Лучи солнца озаряли площадь, а Геральт раз за разом отражал удары чародея.

В теории, заказ был довольно прост: Геральт должен был убить колдуна в укромном месте и принести его голову. Но судьба распорядилась иначе, и вот они уже сражались в центре города.

Горожане съежились от страха за опрокинутыми телегами, а Геральт и чародей яростно кружили на открытой местности. Геральт терпеть такого не мог: вместо того, чтобы сосредоточиться на уничтожении противника, он вынужден был следить за гребаными безоружными жителями и их телегами. Он вздохнул, уклоняясь от заклинания чародея. Люди ведь обвинят ведьмака — скажут, что он специально привел сюда колдуна и устроил резню. Потрясающе. Еще одно место, где Геральт никогда больше не сможет показаться после выполнения заказа.

Заклятие ударило Геральта прямо в грудь, но он успел широко взмахнуть мечом, прежде чем осесть на пыльную землю. Он правильно рассчитал движение — голова чародея отделилась от тела, с тошнотворным звуком упала на землю и откатилась на несколько футов.

Геральт осторожно прикоснулся к ожогу в том месте, где в него попало заклинание, но не почувствовал в себе никаких изменений. Должно быть, чародей ошибся с наложением проклятия. Возможно, Геральту даже удастся беспрепятственно получить свой гонорар и убраться отсюда до того, как поползут слухи и обвинения, и на него набросится толпа с вилами.

А потом раздались голоса.

Он думает, что делает, убивая посреди площади? Вот почему мы не должны разрешать…

Давно не видела такого зрелища.

Геральт потрясенно поднял взгляд. Горожане с опаской обходили окровавленный участок земли, в страхе глядя на свои телеги. И их голоса — их мысли — вливались в Геральта, словно сотня холодных обрывков, которые он не мог ухватить, не мог найти нить…

Коза на продажу…

Ох, я так напуган…

Голова нещадно пульсировала, пока десятки мыслей пытались свить в ней гнездо: его собственные мысли путались, все больше слов вторгалось в разум, пока он не потерял способность отличать их друг от друга:

Так много крови…

Я вернусь в другой день, я…

Как ты…

И его собственная: Она была… конечно… сделала что? Он ничего не слышал за захлебывающимся беспорядочным грохотом; мозг был перегружен, и он зажмурил глаза. Геральт впился ногтями в ладони и попытался взять себя в руки. Сейчас не время для слабости, ему нужно было уйти: он не мог проявлять уязвимость на людях. Ему нужно было на чем-то сосредоточиться, иначе он потеряет себя здесь.

Из-за чего они собрались? Это что, голова?

Геральт узнал этот голос.

Ох, блять, там же Геральт.

Выразительный голос, громче остальных, притягивал и заставлял слушать. Геральт легко сосредоточился на богатом, полном внимательного беспокойства голосе.

Что-то коснулось его. Он вздрогнул.

Геральт открыл глаза — яркий свет бил в лицо, а Лютик слабо хлопал его по щекам. Геральт моргнул, и голос Лютика прозвучал еще чище, когда он заговорил вслух:

— Геральт? Ты понимаешь, где находишься?

Он открыл глаза, слава богу. Теперь мне не придется пытаться нести его. Бедняга, у него руки в крови.

— Сражался с чародеем, — прохрипел он; мысли Лютика заглушили другие, как одеяло, так что Геральт мог хотя бы воспринимать окружающую действительность.

Голос Лютика было легко слушать. Ладони Геральта действительно кровоточили — он так сильно впился в них ногтями, что остались красные полумесяцы. Он опустил взгляд вниз — отрубленная голова все еще лежала у него на коленях, пачкая кровью одежду. Горожане столпились вокруг: кто-то в открытую пялился, кто-то упорно отводил взгляд.

Вот бы эти стервятники отвалили, раз уж помогать они не собираются.

Голос Лютика звучал громко и чисто, его легко было различить среди других… Но его рот не двигался. Геральт обреченно провел рукой по лицу. В его жизни ничто и никогда не бывало просто.

