Мне бы хотелось, чтобы вы читали эту главу под вот это видео, если есть возможность: Enchanted Forest — Music & Ambience. Атмосфера создается такая волшебная.

Мальчик вздрогнул от резкого запаха сигар, который он ощутил, когда Юнги наклонился, чтобы рассмотреть ссадину на его коленке. Мужчина исподлобья взглянул на мальчика, вздохнул, выпрямился и принес мох. Указав взглядом на стоящее в углу кресло, Юнги прижал растение к ране, удерживая за голень, чтобы юноша не дергался. Тот весь притих, замер, потому что вспомнил, что не привык к тактильности: видно в том месте, откуда он родом, прикосновения либо редки, либо опасны.

Но мужчина избавил мальчика от неловкости и опасения, буквально через минуту отойдя от него. Чимин теперь сам прижимал мох, чувствуя, как жжение понемногу отступает.

— До города пешком идти несколько часов по прямой, никуда не сворачиваешь, понял? Там, возможно, найдешь того, кто приютит или знает тебя.

Мальчик сглотнул и кивнул. Время тянулось медленно, но с каждой ускользающей секундой тревога нарастала, ибо перспектива одному бродить по лесу его пугала. Он не знал, который час, и понимал, что когда выйдет отсюда, не сможет узнать, дойдет ли он до города до наступления темноты.

Однако как мальчик мог осмелиться попросить о ночлеге или пище? Этот мужчина холоден, грубоват, сидит сейчас на диване почти напротив, потягивая сигару и смотря перед собой. Юноша ощущал себя крошечным и беспомощным перед неизведанностью, но ему было стыдно за свою слабость. Лишь представить, что он поведет себя так, чтобы к нему проявили жалость, было немыслимо.

— Вы совсем один, — то ли как вопрос, то ли как утверждение зачем-то заявил мальчик, оглядев неухоженную хижину. Юнги коротко посмотрел на него и затянулся:

— Как и ты теперь, — мужчина прикрыл глаза и потер переносицу. — Но так даже проще. Заботиться нужно только о себе.

Мальчик не знал, что на это ответить. Он глупо уставился на свои голые ступни, потом согнул колени, чтобы согреть пальцы ног руками. Дождь за пыльным окном можно было лишь слышать, но не видеть, крыша хижины в некоторых местах протекала в небольшие котелки, расставленные по гостиной. Об один из них Юнги все же споткнулся, когда пошел за второй сигарой, расплескал воду, выругался себе под нос и принес старую тряпку. Юноша смущенно наблюдал за этим, боясь улыбнуться, чтобы не разозлить мужчину еще больше.

И все же мальчик ощущал странное притяжение, которое приковывало его к этому месту. Вероятно, это всего лишь усталость, клонившая в сон, но ему было так страшно вновь оказаться посреди мокрого, враждебного леса, что он на протяжении получаса пытался составить в голове подходящий монолог, чтобы Юнги позволил ему остаться.

Хоть юноша и не мог вспомнить, где находится его дом, он ощущал, что там еще более жутко, чем среди деревьев. Интуитивно мальчик чувствовал опасность там, откуда он пришел, ведь не зря некоторые части тела болели, словно от ударов. Юноша немного поднял рубаху и обнаружил в районе рёбер синяк; во взгляде Юнги, который посмотрел на него, заметив движение, лишь на мгновение скользнуло сочувствие и даже желание помочь. Но мужчина не хотел иметь ничего общего с этим ребенком. Он выглядел как потрепанный ангел, как что-то светлое, невинное, то, чему здесь точно нельзя находиться. Если Юнги, проявив эгоизм, из личного желания прекратить одиночество решит оставить его, Воришка точно изменится в худшую сторону. Либо, что хуже, достанет из мужчины самое лучшее, что в нем есть, а потом сбежит домой, когда вспомнит, откуда он.

Ливень закончился, и лишь изредка поредевшие и сонные капли били по крыльцу. Юнги решил не выжидать и, как только шум за окном прекратился, попросил незваного гостя удалиться. Тот со вздохом поднял с нагретого кресла свое худое тело, поблагодарил старшего за выданную чистую одежду — ведь все же Мин не мог отпустить мальчика вот так, во всем рваном и грязном. Как только дверь за юношей затворилась, Юнги помыл посуду, которую оставил юноша после себя. Мужчине хотелось поскорее избавиться от следов, нарушивших его покой. Вернувшееся одиночество сладостью отдалось в горле, и Мин улыбнулся. Он спустился в подвал, в мастерскую.

