Эдрик Грэм медленно поднимает веки, когда его сын тихо скользит в дверь больничной палаты.

— Привет, сынок, — хрипит он, слабо улыбаясь.

Уилл Грэм шокировано распахивает глаза, держа в руках два стаканчика кофе.

Когда его отец позвонил ему и рассказал о недомогании, Уилл не особо вдумывался. Сейчас он понимает, что зря. Эдрик Грэм не из тех людей, которые жалуются на малейшую болячку.

Он выглядит намного старше своих лет, кожа ссохлась и приняла нездоровый желтый оттенок, углубляя морщины. Редкие седые волосы на голове казались почти прозрачными. Он скинул почти пятнадцать килограмм. В свои пятьдесят он выглядел на все семьдесят.

Не нужно быть врачом, чтобы знать, что он серьезно болен, и Уилл чувствует, как от этой мысли в горле встает ком.

— Привет, папуль.

Эдрик смеется, но смех быстро перерастает в болезненный кашель.

— Боже, должно быть я по-настоящему паршиво выгляжу, если ты так меня называешь.

Уилл не улыбается. Он садится на стул рядом с кроватью. У изголовья стоит капельница, трубка тянется к тыльной стороне ладони отца, так что Уилл прикасается к его предплечью, старательно сдерживая дрожь.

— Что сказал врач?

— Какую-то белиберду, я даже не слушал.

— Папа.

Эдрик пару мгновений молчит, поджав губы.

— Он дал мне неделю. Сказал, что моей печени крышка. Конечно, я сам виноват. Давно стоило бросить пить.

Уилл выдыхает и прислоняется лбом к кровати, непролитые слезы жгут глаза.

Эдрик мягко проводит ладонью по темным вьющимся волосам.

— Эй, все хорошо, малыш.

— Ты умираешь. Как это может быть хорошо? — Всхлипывает он.

Его отец не отвечает. Он просто продолжает гладить Уилла по кудрям, пока его плечи не перестают дрожать.

— Пей свой кофе, дружок. Мне надо тебе кое-что рассказать.

Уилл выпрямляется на стуле и вытирает слезы, отхлебывая остывший кофе.

Его отец не произносит ни слова. Он не сводит глаз с Уилла, словно собираясь с мыслями.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя?

Уилл кивает, не уверенный в своем голосе.

Эдрик выдыхает.

— Я кое-что тебе расскажу, но просто помни, что я люблю тебя больше всего на свете, несмотря ни на что. Ты мой сын, хорошо?

Сбитый с толку, Уилл просто смотрит на него и медленно кивает.

Эдрик делает глубокий вздох и прикрывает глаза.

— В 1981, сразу после того, как мы с твоей мамой начали встречаться, она на две недели уехала в Париж, к родственникам. Я, идиот, так и не сказал ей, что люблю ее, но сейчас я об этом не жалею. — Он облизывает губы. — Эмми, Эммелин, твоя мама, она там встретила кое-кого. Ему было всего шестнадцать, но он уже учился на медицинском в университете. Она говорила, он обладал этим старомодным очарованием и изысканностью.

Внутренности Уилла сворачиваются в узел, когда его разум складывает воедино кусочки еще раньше, чем его отец заканчивает свой рассказ.

— Они переспали, — продолжает Эдрик. — Всего раз. Просто интрижка. Это ничего не значило. — Его слова звучат как отрепетированный текст, и Уилл задумывается, сколько раз его мама использовала эти же фразы.

— Когда она вернулась, я наконец признался ей в любви. Мы начали ходить на свидания и поженились еще до того, как все стало… заметно. — Он прочищает горло, медленно моргая слезящимися глазами. — Я знал, что ты не мой. Мы обсуждали… аборт, но она отказалась, и я не хотел заставлять ее проходить через это. Мы решили… что ты будешь нашим. Эмми не хотела портить жизнь студенту-медику, так что мы никогда с ним не связывались.

