Жизнь Изуку Мидории можно назвать насыщенной, захватывающей и до безумия опасной. Он учится в самой крутой академии героев — UA, обладает сильной причудой, уже несколько раз встречался с самыми настоящими злодеями, но недавно жизнь Изуку сделала крутой поворот. Это история о том, как два человека могут сделать твою жизнь еще насыщеннее и опаснее, даже если ты об этом не просишь. Свалилось счастье на голову…
***
— Деку… — Рычит Бакугоу, и, кажется, у него появилась новая причуда, иначе с чего из его ушей сейчас повалит дым.
— П…п…п…прости, Каччан… — Шепчет Изуку, отступая назад, и отчаянно ища хоть малейший шанс на спасение.
А началось все на обычном ужине.
И начал все Каминари, который решил, что кинуть в Эйджиро кусочком курицы, выловленным из рамэна, будет забавно. Киришима, конечно, в долгу не остался, только он попал не в смеющегося Денки, а в Серо, который незамедлительно ответил этим же. Так и началась великая война 1-А класса.
Все начали кидаться друг в друга едой, даже Иида, вначале пытавшийся остановить это безумие, не смог стерпеть куска курицы, попавшего ему прямиком в лоб, он тоже вступил в баталию. Это была страшная битва. Повсюду летал рис, лапша, курица, и прекратить это было некому, ребята были в столовой своего общежития.
В самый разгар боя в столовую зашел зевающий Кацуки Бакугоу.
И в эту же секунду в его глаз попал кусочек гриба. И по несчастливому стечению обстоятельств его владельцем являлся не кто иной, как Изуку, который, честно, целился в Урараку.
Пока кусочек следовал заданной траектории, перед глазами Мидории пролетела вся его короткая жизнь. И в момент, когда снаряд коснулся глаза Кацуки, замер почти весь класс, одновременно, стараясь даже не дышать. Мысленно, а кто-то и вслух, прощаясь с Изуку, к которому с бешеными, налившимися кровью, ставшими из оранжевых красными глазами, двигался Бакугоу, рычащий на одной низкой ноте.
— Деку, блять, я тебя сейчас взорву, нахрен, говна кусок!!! — проорал Кацуки, хватая парня за ворот майки и не давая даже шанса сбежать.
— Ка…ч…ч…чан, ну, прости, это вышло случайно, …я целился не в тебя… — начал, кажется, уже пищать Мидория, мысленно прощаясь со всеми.
— Да мне срать, косой ты мудак!!! — рука Бакугоу взлетела вверх, готовясь к встрече с напуганным лицом Деку.
Но спасение Мидории пришло от того, от кого никто не ждал. В затылок Кацуки прицельно прилетел очередной снаряд, а его владелец невозмутимо стоял позади Бакугоу, ожидая своей части внимания взбешенного парня. От неожиданности блондин даже выпустил свою жертву.
— Бакугоу, не будь таким серьезным, тут все отхватили своего, если ты опаздываешь на ужин и не знаешь о битве, не наши проблемы, — спокойно пожимает плечами Шото.
— Блять! Половинчатый, тебя только и не хватало, подожди, я разберусь с идиотским Деку, и ты тоже получишь, моих сил на всех хватит, — нескрываемая угроза так и сквозила в каждом слове.
— Ну, нет, так не пойдет, у меня нет времени ждать, — совершено серьезно ответил Тодороки, следя как Мидория отходит от отвлеченного Бакугоу, и постепенно движется к выходу из столовой. Это в принципе заметили все, ну, кроме самого Кацуки. — Ну, ладно если ты так занят, я пойду, — сказал Шото, как только увидел Мидорию возле самой двери.
Он также направился на выход, и только, когда они с Изуку оказались за закрывшейся дверью столовой до них донесся разъяренный рык хищника, от которого сбежали обе его жертвы.
— Спасибо, Тодороки- кун, если бы не ты, мне бы пришел конец, — широко улыбаясь, сказал Мидория, немного смущаясь от пристального взгляда на свое лицо.
— Ты мог и сам за себя постоять, Мидория. Ты не боишься самых опасных злодеев, а какого-то Бакугоу испугался, серьезно? — Шото хмурится.
— Ну, это же Каччан… — Краснея, промямлил юноша.