Магия, естественно, была запрещена, но изготавливаемые втайне экстракты, зелья, привороты и прочие прелести стоили очень даже неплохих денег. Прознав об этом в одном из подпольных кабаков, Юнги, будучи тогда подростком, решил узнать подробнее об услышанном. Его всегда тянуло к запретному. И вот уже десять лет мужчина один из лучших зельеваров, магов, колдунов, если угодно. Он умудрялся находить места и людей, которые имели в своей библиотеке старые книги о магии, но, к сожалению, он был самоучкой, хоть и со способностями. В начале своего творческого пути Юн даже полагал, что, вероятно, в его роду есть волшебники, ведь как иначе он без особых усилий смог со временем разбирать магические формулы и даже создавать свои путем тщательных расчетов?

C418 - key (slowed + reverb)

Именно его работа и служила основной причиной одиночества Мина. Еще и скверный характер, конечно. Но нужно было очень хорошо узнать человека, чтобы доверить ему этот криминальный факт своей повседневности — ибо в случае огласки Юнги ждала гильотина. Поэтому Юн и повел себя агрессивно, увидев мальчика: показалось, что кто-то рассказал о его деятельности и теперь на пороге дома оказалась стража. Но всем своим потерянным и испуганным видом тот будто молил о помощи.

И зачем только мужчина о юноше этом думает? Пускай тот сам разбирается в своих проблемах, а Юн выполнит два заказа, которые должен отвезти завтра к вечеру. Первый был простой, элементарный — приворотное зелье для молодого красавца. Чем чаще Юнги практиковался, тем больше классификаций он смог выделить: важнейшим ингредиентом напитка была поганка. Как бы странно ни звучало, но именно она воздействовала на чувства сильнее всего, и в зависимости от размера гриба можно было определить, на кого стоит наложить заклятье. Чем больше поганка, тем моложе должна быть жертва. Постоянными клиентами в этом вопросе все же были не девицы, а женщины или старухи — ведь им уже сложнее привлечь наружностью. Но такие зелья стоили относительно недорого, всего сто серебряных монет. Прочитав заклинанье, уже давно выученное наизусть, Юнги бросил в котелок четыре лепестка фиалки, и жидкость забурлила, вспыхнула красным, пошла волнами и вибрациями, а потом успокоилась, приобрела приятный аромат, и Мин налил напиток во флакончик. Важно было держать зелье в тепле, поэтому бутылочка отправилась к нагревателю. Следующий заказ был гораздо сложнее: нужно было создать зелье воскрешения.

С ним Юнги сталкивался лишь единожды, год назад, и поклялся больше не браться за подобное, уж слишком негуманно и жутко он себя ощущал. Но сумма, предложенная от человека, на лице которого плотно сидела тканевая маска и видны были лишь черные глаза, покрывала все долги Мина за покупку закончившихся ингредиентов, и хватало еще и на починку дыры в крыше и обновку сноровки для лошади — красавица Бель стояла в грубо отесанной конюшне на заднем дворе, а сбоку, привалившись от неровности земли к стене дома, дремала карета с ландо — в ней удобно было провозить товары, потому что внутрь никто не заглядывал, ведь обычно в таком ездил человек, а не запрещенные вещества.

Сглотнув, Юнги приступил к зелью. Он зажег больше свечей, чтобы не ошибиться в выборе пробирок и склянок, а также чтении состава: одна из сложностей магии заключалась еще и в том, что почерк писарей делал слова не всегда читаемыми и похожими друг на друга, а в случае ошибки мог произойти взрыв. И дело было даже не в опасности ранений, а в том, что при взрыве жидкость выделяла настолько едкий запах, что стражи, периодически очесывающие окрестности, запросто поняли бы, что вызвало этот переполох. Рука мага дрожала, когда он прокручивал в голове то, что по его вине какой-то человек оживет. Но деньги были так нужны…

Вытерев пот, Юнги поочередно бросал в котел ингредиенты, размеренно помешивая, выжидая необходимое время для добавления следующих. В эти минуты, отсчитываемые песочными часами из блекло мерцающего золота, мужчина внимательно снова и снова перечитывал указания к дальнейшим действиям. В подвале стало совсем душно и жарко, Юнги закатал рукава рубахи, — снимать одежду было нельзя, она хоть немного защищала от едкой жидкости, которая могла выплюнуть в него из котла. Этот напиток светился ярче более простых зелий, походил раскраской и температурой на лаву, и после приготовления его нужно было остудить. Тогда масса приобретала густоту, как у теста для оладий, а раздробленные кости быка собирались в комочки — считалось, что именно в этом животном кипит сила, способная возродить тело. Да, по консистенции напиток скорее мог вызвать рвоту, чем оживление, но трупу ли жаловаться?

