В Ацуко Кагари умирали романтик, планеты и звезды. Безжалостно и беспощадно гасли тысячи систем и скоплений, разрушались на части необузданная материя и частицы света. Расщеплялись на атомы, а атомы исчезали: их пожирала энергия души и страсть разума. На повстанческом фрегате мчалась она меж систем, уничтожая все больше и больше имперских баз.

Галактика была захвачена, оккупирована Великой Человеческой Империей, но они сами не считали себя завоевателями, а, скорее всего, истинными правителями, добрыми царями. И в этой великой «утопии» все должны быть равными, одинаковыми. Должны.

Ацуко Кагари воевала против Империи не потому, что они опровергали собственные цели, хотя это так же было неправильно. Ацуко Кагари воевала против Империи потому, что считала, что неправильным подбивать всех жителей Вселенной под одну категорию. Права должны быть равными, но разве это правильно делать всех одинаковыми?

Нет, точно нет.

Империя явно была консервативна по отношению ко Вселенной. Они пытались подогнать каждый народ под одну черту, к чему многие были просто не привыкшие. Демократические, капиталистические народы-расы-планеты-системы-скопления, никак не привыкшие к практически тоталитаристскому режиму Человеческой Цивилизации, решили бунтовать. Сотню лет, одни и те же знания, планы, исследования, информация — все это передавалось из рук в руки от одного поколения к другому. Они носили это в себе век, и теперь были готовы атаковать. Сначала — партизанская война, потом — полноценное Восстание, которое длится уже тридцать лет с половиной.

Кагари знала, что, примкнув к повстанцам, она подведет черту под всей её прошлой жизнью, но душа требовала пробуждения, пробуждения от этой слепоты; она хотела показать всей Вселенной то, насколько проблематична Империя, она хотела свергнуть её Вождя с его платинового трона, отбитого драгоценными метеоритами.

Когда она пропала без вести, все её родственники и бывшие друзья не знали, почему. От матери у неё остался кулон с гербом родной морской планеты, пахнувший солью океанов и водорослями, от отца — имперский шлем, потрепанный и со следами от пуль, так и не пробивших его. С этими предметами, такими дорогими ей, она впервые отправилась в академию, располагавшейся на космической станции.

Луна Нова.

Это название отдает ностальгическим и печальным, бескрайними просторами космоса и яркой голубой звездой, возле которой она и была (академия) расположена. Ацуко хотела стать солдатом Великой Империи сначала, хоть она и не знала, чем это может обернуться.

Она скучала по схематически-идеальным коридорам академии, пахнувшими звёздной пылью, по строгим профессорам в имперских мантиях, на руках которых всегда были будто докторские, белые перчатки — мягкие на ощупь со стороны ладони, но тыльная сторона была покрыта пластинами. Скучала по изматывающим тренировкам, от которых у неё оставались синяки и ссадины, иногда доходило до ушибов и вывихов. Каждое утро они вставали в шесть часов утра — пятнадцать минут на ранний завтрак, ровно пять на то, чтобы привести себя в порядок, за две минуты нужно было собраться — тогда они выходили на большой стадион, утреннюю пробежку. Из иллюминатора, размещенного на потолке, огромного и будто бы бескрайнего — как казалось — открывался вид на голубую ярко-пылающую звезду. Она была будто шаровая молния, и когда Акко смотрела на неё, то чувствовала беспокойство, протекающее внутри её души в желудок.

Прямо как при взгляде в ледяные глаза Дианы Кавендиш, её однокурсницы. Красивой Принцессы, сотканной из снега, которого в космосе так не хватало. Когда она проходила возле Ацуко, та будто чувствовала резкий порыв холодного ветра и дрожала, кутаясь в свой синий пиджак. Как и на звезду этой системы, на Кавендиш можно было лишь смотреть, но дотянуться никак нельзя. Акко никогда не думала-знала-осознавала, что звезды могут быть такими холодными.

— Ты откуда? — решила заговорить однажды с ней Акко, присев за стол возле неё. Сюси и Лоттэ с осторожностью наблюдали за ней, боясь, что непутёвая Кагари влипнет в неприятности. Две девушки, которые сидели напротив Дианы, захихикали. Кажется, это были Ханна Инглэнд и Барбара Паркер?

