Капля туши, собравшаяся на кончике замершей в воздухе кисточки, упала вниз, расплескавшись по бумаге неровным пятном. Цзинь Лин растерянно моргнул, вырываясь из затянувшихся размышлений, и со вздохом отложил кисть в сторону, потерев уставшие от долгой кропотливой работы глаза.
Этот день, казалось, длился бесконечно, начавшись ещё до рассвета, когда из безмятежного сна ничего не подозревающего наследника Цзинь вырвала внезапно влетевшая в его спальню наглая птица. Причём не какая-то там обычная птица, а почтовый ястреб Цишань Вэнь, которого так просто не проигнорируешь, если хочешь остаться при своих глазах и пальцах; пришлось принимать нежданное послание и угощать зверюгу почти в целую руку величиной остатками закусок после минувшего ужина. Письмо, судя по отсутствию специального знака, срочным не являлось, но у крылатого почтальона на это, очевидно, имелось собственное мнение. В любом случае, Цзинь Лин уже был разбужен, а если он проснулся, то о возвращении ко сну нечего было и мечтать.
Прочитав послание Вэнь Юаня, между изящных строк которого читалось чуть ли не паническое «умоляю, помоги мне пережить грядущий Совет Кланов», молодой господин Цзинь пришёл в себя окончательно и, решив не тратить времени зря, принялся разбирать накопившиеся на его рабочем столе бумаги. И пусть он пока не планировал даже становиться главой Ланьлин Цзинь — крепкого здоровья и долгих лет жизни его уважаемому отцу, Цзинь Цзысюань всё равно готовил обоих своих сыновей к грузу ответственности, который может свалиться на них в любой момент. Цзинь Лину работы доставалось больше, чем его младшему брату, но и Жусин проводил большую часть времени, выполняя свои обязанности, а не развлекаясь, в отличие от многих юношей его возраста.
Когда отец — да и дядя Лису, что уж тут — говорил, что быть главой клана тяжело, Цзинь Лин думал, что это он так пытается напугать сыновей. Но в реальности всё оказалось именно так, как на его словах, если не ещё хуже; по крайней мере, иногда, утопая в нудных бумажках, оба молодых господина Цзинь мечтали вернуться в свои совсем юные годы и остро жалели о том, что когда-то заявили, что готовы к любой ответственности.
Оказывается, умение размахивать мечом и уничтожать тёмных тварей — далеко не главное качество, необходимое любому хорошему главе клана. И эту науку Цзинь Жулань и Цзинь Жусин познавали на собственном печальном опыте.
С тоской оглядывая гору неразобранных документов, наследник Цзинь тоскливо вздохнул и опустил голову на сложенные руки. Безумно хотелось выйти из своего кабинета — да и вообще из Башни Кои — и умчаться на ночную охоту, заглянуть в гости к Вэнь Юаню, проведать А-Сюя, который уже должен был научиться ходить, а не только хватать всех за волосы с искренней радостью маленького пакостника, да пусть даже внезапно нагрянуть с визитом в Пристань Лотоса и послушать о том, как провалились очередные смотрины дяди Цзяна. Было бы неплохо завернуть и в Гусу, чтобы убедиться в том, что его драгоценный спутник на стезе самосовершенствования пока ещё не развратил детские умы начинающих заклинателей окончательно, но после недавних событий с участием Вэй Усяня, «Улыбки Императора» и Лань Цижэня появляться там было опасно для жизни.
Увы, из всех развлечений ему оставались только сбивчивые доклады от адептов Ланьлин Цзинь, где они пытались объяснить, как так получилось, что вместо кладбища оказался «очищен от нечисти» местный бордель, а ходячие мертвецы как бродили по ночам, так и продолжали бродить, наводя ужас на окрестные деревни. Стиль изложения вызывал навязчивое желание вручить каждому по книге младшего господина Не, чтобы они познавали прелести художественного обращения со словами, и останавливало лишь то, что содержание этих книг явно отвлечёт эти забитые женскими прелестями головы от постижения столь сложной науки. Впрочем, всегда можно заставить их переписать всё заново — а потом ещё и ещё, пока результат не будет признан удовлетворительным. Но это же ещё перечитывать придётся! А у него и без того немало поводов для головной боли.