Уиллу остается лишь беспомощно смотреть на своего… не-отца. Он чувствует себя опустошенным — униженным. Как они могли скрывать это от него?

Эдрик подается вперед, отчаянно желая завершить свою исповедь.

— Когда тебе было около трех лет, мы попытались завести ребенка. У нас ушел год, чтобы понять, что это невозможно. Это разбило твоей матери сердце. Думаю, тогда она и начала отдаляться. Я так боялся проснуться однажды утром и не застать вас двоих. — Он сглатывает. — Я оказался почти прав. Не знаю, почему она оставила тебя со мной, но я рад, что она так поступила. — Он тянется к руке Уилла, решимость придает ему сил. — Даже если в твоих жилах течет не моя кровь, ты все еще мой сын, понимаешь? Если бы мне довелось пережить это снова, я бы не стал ничего менять. — Потом он слабо улыбается. — Разве что, пил бы меньше. Боже, твоя мать убила бы меня за то, что я вывалил это на тебя. Она не хотела, чтобы ты знал.

Уилл с шумом втягивает воздух, пытаясь оставаться спокойным.

— Как его звали? Студента-медика?

Эдрик немного смещается на кровати, морщась от боли, и удобней ложится на подушки.

— Ганнибал Лектер.

***

Уилл не ищет его.

Даже после того, как мужчина, вырастивший его, мертв и похоронен, Уилл не ищет человека, который произвел его на свет. Потому что это кажется предательством. Несмотря на все, он все еще любит своего отца, и не важно, кровный он или нет.

В любом случае, в этом нет смысла. Ему известны только имя и возможная профессия. К тому же, он не знает наверняка, точны ли его сведения.

Месяц спустя, после того, как случай домашнего насилия заканчивается застреленным напарником и кухонным ножом в собственном теле, он перестает быть полицейским. Он подает заявление в ФБР. Ему отказывают. Слишком нестабилен. Они принимают его на должность преподавателя и не очень тонко намекают на необходимость пройти психологическое освидетельствование.

Уилл проводит десять минут в кабинете Фредерика Чилтона. Он вылетает оттуда и отказывается даже думать о новом психиатре.

Проходит пять лет. Уилл скрашивает свой досуг спасением бездомных собак. Они заполняют пустоту его дома нетерпеливым лаем, высунутыми языками и покрывают каждую поверхность своей шерстью. Через некоторое время он убеждает себя, что сможет быть счастлив.

А потом он видит своего отца в новостях.

Доктор Ганнибал Лектер — прозванный прессой Ганнибалом-Каннибалом — смотрит на него с экрана телевизора. Большая часть его лица скрыта за белой пластиковой маской. Он одет в смирительную рубашку и прикован к тележке. Рядом с ним постоянно дежурят два охранника.

Уилл знает, что ему не стоит этого делать, но он смотрит каждое интервью о сумасшедшем докторе. Он проводит часы за компьютером, даже опускается до чтения статей Фредди Лаундс на TattleCrime.com, копаясь в прошлом каннибала.

Большая часть его жизни покрыта мраком. В возрасте двадцати лет он иммигрировал в Америку и стал успешным хирургом в Госпитале Джона Хопкинса. Он был всеобщим любимцем, несколько раз в год устраивал впечатляющие званные ужины. Он был знатоком изящных искусств. Джентльменом.

Он безупречно скрывал свою сущность, пока Мириам Лас, агент-стажер ФБР, не наткнулась на его рисунки, узнав лицо одной из жертв Чесапикского Потрошителя.

Ей повезло. Если бы она промедлила еще хоть мгновение, смотря на рисунок, то закончила бы на обеденном столе Лектера, поданная как главное блюдо на очередном его претенциозном ужине.