— Ты разве не знаешь?! — сказала одна из них.

— Диана Кавендиш, она с Земли! — произнесла вторая, будто это должно было что-то значить.

Ох, с Земли, значит.

Ацуко протянула это предложение в собственном разуме и улыбнулась — легко и ненавязчиво, одними уголками губ.

— Я не вас спрашивала, — ответила она пренебрежительно, снова глядя на молчащую Диану, внутри которой электризовалось напряжение, и Акко чувствовала самим сердцем молнии, бьющие в сердце. — То, что она с Земли, конечно, занятно, но это же не делает её лучше. У нас утопическое общество и тут все равны.

Диана, кажется, вздрогнула, или просто показалось, но все так же смотрела в книгу, не поднимая ни на кого взгляда. Акко вздохнула и встала, собираясь возвращаться к своей команде.

— А ты откуда? — донеслось в ответ.

Не оборачиваясь и вздрогнув только плечами, Акко собиралась с мыслями.

— Ниоткуда.

Акко действительно была из той системы, что можно было назвать «ниоткуда», особенно — в сравнении с Землей, столицей Империи. Она не очень гордилась своей маленькой морской планетой, девяносто процентов с лишним которой занимал необъемлемый океан, а все остальное — островки, раскиданные по всему шару. Ацуко не понимала, как там можно было жить, питаясь одной рыбой и всем тем, что можно было вырастить на не очень плодородных почвах.

Ацуко Кагари чувствовала осадок внутри своей души, будто вся жизненная сила выкипала из-за учебы и оставалась накипью на стенках организма. Кавендиш смотрела на неё, как угодно, но только никак на равную, и это единственное, отчего блестящая жидкость её души вновь закипала.

И она не любила проводить много времени за размышлениями, но вечно думала только о том, почему-что-не-так-зачем Кавендиш кидает эти высокомерные взгляды, они же должны быть равными и одинаковыми. Что-то создавало меж ними огромную пропасть… нет, даже не так. Не пропасть, а огромную гору, башню, ибо Кавендиш находилась наверху, пока Акко прорубала свой путь к вершине собственными силами.

Пустынная, каменная планета встречала их своей неприветливостью и смертью. Несмотря на ассоциацию с пустыней и солнцем, на планете было холодно — она слишком далеко находилась от звёзды. Множество гор и хребтов поднимались над поверхностью земли, и среди них была скрыта база повстанцев. Это типичное задание для выпускников — быть разведчиками, но для таких, как Диана и Акко — всего лишь прелюдия к основной части задачи.

Их избрали путём жеребьевки и ни одна из них не могла противостоять, противиться против выбранной спутницы. Не могла, не смела. Потому что обстоятельства заставляют работать с разными людьми, и к этому нужно привыкнуть. Частично — Акко понимала, но в остальной половине её росло недовольство. Ей придется пойти на миссию — пускай и короткую, — с человеком, который недолюбливает её. Или что Диана вообще чувствует?!

Высадили их в ущелье, из которого предстояло выбраться и пойти на юг, по направлению к базе, разузнать основную информацию, то есть — проследить за всем на протяжении дня. Запасов еды хватало на три дня — на всякий пожарный, ибо тут не первый отряд теряется. Руководство слепо верило, что никто как Диана Кавендиш с этим справится.

Яркое, оранжевое солнце было высоко в небе — приходилось прикрывать глаза за темным стеклом шлема, дабы столь ослепляющий космический объект не лишил их зрения. Звезда была опасна своими магнитными вспышками и выбросами энергии, — без необходимого снаряжения перемещаться под ней было смертельно. Эксперты предсказывали, что скоро одна из самых ярких звезд этого скопления превратится в красного гиганта и пожрет безжалостно планеты, близкие к ней.

Неожиданность подоспела через четыре часа, проведенных на планете.

— Буря! Почему нас об этом не предупредили?! — завыла от несправедливости Акко, судорожно ища укрытие глазами. Кавендиш молча схватила её за запястье и утянула в неглубокую пещеру — больше похоже было на просто небольшую выемку в горе.