Взгляд ведьмака скользнул по небольшой толпе зрителей, мысли которых до сих пор бились в его черепе.

Нужно будет позвать стражу, если…

Почему они до сих пор просто сидят там?

Лютик помог ему подняться и принялся оживленно рассказывать о песне, которую он собирался посвятить этому подвигу, не обращая внимания на запекшуюся кровь. Словно ничего не могло его отпугнуть.

Геральт с трудом смог заставить себя функционировать из-за беспорядочного шума, давящего на слишком чувствительный слух; он позволил Лютику взять инициативу и вести его. Должно стать лучше, когда они останутся наедине. Обычный шум превратил Геральта в беспомощное и дезориентированное существо: такое часто случалось в больших толпах, но на этот раз все голоса были у него в голове; люди могли не говорить, но они не переставали думать. Лютик хотя бы увел его подальше, понял Геральт, когда запах смерти начал отдаляться.

Он резко кое-что вспомнил и обернулся.

— Нужно забрать остатки тела, — собственный голос болезненно отозвался в измученном сознании.

Он не мог просто оставить труп там, не тогда, когда слышал мысли охваченных ужасом горожан.

Конечно, это для него важнее, чем обратиться за медицинской помощью, — подумал Лютик и натянуто улыбнулся.

— Позже, — бодро пообещал он. — Должно быть, бой был серьезным.

Он практически навалился на меня, возможно, он пострадал больше, чем я думал.

Геральт оттолкнул Лютика и начал идти самостоятельно. Он не хотел этого слышать. Теперь они были одни, у Геральта прояснилось в голове, он был в порядке и не нуждался в… опеке.

— Все нормально, — прорычал Геральт. — Я получу плату, перенесу тело, и мы уберемся из этой дыры.

Он ушел на своих ногах: Геральт был готов на что угодно, лишь бы сейчас оказаться подальше от Лютика, от всех. Раз проклятие имело магическую природу, значит, существовало и магическое исцеление. Геральту просто нужно было перетерпеть какое-то время, и, как только он найдет лекарство, ему не придется больше слышать ни одной чужой мысли.

***

Геральт обрел способность читать мысли два часа назад, но уже ее ненавидел — он никогда не понимал людей и не хотел начинать. Уж точно не так.

Он забрал плату у женщины, которая, пока они рассчитывались, в подробностях вспоминала свое любовное приключение, и теперь стоял в конюшне рядом с трактиром, наконец-то в тишине и спокойствии. Справиться с лошадиными мыслями было гораздо проще, чем с людскими, о чем Геральт всегда подозревал. Необходимо было избегать людных мест, пока не найдется контрзаклятие. Можно было обратиться к магам в соседних селениях, если с местными ничего не выйдет.

А еще нужно было решить вопрос с Лютиком.

Геральт был убежден, что читать мысли Лютика — все равно, что говорить с ним. В конце концов, бард ведь постоянно выбалтывал все, что приходило ему на ум, абсолютно не фильтруя речь. Вряд ли чтение мыслей сильно отличалось от обычного диалога (или, скорее, монолога) с Лютиком.

Ради себя самого Геральт не хотел слышать вещи, которые Лютик все-таки фильтровал. Наверняка, в эту категорию входили нелестные рассуждения о Йеннифэр, истории о странных сексуальных контактах, неуместные комментарии о представителях высшего света и тому подобное. Геральт предпочел бы оставаться в блаженном неведении.

Независимо от его мнения, Геральт столкнулся с выбором без выбора. Если он оставит Лютика здесь, пока будет искать способ исцеления, то может расстаться с бардом на долгие месяцы; или, что вероятнее, Лютик разыщет его и будет изводить вопросами до тех пор, пока Геральт не объяснится. Лютик порой был ужасным упрямцем.

Передохнув в компании лошадей, Геральт отправился в трактир. Он открыл дверь и зашел в их общую комнату, где Лютик уже сложил все вещи в угол. Бард вздрогнул, на секунду подумав, что в комнату проник незваный гость, но, завидев Геральта, ярко улыбнулся и приветственно помахал рукой. Лютик произнес про себя его имя так мягко, что у Геральта подогнулись колени.

