— А ну стоять! Полиция, мать твою! — срывающимся голосом крикнул Гэвин, но малолетний бегун, который из-за чёрной куртки и таких же чёрных спортивных штанов сливался с вечерней темнотой, не думал сбавлять скорость.
Топот ног эхом разносился по округе, холодный воздух царапал гортань, охлаждал напряжённые от долгой погони лёгкие и клубами пара вырывался из открытого рта. Патрульный Рид, как злая охотничья псина, переулками гнал свою цель несколько минут, а по ощущениям преследование растянулось не меньше, чем на час. Гэвин ненавидел холод, ненавидел зиму, но больше всего ненавидел погони по замерзшему снегу, подёрнутому хрустящей ледяной коркой, когда каждое неудачное движение грозило обернуться падением. Валяться в грязных проулках местных заброшек Гэвину категорически претило, как и претило дать пацану шанс свалить без наказания. Нет уж, не на того нарвался, Рид не для того жопу рвал во время обучения в Полицейской Академии, чтобы позволить какому-то вандалу сбежать из-под носа.
Когда они с лейтенантом Андерсоном проезжали мимо недостроев, забытых уже лет так двадцать, Гэвин первым уловил в темноте какое-то движение. И, конечно же, решил выебнуться перед старшим наставником, показать свои умения. Забота о безопасности граждан в тот момент мало волновала Рида, ведь если в этом районе ошивались какие-то граждане, то далеко не самые законопослушные. Защищать одних маргиналов от других смысла не было, но упускать возможность проявить себя он не планировал, не так часто выпадали шансы распушить перья перед начальством.
— Очередные нарики, развелось их тут, — буркнул лейтенант и махнул рукой, но Рид остановил машину.
— Пойдемте, арестуем, — с воодушевлением отозвался Гэвин. Закрывать глаза на нарушение закона в присутствии самого лейтенанта Андерсона Рид посчитал глупой затеей. Не в первый день совместной работы уж точно.
— Новички… — старший закатил глаза к потолку, но согласился. — Ладно, идём, не арестуем, так хоть быстренько разгоним.
В одном Хэнк Андерсон оказался прав, разогнать четырёх пацанов получилось быстро. Услышав возглас «полиция», вся братия разбежалась в разные стороны подобно тараканам на прошлой съёмной квартире Рида. Но мальцы оказались не нариками, а вандалами. Конечно, сами себя они считали уличными художниками и рисовали даже неплохо (хотя Гэвин и не успел во всех подробностях рассмотреть свежее граффити), но для полиции любые несогласованные каракули на стенах приравнивались к вандализму, независимо от степени их красочности и художественности.
Среагировали полицейские быстро и погнались за ближайшими малолетками: Андерсон ушёл куда-то вправо, Риду же достался вонючий левый переулок, который, судя по царящему в нём аромату, заменял местным наркоманам и бездомным туалет. И начался бесконечный коридор из мусорных баков, коробок, исписанных нецензурщиной кирпичных стен, и только чужая широкая спина была бессменным маяком, которого придерживался Гэвин. Главное, не потерять пацана из виду, иначе в царящей кругом темноте в жизни не получится отыскать человека, который с этой темнотой мастерски сливался.
От быстрого бега Рид выдохся и продолжал преследование, цепляясь за собственную вредность и принципы — не хотелось опозориться перед наставником в дебютную совместную смену. Месяц назад, устраиваясь патрульным в центральное отделение ДПД, Гэвин и мечтать не мог, что после стажировки ему выпадет шанс поработать с недавно повышенным самым молодым лейтенантом Детройта. И теперь от какого-то любителя писулек на стенах зависело мнение Хэнка Андерсона об умениях Гэвина.
— Не уйдёшь, падла, — выдохнул Рид и ускорился, сократив расстояние до пары метров.
И вот очередной поворот, а следом раздался грохот, когда пацан врезался в забытую каким-то бомжем тележку и, перелетев через неё, повалился на замерзший асфальт. Не дав мальцу времени оклематься, Гэвин навалился сверху и, заломив руки, оперативно нацепил на них наручники.
— Ты арестован, — лёгкие горели огнём, пока пытался отдышаться и одновременно с этим зачитать права, — за вандализм и сопротивление при аресте, — вдох, выдох, вдох, выдох, пока голос сипел, — ты имеешь право хранить молчание, и я очень надеюсь, что ты им воспользуешься.