Юн потратил пять часов и вышел из подвала голодным и уставшим, даже не сумев убедиться, что сделал все правильно — перед глазами все попросту расплывалось, и мужчина не мог различить, того ли цвета итоговое зелье, как показано на картинке. Оторвав немного хлеба и запив дождевой водой, сидя на продавленной постели Юнги посмотрел в окно. Снова шел дождь. На миг у него в голове проскользнула мысль о Воришке, но он тут же ее отмахнул — это совсем не его дело.

Рухнув на подушку, Мин тут же уснул.

🧙🏽🧙🏽🧙🏽

Fading Language — What Doesn t Hold Is Bound to Break

Юноша тем временем жался к стволу мокрого от дождя дерева, всматриваясь в темноту. Он без лишних поворотов, как и говорил Юнги, брел прямо без остановки, но чем кромешнее опускалась тьма, тем страшнее мальчику становилось. Мин не дал ему никакого источника освещения, и даже бутылку с водой не предложил. Мысленно мальчик уже десятки раз проклянул мужчину за его безжалостность, но, к сожалению, эта злость через астрал не передавалась Юнги и никак не меняла ситуацию, поэтому агрессия скоро сменилась отчаянием, а затем страхом. Не зная ни своего имени, ни происхождения, юноша ощущал лишь безысходность и одиночество. А сейчас ему еще и мерещилось, что вокруг его ушей летали феи, нашептывая небылицы. Память у мальчика потеряна частично — он помнил все касательно окружающей его действительности, но вот о себе… будто он вдруг оказался в этом теле, но изначально оно ему не принадлежало.

Так вот он прекрасно знал, что феи далеко не милые, как их описывают в детских книжках, а их лица круглые, с узкими морщинистыми глазами, во рту у них острые зубы, которыми они могут укусить, если их разозлить. Но где-то есть и добрые феи — те самые зубные; вот они и правда очень красивы, похожи на городских девиц в потрепанных, но в чем-то изысканных нарядах. Просто эти существа не показываются людям после их массового «воровства». Красота всегда влекла людей, как ворон золото, заставляя ловить фей в клетки, а потом продавать на аукционах безделушек.

Думая обо всем этом, вслушиваясь в шелест листьев и шуршание веток, юноша немного отдохнул и расслабился. Желудок ворчал, а мальчик не знал, когда был его последний прием пищи. Чтобы поскорее добраться до города, найти ночлег и работу, он поднялся и зашагал прямо, обнимая себя руками. Внутренне юноша надеялся услышать человеческие шаги позади, обернуться и увидеть Юнги, который с виноватым видом предложит вернуться обратно. Но естественно этого не произошло. Поэтому мальчик шел вперед и вперед, потом эмоции взяли верх, и он вовсе побежал, упал на мокрую рыхлую землю, поднялся, побежал вновь, крича от беспамятства о помощи, не заботясь о безопасности от возможно находившихся неподалеку зверей.

Кто он? Почему его все оставили? Почему он совсем один?

Юноша без сил рухнул на землю, громко и часто дыша. Так он и заснул, и беспокойный сон его сопровождался кошмарами, болью в ступнях из-за жмущих грубых сапог Мина и голодном животе. Утром мальчик открыл глаза, но ощущал, будто совсем не спал эту ночь. Он встал, протирая глаза, побрел дальше, и вдруг кубарем покатился в овраг, собрав рубахой прилипшие листья и грязь. Отдышавшись и отряхнувшись, потирая ушибленный висок, мальчик подумал — он ведь может представляться именем Юнги! Тот редко выезжает в город, живет посреди леса, так что вряд ли этот обман будет раскрыт жителями. Он по крайней мере может пользоваться этим, пока память не вернется. Итак, с наступлением утра новоиспеченный Мин Юнги наконец дошел до города. Там как раз начиналась суматоха, на рынке выставляли товары торговцы, фонарщики тушили огонь в фонарях; юноша услышал справа от себя звук удара о металл и его осенило: можно ведь работать кузнецом. На столбе возле кузнечной как раз висела табличка о поиске ученика. Мальчик скромно посмотрел на хозяина лавки, подойдя к нему. Но едва он, сжав кулаки,

решил представиться, грубый голос произнес:

— Не стой под искрами.

