За окнами уже спускался вечер, розоватая завеса заката потихоньку стягивалась вниз, расстворяясь в мутных залежах снега. Всюду царил запах свободы, лёгкости, но в то же время чистоты и аккуратности, окутывал в странную атмосферу, которая противоречила самой себе, впрочем, как и хозяйка 13 дома 19 квартиры. Ханджи Зоэ.

Небольшая, но довольно уютная квартира всюду была обставлена расстениями, в основном кактусами, разных размеров и форм, парой-тройкой фикусов и одинокой орхидеей, стоящей посреди кухонного окна. Прекрасные, привлекающие ещё с порога крупные нежно-розовые лепестки радовали глаз, сводили с ума и даже влюбляли в себя некоторых "званых" гостей. Их гордость, великолепие и роскошь поражала и в какой-то степени воодушевляла людей. Но какой бы не была красивой орхидея, одного она была лишена точно. Запаха.

Слепой человек бы запросто спутал её с теми же кактусами или фикусами, не заметив той пестроты, гордости и глупого наряда, и единственное, что отличало её от других цветков, было бы одиночество. И тогда, даже колючие, но сплетённые плотными узами кактусы, не казались бы более такими страшными и колючими. Одиночество колется гораздо больнее колючек, только раны вовсе не затягиваются, а со временем превращаются в более глубокие, кровавые. А это станет понятным лишь со временем.

Любила ли Ханджи цветы? Однозначно не скажешь. Скорее, здесь была вовсе не любовь, а взаимное сотруднечество. Девушка одаривала их водой, светом, удобрениями, а они, соответственно, помогали ей не чувствовать себя такой одинокой. Почему именно кактусы и фикусы? Ответ был прост. За ними было проще всего ухаживать, а для Ханджи, которая большую часть времени проводила на работе, это был идеальный выбор. Но тогда почему орхидея? Почему одна? Об этом оставалось лишь догадываться, не всё ведь в её жизни должно быть просто и привычно?

Лаборатория, в которой ещё со времён окончания работала девушка, была единственной и, логично сказать, самой крупной лабораторией в их небольшом городе. В ней работали лишь самые талантливые и перспективные сотрудники, отсюда и следовал их достаточно большой заработок.

Честно признаться, даже Ханджи, как одну из лучших учеников в области химии в городе, приняли не сразу. Точнее приняли, но лишь на полставки в качестве лаборанта. Одно лишь слово "полставки" звучало в ушах многих с обидой, некой горечью, разочарованием, но не в ушах Ханджи.

Ещё в процессе школьного обучения единственной мечтой девушки стало желание во что бы то не стало оказаться в этой лаборатории. Не важно кем, не важно с какой зарплатой. Главное, — просто оказаться. Она уже подготовила себя к участи обыкновенной уборщицы, но, как ни странно, наслышанный об её школьных успехах директор лаборатории принял более благоразумное решение, нежели от него ожидали коллеги. «Пускай она и черес чур самоуверенна, но разве это как-то может помешать ей стать великим учёным?», — этот вопрос задал мужчина, объявляя остальным сотрудникам нового лаборанта.

А дальше пошла работа, небольшой городской химический университет, в который пришлось устроиться, дабы до конца жизни не оставаться на месте лаборанта. Пошло знакомство с сотрудниками, директором, его заместителем. Девушку почти сразу же приняли как свою, наверное, благодаря её харизме, зачастую неуместным, но довольно хорошим шуткам, её умением находить со всеми общий язык, радовать людей, словно клоун посреди цирка. А уж куда обойтись без её гениальных, на удивление простых и незаметных для окружающих фразочек. Наподобие таких: «А разве хлор не подобало бы добавить в раствор оксида марганца? Тогда зачем вы им окисляете железо?»

Если подумать, любому разбирающемуся в своей профессии учёному, брошенные в никуда фразы Ханджи ничего не скажут, такие вещи узнавать им приходилось не понаслышке. Но не лаборантам, большинство из которых только начинали постигать искусство смешивания растворов и веществ. Поэтому девушка приглянулась многим не только из-за чрезмерного обаяния, но и из-за ума и удивительного хладнокровия там, где дело касалось химии.

Наверное, поэтому за Ханджи и увязалась целая толпа кавалеров, готовых едва ли не на каждом шагу одарить её комплиментами и дорогими подарками. Дела порой доходили до абсурда: повышение жалованья от директора, дорогие часы в кармане халата от заместителя, а уж о цветах, бесконечном множестве конфет, подвесок, комплиментов стоило молчать. Уж больно девушка многим понравилась.