Жар чужого тела чувствовался даже через несколько слоёв одежды. Арестованный глубоко дышал, восстанавливая дыхание после погони, и не говорил ни слова, даже не ёрзал в попытках сменить положение, хотя кусок льда под щекой вряд ли ощущался приятно.
— Всё, что ты скажешь, может быть использовано против тебя в суде. Ты имеешь право на адвоката, а если ты не можешь позволить себе адвоката, то он будет предоставлен тебе государством, — закончил Гэвин и, распрямившись, выдохнул облачко пара в воздух.
— Раз вы закончили монолог, может, дадите подняться? — раздался снизу самодовольный низкий тенор с едва заметной хрипотцой, и Рид опустил взгляд на говорившего.
Из-за сползшей на глаза шапки и капюшона лицо паренька было скрыто почти наполовину, различались лишь тёмные губы, кривившиеся в нахальной ухмылке. Цыкнув, Гэвин поднялся и вздёрнул арестованного на ноги. Капюшон слетел, а следом Рид стянул чужую шапку, чтобы посмотреть на наглеца, и столкнулся взглядом с насмешливыми голубыми глазами. Волосы пацана растрепались, один каштановый завиток упал на лоб, и тот резким движением головы попытался смахнуть его в сторону. Даже в темноте на бледной коже различался румянец и точки родинок. Лицо красивое и почему-то смутно знакомое, в комбинации с высоким ростом такому в модели бы, а не рисунки на стенах калякать, но Гэвин не брался судить чужие увлечения.
— Рот закрой и топай! — огрызнулся Рид и, развернув пацана, толкнул того в испачканную грязью и чем-то склизким спину.
Мерзость какая, повезло, что сам не сильно вляпался.
Обратный путь в темноте показался ещё длиннее, чем во время погони — то ли оборзевший малец специально выбирал неправильные повороты, то ли убежать успел дальше, чем рассчитал Гэвин, но в итоге к полицейской машине вышли спустя минут пятнадцать из предполагаемых Ридом пяти. Лейтенант Андерсон уже ждал на месте, расслабленно опирался о капот автомобиля и выпускал облачка пара в небо. Расправив плечи, Гэвин подтолкнул юного вандала вперёд, чем и привлёк внимание напарника.
— Да уж, — протянул Хэнк со смешком, — кажется, в Академии стали перебарщивать с внушением новобранцам необходимости подражать старшим коллегам.
— О чём вы, лейтенант Андерсон? — непонимающе буркнул Гэвин, который хоть и не надеялся на похвалу, но порцию сарказма получить не рассчитывал.
— Сам посмотри. — Напарник открыл дверь и кивнул на сидящего внутри парня.
Оставив свой улов в стороне, Рид заглянул внутрь и замер на секунду, стараясь сохранить лицо, ведь на заднем сиденье машины сидела точная копия пацана, которого арестовал сам Рид.
— Надо же, близняшки, — усмехнулся Гэвин. — Ну, нам же проще, только одних предков вызванивать, быстрее разберёмся с оформлением.
— Уверен, что они несовершеннолетние? — Хэнк скептически изогнул брови, внимательнее рассматривая лицо задержанного.
— Более чем. Ей, дорогуша, лет тебе сколько? — повернувшись к своему незадавшемуся бегуну, спросил Рид. — Восемнадцать хоть исполнилось или совсем малой?
В ответ раздалось лишь короткое фырканье, и голубоглазый парень показательно отвернулся, не собираясь поддерживать разговор.
— В конюшне будешь так морду кривить, — прошипел Рид, но стушевался под строгим взглядом старшего коллеги. — Ладно, в участке разберёмся с вами, сестрёнки, залазь давай. — Обойдя пацана, Гэвин толкнул его в широкую спину, направляя к машине.
— Залезай, — поправил безымянный вандал своим тягучим, как патока, голосом.
— Захлопнись! — Гэвин раздражённо повёл плечами. — Душнить со своими друганами будешь, умник.
— Завязывай с трёпом, Рид, я и так весь зад себе отморозил! — рыкнул Хэнк.
— Так оторвите свой зад от капота и сядьте в салон, — подал голос задержанный, не торопясь занимать место рядом с братом. — Не удивительно, что у нас в городе столько преступлений, с такими-то гениями на службе, — продолжил и одарил презрительным взглядом, не скрывая своего отношения к полиции.