***

Проходят недели. Наступает лето, и его занятия заканчиваются, оставляя ему слишком много свободного времени, большинство из которого он проводит за изучением Ганнибала Лектера, вопреки всему надеясь, что где-то на просторах сети существует мужчина с таким же именем, только так убеждая себя, что монстр в обличии человека не является его отцом.

Он находит других Ганнибалов, других Лектеров, но никого с таким же именем и фамилией, и никто из них по возрасту не подходит под описание таинственного любовника его матери.

Только если она не солгала о его имени, возрасте и обучении. Он не так хорошо помнит мать, чтобы определить была ли она на это способна.

Уилл едва не дает себе пощечину, когда наконец понимает, как положить конец своим мучениям. Он валяется на диване, бездумно листая каналы на старом телевизоре, когда натыкается на повтор «Шоу Мори Повича». Это дневное ток-шоу — просто чушь собачья, но он замирает, когда слышит одну из тех самых избитых фраз:

— Вероятность отцовства — ноль процентов.

Толпа начинает шипеть и свистеть, женщины всхлипывают, униженный мужчина встает с кресла и твердым шагом покидает сцену, и Уилл Грэм садится, понимая, что есть очень простой способ выяснить правду.

Уилл не собирается идти на ток-шоу — хотя Джерри Спрингер, скорее всего, продал бы почку за возможность взять интервью у человека, который заявляет, что он — давно потерянный сын Ганнибала Лектера, но у него есть возможность получить образец ДНК Лектера. У него достаточно влияния в Куантико, чтобы попросить одного из лаборантов сделать мазок в научных целях.

Он ищет в интернете ДНК-тесты и находит лабораторию, которая известна точными результатами — и анонимностью — и заказывает домашний набор для мазка.

***

Уиллу в самом деле приходится стоять в очереди за образцом ДНК Лектера. Редко можно найти серийного убийцу, обладающего такой жестокостью. Уилл был бы раздражен, если бы не был так благодарен за анонимность. Мазок с щеки Лектера приносит симпатичная, но весьма застенчивая лаборантка. Когда она передает его Уиллу, ее руки дрожат. Он заставляет себя улыбнуться и благодарит ее за помощь.

Она слишком нервничает, чтобы задавать вопросы, и быстро убегает, с тоской оглядываясь через плечо, как только выходит в коридор. Уилл не обращает на это внимание, слишком поглощенный стеклянной колбой с тампоном внутри.

Когда Уилл приходит домой, он собирает свою слюну — это совсем не больно, хотя немного щекотно — и аккуратно кладет палочку в специальную упаковку, чтобы отнести на почту утром.

Спустя долгую, полную искусанных ногтей неделю, приходят результаты, и он берет себя в руки, прежде чем открывает конверт.

Внутри лежит письмо, убеждающее всех клиентов, что лаборатория использует лучшие технологии ДНК-тестирования, чтобы получить самые точные результаты. В конце концов, если Лектер не его отец, тест без всякого сомнения предоставит ему исчерпывающие доказательства, и Уилл наконец сможет успокоиться.

Сделав глубокий вдох, он смотрит на результаты.

Уилл не знает, как долго он сидит на диване, но скоро его собаки начинают скулить от голода, и он, вздрогнув, выходит из забытья. Уилл встает и автоматически наполняет миски едой и водой. Его живот урчит, но он не думает, что сейчас способен проглотить хоть кусочек.

Его взгляд постоянно возвращается к цифрам на бумаге — 99,99997%. Такова вероятность того, что доктор Ганнибал Лектер его отец, едва ли у мужчины есть тайный брат, так что можно округлить число до ста.

В результатах перечислены их схожие генетические маркеры, называемые аллелями. Уилл задается вопросом, что еще у них общего.

***

Занятия Уилла возобновляются, и он с облегчением возвращается к преподаванию. Что угодно, чтобы отвлечь его от собственных мыслей.