— А… Извините. Вам ведь ученик нужен? Я… Юнги. Мин Юнги.

— У тебя не руки, а кости, ни один из молотов не поднимешь. Еще и дурно пахнешь, распугаешь мне клиентов. Так что проваливай, — погрозил кузнец еще красным ножом.

Но мальчику здесь понравилось. Искорки, вылетающие после каждого удара, разнообразное оружие, висевшее на стенах, украшения, лежавшие на прилавке — все это манило, все это являлось абсолютно незнакомым в плане техники исполнения.

Юноша решил пройти дальше на случай, если где-то здесь есть вода, чтобы хотя бы умыться. Таковую ему благосклонно предложила женщина — в ведре были остатки хозяйственного мыла, которым она стирала белье. Это помогло мальчику отмыть лицо, волосы и руки. Также он стащил яблоко с одного из ящиков с фруками. «Воришка» — всплыло у него в голове голосом Юнги, но он тотчас же отмахнулся. Перекусив хоть этим, мальчик грелся на солнышке и ждал, пока его смольные волосы высохнут, чтобы вновь заявиться к кузнецу.

Yung Lean - Agony

И так он приходил в течение дня. Мужчина поначалу удивился и недовольно рявкнул, потом вовсе замахнулся на мальчика кулаком, но тот спустя некоторое время все равно возвращался и упрямо просил взять его к себе.

В конце концов кузнец взялся и дал в руку юноше молот, которым он выковывал меч. Но мальчик едва смог удержать предмет, только подперев его еще и второй ладонью.

— Вот видишь. Это не твое.

— Можно ведь делать и что-то маленькое, вот, как это например, — указал на кольца юноша.

— Послушай. Я уже не молод, как ты, и не могу уже ковать так же много, как раньше. Именно поэтому мне нужен сильный человек, которого я смогу обучить, а вот я буду заниматься бижутерией.

— Просто дайте мне шанс. Я смогу постараться и укрепить свое тело, чтобы работать у Вас!

Кузнец вздохнул, почесал нос и подумал: к сожалению, особого наплыва желающих не появлялось, такая тяжелая физическая работа утомляла и пугала. А у этого мальчишки глаза горят, амбиции и энтузиазм в нем так и плещутся…

Вот так юноша, взявший себе имя колдуна, и стал работать кузнецом. Комнату ему дали на чердаке, ночью, когда он не так сильно уставала, он мог из окна разглядывать небо, желая поскорее начать вспоминать о своем прошлом. Мышцы рук и спины у него нещадно болели, дырявый матрас с кусающими его клопами совсем не позволял телу отдохнуть, и иногда юноша даже спал на полу, что не особо меняло положение, но хотя бы не было раздражающих насекомых.

Поэтому на первые заработанные деньги мальчик купил себе одеяло, пуховое. Кормили его бесплатно, хоть и просто, но юношу радовало, что он мог тратиться на что-то необходимое. Матрас и подушку он выбросил, одеяло разложил на полу, благо погода еще позволяла не мерзнуть по ночам. Жена кузнеца, увидев это, прониклась жалостью и купила мальчику подушку и еще одно одеяло, дала старую одежду мужа и даже стала добавлять сахар в чай юноши. Так потихоньку, но Воришка стал жить более-менее комфортно, а о Юнги и позабыл, как о не самом приятном событии его жизни.

🧙🏽🧙🏽🧙🏽

Air Shaper — Exit Strategypeace

Мин Юнги тем временем продолжал работать, постепенно закрывая долги и улучшая свою жизнь в старом доме. Как ни странно, ничего не могло заставить его так искренне улыбнуться, как вид крыши без прорех, чистой лошади и блестящей кареты с ландо, которая наконец ездила без наклонов и заносов в сторону. Отметить завершение всей перестройки колдун решил, купив дорогое вино и жирную, двухкилограммовую утку. Он тщательно следил за этой сложной в приготовлении птицей, чтобы все получилось, как надо. Сидя за большим прямоугольным столом, на миг Юнги ощутил одиночество. Большая утка, большая бутылка вина, большая тарелка, большой дом… Все было слишком громадным для одного маленького колдуна. Даже не было соседей, которых можно угостить.