— Ты же как открытая книга, Мидория, как можно не замечать очевидного, Бакугоу точно идиот. И что ты в нем нашел? — Проворчал Тодороки и тут же скрылся за поворотом, не давая ошарашенному своими словами Мидории ничего сказать.
А Изуку остался с полным разладом в голове и душе.
***
Мидория всю неделю промучился, пытаясь понять, что именно имел в виду Шото Тодороки. То есть, он, конечно, понимал смысл сказанных слов, но с чего юноша решил, что Изуку нравится Кацуки, было совершено не понятно.
Слова одноклассника заставили его задуматься, как со стороны выглядит их с Каччаном общение. И, наверное, это действительно было похоже, будто влюбленный Изуку пытается всячески обратить на себя внимание объекта своих симпатий, в ответ получая лишь порцию негатива и ненависти.
Но было ли это на самом деле так, Изуку не знал.
Он, правда, не думал в таком ключе о своих чувствах к Каччану, это всегда были дружеские чувства. Хотя, не понятно, как может держаться столько лет дружеская симпатия к человеку, что тебя ненавидит и постоянно это показывает, всячески унижая. Это и, правда, больше смахивает на безответную влюбленность.
Вспомнить хотя бы те чувства, что охватили его, когда он понял, что Бакугоу похитили, а он не смог ничего с этим сделать.
Чувство, что твой мир рушится прямо на глазах, а ты не в состоянии ничего с этим сделать. Мира просто не существует, без одного единственного человека. Насколько ты оказываешься зависим от него.
Бум. И ты стоишь на руинах своей жизни. А в голове лишь одна мысль…
«Ты не спас его…»
Это была последняя мысль, перед тем как потерять, наконец, сознание.
«Ты не смог его спасти…»
И первая мысль, после того как пришел в себя.
Не передать словами, какое счастье он испытал, когда Бакугоу схватился за руку Эйджиро, и им удалось спасти его. Такого он не чувствовал, даже когда его зачислили в UA, даже когда встретил Всемогущего и получил «Один за всех», а это о чем-то, да, говорит.
Но тянет ли это на влюбленность, в смысле, хотел бы он обнять или поцеловать Кацуки? Он никогда не думал об этом, но стоит только представить самое безобидное касание губ, как сердце пускается в бешеный ритм, коленки подкашиваются.
Хочется побиться головой об стену, и кричать, что все не правда, но Изуку честен с собой, поэтому он понимает, что готов принять от Кацуки Бакугоу все.
В общем, за неделю придя к неутешительным выводам, Изуку понял, что попал.
Он и, правда, влюблен. Влюблен в Каччана.
Теперь, оставалось лишь поговорить с Шото и узнать, как тот понял это раньше, чем сам Изуку. И насколько это вообще очевидно для других.
***
Когда Шото слышит стук в дверь своей комнаты, он не удивлен. Ну, если только тем, что Изуку пришел спустя неделю. Он ждал его намного раньше, дней эдак на пять.
Когда Шото высказал все Изуку, он ждал, что если тот не побежит за ним, то, как минимум на следующий день пристанет с оправданиями. Но тот не подошел, а напротив, избегал его все это время, лишь изредка бросая не читаемые взгляды в сторону Тодороки, ходил задумчивый и рассеянный.
Но все же Шото был уверен, что это Мидория, ну просто кому еще хватит смелости потревожить его в столь поздний час.
Стук повторился, а затем послышался голос из-за двери.
— Тодороки-кун, я хочу поговорить, можно?
Шото вздохнул и открыл дверь, перед ним стоял смущенный и немного напуганный Изуку.
«Какой же он зашуганный, спасибо, Бакугоу" —пронеслось в голове у Шото.
— Проходи, — сказал парень, отходя в сторону, пропуская гостя. — Садись, где хочешь.
Изуки решил не заморачиваться, поэтому сел по-турецки прямо на пол, облокачиваясь на стену. Хозяин комнаты лишь пожал плечами и сел, напротив, в такую же позу.
— Тодороки-кун, то что ты сказал тогда…что мне нравится Каччан, и что это очевидно, …к…к…как давно ты этот понял?.. — Выдавил из себя Изуку, но увидев замешательство парня, напротив, решил уточнить. — Ну, просто, я сам это понял только после твоих слов, так что я решил уточнить, так уж это очевидно, если даже я не…
— Чего? Ты сам не понимал, что он тебе нравится? Как вообще можно этого не понять? Это же твои чувства, — Шото впадает в полное замешательство, этот парень поражал его все больше и больше.