Облегчение покидает его в тот момент, когда одним утром он видит Алану Блум — уважаемую коллегу и человека, самого близкого к его понятию друга — стоящую у дверей его кабинета. Она мягко и немного натянуто улыбается ему, и ее улыбка является единственным предупреждением перед тем, как Джек Кроуфорд появляется за ее спиной.

Целую секунду Уилл уверен, что Кроуфорд каким-то образом узнал об их с Лектером отношениях и пришел сюда, чтобы взять его под стражу, в качестве «меры предосторожности». Разумеется, эта мысль абсолютно лишена логики, но она заставляет его сердце бешено колотиться, и Уиллу едва удается заглушить страх, когда тучный мужчина подходит к нему.

— Уилл, — ласково говорит Алана. — Это агент Джек Кроуфорд.

— Я бы предпочел поговорить наедине. Спасибо, доктор Блум.

Она недовольно поджимает губы и, уходя, бросает на Уилла сочувствующий взгляд. Уилл не слишком беспокоится. Он знает, что она останется поблизости, в любое мгновение готовая вернуться, если ему станет слишком некомфортно.

Иногда он думает, что легко мог бы в нее влюбиться.

Они вместе заходят в его кабинет, и Кроуфорд сразу переходит к делу.

— Мне известно, что у вас весьма любопытный подход к наблюдению за местами преступлений, доктор Грэм.

Уилл хмурится.

— Я не доктор, — он поправляет свои очки так, что темная оправа обрезает лицо Кроуфорда. — И я больше этим не занимаюсь. Вредно для моего психического здоровья, — резко говорит он.

— Может, взглянете на несколько фотографий? — настойчиво говорит агент, протягивая ему бежевую папку.

Уилл автоматически принимает ее, но бросает на Кроуфорда тяжелый взгляд.

— Фотографии отличаются от настоящего места преступления, но вы и так это знаете. Что вам нужно, агент Кроуфорд?

Агент впервые выглядит удивленным, а затем растягивает губы в улыбке.

— Вижу, вашу проницательность не преувеличивают, мистер Грэм.

Уилл молчит, ожидая продолжения.

Улыбка Кроуфорда угасает, и он указывает на папку.

— Просто взгляните и скажите мне, что думаете.

Уилл не любит, когда ему приказывают, но любопытство растет с каждой секундой. Он открывает папку и вдох застревает у него в горле.

Его разум уже воспроизводит сцену убийства, и через мгновение он вздрагивает и закрывает папку.

— Кто-то копирует работу Лектера? — Спрашивает он, слыша свой голос словно издалека.

Кроуфорд кривит губы, и Уилл успевает уловить вспышку сомнениявины на его лице.

— Лектер убил Джереми Олмстеда, я в этом уверен, — заключает Уилл, скорее, чтобы заглушить тишину его собственных сомнений в том, что его отец мог быть невиновным мужчиной, обвиненным из-за ложных улик. Он знает, что представляет из себя Лектер.

— Это идеальное соответствие, — говорит Кроуфорд.

— Потрошитель не повторяется. Его жертвы для него свиньи, но все они своим особым, уникальным образом безвкусны, и поэтому их смерти тоже должны быть уникальны.

Глаза Кроуфорда немного расширяются. Возможно, он не ожидал, что Уилл так много знает о Лектере. Он очень тщательно следил за тем, чтобы не показывать ничего больше легкого научного интереса в этом человеке. Он даже не включил его преступления в учебную программу. Может, никогда не включит.

— Подробности смерти Олмстеда не были разглашены широкой публике. Нескольких сухих фактов точно бы не хватило для детального воспроизведения убийства.

— Тогда это сделал кто-то внутри. Или, может, Лектер рассказал кому-то. Вам стоит спросить его.

— Вообще-то, я бы предпочел, чтобы это сделали вы.

Уилл не уверен, что он не ослышался. Он несколько секунд смотрит на агента.

— …Прошу прощения?

Кроуфорд делает шаг к нему, тесня Уилла назад.