— Кажется, вандализма в личном деле тебе будет мало, напрашиваешься на ещё одну статью? — Потянув цепочку наручников, прохрипел Рид и довольно облизнулся, услышав сдавленное шипение, когда метал неприятно впился в кожу на запястьях. — Посмотрим, как ты в участке заговоришь. В машину давай! — И надавив на лохматую макушку, Гэвин силой запихнул задержанного на заднее сиденье.
Хлопок двери, хруст льда под ногами, и офицер занял место в водительском кресле. Заведя мотор, Рид увеличил температуру обогрева и довольно расслабился под потоками тёплого воздуха. Выдохнув, Гэвин позволил себе на секунду прикрыть глаза и едва заметно приподнял уголки губ в подобии улыбки, но покашливание коллеги вернуло обратно в неприятный промозглый мир.
— В участке булки отогреешь, поехали.
Согласно кивнув, Рид вырулил на проезжую часть, стараясь не обращать внимания на пристальный холодный взгляд, которым сверлил его один из близнецов через зеркало заднего вида.
***
Пока Гэвин, сосредоточившись на дороге, вёл автомобиль, Хэнк задумчиво заглядывал лицо навязанного капитаном стажёра. Андерсон редко брал подопечных, а со времён ухода с улиц на должность детектива необходимость обучать патрульных офицеров отпала вовсе, поэтому просьба Фаулера застала врасплох. С одной стороны, сложных дел за убойным не числилось, операций на ближайшее время не планировалось, поэтому действующий состав детективов участка справлялся с текущими делами. С другой — возвращение на улицы было сродни не отпуску и отдыху, как расписывал сам Джеффри, а понижению. Но любопытство взяло верх, Андерсон согласился присмотреть за новеньким и с тех пор пытался понять, чем зацепил капитана Гэвин Рид.
Да, парнишка с отличием закончил Полицейскую Академию, проявлял интерес к работе и рвался в бой при любом удобном случае. Зелёный ещё, в крови азарт, а в голове ветер, думает, раз получил удостоверение полицейского, то теперь море по колено. Многие новобранцы считали так, лишь поработав несколько месяцев, понимали, насколько агитационные сказки отличались от реальности. Особенно сложно было с такими, как Рид, — грубыми, борзыми, пышущими жаром и желанием покорить всех и вся.
Пацан был бойцом во всех смыслах, это было буквально написано на лице посветлевшими росчерками шрамов, которые не были особенно заметны с первого взгляда. Но Хэнк работал с новичком третий день и успел разглядеть достаточно, а не только тёмную отметину поперёк носа. Самый опасный шрам шёл от глаза, пересекал переносицу и заканчивался на щеке — ножевое или удар бутылкой, сложно было судить точно, ведь след на веке и щеке почти не различался. Понятно было одно, Риду повезло, что не стал похож на пирата. Мелкие точки, напоминавшие давно зажившие ожоги от бычков, терялись в щетине, которую Гэвин намеренно не сбривал полностью; ещё несколько отметин на лбу, совсем крошечных, старое рассечение над губой и следы на шее. На этом фоне костяшки казались подозрительно чистыми. Андерсон не особо погружался в личное дело Рида, ознакомился лишь по верхам: двадцать шесть лет, за плечами армия, учёба в Академии и детский дом. Учитывая это, в прошлом Гэвин мог оказаться как спортсменом, так и уличным бойцом, и лишь отсутствие шрамов на руках выбивалось из этой картины.
Если он и дрался в подпольных боях, то хорошо, что завязал и подался в полицию. Конечно, из Гэвина мог вырасти как отличный компаньон, так и продажный коп, с такими характерными личностями угадать было тяжело, а с выходцами из детдома вовсе была лотерея, но в полиции Рид хотя был под присмотром. Плохого расклада Хэнк допускать не планировал.
— Я хочу позвонить, — раздался с заднего сиденья хриплый простуженный голос.
Повернувшись, Андерсон поймал на себе хмурый взгляд карих глаз. Несмотря на нездоровый блеск и тени под глазами, пацан смотрел гордо, словно бросал вызов.
— И не лень же простывшему по такому холоду стены портить было?
— Звонок, — игнорируя вопрос, повторил задержанный и, смешно сморщив нос, громко чихнул. Краем глаза Хэнк уловил, как напарник недовольно нахмурился.
— Терпи. Приедем в участок, будет тебе звонок, — отмахнулся Андерсон и повернулся обратно к дороге.
