В ванной уже с полчаса было тихо. Ни плеска, ни возни, ни грохота баночек и бутылочек, которые Сейшу постоянно роняет. Просто идеальная тишина. Доракен нахмурился и направился узнавать обстановку. Поскрёбся в дверь, будучи готовым вынести её, если ответа не будет хотя бы минуту, но оттуда послышалось негромкое ленивое: «Заходи».

Кен откровенно выдохнул, увидев, что его бестолочь просто раскиселилась в ванне с огромным количеством пены и, судя по приятному цветочному запаху, соли. Инуи растянулся во весь рост, запрокинув голову и выставив на край ванны острый локоть. Белоснежные пряди прилипли к расслабленному лицу. Доракен нежно улыбнулся.

— По красоте сделал, — сказал он, усаживаясь на бортик. — Свечи принести?

— А ты у нас давно в романтики заделался? — парировал Инупи, открывая один глаз.

— Ты со мной и не такое сотворить можешь.

— Верно, — юноша хитро улыбнулся. — Неси, только аккуратно.

— Как же он меня недооценивает, — Кен закатил глаза, но за свечами ушёл.

— Давай уж и вино сразу! — крикнул ему вдогонку Сейшу, пытаясь подавить смех. Он-то шутил, конечно, но его молодой человек иногда слишком буквально всё воспринимает.

— А не дохуя ли ты хочешь, голубчик? — Рюгуджи вернулся с двумя массивными свечками и зажигалкой и положил их на стиральную машинку. — Сыра с плесенью и фруктов не надо, не?

— Было бы неплохо.

Рюгуджи вновь сел на бортик и наклонился к Сейшу. Тот даже немного испугался такого внезапного натиска и нечитаемого выражения лица и по инерции чуть отпрянул назад, едва не ударившись затылком о кафель.

Но Инупи сразу же успокоился, когда услышал до одурения нежное:

— Аккуратнее.

И едва не плюхнулся в воду от переизбытка чувств.

Доракен улыбнулся и положили ладонь на бледную щёку:

— Милый, когда тебе снова приспичит устроить спа-день, скажи мне об этом заранее. Я бы с радостью принёс тебе всё, что ты захочешь, но ради этого придётся побегать по магазинам.

Мягкие губы чувственно и тягуче коснулись высокого лба, потом шрама, собирая тёплые капли воды. Широкая ладонь скользнула вниз, по шее, затем по плечу, слегка сжимая.

— А мне бы этого не хотелось.

— А чего бы тебе хотелось? — выдохнул Инупи, по-щенячьи ластясь к прикосновениям.

— Побыть с тобой.

Лёгкий поцелуй в губы. Отчаянно желающий — в ответ.

— Ты так напряжён.

Сейшу сглотнул:

— Интересно, почему же.

Кен чуть улыбнулся и потянулся за свечкой.

— Ароматизированная?

— Конечно. Ваниль вроде. Хотя я в этом нихрена не разбираюсь.

— Ну конечно, тебе масло уже весь нюх забило.

— Ты маленький... Возможно. Скорее всего, так и есть.

Двух свечей было явно недостаточно даже для такой маленькой ванной, и атмосфера получилась больше жуткой, чем романтичной, но Инупи не жаловался. Он смотрел лишь на закрытые глаза возлюбленного. Оранжевые блики плясали по умиротворённому лицу, по татуировке на виске, по собранным в небрежный хвост осветлённым волосам, корни которых уже начали отрастать; Сейшу провёл ладонью по домашней футболке, оставляя мокрые следы, и слегка оттянул чужую нижнюю губу. Доракен поморщился.

— Гадость, — прокомментировал он, отрываясь от возлюбленного. — Может, сразу меня к себе утянешь?

— Я могу, — игриво отозвался Инуи, беря ладонь молодого человека в свои и целуя каждый палец, не отрывая взгляда от заворожённого Доракена.

— Повернись ко мне спиной, — тихо проговорил он.

— Звучит пугающе, — фыркнул Сейшу и кое-как отлип от бортиков ванны, чтобы со скрипом развернуться и чуть не ткнуться носом в холодный кафель.

— Когда-нибудь ты убьёшься.

— Ничего, я уже написал завещание.

— Надеюсь, кофеварка будет моей?

— Конечно. Доверяю её только твоим рукам.

— Прекрасно. Кстати о моих руках, — Доракен уложил ладони на покрывшиеся мурашками плечи Инуи и наклонился к самому его уху. — Расслабься.

Это было довольно легко. До тех пор, пока Рюгуджи не нажал на какую-то точку и Инупи не заорал.

— Тихо-тихо, так надо, — Кен чмокнул светлую макушку и опять куда-то надавил, заставляя возлюбленного шипеть и изрыгать проклятия. — Я же говорил, ты очень зажат. Потерпи, скоро будет легче.

— Я эту фразу слышу с тех самых пор, как мы начали заниматься сексом, — буркнул Сейшу и почесал нос. Доракен смешливо фыркнул:

— Ты такой милый. Котёночек просто.

Юноша наугад махнул рукой куда-то назад, слегка ударяя Кена по плечу.

— Это ты меня таким делаешь.

— Знаю, — прошептал Рюгуджи. — Знаю. Я люблю тебя.

Инупи повернулся к нему:

— Я тебя люблю.

Так, как он всегда произносил эту фразу: нежно, трепетно, с лёгким подобострастием, хорошо читающимся в светло-зелёных глазах. Мягкий оранжевый отсвет растёкся по щеке, и Кен увидел, что она смущённо порозовела. Юноша закусил губу, пытаясь подавить дурацкую улыбку (безуспешно), и клюнул неловким быстрым поцелуем курносый нос. Сейшу обхватил сильную руку возлюбленного обеими своими и прижался щекой. Доракен ласково обнял его, целуя лохматую макушку.

А подсвечники этот дурень принести не догадался.