— Не согласитесь ли вы побеседовать с Ганнибалом Лектером?

Инстинкты твердят ему сказать «нет». Он не хочет иметь ничего общего с таким как Лектер. Этот мужчина садист, которому явно не хватает знаний об общепринятой морали. Он бы живьем содрал с кого-нибудь кожу за то, что тот болтал по телефону во время фильма (хотя, на самом деле, кто не думал об этом?).

Однако в глубине, под инстинктами таится желание, почти жажда, чья сила оказывается невероятно убедительной. Это может быть твоя единственная возможность поговорить с отцом.

Уилл хмурится. У него был отец. Его звали Эдрик Грэм, и он любил его до самой смерти. Лектер не больше, чем прославленный донор спермы. Скорее всего, у него есть полдюжины незаконнорожденных детей по всей Европе. Чудовища, вроде него, используют людей, а потом отбрасывают их в сторону, не испытывая ни малейшего проблеска сочувствия. Возможно, его мать осознала, кто Лектер такой, и именно поэтому не хотела рассказывать ему о ребенке.

Желание узнать свое истинное происхождение все крепнет, и его рот сам по себе произносит:

— Хорошо, я поговорю с ним, но на этом все.

Кроуфорд даже не пытается скрыть ликование и выходит из кабинета, через плечо бросая, что он назначит ему встречу с Лектером этим вечером.

Уилл сглатывает комок желчи и идет в аудиторию.

***

Государственная больница Балтимора для душевнобольных преступников представляет собой большое, угнетающее здание. Уилл ненавидит такие места. Он всегда боится, что не сможет уйти.

Этому способствует открытие, что главой больницы является никто иной как Фредерик Чилтон. Уиллу почти становится жаль отца, когда он узнает, что Чилтон настаивает на том, чтобы лично проводить лечение Лектера. При таком раскладе смертная казнь кажется милосердней.

— Приятно видеть вас снова, Уилл. Я был так обеспокоен, когда узнал, что вы решили не продолжать лечение, — елейным голосом говорит Чилтон.

Уилл едва смотрит на него, когда они пересекают пост охраны, за которым сидит сутулый охранник, чей взгляд следит за ним с удивительной настороженностью.

— Что ж, в последнее время я не имею дел с убийствами, так что я бы сказал, что прекрасно справляюсь без вашего… лечения.

Чилтон принимает это за дружескую подначку, что является чушью, но Уилл не поправляет его.

— Потом дальше по коридору? Последняя камера слева? — спрашивает он, указывая направление кивком головы.

— Да, верно. Я стараюсь свести к минимуму его контакты с остальными пациентами. Ему хорошо удается расстраивать людей. Миггс — пациент, который занимал соседнюю камеру — почти откусил себе язык на прошлой неделе после того, как Лектер несколько минут шептал ему что-то на ухо. — Чилтону, похоже, слишком нравится обсуждать дурные манеры Лектера. У Уилла проскальзывает мысль, что именно он мог проговориться о деталях смерти Олмстеда. Это вполне возможно.

Чилтон делает шаг дальше по коридору, но Уилл кладет ладонь ему на плечо, останавливая.

— Дальше я сам. Я знаю, как себя вести.

Он выглядит оскорбленным.

— При всем уважении, Уилл, но я сомневаюсь, что вы хоть раз в жизни имели дело с кем-то подобным Ганнибалу Лектеру.

— Я справлюсь, — говорит он, устремляясь по коридору раньше, чем Чилтон успевает его остановить. Он слышит, как мужчина фыркает и разворачивается, что-то бубня себе под нос.

Чем ближе камера Лектера, тем сильнее Уилл начинает нервничать, но он лишь упрямо сжимает зубы и шагает вперед. Пять минут — максимум десять — и он сможет уйти.