Но на удивление многих, никаким, даже самым "гениальным" подкатам молодой лаборант не придавал особого значения. Ну любят её и что с того? Ну получает она дополнительную порцию сахарозы в день, а дальше? А дальше пустота. Её сердце не принадлежала никому из этих, как она называла, "напыщенных петухов", она любила другого...

Со временем мужчины начали это понимать и отступать с дорогими бриллиантовыми кольцами.

Для них стал утешением алкоголь. Но не для них в качестве употребителя. О нет. Дело крылось совсем в другом. Когда Ханджи напивалась едва ли не до отключки, ей было всё равно с кем спать, всё равно с кем развлекаться и пить. А мужчины и радовались поначалу, на утро после выпитых пудов вина предлагали предложения руки и сердца, но уже трезвая Ханджи была непреклонна. «Нет, вы разве посмели себя тешить надеждами о нашем счастливом будущем? О нет, уверяю вас, его не будет, вы мне и близко не интересны». Не этом диалог заканчивался и девушка уходила гордо, по-английски, а на следующий день даже не вспоминала о вчерашних оплошностях.

Со временем все свыклись; даже спустя год, пять, десять лет никто ничего не мог поделать с натурой девушки, приходилось лишь жить по воле счастливого случая ну или же счастливой рюмки водки. О большем мечтать и не приходилось...

Но не стоит говорить о грустном, жизнь, пускай и бывает жестокой, порой может посылать невероятные, ничем не оправданные подарки. Таким стало и повышение в любимой лаборатории, о котором Ханджи много лет не могла и мечтать. Узнав о нём, счастье начало просачиваться через дыры пустоты и отчаяния, глаза вновь загорелись огоньками, ноги сами подбежали к подруге, поскорее донести информацию.

— Угадайте кого повысили? — голос звучал нагло, весело и довольно воодушевлённо. Ханджи начала всячески жестикулировать, чтобы хоть так привлечь внимание невысокой блондинки с невероятно красивыми глазами.

Девушка неохотно отвлеклась от компьютера, закатила глаза и уже приготовилась услышать тысячу и один комплимент в честь сегодняшнего "необычайно счастливого дня", как вдруг Ханджи затрясла её плечи, не стесняясь, что её услышат лаборанты из соседних комнат, даже подпрыгнула.

— И кем на этот раз? — сказала она сухо и довольно спокойно, учитывая накал так называемых "страстей".

— В смысле кем на этот раз? Нана, ты вспомни когда меня в последний раз повышали? Удумала чего со своим компьютером! — После чего Ханджи захлопала ресницами, фыркнула носом и наконец отпустила девушку, но скромно, как самая послушная девушка в городе, добавила, — Ведущим химиком химико-аналитического направления, — а с этими словами вздохнула и плюхнулась на кресло.

Нана, а точнее Нанаба, так звали девушку, удивлённо нахмурила брови, ещё раз бросила недовольный взгляд на кучу бумаг, лежащих на её столе и, едва сдерживая внутренний гнев, бросила:

— А ты разве не им была?

На это Ханджи обиженно пощурилась. Глаза скривились в недовольной ухмылке, уголки губ, будто бы намеренно упали вниз. На лицо падали яркие солнечные лучи, ослеплявшие Нанабу, но делающие подругу более привлекательной в глазах других работников. Вскоре Ханджи покачала головой и вновь запела старую песню:

— О нет, моя дорогая Нана, сейчас я тебе расскажу поподробнее... — девушка хитро улыбнулась, — В общем, сначала я была заместителем ведущего специлиста... — очевидно, что дальше Нанаба слушать не стала, уж очень надоело ей каждый раз выслушивать подобного рода истории. Хоть Ханджи и считала подругой, девушка вовсе не любила в очередной раз углубляться в работу, каким интересным не было бы разбирание бумаг и заполнение отчётов, невысокая, но довольно миловидная девушка с голубыми глазами, любила совсем иное. А наука с этим и близко не граничила.

—... Нана, ты меня вообще слушаешь, — Ханджи замахала руками перед замечтавшейся девушкой, напряжённо вздыхая. — Ты опять сама у себя на уме! — она притопнула ногой, но случайно (или нет) ударилась ей об стол, от чего громко вскрикнула.

— Кто бы говорил, — чуть слышно прошептала Нанаба.

Вдруг в помещении послышались шаги, важные, величественные. Дверь со скрипом отворилась и из-за косяка показался высокий статный мужчина с зализанными назад светлыми волосами. Аккуратно выглаженный халат, дорогая рубашка — всё говорило об его высоком статусе и уважении среди подчинённых.

