Синдзи хотел простого мира, что не знал бы ни Ангелов, ни Евангелионов. В конце концов, он получил желанное. 

Икари хотел счастья для всех, кого знал. И у него получилось дать его всем, кто ему был дорог. 

Но был ли он сам счастлив? 

Странности стали проявляться сразу после того, как с былым миром было покончено. Он очнулся на остановке, где его радостно поприветствовала Мари — с хитрым кошачьим прищуром, довольно деля с ним лавку она усердно сверлила юношу взглядом — судя по всему единственный человек, который делил с ним память о прошлом. Тем не менее, поначалу казалось, что это даже к лучшему, но это было только изначально. 

Немного позже Синдзи внезапно для себя осознал, что ему некуда идти. В новом, прекрасном, созданном его желаниями миром ему самому просто не было места. Спасибо Мари, на время приютившей его. 

Вообще, жить с ней было чем-то абсолютно уникальным — никакая Мисато и в сравнение не идёт. Да, они определённо были похожи питанием уровня фастфуда, бардаком в квартире, но первая хотя бы не мешала спать ночью, когда Макинами могла средь ночи подняться чтобы заняться какой-то бессмысленницей. Однажды Икари решил проверить, чем же она может так громко шуметь в такую рань, — решил, что больше не будет заходить без стука. Ни к кому и никогда. 

Утром того же дня на кухню она заявилась сонной, и слезливо попросила Синдзи приготовить ей завтрак, иначе она опоздает на работу. 

За плитой, помешивая рисовые макароны, он задумался о том, как отлично у Мари получается вписаться в эту новую жизнь – работа, собственное жильё и… Естественность. Порой ему казалось, что она не ощущает ровно никакого смущения от нового темпа жизни, будто всё так всегда и было. Тогда какие проблемы возникают у Икари?

У него не было вообще никаких связей, кроме вышеупомянутой Макинами. Был, разве что, телефон, в котором однако не было ни одного номера и вообще ничего. 

Пришлось мириться с тем что есть и как-то обустраивать свою новую жизнь. Так он устроился в сфере программирования, хотя и предположить не мог, что когда-то в него ступит. Работа была отнюдь нелёгкой, но со временем получилось свыкнуться. Вообще, сидеть дома за компьютером и вписывать правки заказчика в код почему-то стало приятной, но не менее утомляющей рутиной. Следом он смог и накопить на съёмную квартиру; царскими покоями она совсем не являлась, но Синдзи хватало и этого. Переезд от назойливой Мари оказался глотком свежего воздуха. 

Жить одному было не впервой, потому никакой катастрофы не последовало: он просыпался в восемь утра, по возможности завтракал, остаток дня проводил за работой, ложился спать во сколько придётся. Иногда навещала Мари, которая была не в восторге от новой жизни друга, почему частенько ругала его, каждый раз опираясь на его внешний вид; тёмные мешки под глазами, небрежно отросшие волосы, возникшая из-за роботы привычка сутулиться. Тогда Синдзи подумал, что это забота.

Да, это и была своеобразная забота.

Но позже Макинами начала стремительно отдаляться, реже приходить в гости, реже писать. И это было лишь вопросом времени.

Дописывая программный код, он откинулся на спинку кресла с изнурительным выдохом и взглянул на потолок. Совершенно незнакомый потолок. Синдзи никогда не думал, что когда-то ощутит что-то подобное вновь, спустя так много времени. 

Он был одинок. По настоящему одинок. Его больше не окружали Мисато, Аска, Аянами, что уж там, он и близко не знал чем занимается его отец, где находится, да и жив ли вообще. Мерзкое осознание окатило его волной мурашек и вязким холодком вдоль позвоночника. В этом мире у него нет никого, а наведаться к старым приятелям не было ни предлога ни возможности; Синдзи был для них никем. 

С момента осознания всё начало катиться к чертям: Икари старался завалить себя работой, чтобы не было времени на самокопания, а ночью не мог уснуть, потому что стены полупустой комнаты на него давили, душили, заставляли лечь в позе эмбриона и смять одеяло в ладонях, чтобы почувствовать рядом хоть что-то материальное. Это никогда не помогало. 

Зато плоды работы давали о себе знать, потому у него была возможность получше обустроить квартиру, но совсем не было сил. 

Синдзи ощущал, что он потерян. Было ужасно трудно найти грань между прошлой реальностью и нынешней, было тяжело прийти к тому, что теперь у него самая обыкновенная жизнь, было сложно наладить хоть какие-то социальные связи, потому что в этом мире он почти что никто. 

Одной холодной зимней ночью рука потянулась к краю кровати, но на этот раз не для того чтобы просто безвольно обвиснуть, а настучать давно знакомый мотив одной прекрасной мелодии. 

Синдзи зашёлся в рыданиях.