— Ну, просто до твоих слов я не задумывался о своих чувствах в таком ключе… — Неуверено ответил Изуку, его пугала такая реакция парня.
— Вот я идиот, сам же все испортил, — прошептал Шото, хотя Изуку его все равно услышал, но решил ничего не спрашивать, безопаснее будет.
— Тодороки-кун…
— Ты хотел узнать, насколько, очевидны твои чувства? — кажется, Шото всё-таки взял себя в руки и успокоился.
Молчаливый кивок.
— Мне кажется, что это должны были понять уже все, но, наверное, никто не думал на этот счет, так что можешь не волноваться, о твоих чувствах знаю только я.
— Но зачем ты думал об этом, тебе интересны чувства твоих одноклассников? Или ты хочешь знать все? Наши слабые места? — Изуку был удивлен.
— Нет, я наблюдал только за тобой.
— Потому что я достойный противник, — он правда не понимал.
— Не только поэтому. В нашем классе много учеников с опасными причудами.
— Тогда…
— Это не важно. Лучше, скажи, что ты будешь делать с Бакугоу?
— Почему ты меня перебиваешь. Если ты не отвечаешь, почему я должен? — Изуку начал раздражаться.
— Извини, я просто…не важно… Давай так ты ответишь на мой вопрос, а я на твой, окей?
— Ладно. Давай сначала я отвечу, а потом задам свой вопрос.
— Хорошо, мой вопрос не меняется. Что ты собираешься делать со своими чувствами с Бакугоу? Он же тебя ненавидит.
— Именно поэтому я не буду ничего делать, он даже другом моим быть не хочет, что уж говорить о чем-то большем, …я просто буду рядом, как и до этого, …ничего не изменилось…
— Звучит как-то грустно, — протягивает Шото, смотря на погрустневшего парня, слишком много самопожертвования, по его мнению. Они конечно будущие герои, но все же.
— Не важно, я все равно не могу ничего изменить… А теперь мой вопрос, как бы его получше сформулировать… — Тихий шёпот стихает, превращаясь в совсем уж не внятный бубнёж, это так типично для него.
— Мидория, — зовет, слишком мягко, точно, мягче, чем нужно в такой ситуации. На его лице появляется легкая теплая улыбка, от чего сердце Изуки замирает, всего на секунду, но этого хватает, чтобы испугаться своей реакции. Но у него есть оправдание, Шото Тодороки улыбается, улыбается ему. Не то чтобы он этого никогда не делал, но эта улыбка такая личная, не положенная для посторонних глаз, и Изуку не уверен, что имеет право видеть ее, потому что лицо Тодороки становится как никогда живым, и…красивым. Так вот, последнее нужно точно гнать как можно дальше, потому что только этого ему и не хватало, отмечать красоту парней, когда те улыбаются. Хотя в свете последних событий…
— А? — Изуки правда не знает, что спросить, он, кажется, даже не знает, как дышать, поэтому он выпаливает первый попавшийся в его голове вопрос, и надеется, что это не что-то идиотское. — Зачем, ты наблюдал за мной, если не из-за моей причуды? Какая еще есть причина?
— А разве так не понятно, похоже не замечает очевидного не только Бакугоу. Ты мне нравишься, Изуку, и если бы я знал, что ты даже не понимаешь своих чувств к этому придурку, ни за что бы не открыл тебе на них глаза, — после своих слов Шото стал счастливым наблюдателем шоу под названием «Изуку Мидория и его степени смущения». Сначала покраснели только уши, затем шея, и только потом лицо, и это был очень нездоровый румянец, и так большие глаза парня округлились до невероятных размеров.
— А? Как…как…я…я, — не мог никак собраться с мыслями Изуку, Шото снова переворачивает его мир с ног на голову, а это только вторая неделя, что будет через месяц. — Этого не может быть, — он все-таки взял себя в руки.
— Почему? — Тодороки искренне не понимал, почему его слова подвергли сомнению.
— Потому что, я не могу нравиться такому, как Тодороки- кун, — уже уверенный в своих словах сказал Изуку.
— Я все еще не понимаю, почему ты не можешь нравиться, что испытывать к тебе симпатию запрещено?
— Нет, но ты талантливый, с сильной причудой, и еще ты красивый, — на последнем Изуку смущено покраснел, хотя казалось, куда уж больше. — А я…
— А ты самый смелый человек, которого я знаю, никогда не сдаешься, готов пожертвовать собой ради других, — смотря прямо в глаза.