— Что здесь происходит? — он тяжело вздохнул, а после, посмотрев в сторону Ханджи, практически сразу понял в чём суть дела.

— Да вы представляете... — начала было Ханджи, но мужчина её перебил.

— Вас уже ожидают, Нанаба, ваш день ведь уже закончен, ведь так? — в его голосе звучали уверенность и в какой-то степени манипуляция. Он окинул тяжёлым взглядом, собирающую вещи на скорую руку Нанабу и вновь тяжело вздохнул.

Дождавшись, пока счастливая блондинка окончательно не покинет помещение, и они с Ханджи не окажутся один на один, мужчина задал короткий, но довольно ясный вопрос:

— Мисс Зоэ, как насчёт вина, приобретённого за мой счёт?

— С превеликим удовольствием, мистер Смит, — Ханджи на секунду замолчала, а затем, поймав счастливый взгляд начальника, хитро улыбнулась, — сказала бы я, но сегодня пожалуй возьму передышку, каждому стоит время от времени отдыхать. Разумеется, без алкоголя.

— Как скажете, — гордо ответил мужчина, а вскоре и вовсе покинул помещение, едва ли не вслед за Нанабой.

«Как же мне он надоел», — подумала Ханджи, заправила прядь волос за ухо и принялась складывать вещи в рюкзак, необходимо было ещё полить цветы да и приготовить хоть какой-то ужин.

Длинное коричневое пальто с огромными пугавицами, берет, с виду напоминающий чем-то шапку, черная сумка, больше проходящая на пакет и сапоги на низких каблуках... К такому виду пришла девушка, когда двери любимой лаборатории уже давно остались за спиной. Ах да, ещё ярко-красная помада (куда уж без неё), вот и весь несложный образ, вот и вся Ханджи.

Вскоре на верхушку берета упала первая снежинка, затем ещё одна, затем ещё парочка, девушка подняла голову, о чудо, уже более крупными, но быстро тающими хлопьями, с неба сыпался снег. Середина октября, а уже снег, но разве это может как-то помешать хорошему настроению? Наоборот, снег — прекрасное и бесподобное явление, способное очаровать своим великолепием даже самого бесчувственного, по крайней мере так считала Ханджи. А девушка ошибалась редко, вернее сказать, почти никогда, учитывая специфику её работы. И даже тут она не прогадала, снег и в самом деле был прекрасен, вернее, процесс его падения, снежинки, разных форм и узоров, их незаметное таяние. Великолепное зрелище, его бесшумная музыка успокаивала девушку, словно указывая ей на верный, более спокойный путь к дому.

Снег всё так же падал на берет, ладони и иногда на щёки и нос. Под ногами начали возникать маленькие, едва заметные лужи, появлялось ощущение, будто бы шёл вовсе не снег, а дождь, причём тёплый, как летом. Дорога от лаборатории к дому проходила через небольшую железнодородную станцию да через пару мелких улиц. Вот и всё. Совсем скоро Ханджи оказалась у порога небольшой, но столь родной квартиры, которая спасала даже в самые ненастные дни.

Ключи от двери упали на тумбочку, пальто полетело на вешалку, причём приземлилось весьма удачно, прямо в цель поражения. Ханджи стояла в неопрятной, слегка испачканной рубашке, возможно марганцем, с которым она сегодня экспериментировала, и широких чёрных штанах. А далее, и они полетели, но уже в сторону ванной, а девушка лёгкими, но скорыми шагами поспешила в комнату. Руки сами нащупали привычные для дома широкую чёрную футболку и шорты, сшитые из остатков старых джинс. Пару скорых движений, одежда на местах, а далее, кухня.

Ханджи стояла в ней, но не приближалась ни к плите, ни к еде. Она смотрела на орхидею. Ах, какой же она была в её глазах прекрасной, её лепестки, листья, пестики... Всё в ней было прекрасно, только вот было одно но. Она была одинока, как и подмечалось ранее, прямо как и её гордая, иногда наглая и взбалмошная хозяйка.

Девушка любила цветок, наверное, именно за его схожесть с собой, его невероятную притягательность для окружающих, величественный вид да и просто за внешнее изящество и грациозность. Но, как упоминалось ранее, самое странное и порой пугающее в ней было то, что она не пахла. Если углубляться в ботанику (так собственно и сделала Ханджи), орхидеи имеют запах, в основном едва ощутимый, тяжёлый и даже противоречивый, но имеют. Тогда почему орхидея, которая имелась у Ханджи не пахла от слова совсем, ни днём, ни ночью, вообще никогда? Ответа на этот вопрос никто не знал, ни Ханджи, ни Нанаба, ни другие сотрудники, никто.