— Я не заметил, как ты вошел! Как-

— Что ты думаешь о чтении мыслей? — резко перебил Геральт и безмолвно выругался на себя за отсутствие деликатности.

— Чтение мыслей? — Лютик слегка поджал губы. — Наверное, мне это очень не нравится. Не хотелось бы, чтобы кто-то копался в моей голове.

Так или иначе он имеет в виду эту стерву-магичку Йеннифэр из Венгерберга. Все всегда сводится к ней.

— Правда? У меня сложилось впечатление, что ты вообще не думаешь перед тем, как говорить. Боюсь представить, что может скрывать человек, у которого рот не закрывается, — поддел Геральт.

— Я предпочел бы, чтобы мои секреты продолжили оставаться секретами. Серьезно, Геральт, в чем дело?

Или может чародей залез ему в голову и украл какие-то важные ведьмачьи тайны? Но чародей уже мертв, так что это не имеет значения. Если бы кто-то узнал мои секреты, я бы умер на месте, особенно, если этот кто-то рассказал бы Геральту. Йеннифэр так и сделала бы, просто чтобы насолить мне. Или я сбежал бы куда подальше и начал бы новую жизнь, все равно не впервой.

Лютик наверняка драматизировал. Наверняка. На всякий случай, Геральт не станет больше поднимать эту тему: он не может допустить, чтобы Лютик обиделся из-за дурацкого проклятия. Даже если Геральт расскажет все Лютику, это ничего не изменит и мало поможет — процесс чтения мыслей останется таким же недобровольным, как сейчас.

Не говоря уже про то, что, если Лютик узнает, он может покинуть его на неопределенный срок, до тех пор, пока Геральт не найдет лекарство, чтобы сохранить свои «секреты» — должно быть, случайные обрывки информации, в которых Геральт был совершенно не заинтересован. Ему был нужен Лютик рядом из эгоистичных соображений — на случай, если он снова попадет в толпу. Геральт самостоятельно найдет способ исцелиться еще до того, как они уедут, и Лютик никогда не узнает о проклятии.

***

Геральт знал этого торговца змеиным маслом, знал, что все, купленное в его лавке, окажется бесполезным. Продавец думал, как лучше обмануть потенциальных покупателей — верный признак бракованного товара. Но он был единственным продавцом зелий в городе, и лучше было попробовать хоть что-то, чем вообще ничего, даже если шансы на успех были невелики. Хоть торговец и встретился взглядом с Геральтом, но отказал ему в обслуживании.

— В последний раз говорю: нет.

Геральт стиснул зубы. Он лишь хотел купить крошечную фиолетовую баночку, на этикетке которой значилось «средство от проклятий». Всего одна баночка, а ему приходилось упрашивать торговца не меньше пяти минут.

— Мне нужно это зелье.

— Пожалуйста, покиньте мою лавку.

— Я отстану сразу же, как только вы просто… — он вздохнул, смиряясь. — Я заплачу двойную цену.

Торговец и так задрал цены до неприличия, но голова у Геральта раскалывалась, и он был готов доплатить, лишь бы избавиться от недуга. Мужчина за прилавком обдумывал предложение, взвешивая все за и против. Наконец, он кивнул. Геральт передал деньги — их пальцы соприкоснулись, продавец вздрогнул.

Мерзко.

Такие мысли Геральт мог понять, они были ему знакомы. Все так думали.

Ну, или практически все.

Почему он все ещё тут, хотя я продал ему это чертово зелье? Бизнес и так загибается, не хватало еще всякого дерьма, отталкивающего клиентов. Отец говорил, что ведьмаки ужасно жестокие, наверное, мне стоит благодарить судьбу за то, что он не напал на меня.

Геральт даже при желании не сумел бы обидеться: его присутствие и впрямь портило людям бизнес. Ему давно было известно, что все его ненавидят.

Или почти все.

Его мысли блуждали, пока он мешкал около лавки. По большей части сегодня ему удавалось избегать Лютика, но это станет невозможным, как только они вернутся на большак. Геральт не хотел постоянно слышать мысли Лютика, если они хоть иногда звучали подобным образом, — наивно было полагать обратное.