Задержанный буркнул что-то нечленораздельное и, вероятно, нелестное, учитывая недовольство и раздражение, отразившиеся на смазливом лице. Второй пацан сидел молча и, казалось, игнорировал всех присутствующих в автомобиле, кроме Рида, которого пытался вскрыть взглядом, как опытный патологоанатом труп. Новичку можно было поаплодировать, неплохо держался, делая вид, что не замечает чужого внимания, учитывая не самый мягкий характер, который нет-нет, но прорывался из-под натянутой маски вежливости.
Жаль, надолго этой маски не хватит, ведь пройдёт несколько месяцев, Гэвин освоится и покажет остроту своих зубов. Хэнк не сомневался, стоит отпустить новобранца с поводка, тот довольно быстро перестанет корчить из себя пай-мальчика и проявит истинную сущность. Дерзость и гонор Гэвина Рида читались в поведении, в речи, он напоминал волка, который пытается скрыться в овечьей шкуре, но не очень удачно, ведь серые уши и хвост торчали напоказ. Учитывая, что задержанный Гэвина парень языкастый и проявит себя на допросе, стоило ли оставлять новичка с ним наедине?
Хэнк усмехнулся собственным мыслям и снова покосился на Рида.
«Что ж, добро пожаловать в полицию Детройта, малец, пора проходить испытания на прочность», — подумал Андерсон и отвернулся к окну.
Город проплывал мимо, то вспыхивая яркими витринами и рекламными билбордами, то затухая, когда машина въезжала в спальные районы. Участок находился в противоположном конце от места задержания, даже по пустынным вечерним дорогам путь занял почти пятнадцать минут, и за эти пятнадцать минут в тишине согревшийся после зимнего холода Хэнк успел задремать и даже разок всхрапнул, пока на одном из светофоров не получил тычок в рёбра.
— Грабли при себе держи. — Андерсон, зевнув, сонно огрызнулся и сел удобнее, кутаясь в полицейскую куртку.
— Мы почти приехали, как ещё мне вас будить? — с соседнего сидения послышалось недовольное ворчание и едва прикрытая агрессия.
— Словами через рот, Рид, уж с пиздежём, у тебя проблем не возникает, — ответил Хэнк, с удовольствием наблюдая, как новобранец подавился ответными возмущениями. Хорошо, что Гэвин решил заткнуться, иначе огрёб свой первый выговор от старшего по званию — после марш-броска по помойкам настроение было отвратное, а предстоящий разговор с пацаном и позже с родителями не способствовал поднятию духа.
Малолетние вандалы выглядели также, как и их сверстники, но что-то в умении держаться, во взгляде, в котором читался не просто юношеский бунт, но и крайняя степень уверенности в себе и своей безнаказанности будоражили шестое чувство. Интуиция истеричной маленькой девочкой металась в клетке сознания и звонким голосом кричала, что ничего хорошего внезапное задержание не сулит. С этими близнецами было что-то не так, их лица вызывали тревожные отклики памяти, но конкретизировать беспокойство у Хэнка не выходило.
«Уже задерживал их, что ли?» — промелькнула короткая мысль. Вполне вероятно, учитывая то, чем они занимались.
Качество рисунка было на высоте, Андерсон успел оценить масштаб и сложность узоров, которые выводили на стене незадачливые вандалы, пока Рид носился за своей добычей по подворотням.
Самому Хэнку повезло больше, уже за третьим поворотом парень уткнулся в стену, которую не успел перепрыгнуть (видимо, простуда давала о себе знать). Вцепившись в худую лодыжку, Андерсон сдёрнул беглеца на землю, одарил временным украшением в виде парочки браслетов на запястьях и повёл к автомобилю, по пути зачитывая правила Миранды. Когда пассажир разместился на заднем сиденье, оставалось только дождаться возвращения Рида и отчалить в участок. Решив воспользоваться передышкой, Андерсон приблизился к стене, рядом с которой так и остались лежать разноцветные баллончики с краской, потерянный жёлтый респиратор, несколько пар перчаток и разноцветные тряпки.
По выкрашенному белой краской кирпичу тянулись зелёные шипастые стебли, которые сплетались в сложные косички, узлы, изгибались в узоры и вели к огромным багряным бутонам роз. Некоторые цветки были прорисованы в мельчайших деталях, у других наметился только контур, а вся композиция оплетала реалистичное человеческое сердце. У парней ушёл не один день на зарисовку, возможно, если бы не желание Гэвина проверить, кто скрывается в переулке, сегодня ночью юные художники закончили бы граффити.