Но вот что было по-настоящему удивительно: ещё до покупки, по словам продавца, она источала один из самых сильных ароматов... Тогда что же с ним случилось? Может это только одна Ханджи не чувствовала её аромат, а остальные лишь притворялись, не желая задеть девушку её странностями и отличиями от окружающих? Или же она сама является причиной потери цветка аромата? Она его губит? Она станет причиной его смерти?.. Как же сложно...

Не желая морочить голову бессмысленными мыслями, Ханджи отворила старые стеклянные двери и вышла на балкон. Вид со второго этажа не был таким эпичным и обворожительным, как, например, те же самые пятнадцатые, шестнадцатые и так далее этажи, которые не редко появлялись в кино. И тем не менее, он был красив, пускай и по-своему.

Снег всё так же падал, разбивался об ещё тёплый асфальт, растворялся в тонких щелях между камушками. За окном уже воцарилась ночь, но звёзды не спешили появляться в небе. Темнота поглощала всё живое: давно сбросившие листву липы, но ещё окрашенные в пёстрые тона клёны, кое-где пробегавших бродячих животных, многочисленные дома...

Но разве дома бывают живыми? Иногда Ханджи приходила и к такому мнению, хотя для остальных это казалось полной чушью. В городе, где каждый живёт сам по себе, находит, теряет, а затем снова находит, совершенно никому не дела до небольших, но по-своему красивых зданий. А вот одиноким... Многим уже было совершенно всё равно в компании кого (или чего) находиться, вот и зачастую находили отклик в серых, угрюмых, но таких понимающих многоэтажках. И пускай они никогда ничего не отвечали, после разговора с ними приходило некое понимание: как жить, куда двигаться дальше. Такой была и Ханджи.

Рука метнулась в карман старых шорт, которые когда-то явились модными дырявыми джинсами с мелкими карманами и расклешированными концами. Что раньше, то и сейчас, в них всегда находилась пара тройка сигарет, оставленных на случай внезапного перекура.

Щелчок зажигалки и с верхушки сигареты заклубились небольшие струйки дыма, затем, после пары долгих затежек, более массивные, пахучие, с горьким привкусом табака на губах. Не самые дешёвые сигареты, как отзывались ценители. И правда, по сравнению с остальными, они стоили недёшево да и найти их было делом непростым. Но Ханджи находила всегда, а люди и удивлялись, откуда у неё такая хорошая интуиция.

Но дело было далеко не в интуиции. Всё просто, отец, когда ещё был жив, часто гулял с маленькой дочкой по городу и иногда захаживал в весьма специфичные места, о которых мало кто знал. Года прошли, отца, как и матери, не стало, но ноги продолжали помнить родную, пускай и такую запутанную дорожку...

А как же весело их было прятать в подростковом возрасте от бабушки... Это надо было помнить. Бывало накурится девушка за гаражами, запьёт всё какой-либо пахучей газировкой, мятными жвачками, даже порой и до духов дела доходили, и давай прятать сигареты. Где они только не были: и под кроватью, и за шкафом вблизи батареи (долго они там не пролежали, потому что однажды в комнате появился весьма знакомый запах, пришлось перепрятывать), и в двойном дне ящика тумбочки, и в старых пеналах... В общем, где угодно, но только не под носом у бабушки.

Самое удивительное, за все годы, старушка так и не догадалась о промыслах её любимой внучки. А Ханджи и радоваться, ведь узнай бабушка о курении, попало бы всем, и ей, и продавцу, который единственный продавал ей сигареты, потому что хорошо знал и помнил её отца, и Моблиту, который, даже будучи "правильным мальчиком" в глазах множества бабушек, не редко курил, так сказать, "за компанию", с Ханджи...

Вот это было веселье, не то что сейчас. Сейчас в жизни Ханджи не было ни бабушки, ни запретов и ни Моблита. Никого. Ничего. Одна пустота. Теперь курить она могла без опаски, столько, сколько хотела, могла не прятать сигареты, не бояться, что её тайну расскроют, но разве это приносило девушке счастье? О нет, только пустоту.

Теперь курить было особо не с кем, Нана уже давно бросила, связав отказ от курения со здоровьем, а с вечно лезущими мужчинами курить то и не особо хотелось. Оно было для Ханджи священным, и делать это уж точно с кем попало она не собиралась. Сказывалось уважение к себе, личного пространства или же в глубине души девушка мечтала просто вернуться в прошлые времена, когда совместное курение ещё связывало её со старым другом, который...