Очередной тоскливый вздох был внезапно прерван появлением слуги. А-Ло, обычно передвигающийся со всей доступной ему неспешностью, выглядел запыхавшимся и раскрасневшимся, так что Цзинь Лин мгновенно напрягся, ожидая самого худшего.
— Что такое? — требовательно спросил он, поднимаясь на ноги.
А-Ло испуганно глянул на него и сделал глубокий вдох, пытаясь восстановить дыхание, а затем жалко просипел, стремительно покрываясь пятнами румянца:
— Н-наследник Цзинь, ваш…
Довести свою фразу до конца он так и не успел: в кабинет Цзинь Лина ворвался ураган белоснежных одежд, принеся с собой аромат цветущей магнолии и свежего последождевого неба. Мгновение — и этот ураган врезался прямо в хозяина покоев, сжав его в медвежьих объятиях и прижавшись губами к виску; только кончики налобной ленты и взметнулись, коснувшись лица наследника Цзинь.
— Привет карпам, застрявшим в своей золотой башне! — громко воскликнул Лань Цзинъи, окончательно разрушая сосредоточенную тишину этого места.
Цзинь Лин, кивком отпустив несчастного А-Ло, так и не успевшего предупредить своего господина о неожиданном визите, стиснул хихикнувшего Цзинъи в ответ, с шумом вдохнув окутавший его запах. По телу прошлась волна тепла, несмотря на то, что гусуланьские одежды были пропитаны прохладой весеннего воздуха, а губы сами по себе растянулись в широкой улыбке.
— Привет кроликам, засевшим в своих облачных горах, — ехидно отозвался Цзинь Лин. — Ты окончательно доконал старейшин, и они всё-таки решили от тебя отказаться?
Лань Цзинъи попытался было запустить свои ледянющие ладони под его одежду, за что мгновенно получил увесистый шлепок чуть ниже поясницы. Попытка номер один оказалась успешно пресечена, но вторая явно не заставит себя долго ждать.
— Между прочим, мои методы преподавания сам старик… учитель Лань признаёт достойными, — задрал нос главный ланьский повелитель малолетних заклинателей. — Так что вы сманиваете в свой Ланьлин весьма недюжинный талант, наследник Цзинь!
— Гусу получил Мэн Яо, Ланьлин получает тебя, всё честно, — хмыкнул Цзинь Лин в ответ и похлопал Цзинъи по плечу, показывая, что его уже можно отпустить.
Тот не стал игнорировать возможность отогреть свои руки ещё раз, за что получил шлепок поувесистее, и только затем отстранился с явной неохотой. Быстро оглядевшись и бросив полный священного ужаса взгляд на кипу документов на рабочем столе, Лань Цзинъи решительно потянул Цзинь Лина прочь из кабинета. Что ж, видимо, о работе на сегодня придётся забыть; не то чтобы кто-то был против, в самом деле.
Холодные ладони Цзинъи быстро нагрелись: уже когда они зашли в общую комнату покоев, его прикосновения можно было терпеть вполне спокойно, и Цзинь Лин не стал препятствовать тому, чтобы это ланьское чудо пробралось ладонями под его рукав, согреваясь окончательно.
— Тебе, кстати, тоже Юань-гэ писал с просьбой о помощи? — весело поинтересовался Лань Цзинъи, с размаху заваливаясь на диван. — Что-то мне кажется невероятным то, что он не справляется.
— Он впервые организует настолько масштабное мероприятие, неудивительно, что это его волнует, — встал на защиту друга Цзинь Лин, с толикой недовольства покосившись на то, как его драгоценный партнёр стянул со стола блюдо с фруктами и улёгся в обнимку с ним. Цзинъи его взгляд, разумеется, проигнорировал, с оглушительным хрустом отгрызая сразу половину яблока. — К тому же, господин Вэнь с дядей Вэем ещё не вернулись с северных земель, хотя планировали прибыть ещё на прошлой неделе, а ты сам знаешь, как подобное нервирует.
— Господин Вэнь может в одиночку заломать Владыку демонов, неужто они вдвоём не справятся с чужеземными варварами, — фыркнул Лань Цзинъи и некоторое время помолчал, пережёвывая очередной громадный кусок. И хоть тон его казался привычно легкомысленным, в глазах заклубилась дымка мрачного напряжения, вытеснив сияние игривого блеска. — Они ещё пытаются?..