— И знаешь, насколько сильно я хочу прикоснуться к тебе…
В подтверждение слов рука тянется к щеке. Лишь легкое касание, а тело рядом дрожит и Тодороки надеется, что не от страха.
— Исцеловать каждую веснушку на твоем лице…
Губы тут же выполняют сказанное, касаются прямо в скопление рыжеватых точек на щеках, носу, едва ощутимо, мимолетно, так, как давно хотел. И слух улавливает судорожный вздох, и Шото не понимает, почему его до сих пор не оттолкнули, но беззастенчиво пользуется этим.
— Поцеловать твои наверняка сладкие губы…
Парень тормозит, не зная, стоит ли выполнять это, но видит пред собой милое существо с зажмуренными глазами, тяжелым дыханием и не может сдержать свой порыв…
Он опирается руками на стену рядом с головой Изуку, встает на колени и подается вперед…
Едва уловимое касание губ и изумрудные глаза напротив распахиваются в немом шоке, но его не отталкивают, давая шанс. И он собирается взять по максимуму…
Легко облизывает верхнюю губу, затем нижнюю, пробуя на вкус, и они правда оказываются сладкими, со вкусом клубничной конфеты…
Шото аккуратно посасывает нижнюю губу парня, заставляя того вновь смущено закрыть глаза…
Наконец, он прикусывает губу, и язык проникает внутрь горячего рта, исследуя его, проводит по ровному ряду зубов. Надавливает на щеки, заставляя разжать челюсть…
Проникает глубже, проводит по небу и чувствует сильную дрожь, Шото перемещает одну руку под откинутую на стену лохматую голову, а второй находит кисть Изуку, что сжимает свои же штаны в кулаках, обхватывает его кулак, невесомо поглаживая, заставляя разжаться, Тодороки переплетает их пальцы…
Шото проводит по языку Изуку, пытаясь заставить его отвечать и у него получается, Мидория начинает отвечать робко, неумело, но так искренне, он хватается за его плечо, как за спасительный круг, и Тодороки готов умереть на месте…
Шото отрывается от желанных губ и смотрит на картину рук своих, и жалобно стонет. Весь раскрасневшийся с алыми припухшими зацелованными губами, с темными глазами, поддернутыми дымкой, тяжело дышащий Изуку Мидория, лучшее, что он видел.
— Ты до безумия красивый, Изуку, — шепот в самое ухо, вызывая стадо мурашек.
Шото ведет носом по шее, зарывается в кудряшки, как давно мечтал, напоследок целует в лоб и отстраняется, ожидая своего приговора.
— Я…не знаю, что сказать, совсем ничего в голову не идет… — Мидория взволновано смотрит на Шото, он потерялся.
— Я тебе противен? — до пугающего спокойно спросил парень.
— Что? Нет, …конечно, нет, мне понравилось, но ты же понимаешь, что я не могу влюбиться в тебя от одного поцелуя?
— Конечно, я и не собирался действовать так резко, но ты меня вынудил своим недоверием. Ты ведь сам сказал, что с Бакугоу нет шансов, так что…ты мог дать этот шанс мне,— менее уверенно закончил Тодороки.
— Наверное, мы можем попробовать…
***
С согласия Изуку прошло чуть больше двух недель, их отношения развивались очень медленно, Тодороки не позволял себе ничего лишнего, он касался его лишь мимолетно, пытаясь наладить ментальный контакт, а для Изуку все это было таким внезапным и непонятным, он просто пытался принять себя, Шото и его чувства.
Для других Тодороки и так был другом Изуку, как Иида или Урарака. И никто не обратил внимания, что они стали чуточку ближе, что Шото стал себе позволять мимолетные касания к руке или шёпот в самое ухо, что они стали пропадать где-то вдвоем после уроков. Никто кроме него.
Кацуки Бакугоу замечал все.
И то, что Изуку стал обращать на него меньше внимания, и эти касания, и шёпот, и то, что они почти всегда вместе. Он видел все.
И на самом деле его это бесило, только потому, что эти двое придумали какой-то план, чтобы стать лучшими в классе, превзойти его. Наедине продумывают основу, касания — это тайные жесты, шепотом детали, подмеченные только что, чтобы превзойти их всех.