Геральт ясно видел страх на лице Лютика, когда тот наблюдал за тем, как ведьмак сражался. Слышал, как бешено колотилось его сердце, когда Геральт нарушал его личное пространство. Когда глаза Геральта становились черными, или он словно бился с кем-то во сне, или когда другие его мутации давали о себе знать. Лютик мог сколько угодно провозглашать Геральта своим другом и героем, но в такие мгновения истинные чувства отражались на его лице. Хотя услышать непосредственное подтверждение своим догадкам и столкнуться с разрушением своих иллюзий… это было бы…

Геральт очень этого не хотел.

— Вот ты где!

Лютик подскочил к нему, ухмыляясь, потрепал Геральта по плечу и нырнул под руку с другой стороны, исключительно для того, чтобы раздразнить его. Геральт убрал зелье в сумку до того, как Лютик успел заметить баночку и расспросить о ней.

Его щеки так мило краснеют, когда я его раздражаю. Я мог бы написать песню, посвященную только его щекам. Интересно, поел ли он.

Лютик выудил два яблока из своих смехотворно больших карманов, протянул одно Геральту и надкусил другое. Геральт кашлянул в руку. Лютик считал его щеки милыми? Он прикоснулся к своей щеке, но быстро отдернул руку, почувствовав себя глупо.

Взгляд продавца забегал между ними двумя.

Бард, должно быть, тот самый балабол, о котором все говорят. Так это и есть Белый Волк? Интересно, что заставило мальчишку связать свою участь с ведьмаком. Он ест яблоко весьма странно.

Здесь Геральт вынужден был согласиться с торговцем: Лютик вгрызался в яблоко, прикрыв глаза с возмутительным стоном. Ни один человек не способен получать столько удовольствия от обычного фрукта.

Геральт едва притронулся к своему яблоку, зачем я вообще беспокоился. Почему этот идиот пялится на меня, он что, никогда раньше не видел, как люди едят яблоки?

— Тебе здесь что-то нужно? — спросил Лютик с набитым ртом. — О, пчелиный воск. Я тоже кое-что прикуплю.

Лютик довольно хмыкнул. Продавец потерял терпение — эти двое продолжали ошиваться возле его лавки.

— Вообще-то, не могли бы вы вдвоем… уйти, — пробормотал он.

— С чего это два совершенно нормальных платежеспособных клиента обязаны уходить? — голос Лютика превратился в лед. Геральт предупреждающе рыкнул на него.

— Я ничего не продаю таким, как вы.

Геральт не упомянул, что торговец уже продал пару минут назад. Не похоже, что это исправило бы положение: мужчина уже несколько раз просил его уйти. Они должны были просто оставить продавца в покое.

Не убивай меня, не убивай меня, — паниковал про себя торговец; его мысли были обращены к Геральту, хотя больше стоило беспокоиться о Лютике, который стоял в двух шагах и размышлял, нужно ли прибегнуть к насилию. Его мысли были на удивление ужасающе жестокими. Лютик обладал отличным воображением.

Лютик аккуратно положил руку на стол, откусив яблоко. Не пережевав, он заговорил:

— Ты сейчас же извинишься и продашь мне и моему другу все, что мы захотим, или я достану лютню и засуну ее…

— Лютик, — предостерег Геральт. Лютик оглянулся, и его лицо смягчилось.

Проклятье. Он прав, у нас только прибавится неприятностей, если торговец действительно пострадает.

Тем не менее, Лютик стащил с прилавка какое-то зелье, не заплатив. Пока они спешно ретировались, продавец выкрикивал непристойности им вслед; Лютик трижды обернулся, пока Геральт уводил его в сторону от злополучной лавки. Продавец не хотел лезть в драку: в его мыслях сквозила трусость. Лютик — другое дело, но на этот раз им удалось уйти мирно.

Когда Лютик повернулся спиной, Геральт выпил маленькую бутылочку с зельем. Естественно, ничего не изменилось, кроме того, что его кошелек стал легче, а голова разболелась чуть сильнее.