— Чуя? — собственный голос дрожит и грозит сорваться на крик. Осаму видит впереди фигуру напарника и идет к нему. Сейчас он обнулит способность Накахары, а потом отвезет его домой, вылечит, и завтра они вновь будут обмениваться колкостями. Все будет так, как раньше. Ведь будет?

Он понимает, что что-то не так, когда Порча не поддается обнулению, а Чуя оборачивается и смотрит на Дазая с безумной улыбкой, словно вот-вот убьет его своей способностью. Бывший мафиози отступает на шаг и расширенными глазами, в которых уже не мелькает былое восхищение, а только страх, глядит на своего «друга».

«Не может быть, чтобы моя способность не работала. Она ведь всегда, всегда…» — мысли прерывают свой бешеный ход, когда щеки касается перепачканная кровью ладонь, а знакомый голос произносит то, что шатену меньше всего хотелось услышать:

— Почему ты дал мне умереть, Дазай? — эти слова режут лучше всякого ножа, хочется закричать, оттолкнуть и сбежать как можно дальше, но Осаму стоит, как статуя, пока Чуя окрашивает его лицо кровью. — Я доверился тебе, так почему, Осаму? — шепчет ему Накахара.

Дазая бьет мелкая дрожь. Паника затопляет мозг и стремится вырваться наружу, однако мужчина не двигается с места, следя за призраком напарника.

— Прости, Чуя, — наконец, выдыхает он, чувствуя, как по щекам текут слезы. Улыбка рыжего превращается в снисходительную усмешку и Дазай ловит себя на мысли, что даже после смерти Накахара будет над ним издеваться.

— Конечно, ты просто не успел, не смог спасти меня, но одних извинений мало, — мягко произносит Чуя, заходя за спину своего напарника и кладя руки ему на лицо. Осаму начинает трясти. Страх достигает своего предела. Эспер знает, что произойдет дальше и желает пропустить эту часть кошмара, но здесь все идет вопреки его желаниям.

— Отпусти меня, отпусти, Чуя, пожалуйста, — шепчет он, ощущая его пальцы на своих веках. Дазай понимает, что Накахара его не послушает и сделает то, что и всегда, но как же хочется верить в обратное.

— Нет, ты будешь жить с этим грузом всю оставшуюся жизнь, — шатен замирает, вслушиваясь в шепот, а потом глаза пронзает адская боль, тьма накрывает его с головой, а в ушах звенит собственный крик.

Осаму просыпается в холодном поту, вцепляясь в простынь онемевшими пальцами и тяжело дыша. Наконец, осознание того, что это лишь кошмар, постепенно окутывает мозг. Дазай нашаривает рукой на тумбочке пачку успокоительного, и, дрожащими пальцами, на ощупь, вынимает одну таблетку, засовывает ее в рот и запивает водой. Проводит левой рукой по повязке на глазах и с глухим стоном валится обратно на подушку. Он опять прокручивает воспоминания о том дне в голове и стискивает простынь так, что ткань жалобно трещит, готовая разорваться.

Дазай должен был умереть на том чертовом задании вместо него, но он лежит слепой в этой больнице, а Чуя покоится под куском холодного гранита. Он должен был обнулить Порчу, даже если бы был смертельно ранен, а не лишился бы зрения. Ведь они когда-то были напарниками, а значит, Осаму был обязан защищать Накахару, пусть их дороги и разошлись. Должен был, но не сумел.

5 ноября 2017