— Красиво. — С губ сорвалось облачко пара, и Хэнк вернулся к машине. Открыв заднюю дверь, он нырнул в прохладный салон. — Эй, парень, какой смысл закладывали в своё творение? Как любовь оплетает сердце, может быть прекрасной и болезненной? Или что-то менее поэтичное?
— Если вы разглядели это, пусть будет так, — прогундосил парень и отвернулся в противоположную сторону.
— Это не ответ. — Протянув руку, Хэнк сорвал с чужой головы капюшон и протиснулся в салон, пытаясь в полутьме рассмотреть лицо задержанного.
— Ответ, — нервно ответил юноша и отодвинулся в другой конец сиденья. — Мы просто хотели нарисовать что-то красивое, а смысл каждый увидевший найдёт для себя сам.
— Про нарушение закона вы, видимо, не подумали, — хмыкнул Хэнк, поймав на себе взгляд тёмных, почти чёрных, глаз.
— Без комментариев, — тут же ощетинился парень и зарылся носом в ворот толстовки, давая понять, что разговор продолжать не намерен.
— В участке всё равно соловьём запоёшь, чтобы количество часов общественных работ скостить. — Захлопнув дверь, Андерсон опёрся на капот в ожидании возвращения коллеги.
Когда спустя минут семь из темноты показался покрасневший Гэвин, толкающий впереди себя второго беглеца, пришлось прятать удивление за ехидством. Для Хэнка стало неожиданностью, что второй вандал окажется не другом, а братом-близнецом. Внешне почти полная копия, если не считать другого цвета глаз — у второго парня радужки были голубые — и не так сильно вьющихся волос. Возможно, брат Номер один (как временно обозначил для себя Хэнк) носил линзы, ведь такое кардинальное отличие в цвете было необычным, но с этим тоже стоило разобраться в участке. Сидение на холодном капоте в минус десять пробуждало желание поскорее вернуться в отдел, оформить парней и сдать смену, а не рассуждать о возможных генетических аномалиях.
Когда машина остановилась на парковке, Хэнк повернулся к задержанным.
— Не желаете облегчить нам работу и сразу назвать имена?
— Звонок! — хором ответили близнецы, даже не взглянув друг на друга.
— Вечер предстоит долгий, — угрюмо протянул Андерсон, повернувшись к Гэвину. — Придётся задержаться.
— Ладно, без проблем, лейтенант, — согласился Рид.
— Девушку свою хоть предупреди, что задержишься. Ну ту, с которой живёшь, Мэдди или как там её, — продолжил Андерсон, прочитав немой вопрос в глазах напротив.
— У меня нет девушки, лейтенант, а Мэдди — это моя змея, — огорошил ответом Рид и вышел из автомобиля.
— Змея, ты серьёзно? — Хэнк выбрался следом. — А что, собаки, кошки, хомячки или попугайчики уже не в почёте?
— Слишком попсово, я хотел чего-то необычного, — ответил Рид и открыл заднюю дверь. — Поднимай зад, Джон Доу, будем выбирать тебе имя.
— Предпочту назвать себя сам, а то у вас, офицер, туго с фантазией, — самодовольно ответил задержанный и вышел из машины.
— Не дерзи, — вмешался Хэнк, — перед тобой сотрудник при исполнении, а не твой дружок.
Парень, возвышающийся над Ридом на полголовы, что-то прошептал в ответ, но Хэнк не разобрал слов. Судя по покрасневшему лицу Гэвина и злобному оскалу, вряд ли пацан ляпнул что-то хорошее.
— Шагай, блядь! — Толкнув задержанного в спину, Рид повёл его в сторону лифтов.
— Никакого воспитания. — Почесав седеющий затылок, Андерсон заглянул ко второму близнецу. — Тоже будешь язвить, как брат, или проявишь благоразумие?
Юнец промолчал, только бросил короткий взгляд из-под длинных пушистых ресниц и покорно вышел из машины. На бледном лице хаотично растеклись розовые пятна румянца, губы были приоткрыты, волосы на висках завивались от влаги, а по телу прокатывалась редкая дрожь. «Похоже, мальцу стало хуже, температура и нос не дышит. Нужно в аптечку заглянуть, а то на оформлении совсем сляжет», — подумал Хэнк и повёл задержанного в участок. Стоило ускорить процесс, пока парня не размазало окончательно.