По итогу мужчина удовольствия особого от трапезы не получил. Он хмуро доел свою порцию, завернул утку в ткань, поставив ее в темное прохладное место у заднего двора, и побрел в конюшню: хотелось поймать ушами ветер, прокатившись на Бель по полю. Закат мягко отливал рыжиной на смольных волосах, отдавал ржавчиной на щетине, и Юнги сильнее хлопал по бокам лошади, пригинаясь, наслаждаясь скоростью и тем, как она тревожила кровь. Бель рассекала меж травы, гордо подскакивая, плотно упираясь копытами в землю по приземлении; ее светлая грива мягко, волнами переливалась на ветру, мягко ложась и успокаиваясь, когда Мин решил замедлиться и возвратиться домой.

Присев на крышу в шерстяном пальто и грубых ботинках, Юнги достал дудук — его он получил взамен на сладости, которыми поделился с одним ребенком в городе. Обычно мужчина играл на этом инструменте в те дни, когда мысли ему не давали покоя. Сосредотачиваясь на мелодии, он мог забыть обо всем вокруг и погрузиться в чарующие звуки, которые, расплываясь по темноте, дарили ему долгожданное спокойствие.

А думал Юнги о том зелье воскрешения, которое продал больше месяца назад. Какое-то странное предчувствие таилось в широкой мужской груди, и каждый раз, когда он вспоминал об этом, сердце начинало громко биться.

Совершил ли он ошибку?

Кого воскресили с его помощью?

Губы съехали с музыкального инструмента, создав неприятный фальшивый звук.

Мин вздохнул и посмотрел на Луну. Та равнодушно плыла по небу, озаряя голубым светом рой деревьев и одинокий домик мужчины.

В эту ночь Юнги укутался в одеяло, с грустью смотря на пустое место рядом с собой и желая, чтобы кто-нибудь его согрел.

🧙🏽🧙🏽🧙🏽

Warpaint - Drive

Мальчик осторожно оглядывается уже в третий раз — его не отпускает четкое ощущение, что за ним кто-то следит. С одной стороны, это глупо, ибо он идет по центру города, где множество людей переговариваются между собой, кто-то активно выкрикивает о продаваемых им товарах, поэтому любой мог посмотреть на него. С другой же, ощущения были настолько сильными и тревожащими, что мальчик вспотел и посильнее прижал к себе сумку с продуктами, — жена кузнеца попросила его сходить за покупками — возможно, какой-то воришка позарился на него из-за еды. Ускорив шаг и мысленно успокаивая себя, юноша шагал по направлению к месту, которое уже именовал своим домом. Теплый свет от лампы на первом этаже лавки и тот, что горел в комнате супругов, дарил мальчику уют и некую детскую радость, будто он возвращается к родителям после школы.

За все это время он перепробовал множество способов вспомнить хоть что-то из своего прошлого. Он пил отвары, которые посоветовала знахарка на рынке, лежал часами по ночам и вместо сна напрягал мозг, копошась в руинах своего сознания, выбирал конкретные дни с полнолунием, молясь Богу с просьбами дать ему хоть какую-то подсказку. Но ничего не помогало. В сознании будто создался вакуум, пустота, темнота.

И все же кое-что ему узнать удалось. Спустя некоторое время опасений и сомнений, мальчик все же забрел в не самый безопасный район города. Там часто совершались преступления, продавали нелегальные товары и обучали магии.

Охрана регулярно наведывалась в это место, но наиболее продвинутые организации могли заранее знать о таких проверках и быстро собрать все необходимое, оставив помещение. Таким образом юноша и нашел гадалку, понадеявшись, что та хоть чем-нибудь поможет. Он поднакопил денег с работы, перенеся покупку новых ботинок, потому что те, что отдал ему Юнги, расквасились и противно скрипели при ходьбе.

— К сожалению, ты подвергся влиянию магии, — с загадочным видом произнесла гадалка. — Сам понимаешь, память просто так не теряют на такой долгий срок. Кто-то желал тебе зла и забытья.

От этого мальчику стало жутко. От незнания своего прошлого он даже не понимал, заслужил ли такое. Что если он натворил что-то мерзкое, отвратительное, за что и получил по заслугам?