— Как будто ты нет, — вздохнул Цзинь Лин.
Между ними повисла тягостная пауза. С победы в самой кровопролитной войне за всю историю мира заклинателей со времён Вэнь Мао прошло практически три года, а некоторые раны болели до сих пор — и некоторые потери до сих пор жгли сердце. Однако у них понемногу получалось жить дальше, вставать на ноги, вслепую искать свой путь сквозь стелющийся туман неизвестности.
И всё же — не все могли совершить этот шаг. И Знойный дворец, словно застывший во времени «до», являлся живым напоминанием об этом. Потому что там никто не смирился. Потому что все они ещё пытались. И долгие годы попыток вернуть то, что возвращению просто не могло подлежать, не могло не вызывать… Нет, не жалость. Сожаление и отчасти вину — за то, что их жизнь могла продолжаться дальше, не застыв в одном трагичном моменте.
По правде говоря, Цзинь Лин не был уверен в том, что готов увидеться с Вэнь Юанем и вновь столкнуться с тем, что жило в глубине его глаз. Что тлело в глазах каждого, кто жил в Знойном дворце — за исключением, пожалуй, только А-Сюя, благодаря которому это место не превратилось в склеп окончательно. Потому что слишком больно. Потому что до сих пор напоминает о том мраке и ужасе, который им удалось с трудом, но пережить. Потому что… Он продолжает жить. А они — давно уже нет.
Лицо Лань Цзинъи застыло, лишившись какого-либо выражения, но он быстро пришёл в себя и встряхнул головой, будто бы сбрасывая внезапное оцепенение.
— Конечно же, я пытаюсь тоже, но… Не так отчаянно, как они все, — он забросил в рот остатки яблока и чуть поморщился, раскусывая горькое семечко. — И вообще, что за взгляд, молодой господин Цзинь? Снова начинаешь себя грызть? Лучше прекрати это всё и иди сюда.
Цзинъи выразительно похлопал себя по коленям, и Цзинь Лин закатил глаза, отпинывая прочь длиннющие — и когда только успели так вытянуться? — ноги ланьского чуда. Места на диване сразу стало больше, чем он и воспользовался, пока один наглый человек не успел занять его вновь.
— И ничего я не грызу, — буркнул Цзинь Лин, выхватывая яблоко прямо из-под пальцев Лань Цзинъи и с победной усмешкой откусывая от него кусок. — Это ты пожираешь мои запасы, а, между прочим, мне стоило огромных усилий вытянуть их из торговцев.
— Да ладно тебе прибедняться, будто я не видел, как ты торгуешься. Всю жизнь бы любовался, как ты этим своим командным голосом распекаешь их — сразу вспоминаю твоё «на колени!» и…
— Лань Цзинъи!
Этот бесстыдник, даром, что урождённый Лань, только оглушительно расхохотался, запрокинув голову назад; взгляд невольно вцепился в острый кадык, едва заметные капельки пота на сильной шее, линии натянувшихся мышц…
Цзинь Лин впился зубами в яблоко, сглатывая заодно подступившую слюну. Ещё только день, этот болезный и вовсе ворвался сюда, едва соскочив с меча, а путь в Ланьлин из Гусу неблизкий, наверняка всё тело потом пропиталось — надо бы, кстати, наказать слугам наполнить бочку, чтобы не ждать, пока прогреется вода купален. Никаких соблазнительных шей и распахнувшихся воротов одежд. Даже если они не виделись уже очень давно. Даже если хочется до судороги в пальцах. Нет. Он ведь способен проявить немного стойкости и подождать до ночи, верно?
А Лань Цзинъи, будто бы — совсем даже не будто, а наверняка — догадываясь о ходе его мыслей, ещё и голову к плечу склонил, бросая игривый взгляд из-под ресниц. И губы медленно облизнул, стирая с них остатки кислого яблочного сока. Нет, он издевается, абсолютно точно издевается и проверяет, кто из них сдастся первым.
Цзинь Лин уступал в терпении слишком часто. На этот раз он точно не проиграет. Ну… по крайней мере, попытается.