Диана щёлкала что-то на своем интерфейсе, который был вмонтирован в перчатку. Кагари вздохнула, опираясь об стену и начиная бубнить себе под нос про ужас ситуации, не до конца выполненную миссию и кошмарную погоду. Одна из первых грандиозных миссий не с инструкторами — и так провалиться только на начале! Внутри закипала злость сильно-сильно. Девушка сама была как буря и не хотела мириться с этим.

Светловолосая тихо шикнула на неё, продолжая что-то настраивать.

— Связи нет.

Ацуко замолкла, обрабатывая полученную информацию. Все было понятно, но думалось тяжело. Мол, как это — связи нет? Разве… у них не настолько хорошие технологии, чтобы ловить связь там, где она никакая? Разве?

— Как связи нет? — раздался крик, и Кавендиш закатила глаза.

— При таких погодных условиях пятьдесят на пятьдесят на то, что связь будет, — тихо произнесла девушка, вытаскивая из своего походного рюкзака плед, чтобы не сидеть на голой холодной земле. — Буря затихнет — переберемся в другое место. Для этой планеты характерны бури, длящиеся от недели до месяца, изредка затихающие. Потом…

— От недели до месяца?! — еще раз выкрикнула Кагари. Тут уже Диана не сдержалась и подняла ладонь, смотря на Ацуко с угрозой.

— Не нагнетай панику. Нас не для этого тренировали.

Вскоре им обеим, как по прогнозу Дианы, удалось перейти в более глубинную часть планеты — там, где были пещеры и проклятущее солнце не доставало их, и было еще холоднее, чем на поверхности. К счастью, их снаряжения хватало на то, чтобы согреться.

Ацуко не боялась застрять на этой планете надолго, просто она была очень нетерпеливым человеком, потому с каждым часом, проведенным в пещере, выходила из себя все больше и больше. Холод мелкой дрожью бил по телу, голод уже подкрадывался к ней, и Акко чувствовала, как в скором времени желудок прилипнет к позвоночнику. А темнота пространства, которую разрывал небольшой портативный прожектор, нисколечко не улучшал атмосферу. Кагари отбросила шлем, вдыхая затхлый, соленый воздух пещер и опустилась на холодный пол, пальцами зарываясь в волосы. Окружающее действовало на нервы, а Диана молча сидела на пледе, листая голографический интерфейс, делая какие-то пометки.

Акко постоянно дергала её, спрашивая, сколько времени прошло. Кавендиш тоже отличилась — в ней были определенно встроены часы, потому она точно знала, что они провели на этой планете около двенадцати часов, семь из них — под землей. Шатенка нервничала, кипела внутри, была готова рвать на себе волосы с каждым прошедшем часом, а её тело постепенно замерзало.

— Акко, — Диана одарила её легким взглядом. Кагари замерла на месте и сглотнула. Светловолосая была укутана в ещё один плед и раскрыла его одной рукой, якобы приглашая девушку к себе.

На осознание данного странного жеста ушло полминуты.

— Вместе теплей, — пояснила Диана, вроде бы смущенно отводя взгляд в сторону.

Кагари кивнула и присела рядом с однокурсницей, прижимаясь к её телу всем корпусом. Плед из плотной, теплой ткани накрыл их двоих. От волос Кавендиш пахло чем-то морским, напоминающем о доме. Запахом дождя, ванилью и ромашковым чаем. Акко позволила себе наклониться ближе, чтобы вдохнуть аромат в легкие и попробовать эти двухцветные пряди на ощупь. Словно шёлк, и такие мягкие…

Разбудил её запах разогретого мяса. Девушка отругала себя за то, что позволила себе уснуть прямо на Кавендиш и позволила ей ухаживать за собой. Вот… что это такое? Мысль о том, что ей кто-то помог, такая… непозволительная. Её космическая броня лежала возле спальника, Акко была лишь в обтягивающем комбинезоне. Такой стыд. Она бы и сейчас схватилась за голову, но в ноздри бил этот аромат еды, и она почти подскочила, и даже холод подземелья её не мучил.