Который уже давным-давно про неё забыл, погряз в свою жизнь, не звонил и не писал ей. Да и изменился он наверняка за эти годы сильно. Впрочем, сама девушка изменилась тоже не слабо. Длинные волосы сменились короткими, очки ушли в прошлое, на их место пришли дорогие линзы, а всё остальное... Изменилось тоже, и стиль одежды, и украшения. Но вовсе не характер (во всяком случае всем так казалось)...

Но всё же Ханджи думала, что её давно уехавший друг изменился гораздо сильнее её, возможно, даже забыл её... Но не всегда собственные додумки могут являться правдой...

А ведь девушке было безумно одиноко. Хотелось прошлых разговоров, перекуров за гаражами, вечных экспериментов и конкуренции (в хорошем смысле конечно), прогулкок под дождём, в снегопад, в грозу и в жару. Речку, лес, поляну... Казалось, вместе они были везде, но так и не оказались по-настоящему "вместе". И лишь первый поцелуй, случившийся с ними во время выпускного, пьяное признание в любви... Это единственное, что Ханджи хотела забыть.

Почему же? А потому что это могло (вернее уже разрушило) разрушить и без того хрупкую в последние года дружбу. А она этого, уж поверьте, не хотела. Поэтому и пришлось соврать, что она ничего не помнила. Затем этот глупый эксперимент... Глупый университет. А ведь Ханджи с самого начала не хотела никуда уезжать, хотела до конца жизни быть с Моблитом, дружить, словно в детстве, гулять и преодолевать все невзгоды вместе. Но она прекрасно замечала, как винил себя друг в дни после выпускного, как мечтал уехать, поступить в этот паршивый университет... Поэтому и поддалась, подыграла, обманула. И тогда в первый раз парень одержал над ней победу.

Тогда-то и она первый раз за всю жизнь ощутила что-то сравнимое с счастьем, но не с собственным, а с счастьем за другого человека, за самого родного и близкого, который у неё остался... А теперь и его не было рядом и девушка ощущала себя по-настоящему одинокой и никакое притворство не помогало ей этого избежать...

Ханджи не любила одиночество, хотя уже много лет жила бок о бок с ним. Пускай её вечера нередко скрашивали красавчики с дорогими машинами под окнами, пусть в её старой, доставшейся от мамы вазе всегда стояли цветы, а телефон постоянно был переполнен признаниями в любви, девушка не чувствовала себя счастливой, чувство одиночества, боли и сомнений каждый раз накатывали, когда она оставалась наедине с собой, чувства прожигали насквозь разум, сердце окрашивалось багровыми цветами, а шипы в лёгких кололи с каждой выкуренной в истерике сигаретой.

Поэтому Ханджи и предпочитала отдаваться кому-то, хотя бы на вечер, на час, на секунду, но только бы не оставаться одной, только бы маска счастливого человека не распадалась на множество фарфоровых колющих деталей, которые с каждым прикосновением расцарапывали кожу едва ли не до костей. Поэтому девушка и глушила всё, что только могла в множестве сигарет, которые она могла выкурить в день, нередко и в алкоголе, который она зачастую отвергала. Только бы не оставаться одной, только бы рвущие душу на части мысли не вернулись, только бы образ не спал, только бы горячие слёзы кислотными дождями вновь не закапали на пол. Только бы... Только бы...

На этом "только бы" Ханджи и жила. Вернее сказать, существовала изо дня в день. И хотя всё в её жизни было сравнительно хорошим: любимая работа с большим заработком, собственная машина, неплохое жильё, небольшая компания так называемых "друзей", которые в любой момент могли позвать подругу в клуб, выпить да и повеселиться, вполне притягательная внешность, на которую стягивалась пуча мужчин.

Но разве это спасало? Разве это было счастьем? Разве это согревало в ненастные дни? О нет, это был лишь фальш да способ скоротать время, не более. Ханджи ценила свою жизнь, но часто хотела, чтобы пустота чем-то заполнилась, а не оставалась заржавевшим старым решетом посреди её исцарапанной души.

Иногда, когда было совсем плохо, девушка называла себя неблагодарной, не ценящей те великие блага, что имела. Но какими бы не были "блага", какие бы красивые фразочки она не пускала завистникам её жизни, пустота продолжала пожирать остатки человеческой сущности. Спросите, что же тогда оставалось у Ханджи? Ответ просто, маски, которыми она так умело пользовалась. Так умело, как не умел никто более. Так умело, что до сих пор её никто не сумел вычислить. Разве не потрясающе?

И лишь тёплые мысли о прошлом иногда согревали девушку, успокаивали и более менее помогали прийти в себя... А дальше по новой. Но разве кто-то мог догадаться, что на самом деле было на душе у самого весёлого человека в компании?..