Он уверен, что дело именно в этом. Поэтому он бесится и задевает Деку все больше. Только поэтому.
***
Изуку смущено смотрел на Шото, не зная, как начать разговор, они вдвоем остались в опустевшем классе, все ушли в общежитие. И раз уж они остались наедине, он решил поговорить о том, что его гложет уже очень давно.
Шото с легкой улыбкой смотрел, как Изуку пытается подобрать слова, он бормотал что-то себе под нос, смотря за плечо Тодороки.
Шото облокотился о парту, поэтому теперь Мидория, который стоял напротив, был с ним примерно одного роста.
— Так и что случилось? — не выдержал молчания Шото.
— Что? А нет, ничего не случилось, просто…я давно хотел спросить…мы же уже почти три недели вместе, и за все это время…ну, мы…ты больше меня ни разу не целовал, — выдал Изуку, опуская голову от неловкости. Тот поцелуй никак не выходил из его головы, а Тодороки не делал никаких попыток повторить его, а сам Мидория слишком смущался.
Изуку поднял голову, чтобы только одним глазком взглянуть на Шото, и…ну, это стоило того. На бледных щеках парня появился едва заметный румянец, и он смущено отводил глаза. Такого Изуку точно не ожидал.
— Я боялся тебя спугнуть, … знаешь, сколько смелости мне тогда понадобилось.
— Мне ты показался тогда очень уверенным, — широко улыбнулся Изуку, завораживая этим Шото.
— Ну, наверное, инициатором нашего второго поцелуя должен быть ты, раз уж заговорил об это…
Но договорить ему не дали сухие теплые губы, прижавшиеся к его, в самом целомудренном поцелуе в мире. У Изуку были зажмуренные глаза и шершавые ладони, приятно холодившие кожу на горящих щеках.
По классу гулял прохладный ветер, ероша волосы парней, сжимающих друг друга в объятьях. И никто из них так и не заметил замершего возле приоткрытой двери блондина, что пришел за своим телефоном, который валялся под его партой.
Кацуки Бакугоу запомнит этот день. День, когда его мир перевернулся.
***
Кацуки всю следующую неделю ходил молчаливый и слишком спокойный. Это заметили все, в том числе и Изуку, который на свой страх и риск решил узнать, что случилось с парнем.
— Каччан, ты всю неделю ведешь себя странно, все в порядке? — даже не запинаясь, спросил Мидория.
— Деку?.. — прозвучало слишком мягко, слишком не по «каччановски» и в глазах промелькнуло что-то непонятное, не похожее на привычную злость и ярость. Но потом, будто вспомнив, кто перед ним, уже другим голосом, рычащим — ….Деку, отвали, это совершено не твое собачье дело!
— Извинииии….
***
На самом деле странное поведение Бакугоу объяснить было легко, он увидел то, что было не положено видеть ему, или хоть кому-то, влез в слишком личное, в мир, принадлежащий только двоим.
И его не мучила совесть из-за того, что он увидел то, что не должен был. Нет, просто он внезапно осознал, что Изуку Мидория больше не его личный человек, который будет рядом, что бы Кацуки ни сказал или сделал, как бы больно ни ударил, обидно обозвал.
Мидория Изуку теперь принадлежит Шото Тодороки, самому, блять, счастливому ублюдку на земле. И это осознание ударило его по голове, слишком внезапно, он не был к этому готов.
Как оказалось, ему нужно, чтобы рядом был чертов Деку с его оленьими глазами и вечно детским «Каччан», широкой улыбкой, и идиотскими веснушками, самыми милыми, блин, веснушками.
И что теперь с этим делать?
***
Изуку шел к себе в комнату после ужина, так получилось, что совершено один. И вдруг его схватили и затащили в комнату, запирая за спиной дверь. Только спустя пять секунд до Мидории дошло, что его похититель не кто иной, как Кацуки.
— К…к….каччан?.. Т…ты чего? — спрашивает Изуку, заглядывая в оранжевые глаза напротив, пытаясь прочитать в них ответ, но вместо этого тонет в море не понятных эмоций.
— Нам нужно поговорить, Деку, — тихий шепот на самое ухо, и у Изуку ноги подкашиваются уже из-за этого, но он пытается скрыть это, потому что до сих пор непонятно, что нужно Бакугоу от него.
Мидория стоит возле самой двери, почти упираясь в нее спиной, а Кацуки нависает над ним, и спокойнее почему-то не становится.
