— Вам уже лучше, господин Дазай? — голос врача словно слышится сквозь ком ваты. Первое, что Осаму хочет сделать — расхохотаться, но, вместо этого, он игнорирует вопрос.
Лучше? Да черта с два!
Ему никогда не станет лучше, даже если он проживет свою жизнь в этой палате, а ведь прошло лишь несколько месяцев его самовольного заточения здесь.
— Я могу выписать вам антидепрессанты, если кошмары все еще вас мучают, — продолжает доктор, явно обеспокоенный поведением своего пациента. — Мы можем попытаться восстановить ваше зрение.
— Не нужно, это пустая трата времени, — разносится по палате монотонный голос. — Если вы не в силах дать мне хороший яд, тогда катитесь отсюда к черту! — последнее слово Осаму чуть ли не выкрикивает и мужчина, в белом халате, спешно покидает палату.
Детектив закутывается в одеяло и сжимает зубы. Даже спустя несколько месяцев, он не принял смерть Чуи, не скинул с себя груз вины, а погружался все глубже, позволяя совести, воспоминаниям и кошмарам медленно убивать свою душу.
Дазай вспомнил, что где-то слышал, будто мертвые все видят оттуда и искривил губы в усмешке.
— Неужели тебе нравится наблюдать мои мучения, карликовая шляпа?! Если ты видишь все это, то забери меня! Сделай так, чтобы я умер, черт тебя побери! — крик переходит в истеричный смех, а затем в рыдания.
Это глупости.
Это временно.
Он научится жить без него. Без половинки «Двойного Черного».
Но себя не обманешь, а воспоминания просто так не сотрешь. Казалось, что его жизнь разделилась на две части. Одна — светлая, наполненная смыслом и эмоциями, приносимых одним человеком. Другая — темная и безжизненная, словно пустыня, в которой ему придется прибывать до конца дней своих.
Почему ты, а не я? Почему?
— Господин Дазай, — женский голос вырывает Осаму из мрачных мыслей, и он поворачивает голову на звук. — К вам посетитель, — сообщает медсестра. Он тихо вздыхает. Неужели нельзя оставить его в покое?
— Пусть заходит, — устало выдыхает Дазай и садится на кровати. Он слышит тихие голоса, а потом дверь в палату открывается и знакомый голос произносит:
— Здравствуйте, Дазай-сан, — детектив удивлен, поэтому не произносит ни слова. Акутагава садится на стул и с грустью смотрит на своего бывшего наставника.
— Зачем ты пришел, Акутагава? — холодно интересуется шатен. — Поиздеваться и помучить мою совесть? — услышав это, Рюноске хмурится. Все же он его уважал, пусть и считал его бегство из Мафии проявлением слабости. И не собирался издеваться, ведь они оба лишились дорогого для них человека. В ответ Рюноске отрицательно качает головой:
— Нет. Я хотел поговорить с вами. Вы ведь не были на его похоронах, — он не выделяет голосом «его», но Дазай и так понимает, что речь идет о Чуе. — Можно поговорить с врачом, чтобы вас отпустили на один день, и мы бы съездили на моги…
— Довольно! — Дазай обрывает Акутагаву, не дав закончить фразу. — С чего ты взял, что мне нужно ехать и почитать память Чуи? — спрашивает он, сохраняя холодность в голосе. Повисает долгая тишина, наконец, мафиози произносит.
— Вы были с ним напарниками, Дазай-сан. Мне казалось, что вы дорожили им, — голос затихает, стоит Рюноске увидеть, как Осаму сжимает кулаки.
— Дорожил?! Да сдался он мне. Мне и без него неплохо, — насмешливо отвечает, а затем улыбка пропадает с его губ. — Если ты пришел, чтобы повспоминать этого лилипута, дверь сам знаешь где. И если ты еще придешь с разговорами о Чуе, то я застрелю тебя, несмотря на слепоту. Он мне никто. Я его ненавидел! Как вы не можете это понять, черт побери! — Осаму прекращает свою гневную речь, когда слышит тихий шорох.
— Прекратите врать хотя бы себе. Накахара-сан мертв. Так зачем все это? — с этими словами Рюноске уходит, оставив бывшего наставника наедине со своими мыслями. Дазай ложится и заворачивается в одеяло, будто так он спрячется от внешнего мира. И все же стоило признать, что Акутагава был прав. Он играл ненависть к Чуе даже после его смерти, хотя в душе ощущал пустоту и горечь. Но неужели Рюноске один разглядел то, что они прятали от остальных? Парень раздраженно фыркает, предпочитая отложить мысли об этом до лучшего момента.
10 ноября 2017