Камера Лектера ограждена толстым стеклом. Скорее всего, пуленепробиваемым. Едва ли оно обеспечивает уединение. Уилл почти морщит лицо в недовольной гримасе. К мужчине относятся как к животному в зоопарке. Это отвратительно.

Неприметная занавеска висит около туалета, но все остальное ничем не скрыто. Его кровать, стул и стол, его книги, рисунки. Все это выставлено на всеобщее обозрение. Уилл задумывается, нравится ли это Лектеру. Этот человек всегда любил устраивать шоу.

В коридоре установлены две камеры, направленные на Лектера. Вероятно, одна для поста охраны, а вторая для кабинета Чилтона. Уилл изо всех сил старается игнорировать их.

— Что ж, вы определенно не журналист, — говорит Лектер. Его акцент трудно определить, но он похож на смесь западноевропейского и французского. Он откладывает угольный карандаш в сторону от рисунка и уделяет свое внимание Уиллу.

Уилл смотрит на него в ответ, не в силах удержать себя от сравнивания его лица со своим. Они совсем не похожи, слава богу. Кожа Лектера бледная, волосы с проседью. Он выглядит осунувшимся, как будто потерял вес, и его острые скулы, вероятно, единственная выдающаяся черта его лица. Абрис его губ образует идеальный лук купидона, и они изгибаются в удовольствии, когда он смотрит на своего гостя.

У Уилла темные, вьющиеся волосы, округлое лицо и длинные ресницы — так что очевидно, что он пошел в мать, хотя линия челюсти у него дедушкина. В нем нет ничего, что выдавало бы его родство с Лектером, разве что на уровне хромосом.

— Я учитель, — говорит он, удерживая взгляд на бледных бровях Лектера. — Уилл Грэм.

— И чему вы учите, мистер Грэм?

— Криминальному профилированию, в Куантико.

Лектер откидывается назад на стуле и складывает ладони под подбородоком.

— Я был наставником молодых врачей в мою бытность хирургом. Я всегда рад помочь коллеге-учителю. Желаете послушать мою историю, чтобы потом пересказать ее своим будущим агентам и заставить их думать, будто они действительно способны понять чудовищ, на которых будут охотиться? — Голос Лектера мелодичный, насмешливый. Его улыбка кажется слишком острой.

Уилл отзеркаливает ее, невольно копируя выражение лица Лектера.

— Извините, вас нет в учебном плане. Может быть, в следующем году. Вообще-то я здесь по просьбе Джека Кроуфорда.

Брови Лектера лишь слегка изгибаются.

— Он отправил учителя раскапывать мои маленькие тайны? Похоже на отчаяние.

Уилл фыркает, думая, что мужчина и вправду отчаялся, раз пришел к нему за помощью.

— Возможно, но я не за этим пришел. Я достаточно хорошо вас понимаю.

— Очень в этом сомневаюсь.

— Вы будете удивлены. — Он переводит взгляд на переносицу Лектера. Есть специальные правила для такого рода допросов — быть обходительным, установить доверительные отношение — но Уилл никогда не любил следовать правилам.

— Вы кому-нибудь рассказывали о том, как убили Джереми Олмстеда, в деталях?

Глаза Лектера расширяются в притворном удивлении.

— А, так вы пришли узнать о моем поклоннике.

Он встает из-за стола, подходит к стеклу и становится прямо напротив Уилла, выпрямив спину и сцепив руки за спиной. Он втягивает воздух и кривит нос.

— У вас ужасный вкус в лосьонах, мистер Грэм. Полагаю, это — вместе с помятой одеждой и отсутствием обручального кольца на пальце — означает, что дома вас никто не ждет.

Его слова звучат угрожающе, но Уилл не понимает, чем именно он угрожает. Едва ли сейчас он способен нанести серьезный вред. Может Чилтон и идиот, но он знает, что лучше не позволять охране слишком расслабляться рядом с таким человеком, как Лектер.