Диана молча протянула ей контейнер с пластиковой вилкой и они позавтракали (или пообедали, Акко не знает точно, на сколько она заснула). Вкус обычного жареного мяса был настолько прекрасен, что еда была поглощена слишком быстро, Акко даже не заметила, как все съела. Ох, этот чуть-чуть солоноватый привкус, хрустящая корочка и…

Аппетит снова не на шутку разыгрался и Кагари хотела еще, но знала, что сейчас есть нельзя. Нужно экономить запасы. Руководство явно не рассчитывало, что девушки задержатся бессрочно. Хотя, это также под вопросом. Но если уж буря началась, она точно не закончится через день. Придется ждать больше.

И связи, как на зло, нет.

Диана, опережая вопрос Кагари, начала говорить:

— Утром я поднялась на поверхность. Буря ухудшилась, нам придется сидеть тут еще некоторое время.

Ацуко сдержала комментарий — усугублять ситуацию не хотелось, и так было понятно, что к чему. Панику разводить тем более не хотелось. Особенно, после вчерашнего… Действовать на нервы своей спутнице, когда она о тебе позаботилась как-то лицемерно, и Акко, вздохнув, уселась на то же место, где они вчера сидели, и откинулась. Было так скучно сидеть здесь, в полутьме. Заряды на их интерфейсах тратить нельзя было — вдруг все же связь появится, потому Кагари даже поиграть во что-то не могла.

Диана не была похожа на общительного человека, потому все время они молчали, перекидываясь лишь парой слов о миссии. Или же она просто слушала нытьё шатенки, но без снисходительных взглядов, как бы с пониманием. Один на один Кавендиш была абсолютно другим человеком. Акко никогда не чувствовала такого комфорта в тишине, как с Дианой. Это было что-то невообразимое, и лишь Кавендиш могла подавить её потребность в постоянном общении.

Акко начинала задумываться, что из них бы вышли неплохие напарницы.

Друзья.

…

Последняя мысль была слишком интимной, и потому Акко лишь внезапно задрала голову вверх и что-то пробурчала под нос — что-то нечленораздельное. Такая мысль заставила её смутиться. Что подобное делает в её голове?

Диана лишь (беспокойно) поинтересовалась, в порядке ли Кагари, и, услышав положительный ответ, успокоилась. Да, она волнуется, потому что они сейчас напарницы. Ничего такого. Если напарницы не заботятся друг о друге, какие из них напарницы? Бред, и ничего в этом подозрительного нет.

Акко занималась самокопанием уже несколько дней (хотя, может, прошел только один), и абсолютно не была уверена в том, что она чувствовала к Диане. Мысли начинались с чего-то похожего на «Ох, да у нас просто партнерские, деловые отношения» и заканчивались на «Богиня, она мне нравится». Акко знала, что социальный уровень в их обществе ничего не значит, но чувствовала этот разрыв. Разве Отброс может быть с Лучшей? Кто такая Акко — неумелая, не отличающаяся умом и абсолютно не смыслящая в том, как проходят человеческие взаимоотношения, не умевшая подбирать слова и чей запас слов был крайне банален. И кто Диана — умная, знающая, казалось, Всё, красноречивая, опытная… и с красивой улыбкой.

Девушка помотала головой и закусила губу. Неужели ей и вправду может нравиться кто-то такой, как Диана? Да… с ней не о чем поговорить (это с Акко не о чем поговорить!). Она слишком заносчива и стервозна! Их взгляды на мир полностью отличаются!

Что-то кольнуло в сердце, и Акко совсем растерялась, утыкаясь носом в собственные колени. Диана ушла минут пятнадцать назад на поверхность, дабы попытаться вновь словить связь, а Ацуко занимается… думает о непотребном.

У Дианы был болезненный вид, когда она вернулась. В свете прожектора был заметен её бледный цвет лица, мешки под глазами и нервный взгляд, а ноги её, кажется, дрожали. Акко вскочила с места, чтобы подойти поближе.

— Диана, все в пор…?

Кавендиш рухнула на Акко, хватаясь за её плечи и вжимаясь в ключицы носом. Кагари не краснела, но она понимала все быстро на этот раз, и то, как билась девушка в мелкой дрожи, могло значит только одно. У Дианы явно была лихорадка, или что-то подобное.