— А есть какой-то способ вспомнить? — взволнованно и тихо поинтересовался мальчик, смотря на разложенные по столу карты.

— Это сложно сказать, мальчик. Заклинание к тебе было применено серьезное, сильное. Для такого можно разве что выпить зелье воспоминаний, которое и создается для подобных случаев.

Вышел от гадалки юноша немного подавленным, но с надеждой в глазах. Рассказанное его не утешило, но теперь он хотя бы примерно понимал, к чему стоит стремиться.

🧙🏽🧙🏽🧙🏽

Kwamie Liv, Angelo Badalamenti Remember Me in Every Cloud of Gold

Мать Юнги не помнил. Она то ли умерла от холеры, то ли просто ушла из семьи — папа путался в правде, на вопросы сына отвечая разными версиями. Отца мужчина запомнил обыкновенным шулером и мошенником, который постоянно водился в не очень приятных кругах. Скорее всего из-за этого мать и ушла: постоянно находиться в опасении, что кто-то ворвется в дом с ножом ей наверняка надоело. Вопрос о том, почему она не забрала с собой ребенка, перестал волновать Мина еще в подростковом возрасте, когда он постоянно сталкивался с равнодушием со стороны окружающих и просто для себя понял: всем по-настоящему наплевать на то, что с тобой происходит. Так Юнги и оказался в обществе нелегалов, там и нашел возможность обучаться магии, и первые свои неудачные зелья продавал среди отцовских друзей. Это повлияло на жизнь главы семьи, потому что окружение решило, что тот захотел перетравить всех с помощью своего сына. Мин же, будучи просто неопытным начинающим зельеваром, был выгнан из дома импульсивным и эмоциональным отцом, который к тому времени запил и уже не мог обеспечивать их двоих.

Сейчас мужчина ехал на починенной повозке, наслаждаясь тем, как она тихо крутит колесами, а не покачивается из стороны в сторону. Ему нужно было срочно передать один товар, поэтому Мин подбадривал Бель, и та бежала быстрее по лесной тропинке.

Как таковой семьи Юнги не имел. Поэтому он, сильно исхудав и помрачнев, самостоятельно зарабатывал на жизнь, воровал, мухлевал и жил по принципам своего отца — другого примера у него попросту не было.

Мальчик валялся в грязи, прикрывая лицо руками. Ему били в живот, спину, куда только могли попасть трое мужчин. Один из них потянул его голову от земли, крепко держа на волосы, больно их оттягивая.

— Неужели ты показал свое лицо, паршивый Мин Юнги, — выплюнул ему на щеку один из нападавших. — Что, сегодня уже не ускользнешь от нас в своем капюшоне? — еще один удар в живот сопроводился громким «Я не Юнги» от мальчика.

— Да что ты? Почему же тогда нам передали, что Мин Юнги работает теперь кузнецом? Что, воскрешение убийц уже не приносит таких славных денег?

Юноша уже плакал, сжимаясь в позе эмбриона, боясь, что его сейчас попросту забьют до смерти. Он уже не чувствовал боли, только дикий страх и беспомощность. Следующий удар прошелся по голове, вызвав вспышку перед глазами.

И тут мальчик четко вспомнил: «Меня зовут Пак Чимин».

Юнги наблюдал за дракой в подворотне, покуривая трубку с высококачественным табаком. Такое здесь происходило постоянно, буквально в какой закоулок не зайдешь, там запросто могли давать кому-то по морде. Но, услышав свое имя, мужчина насторожился. Да, многие знали, как его зовут, но при чем здесь парень, которого избивали? Юнги осторожно подошел ближе, стараясь продвигаться в темноте возле стены, чтобы не привлечь к себе внимание.

— Знаешь, как теперь всем из-за твоих проделок хреново, Мин? Джейк воскрес как гребанный Иисус и теперь убивает по заказу гораздо больше, чем ему следует, он будто с цепи сорвался!

В голосе нападающего слышалось скорее отчаяние, чем угроза. Юнги нахмурился, осознав, что он не зря беспокоился последнее время. Мужчина вздохнул и тихо произнес заклинание усыпления, выбросив в воздух пыльцу фиалки. Вытащив избитое тельце подростка, он закинул его к себе на плечо, еще раз вздохнув, и понес в повозку. Бель зашагала вперед, к мосту, который находился у начала города — там Мин планировал расспросить юношу о том, откуда тот его знает и извиниться за причиненные неудобства.