— О чем?
— Что у тебя с половинчатым?
— Что?! — слишком громко, слишком эмоционально, слишком очевидно.
— Я видел вас в классе, вы целовались, — голос спокойный, а внутри целая буря.
— Ты видел нас… — Слова — эхо, а на дне изумрудных глаз страх.
— Не нужно повторять то, что я и так сказал, Деку, — раздражение уже на поверхности, еще немного и он взорвется, а рядом тот, кто может пострадать, кто вечно страдает от его гнева, но сейчас нельзя…— Так что у тебя с ним? Он тебе нравится? А, Деку?
Кацуки поднимает лицо Изуки за подбородок, заглядывает в глаза, стараясь прочитать ответ, что сможет его успокоить.
— Это не твое дело, Каччан, — твердо, без привычного страха, с вызовом в глазах.
— Лучше бы ты не злил меня и ответил на вопрос, — левая ладонь впечатывается в дверь рядом с лицом Изуку, заставляя того вздрогнуть, правая же стискивает подбородок сильнее.
— Я не обязан отвечать на твои вопросы, Каччан, это тебя не касается, — упрямый ответ и взгляд, и не важно, что ноги уже дрожат от страха, или чего-то еще.
— Ну, ты сам меня спровоцировал…
В губы Изуку впиваются требовательные и горячие. Каччан целуется, именно так, как и должен целовать: напористо горячо, сразу захватывая лидерство, совсем не похоже на Шото, который целует нежно, бережно, стараясь не спугнуть…
Кацуки это не волнует, он берет то, что, по его мнению, принадлежит ему и как бы Мидория ни хотел его оттолкнуть, он не может. Он лишь жалобно скулит Каччану в рот, обхватывает блондина за шею и притягивает к себе ближе.
Бакуго сжимает талию Мидории, и, кажется, пытается вжать в себя его так, чтобы он стал его частью. Он прокусывает губу Деку, отчего поцелуй принимает вкус крови, их языки сплетаются, перед зажмуренными глазами скачут черные точки.
Бакуго отстраняется первый, напоследок, облизав кровоточащую губу Мидории.
Изуку ошарашено жмурится, стараясь выровнять дыхание и осознать, что натворил, он потеряно смотрит на довольного Каччана.
— Зачем ты это сделал?
— Потому что захотел. Тут другой вопрос. Почему ты меня не оттолкнул, у тебя же есть твой половинчатый, — ухмылка на его лице становится шире.
— Ты хотел поиздеваться, да? Проверить, чувствую я к тебе что-то, или нет? Ну, как результат, впечатляет? — у Изуку глаза на мокром месте и боль промеж ребер, потому что у него уже успели появиться чувства к Шото и они были взаимные, а тут он не смог оттолкнуть человека, который просто захотел задеть его новым способом.
— Черт. Деку, да не хотел я издеваться, хотел проверить есть ли у тебя чувства ко мне, черт… — Кацуки отвел взгляд от дурацких веснушек, что так и притягивают взгляд.
— У меня есть к тебе чувства, Каччан, всегда были, — грустная улыбка трогает его губы.
— Тогда…почему ты с ним?
— Потому что он мне тоже нравится, Шото попросил дать ему шанс, и за то время, что мы вместе, я был счастлив каждую секунду, проведенную с ним.
— Ты же понимаешь, что теперь, когда я знаю правду, я не позволю тебе быть с ним. Ты мне нравишься, Деку, — слишком серьезные, пугающие, но такие желанные слова.
— Прости, Каччан, но мне пора, — быстро отталкивает, пока не остановили, и выбегает за дверь, сбегает.
И Изуку уже не слышит, как за спиной в дверь врезается кулак, злость все-таки вырвалась наружу.
***
Изуку избегает их: и Кацуки, и Шото, всеми силами старается не оставаться с ними наедине. Бакугоу срывается на всех, буквально, никто не остался не тронутым, кроме Мидории, это удивляет всех, кроме Тодороки.
Шото это все надоедает быстро. Он решает, что нужно поговорить с Изуку, но вначале нужно решить все вопросы с Бакугоу.
— Бакугоу, есть разговор, — он вылавливает его на большой перемене, тот зло зыркает на него, но идет следом в коридор, а затем на крышу, все ученики в столовой, никто не помешает.
