинуться с места, придерживая руку на талии наследницы.

— Не надо, — с опаской говорит Ханна. Голос пропитан сочувствием и будто бы той болью, которую испытывает Кавендиш. Барбара тоже держит её за плечо и тоже что-то произносит.

Диана прикладывает силу, чтобы оттолкнуть их. Любовь к Ацуко Кагари покрывает пеленой весь её здравый смысл, и она идет, идет, пытаясь не переключаться на бег. Она хочет кричать, чтобы её страдания слышали все, но она подходит молча к смеющейся парочке. Когда они её замечают, Акко смотрит слишком жалостливо, а Эндрю — удивленно.

Глаза Кавендиш — глаза-льдинки, за которыми пылает огонь, но он не протопит лёд, сотворенный за много времени, стараний сделать его крепче, чтобы он держался всю жизнь.

— Почему из всех возможных вариантов, ты выбрала его? — все еще тихо спрашивает Диана, но чувствует, как самообладание плавится, словно металл при высокой температуре.

— Диана, у тебя есть свой соулмейт, — спокойно отвечает Акко. Если бы Кавендиш не смотрела на неё «влюбленно-гневным» взглядом, она бы поняла, что Кагари переступает через себя, чтобы это произнести.

— Почему? — срывается на крик наследница. Он похож на отчаянный рев умирающего волка. — Я для тебя… недостаточно хороша? — надломленно и с болью говорит Диана, понимая, что не получит ответа.

Она его и не получает.

Взгляд должен пронзить, должен запомниться, как самый отчаянный и сломленный взгляд. Она будто глядит в самую душу. Взгляд выражает большое количество непроизнесенных вопросов, глупых вопросов, жестоко бессмысленных и безнадежных. Акко не знает, куда деть свой собственный, стыдливый и виноватый взгляд.

В академию её ведут Ханна и Барбара, пытаясь перевести все в шутку или утешить. Если это шутка — она очень жестокая.

Барбара делает ей чай с травами, Ханна злится на Акко, будто пытается взять боль и гнев Дианы на себя. А та — измученно и благодарно им улыбается, не говоря ничего.

Время разрушений наступило, и оно не хочет уходить.