Акко приобняла её, усаживая на спальник, кутая в два пледа, и начала судорожно рыскать по рюкзакам в поисках медикаментов. Неужели на этой планете есть какая-то болезнь? Акко тоже может заразиться? Они не выберутся?

Нет, в болезнь не верилось, тут было что-то другое. В разуме вспыхнули недавние воспоминания:

— Диана, а ты чего не ешь?

— Я… я не голодна, — голос вздрогнул.

И Кагари начинала проклинать саму себя. Как же она могла допустить то, что Диана практически не питалась все это время и отдавала свои порции ей? Акко практически скрипела зубами от этой мысли, роя все содержимое рюкзака. Наконец, она нашла аптечку и вернулась к Диане, присаживаясь возле неё.

Диана тяжело дышала и смотрела помутневшим взглядом прямо в глаза Акко.

— Тебе когда-либо кто-нибудь говорил, что у тебя красивые глаза? — произнесла светловолосая, и Акко замялась, опустила взгляд, чувствуя, как выступает на щеках румянец. Диана точно бредила.

— Нет.

— Я буду первая, — девушка болезненно усмехнулась и придвинулась ближе. Их взгляды снова встретились; Акко ловила в них намёки и жар.

…Жар лихорадки, конечно.

Диана коснулась порозовевшей щеки, легко надавливая большим пальцем на уголок губ. Богиня, она выглядела настолько соблазнительно. Прядь её двухцветных волос лезла ей в глаза, закрывая половину лица и создавая атмосферу интимности. Акко знала, что не время для этого, но была поражена и загнана в тупик.

Акко все это нравилось, и скрывать от себя сей факт не было смысла. Диана нравилась Акко — простая истина, но разве было это «что-то» хоть чуточку похожее на любовь? Просто симпатия, да. Симпатия…

Кагари была готова вернуться к поискам каких-либо таблеток или укола, но Кавендиш продолжала привлекать её внимание.

— Мне кажется, я бы могла всю вечность так на тебя смотреть, — без заминки произнесла Кагари, и только потом поняла, насколько нелепо это звучало. Теперь она отвела взгляд, смущаясь. Богиня, и зачем только она это сказала.

— Ацуко, какая ты очаровательная, — их губы разделяет всего какое-то пустое расстояние, и Акко уже сама была готова прильнуть к чуть красноватым губам, чтобы восполнить свое желание, но боролась. Это… не должно быть так. — Ты мне правда нравишься. Прости, что была такой лицемерной. Ты вправе знать о моих чувствах, и даже если ты их не примешь, это ничего. Я хочу остаться с тобой, моя Спутница.

Шатенка готова была умирать и перерождаться, дабы слышать это вечность. Разве такое возможно? Разве может Лучшая признаваться в чувствах Отбросу? Акко ни черта не понимала, и понимать не хотелось. Просто принять, как знание, просто принять чувства Дианы и ответить на них, просто…

Акко теряла рассудок секунда за секундой. Её, кажется, саму обдало жаром и кинуло в лихорадку. Галактики взрывались в её голове, и взять себя в руки в эту минуту, чтобы помочь Диане казалось невозможным. Но Акко — это та, кто преодолевает все невозможное.

После принятия лекарства Кавендиш заснула — Акко лично проследила за тем, чтобы она крепко спала и выспалась за сегодняшний день. Теперь она задавалась вопросом, сколько светловолосая вообще спала за всю эту неделю… или две недели, проведенные здесь? Акко понимала, что чудовищно мало — недостаточно для того, чтобы восполнить энергию. Богиня, и о чем только Диана думала?

Через пару часов, Кагари сама решила выйти на поверхность, надев наконец-то броню. Она была непривычно холодная, но это потому что несколько дней лежала в сторонке. Акко не надеялась видеть перемену погоды, но ей нужно было увидеть чистое небо — из-за постоянного пребывания в подземелье она уже забывала, как оно выглядит.

…Бури не было, и Акко поспешила связаться с базой. Наконец-то они смогут вернуться домой.