— У меня есть собаки, — говорит он, не уверенный, намекает ли Лектер на что-то или просто пытается отвлечь его от вопросов о подражателе.

— Они не в счет.

Уилл гневно смотрит ему в глаза, немного задетый этими словам, и переводит тему.

— Ваш поклонник жаждал узнать о вас все, и его знаний хватило, чтобы воспроизвести вашу работу. Хотя, он совсем вас не понимает, — он задумчиво хмурится. — Вы насмехаетесь над ним, сидите в стороне и наслаждаетесь хаосом, в то же время считая само исполнение… посредственным.

Глаза Лектера немного светлеют, и Уилл замечает алые крапинки вокруг зрачка.

— Прекрасная дедукция, мистер Грэм. Я вас недооценил.

— Люди часто допускают ту же ошибку, — нервно отвечает он. Что-то не так, но Уилл не может понять, что именно.

— Уверен, мой юный поклонник сталкивается с такой же проблемой — его недооценивают, упускают из виду. Я способен оценить копию, когда она выполняется в надежде улучшить собственный навык.

— Исключительность вы цените больше, чем подражание.

Лектер склоняет голову набок.

— Это, в какой-то степени, правда. — Затем он облизывает губы, удивляя профайлера.

Уилл отходит от стекла, не уверенный в том, как он оказался так близко.

Лектер лишь смотрит на него, почти пожирая глазами его лицо.

Внезапно Уилла наполняет желание оказаться как можно дальше отсюда.

— Спасибо, что уделили время. Доброй ночи, — по привычке говорит он, затем поворачивается к выходу, не дожидаясь ответа Лектера.

— О, уверен, такой она и будет. Будьте осторожны по дороге домой, мистер Грэм, — отзывается доктор, в очередной раз издеваясь.

Уилл вздрагивает, и его шаги немного ускоряются, пока он идет к посту охраны, чтобы сдать пропуск посетителя. Он отмечает, что за время разговора с Лектером охранник сменился, потому что теперь вместо сутулого охранника на посту сидит чернокожий мужчина с густой бородой. Новый охранник дружелюбно улыбается и машет рукой на прощание. Уилл просто кивает головой, слишком напряженный, чтобы улыбнуться в ответ.

Он сбегает вниз по лестнице к парковке и садится в машину.

Слова Лектера все еще звучат у него в ушах, когда он улавливает движение в зеркале заднего вида, позже он стукнет себя по лбу за то, что не проверил задние сиденья, но сейчас он чувствует, как что-то оборачивается вокруг его шеи, перекрывая дыхание, и инстинктивно реагирует.

Уилл не прикасается к веревке. У него нет при себе оружия, но есть большие пальцы, и он не чувствует угрызений совести, когда заводит руки назад, нащупывая лицо нападавшего, и вонзает пальцы в мягкое, уязвимое глазное яблоко.

Его противник кричит и отпускает веревку, чтобы схватиться за раненный глаз, и Уилл поворачивается и наносит удар в висок. Это заставляет мужчину растянуться на сидениях, и его стоны боли, наконец, умолкают.

Уилл мгновенно узнает его, и мысленно залепляет себе пощечину за то, что упустил очевидные вещи.

Это сутулый охранник — тот самый, с внимательный взглядом. Не удивительно, что Лектер был так доволен. Уилл прошел мимо человека, о котором хотел узнать у доктора. И разумеется, доктор знал. Он лишь убедился, что подражатель знает о том, что Уилла дома никто не ждет. Если бы он был чуть более терпелив… если бы подождал, пока Уилл немного ослабит бдительность…

Очень неряшливо. Мой отец бы не одобрил.

Уилл сжимает зубы, пытаясь выкинуть эту мысль из головы. Он трясущимися руками берет телефон и звонит по номеру, который Джек Кроуфорд оставил на папке с файлами по делу.

— Агент Кроуфорд? Это Уилл Грэм. Я только что нашел вашего подражателя.