— Чего тебе, половинчатый? — сразу переходит в наступление, как только они выходят на свежий воздух.
— Почему ты такой грубый? Хотя забей, это риторический вопрос. Я хочу поговорить с тобой об Изуку, — усталый вздох.
— Я тебе его не уступлю, — и рык в конце для убедительности, так по-детски.
— Он избегает меня так же, как и тебя, так что… — Многозначительное молчание в конце.
— Ты знаешь? — более спокойный голос, это уже тянет на перемирие.
— О чем? Что вы целовались? Он сказал мне, а теперь игнорирует, сбегает от проблемы.
— И что теперь мы будем делать? Поставим перед выбором? Но он сказал, что у него чувства к нам обоим, — Кацуки устало приземляется на пол крыши, оказывается, разбираться в чувствах своих и чужих намного сложнее, чем тренировки, это пугает.
— Изуку не сможет выбрать, он тянется к тебе, как мотылек к открытому огню, знает, что это опасно, но не может отказаться. Я же для него, ну даже не знаю…
— Ты тоже огонь, просто он еще не понял, какая опасность от тебя исходит, но у тебя же куча темных демонов, да? — зловещая ухмылка. — А пока ты для него, как оплот спокойствия, только глупый променяет это на огонь, что в итоге сожжет дотла. Хотя обычно главные герои разных произведений выбирают именно огонь, — усмехается Кацуки. — Что нам делать?
— А что, если ему не придется выбирать, — на лице Тодороки проступает несвойственная ему ухмылка, Бакугоу хмурится.
Шото думал об этом варианте с того момента, как Изуку начал их избегать. Когда подавленный Мидория рассказал о поцелуе, Тодороки думал, что его бросят, променяв на Кацуки. И спросив парня об этом напрямую, он получил затравленный взгляд загнанного в угол зверя. Изуку был потерян, потому что не мог отпустить Шото, точно так же, как не мог потерять Каччана, только приобретя его. Он не знал, что делать, разрываясь на две части, желая быть с двумя людьми, любя двоих.
— Ты чего удумал, половинчатый?
— Мы можем не заставлять его делать выбор, почему бы просто из двоих нам не сделать троих, — Шото сам не знает, как за несколько дней обдумывания ситуации пришел к этому.
— …
— Что, даже не врежешь мне сразу? Не молчи мне не по себе, когда ты молчишь еще и спокойный.
— Я согласен, - кажется, он даже не думал.
— Чего? Так просто, даже не покричишь для приличия? — восхищенно выдохнул Шото, вот это скорость принятия решений.
— Отвянь, а то передумаю.
— Ну, я не сильно расстроюсь. Ладно, пошли лучше Изуку найдем.
***
Они вдвоем стоят пред дверью Мидории, и возможно, самую малость, совсем чуть- чуть им страшно, что парень отвергнет их вместе с гениальным планом. Но вот две руки тянутся, чтобы постучать, и тут же за дверью слышатся тихие шаги и дверь распахивается.
На пороге предстает заспанное чудо с растрепанными волосами, в помятой одежде, сонно потирающее глаза, и кажется даже перестающее дышать, когда, наконец, понимает, кто перед ним.
— Изуку, может, пустишь нас, — мягко зовет Шото, незаметно тыкая Кацуки локтем, чтобы тот не начал пускать слюни на милое создание, тот в ответ лишь фыркает.
— Вы пришли, что бы поставить меня перед выбором? — тихо спрашивает Изуку, когда гости проходят в комнату, закрывая за собой дверь, а вместе с ней и путь к отступлению.
— Нет, Деку, мы знаем способ, при котором тебе не придется выбирать, — непривычно тихий голос у Бакугоу, чтобы не разрушить атмосферу между ними тремя.
— И какой же?
Ни один не отвечает, они просто подходят к нему и обнимают. Зарываясь лицами в такие любимые кудряшки.
— Нас будет трое, — ставит точку Шото.
Так начался новый виток их жизней, им еще нужно научиться ладить друг с другом, понимать и уважать.
Их еще ждут жаркие ссоры и не менее жаркие примирения.
Шото и Каччану еще предстоит осознать, а затем и принять, что есть чувства не только к Изуку, но и друг к другу.
Их ждет много совместных опасностей.
Они осознают, что жизнь друг без друга уже не возможна, врозь не получится.
Это все будет впереди, через недели, месяцы, годы.
Но это будет их история, только их троих.