— Кстати, Цзи-цзе не говорила, когда собирается в Юньмэн? Мы собирались все вместе на ночную охоту пойти, но зимой так и не получилось, — поинтересовался Цзинъи, совершенно естественным жестом положив ноги на бёдра Цзинь Лина.
Тот хмуро покосился на чужие конечности, вздохнул и стянул с них сапоги: пусть хоть мебель не пачкает, бедовое создание.
— Она сказала, что приедет в Юньмэн только на свадьбу дяди Цзяна, — он ухмыльнулся, вспомнив лица четы Цзян, когда госпожа Вэнь озвучила это условие своим родителям и старшему брату.
— Ну, вот, тогда мы не выберемся на ночную охоту никогда, — тут же скуксился Лань Цзинъи. — Может, на Совете Кланов попробовать её убедить…
— Если ты её в чём и убедишь, то только в том, что твой затылок скучал по её лёгкой изящной руке, — насмешливо отозвался Цзинь Лин. — Супругам глав кланов не пристало бегать по лесам наперевес с мечами и преследовать по пятам каких-то там призраков, у них есть более важные дела.
— Перекладывать бумажки, строить подчинённых, бодаться с советниками и далее по списку, — кивнул Цзинъи. А затем протянул жалобно: — Взрослая жизнь такая мерзкучная. Хочу погонять мелочь по лесам Гусу, а эти старые хрычи упёрлись: мол, слишком маленькие, неопытные, куда им с настоящими мертвецами встречаться, пусть лучше сутры зазубривают и кисточки в руках держат, а не мечи. Я им сказал, что увидел мертвецов в пять, и это во мне ничего не сломало, а они начали свою речь о падении нравов, распущенности цишаньцев, зачем-то приплели Тёмный Путь и закончили всё тем, что я обрезанный рукав, и это так на меня частое пребывание в Знойном дворце повлияло. В общем, мрак.
Цзинь Лин, усмехнувшись, провёл кончиками пальцев по крепким лодыжкам и надавил на акупунктурные точки, заставив Лань Цзинъи издать забавный фырчащий звук и расползтись по дивану окончательно.
— В Ланьлине подобных проблем нет, — заметил он словно бы между прочим, укладывая руки на острые коленки.
— Сманиваете меня, молодой господин Цзинь, нагло сманиваете в пионскую секту, — захихикал Цзинъи, подбираясь ближе.
Одно ловкое, текучее движение — и он уже уселся верхом на бёдра «соблазнителя», обвив руками шею и приблизив лицо совсем-совсем близко, так, что их дыхание смешивалось, и можно было различить каждый тёмный лучик в тёпло-карих глазах. Цзинь Лин, хмыкнув, положил ладони на крепкие бока и притянул сдавленно охнувшего Цзинъи ещё ближе, теснее, с удовольствием наблюдая, как начинает краснеть и покрываться мурашками его шея. Уж сколько раз они были близки, но каждый раз дыхание невольно прихватывало всё равно — и от волнительного жара, и от веса чужого тела на бёдрах, и от тонкого аромата кожи, и от непослушной чёлки, лезущей в глаза им обоим.
— А если и сманиваю? — прошептал Цзинь Лин прямо в губы замершего Цзинъи, глядя в стремительно потемневшие глаза. — Согласишься сменить одежды Гусу на цвета Ланьлина?
Лань Цзинъи нервно лизнул губы — кончик языка коснулся и губ его партнёра тоже — и вдруг улыбнулся нежно-нежно, потеревшись щекой о щеку.
— Давно уже согласился. Только вы всё медлите и медлите, молодой господин Цзинь, — чуть хрипловато ответил он, прильнув так, словно желал слить их тела воедино.
Цзинь Лин улыбнулся в ответ и поцеловал его — мягко, трепетно, едва коснувшись обветренных и вечно искусанных губ. Их сердца — он чувствовал это каждой клеточкой тела — стучали чуть вразнобой, но сливались в удивительно гармоничную мелодию. Мелодию их собственной истории, начавшейся с самого глупого знакомства на свете и закончившейся… Нет, продолжающейся сейчас и уходящей в будущее на многие десятилетия вперёд.